***
После нескольких суток работы, из которых Лиза специально поддавалась Алине ещё раза 4, чтобы добиться своего, а точнее дождаться момента, когда она наконец подерëтся с ангелом, чтобы проверить их силы. Загитова всë отказывалась и отказывалась, думая лишь о том, что Туктамышева ведëт себя слишком несерьёзно в тот момент, как им раскрылось намного больше положенного. Кто вообще думать будет о драках, когда на твоих плечах теперь стояла миссия в виде собрания единомышленников своих, которые тоже хотят изменения правил и законов, которые конкретно устарели и не имели смысла. Алина не могла собраться с мыслями всë утро, стараясь додумать, как уговорить Елизавету пойти на одно задание, которое бы помогло им собрать побольше материалов, против которых Высшие не смогут ничего сказать. Всë же странно, что при появлении в голове кусочка воспоминаний о своëм последнем дне у демона или ангела, те, кто проводят эту операцию, не удосуживаются убрать его. И ведь не может быть такого, чтобы они не знали о существовании этих воспоминаний. Может, никому не удосуживалось до этого собирать эти шарики с остатками от прошлой жизни? Тоже звучит странно. Не могут же быть Аля и Лиза избранными или какими-то особенными? Туктамышева может и да, потому что она считается почти Высшим, а Загитова — обычный ангел, но с более развитыми способностями к магии. Или она только так думает? Как бы то ни было, она надумала, что позовëт с собой Елизавету на «секретное задание». Она уговорила её наврать админу кофейни, чтобы не прийти на работу сегодня. Загитова сделала сама тоже самое, говоря ему, что она в гости к родителям заглянуть захотела и что она в следующий раз будет больше работать. Ложь смешной бы была для каждого, ведь родители Алины в аду жили за содеянное ими. За убийство собственной дочери нельзя попасть в рай. Священник ты, обычный человек, да хоть король, если ты убил — это автоматически ад. Есть исключения, но их мало. Ангел, пока ждала в переплетении коллегу, только и думала о том, какого ей было так тупо соврать, хотя и смертные не подозревали о лжи в этих фразах. Каждый день после того, как в еë тело вошли воспоминания Саши, она проводила с обострëнным чувство злости и желанием соврать во благо кому-то, но сдерживала себя. Кажется, так действовали на неë дьявольские мыслишки и то, как она рассуждала о том, как бы она поступила, будучи демоном. Мешала и тяжесть на руке в виде рисунка солнца на ладони белого и с линиями, которые были подобны большим полоскам, как у тигра, они давили на руку со вчерашнего дня. По всей видимости, рисунок этих полос от воспоминаний являлся индивидуальным и у каждого разный стиль. От чего он зависел? Неизвестно. Она увидела одного из клиентов, который заснул у них в кофейне. Как оказалось, это такой же ангел раньше был, как и она сейчас. Его воспоминания собрались в руку младшей с быстрой скорости, почти сразу, как она дотронулась до него и считала его энергию. Хорошо, что она подготовилась в этот раз и поставила себе заклинание самолечения, чтобы не почувствовать боль в голове от появления в ней инородных воспоминаний, которые токсично действовали на тело, придавая коже более бледный оттенок, который и в человеческой форме не исчезал. Думая лишь о том, как напрягала еë рука, Алина и не заметила, как в итоге к ней из-за спины подошла Лиза. — Гуд морнинг. Что за план? Рассказывай быстрее, я хочу узнать! — торопила Лиза свою коллегу. — Да погоди ты. Ты нашла оправдание не выйти на работу сегодня? — спросила Загитова. — Сказала, что температура под 40. Не самая лучшая ложь, но действенная. А ты? — поинтересовалась Туктамышева. — Соврала, что к родителям уехала в другой город. Только не смейся, я не умею лгать, — просила Аля. Туктамышева всë же постаралась не засмеяться, ведь даже ей известно было, сколько раз стыдили раньше ангела за родителей, чьи души так и не смогли очистить, чтобы они вошли в рай. И дьяволица понимала, что это, когда над тобой из-за родаков издеваются, но у неë было защитной реакцией — смеяться над самой собой и напряжными ситуациями. У самой один — демон, который раньше священником работал и попал в тюрьму за подкуп судей, а мама вообще при родах умерла, будучи при жизни той, кто обманывала людей, говоря, что она целительница и сможет вылечить их детей, которые болели тогда у многих. Она понимала, какого это расти, не зная в лицо собственной матери. Да и она уверена, найдя эту женщину, ей бы не вернули ни за что ту любовь, которой ей не хватало. Если эта женщина скрывается и молчит, то какой толк в ней, как в родительнице? Еë дочь на слуху, могла бы и объявиться. О ситуации Алины она знала и не завидовала ей совсем. О родителях, которые тебе не разрешали ничего делать, которые тебя сватали с мужчинами, которые в деды ей годились, и которые тебя застрелили по неизвестной до сих пор причине, никто мечтать не станет. — В общем, считай, что сегодня у нас выходной. Я вчера пока работала, то заметила у одного человека энергию странную, — говорила ангел. — Странную? Ты уточняй хотя бы, — перебила младшую голубоглазая. — А ты не перебивай! Ясно? На чëм я остановилась… Так вот, у того парня была ангельская энергия при том, что это точно человек, я проверила, аура не ангела. Ты ничего такого не видела ранее? — рассказывала кареглазая. — Припоминаю некоторые случаи, а что? — начала догадываться Елизавета, к чему клонит хранительница. Лиза уже начала думать о том, почему Алина такая инициативная, шустрая и даже слегка агрессивная. В ней набрался огромный интерес о том, как и что повлияло на ангелочка. Не стала бы по своей воле Загитова говорить на тон выше и так относиться к ситуации с полным интересом и строить огромные цели. Видео же было, что в ней может и была искренняя мысль о том, как найти достаточно информации ради предоставления правителям царств о зверствах в комнате превращения. Может на неë так действовало проникновение под кожу воспоминаний чужих людей? В каждом шарике, оставшемся от прошлой жизни, было ДНК демоническое или ангельское, в котором сохранялись остатки былой силы во время того, как у них оставались крылья с рогами, нимбом или без этих штук на голове. Грубо говоря, в тело просачивалась сила прошлых хранителей этой мощи. По этой причине демоница сейчас интересовалась умениями младшей. Может тогда и сама Туктамышева станет сильнее, беря в руки воспоминания? — Я к концу дня его снова встретила, проследила и зашла к нему домой, прождала и извлекла воспоминания, — бариста потянулась задрать рукав. — А ты у нас сталкер, оказывается. Показывай руку, мелкая, дай хоть глянуть, — пробормотала Туктик. Алина сняла перчатку, задрала рукав до локтя и протянула руку Лизе, чтобы та увидела рисунок, ещë сильнее распространившийся по руке, которая уже не так сильно волновала младшую, привыкшую к чужим клеткам в своëм организме. Лиза дотронулась до ладони и начала изучать кожный рисунок, мысленно пытаясь провести какую-нибудь параллель, догадаться о значении рисунка, но ничего кроме мысли о любви к кошачьим не пришло. Глупая, но самая близкая к правде догадка. Голубоглазая не смогла из этого рисунка считать информацию о ангеле, которому принадлежали мысли. Ничего не проявилось в голове, сколько бы она себя не напрягала. Только рисунок солнца имел свой смысл. Оно есть у тех, кто душевно был ангелом, а не по цвету крыльев. Это единственное, что не менялось. Появилось предположение, что эта печать у демонов в форме луны должна быть. — Солнце… Значит, Саша и правду была в душе ангелом, — делала вывод Туктамышева, — Ладно, молчу, — увидев взгляд хранительницы, сразу замолчала демоница. — Перейду к сути. Как на счëт того, чтобы поискать ещë таких личностей и извлечь из их памяти воспоминания о превращении? У нас целый день впереди, — предложила Алина. — А что если я не соглашусь? Может мне лень? Да и тем более тело начинает болеть, как ты сказала, когда воспоминания в кожу въедаются. Меня никто не заставит идти, если я не захочу, — делала задумчивый вид искусительница. Как только Елизавета договорила, она и не успела моргнуть глазом, как ей в грудь прилетел удар воздухом, с помощью которого она тут же отлетела на пару метров в даль, чуть не врезавшись в лифт. На ногах устоять не получилось, девушка пролетела, несколько раз перевернувшись и сделав что-то вроде сальто. Как только она остановилась, за еë спиной в ту же секунду явилась Загитова, которую она остановила, используя заклинание земли, поставив впереди крепкую стену, через которую не с первого раза проломилась ангел. Прошло 10 попыток ледяного удара, которые помогли ей снести часть стены, после чего земной щит сломался весь. Она налетела на Туктамышеву с морозной ладонью, вокруг которой подобно играм образовались острия, полетевшие прямо в старшую. Среагировать успев, демоница подпрыгнула назад, улетела и использовала заклинание огня, которое она смешала с молнией на другой руке и получила взрыв, который назад на десятки метров хранительницу снëс, создавшую щит из воды, позволивший ей пролететь через сильные потоки опасного взрыва к сопернице. Она старалась не дышать этими токсичными выделениями, чтобы в обморок не упасть. Противостоять пофигистичной Елизавете ужасно сложно, особенно когда ты понимаешь, что это даже не еë пик. Миг прошëл и в Лизу прилетело водяной волной, от которой она заслонилась с помощью заклинания, которое приказывали напасть на хозяина этой магии. Демоница не смогла учесть скорость Алины, которая, скрывшись в тëмном паре, пробралась вперëд и ударила старшую, которая отлетела ровно к лифту, ударившись об него спиной. Увидев мощь этого удара, которая увеличилась с прошлого раза, она решила, что станет сейчас поддаваться младшей лишь для того, чтобы посмотреть на неё. Переместившись меньше, чем за секунду, Загитова подготовилась и со всей силы кинула в место чуть выше плеча демоницы ледяное копьë, которое прямо в лифт вошло. Еë это совершенно не напугало, потому что она знала, что младшая не попадëт чисто из-за своей доброты и нежелания серьёзно навредить коллеге. По идее, хранительница могла сделать меч побольше или сильнее оружие, которое бы поразило Лизу, но по ней уже проходил холодный пот и усталость от того, сколько она энергии вложила в каждое заклинание, увеличив его размеры и количество. Туктамышева отряхнула плечо от камель холодной воды, которые начали стекать по причине еë горячей ауры. Загитова стукнула рукой по лифту рядом с головой старшей и схватила другой рукой девушку за рубашку. — Ты хочешь руку приложить к изменениям в правилах и законах? Хочешь, чтобы никто не страдал в той комнате? Тогда перестань включать дуру и сделай хоть что-то хорошее, раз сама меня втянула в это, — Загитова смотрела прямо в глаза напротив. — А вот такой ты мне больше нравишься. Только вот дело в другом. Разве можно их извлекать до того, как человек заснул? Так ведь мы совсем ничего не соберëм. И кстати, чего так набрасываемся? — рассуждала Елизавета. — Можно, правда будет головная боль несколько минут, но не критично. Не больнее, чем головой удариться об стену. Набросилась я, потому что ты меня взбесила. Тебя ни чем кроме драк не занять, — объясняла Аля. — А ты проверяла? Ну то, что про удар об стену. Больно было, зайка? — усмехнулась Туктамышева, показывая, что ей не так уж и интересно это слушать. — Не перестанешь выпендриваться — на тебе проверю. Отнесись хоть к чему-то серьëзно, шутница, — процедила ангел. Лиза старалась не усмехнуться и не ответить ничего Алине такого, чтобы она точно замолчала, поэтому она лишь просунула руку в карман и с помощью мысленного заклинания, дотронувшись пальцами до шеи младшей быстрыми движениями, ослабила коллегу, чтобы та усмирила свой пыл и дерзость. Загитова сразу почувствовала, как еë внутренних тараканов успокаивали и как она ослабевала хватку на рубашке старшей, отпуская еë постепенно. Сколько бы не старалась Аля, каждый раз она уступала в реакции демонице и не могла с той сравниться именно в этом пункте, что ей и мешало. Хитрость и быстрая реакция превосходили скорость, какой бы она не была, поэтому даже медлительная и стоящая на месте Туктик могла вынести любого, кто хоть со скоростью света мог перемещаться, если его способности казались посредственными. — В ком-то бунтарка проснулась. Хорошо. К концу дня все воспоминания в той комнате оставим. Я тот экран оставила в пространстве и защитила надëжно данные, — говорила Лиза. — Договорились. Только смотри не упади в обморок от тяжести этих воспоминаний. Даже в форме точки на руке они дискомфорт доставляют, — говорила Загитова. — Заботишься? Поверь, у меня силëнок достаточно, чтобы себя излечить в случае чего. Только сама потом не упади никуда, спасать тебя я вечно не смогу, — усмехнулась демоница. Загитова уже хотела ответить что-то голубоглазой, но промолчала ради того, чтобы не создать конфликт между ними именно в тот момент, когда они решили, что соединят свои силы и найдут причину для того, чтобы пойти дальше выполнять свой план. Девушки быстро обе телепортировались на Землю и договорились встретиться на крыше кофейни, где они подсчитают собранное количество воспоминаний и где они телепортируются в пространство Лизы, где они в одну кучу перенесут кусочки памяти теперешних людей. Девушки пошли в совершенно разные стороны, договорившись хоть по всей Москве искать смертных, которые до этого были ангелами или демонами.***
Начали девушки искать перевоплотившихся в 10 утра, а закончили к 9 вечера, поняв, что пока что достаточно информации они собрали для себя. Демоница на 30 минут позже прибыла, чем ангел. Бариста уже начинала думать, что темноволосая потерялась или где-нибудь упала в обморок. Так ведь и насовсем потеряться можно. Кто знает, где эта балбеска. Может забряла она вообще в другой город или страну, зная еë. Когда же в небе стали видны крылья в 21:09, то кареглазая выдохнула, поняв, что коллегу не потеряла, что та была трезвой и целой. Смущало только то, что на тыльной стороне ладони у той было очень много точек, которые хотя бы всю ладонь не заполняли и на том спасибо. Коснувшись ногами крыши, Туктамышева показала свою находку сразу же, радуясь тому, сколько людей она нашла. Они не стали друг другу рассказывать, как проверяли каждого человека на пути и дотрагивались до любого, чтобы найти важную информацию, девушки не стали упоминать, как по крышам прыгали и как летали от одного места к другому, чтобы быстрее обойти весь периметр. — Сколько собрала? У меня 23, — спросила Алина. — Вроде 59. Районы попались, где на каждом углу бывшие ангелочки да черти. Зато много их теперь у меня, — хвасталась темноволосая. — Потом только не жалуйся, если у тебя будет голова болеть жутко. Ни чем же не поможет тебе твоë хвастовство, — говорила хранительница. — Да ладно тебе. Главное, что я много собрала воспоминаний. Переживу, — продолжала собой гордиться Туктик. Загитова сильно напряглась от новости, сколько собрала воспоминаний Елизавета. Вот неугомонная же. Сказали ей, что даже от одной точки становится сложно, нет же, она решила, что обязательно ей надо собрать половину сотки воспоминаний, при этом опоздав, прийдя позже своей коллеги. Это для неë соревнование или что? Она ради силы других ангелов и демонов это сделала, понимая, что просто так к Заги не пришла возможность управлять льдом без особых тренировок? Ей же твердили о том, что эти воспоминания токсичны для любого организма, которому не принадлежат они, что тело начинает болеть от инородного вещества в теле, что это сборище негативных эмоций, страха, злости, слëз и обид. Злясь, мы становимся сильнее, поэтому и в этих мыслях отразилось столько ДНК и остатков от способностей прошлых хозяев данных воспоминаний. Неужели всë ради того, чтобы стать Высшим скорее, чтобы превзойти уже стоящие в топе сильнейших? Глупая, глупая Лиза, жаждущая власти. Смирившись с поведением Туктамышевой, Алина была уже готова подойти к ней, чтобы схватиться за руки и упасть в еë пространство, как тут, прямо под еë ногами она увидела появившийся белый экран, на котором осталось начало от воспоминаний Трусовой. Только успела отвлечься Загитова, как Елизавета уже начала считывать с своей руки всë новые и новые воспоминания, которые загружались с особой силой. Она поняла в этот же момент, что при наличии кучи таких точек памятных, они все одновременно начинают загружаться, потому и времени уходит ровно столько, сколько на одно бы потратилось. Ожидая, когда все следы отстанут от кожи старшей, хранительница присела к своей сопернице и стала дотрагиваться до экрана, чтобы и еë информация считалась быстрее. Как только Лизины точки ушли полностью и она размяла пальцы, которые успели онеметь, Алинина рука начала избавляться от 23 следов. Голубоглазая лишь ожидала и уже готовилась убрать поскорее экран, чтобы переместить его в своëм пространство, что она и сделала, когда Алина закончила со своими воспоминаниями разбираться. Заги встала на ноги, отряхнулась и смотрела на то, как Туктамышева отправляла проигрыватель видео в неизвестность, когда отвечала на вопрос, как этому научилась она, говоря Але, что просто попыталась создать точно такой же и переместить его в мир человеческий. По окончанию отправки в недоступное для других место эту вещь, девушки обе выдохнули с облегчением. — Представь, что было, если бы ты только завтра свела всю эту информацию. Как зататуированная вся ходила бы, — посмеялась Аля. — Да я уже. Они как рисунок в виде точек собрались, сама видела. В общем, посмотрим хотя бы что-то чуть позже, — говорила старшая, рукава спуская. Обе девушки начали чувствовать некое давление на голову, которое они не могли объяснить чем-то ещë кроме реакции тела на инородное вещество в нëм, которое начинало распространяться по крови. Лиза думала, как бы им убрать это покалывающее чувство и так и не нашла ответа. Она понимала, что в человеческой форме магия самоизлечения на неë подействует слабо, а в демонической вечно она её использовать не будет иметь возможности. Единственное, что она в этом состоянии захотела сделать — это пройтись по городу в ночи, чтобы проветрить мысли и разум. — Я пойду прогуляюсь. Не хочу пока домой. Доберëшься сама? — спросила Лиза. — Даже если я бы сказала «нет», ты бы пошла гулять. Ладно, завтра встретимся. Только не засни где-нибудь на мусорке, — говорила Загитова. — Не засну. Покеда, — попрощалась Лиза и телепортировались. Как только демоница спустилась с крыши, пролетев к асфальту, она ушла за угол, где и преобразилась в человека, захотев почувствовать себя ненадолго смертной. Время позднее было, но в такой час только-только начинала обычно закрываться их кофейня. Девушка решила зайти в ближайшую аптеку, где бы нашла таблетки от боли в голове в надежде на то, что она сможет купить там их без рецепта. Когда же ей их продали, она обрадовалась и пошла искать ближайший магазин, где она смогла бы водички купить. Найдя ближайшую «Пятëрочку», она зашла туда, успев за полчаса до закрытия зайти. Проходя по магазину, она нашла полочку с напитками и выбрала дешëвую водичку, не смотря на то, что около 2 тысяч в кармане у неë находилось сейчас. Случайно взглянув на ряд с алкогольными напитками, Туктамышева решила, что заглянет туда и возьмëт для себя чего-то, чем можно было бы настроение поднять себе, потому что оно казалось совершенно дерьмовым из-за тишины в округе и отсутствии кого-то, кто бы смог с ней поговорить по душам. Лиза взяла с полки баночку пива, которое она не так сильно любила, но понимала, что настроения на что-то особенно дорогое или на полусладкое любимое не присутствовало. Даже спиртное у девушки имело каждое своë значение и описывало еë настроение. Подойдя к кассе, она выставила напитки и принялась доставать из штанов деньги. — Оплата картой или наличными? — спросил продавец. — Наличными, — ответила ему Туктамышева. Потратившись на покупку, она сдачу положила назад и в руках понесла напитки. Встав около магазина, она полезла за пачкой парацетамола, чтобы запить его водой. Подождав около получаса, проходя по тëмным улицам, иногда останавливаясь, чтобы посидеть на лавочке, Елизавета наконец открыла баночку алкоголя. Казалось, что совершенно ничего она не чувствовала, опустошая ëмкость, всë равно для демонов алкоголь не действовал практически, если только в огромнейших количествах, которые не осилил бы даже Высший с утончëнным вкусом. Баночка пива не казалась чем-то сейчас, чем похмелиться возможно было бы. Слишком некрепко для девушки. На языке оставалось неприятное чувство, она сразу поняла, что больше не купит дешёвый алкоголь и от этого производителя точно. Из-за того, что было жалко деньги на ветер выкидывать, она допила остатки из ëмкость и выбросила еë в мусорку. Пока ночью к ней посреди улицы приставали парни, она успевала заходить за угол и тут же пропадать, чтобы они отстали от неë в таком паршивом состоянии, когда даже ничего не хотелось съесть. Каждые пару метров проходя, она останавливалась у стенок зданий незнакомых и раздумывала о том, как же всë же ей не стоило идти гулять одной. Стоило бы взять с собой ту же мелкую для развлечения, чем ходить одном и рассуждать на больную голову о том, как ты, Лиза, ненавидишь одиночество, хотя и пробыла в нëм половину жизни. Кажется, ты вроде и привыкла к нему, тебе так проще, но в итоге когда остаëшься совсем одна, то не так круто строить из себя клоуна. Ей не хотелось плакать, попить, разносить всë вокруг от злости на свои воспоминания и на саму себя, она просто устала и желала найти своего единомышленника или того, кто только рад бы был ночью изучить уголки города, который сейчас казался унылым. Стараясь забыть обо всëм, Туктамышева поняла, что начинает чувствовать особо обострëнную головную боль. — Как же голова болит… Хоть бы дойти до… — не успела договорить сама себе Лиза. Туктамышева и сама не поняла, как в один момент с глаз начали течь слëзы от боли в теле, как лоб становился пламенным, температура повышалась, а ноги подкашивались. Последнее, что она запомнила — это было то, как она упала на лавочку, которая находилась рядом. Она хотела превратиться в демона, чтобы силы появились, чтобы она смогла телепортироваться в другое место, чтобы она смогла уйти в иное пространство, где такой уязвимой не будет казаться, где она защитит себя от взглядов мимо проходящих парочки людей, которые только и думали о том, что она обычная алкашка, заснувшая на улице или гуляющая дамочка. Она закрыла глаза, чувствуя, как со лба скатывались капельки пота, и заснула от бессилия, теряя контроль над телом. Токсичные частички от тех точек будто действовали на неë особенно сильно сейчас, когда она уже извлекла из тела их. Разум кружился, давил на мысли, на сознание, которое не выдержало нагрузки. Так она и пролежала около часа, пока по дороге еë не нашла знакомая, которой было не безразлично на еë состояние, которая не стала бы, как другие, думать лишь о себе. Тарасова подошла к лавочке тихо, думая, что она обозналась. — Лиза? Лиза! О господи… Очнись, — запаниковала Евгения, поняв, что не ошиблась. Фигуристка сразу стала искать, где проверить пульс и дыхание у девушки. Давление в минуту пониженное, дыхание неровное, а лоб был горячим невероятно сильно, щëки и уши темноволосой покраснели. Тело дрожало от холода в этот вечер, от звука грома, от ветра. Евгения сразу же позвонила в скорую, как только поняла, что девушка совсем очнуться не может, а сердцебиение становится реже. Для Лизы это не было опасным, потому что демон и с учащëнным, и с редким может жить спокойно, и с отсутствием, потому что бессмертна. Как же было хорошо, что больница находилась совсем недалеко и они пообещали в скором времени приехать. Но что ей делать, пока девушка тупо лежала и продолжала всë меньше признаков жизни подавать? — Что же делать… — не могла успокоиться Тарасова. Дальше всë было мутно для Елизаветы. Она вроде и в подсознании слышала, что вокруг происходит, чувствовала, как ей вкалывали какой-то препарат, как ей дыхание восстанавливали, как осматривали, приводили в себя. Половину того, что она прожила в больнице, она не помнила. Никак она сама к туалету ходила, как еë рвало, как она глаза открывала, как у неë анализ крови брали. Ничего абсолютно. Только в кабинете врача она смогла открыть свои очи и с огромной головной болью подняться, оставшись в сидячем положении. Девушка повернулась в бок и увидела мужичка с огромными усами и с парой волосинок на голове в халате. — А? Где я? — спрашивала Елизавета. — Проснулась. Отлично. Милочка, нам нужно услышать, что вы ели за день или пили, — говорил врач. Туктамышева взялась за голову, постаралась самовылечить себя, отвернувшись к стене, что у неë немного получилось, когда она прошептала заклинание почти беззвучно. Мужчине казалось, будто девушка читала молитву или успокаивала себя, болтала сама с собой, а Женя глядела на неë обеспокоенно. Потянувшись дотронуться до коленки темноволосой, Тарасова ожидала хоть какой-нибудь реакции от голубоглазой, которая вздрогнула и замямлила, поняв, что кто-то дотронулся до неë. Фигуристка сразу же положила свою руку на место, продолжая наблюдать за осознающей, где она находится, Лизой, которая только недавно была в бреду и не в состоянии ходить сама. — Ты откуда тут? — обратила внимание темноволосая на фигуристку. — Ты без сознания лежала на улицы на лавочке, а я проходила мимо, — объясняла Женя. — Так вот оно что. Ну спасибо, что спасла меня. Неловко вышло. Стыдоба, — отвела взгляд Туктамышева. — Не переживай. Не бросила же бы я тебя там страдающей. Выглядишь неважно до сих пор, — подметила Женя. Елизавета дотронулась до лба, повернулась немного и поняла, что ей вкололи почти в одно и тоже место жаропонижающее и, наверное, несколько раз. Лиза лишь благодарно смотрела на спортсменку и улыбнулась ей, потому что, представив то, сколько она мучалась с ней, стало немного неловко и даже волнительно. Потратить своë время, сидеть и ожидать момента, когда твоя знакомая придëт в себя — это поступок человека, который не безразлично к тебе относится, который волнуется и сильно. — Кхем-кхем. Так что вы принимали сегодня? — мужчина постарался обратить на себя внимание. — Утром ничего, в обед съела мороженое, а потом зашла заказать бургер, а вечером… Голова болела, я выпила парацетамол, а через полчаса пиво, — призналась Лиза. — Удивительно, что вам ещë хуже не стало. Нельзя смешивать эти таблетки с алкоголем, а тем более так ужасно питаться. Всякую дрянь едите, не удивлюсь, если вы срок годности не смотрите при покупке еды. Только такие о здоровье и не заботятся, — ворчал старик. Демоница через силу слушала, как дедуля отчитывал еë и говорил о том, какое хорошее у него здоровье было в его годы от того, что раньше «всякой химии и добавок вредных» не было в его питании. Лиза себя успела поругать за то, что она дома не уснула и не пошла прохлаждаться до следующего утра, ничего не употребляя. Женя рядом сидела и иногда шептала темноволосой, что сейчас они уйдут и это закончится. Елизавета, дождавшись конца лекции мужчины, вышла из кабинета вместе со спортсменкой и порадовалась тому, что медицинского запаха под носом больше не наблюдалось. От него плохело только так. Евгения наблюдала за тем, как впереди шла Туктик ускоренным шагом. Она удивилась тому, что еë знакомая не была против того, чтобы вместе с ней кто-то шëл рядом. Сейчас она выглядела очень возмущенной и уставшей. — Какой же дед противный попался мне. Надо было тебе другого врача мне найти, — злилась Туктамышева. — Вообще он прав. Тебе бы не помешало восстановиться после такого, а то токсины в твоей крови сыграли свою роль, — волновалась за девушку та. — Ты как мамочка, которой у меня никогда не было. Может я, конечно, начну питаться правильно, но не обещаю, — твердила Лиза, глядя на Тарасову. — Надеюсь, начнëшь. Кстати... А что с ней стало? Если это личное, то не говори, не заставляю, — интересовалась неловко Женя. — При родах умерла. Я в лицо еë не видела ни разу, а батя не заменил от слова совсем еë. Для меня он мëртв, — произнесла Туктамышева. По сути, она не соврала, потому что без контекста жизненные статусы еë родителей так бы и звучали в современном мире, родившись она на 400 лет позже. Елизавета вздохнула тяжело, стараясь не расстрогаться на эмоциях. Тарасова ощутила эту энергию отчаяния и злости на своих родителей, ощущала, сидя рядом с Лизой, какого это, когда одна мертва, а другой мëртв морально. Она всю правду не знала, но была поражена и тем, что ей доверила такую информацию Елизавета, и тем, что под маской дерзкой девушки скрывалась такая история. Евгения подвинулась ближе, повернулась и без каких-либо звуков или слов обняла за плечи темноволосую, которая по привычке дрогнула и хотела отстраниться, не являясь на самом деле любителем тактильностей. Она могла принять такой жест только от того, кто ей дорог или от того, кому она довериться решила. Женя оказалась тем человеком, на чьи объятья она не ответила, но приняла их, как знак поддержки в момент, когда типичные фразочки были бы лишними. Когда же блондинка отстранилась, демоница хотела попросить ещë раз еë обнять, но не захотела рушить образ уверенной холодной взрослой дамочки. Ей ни к чему было сейчас как-то тянутся к не так близко знакомой Тарасовой. — Ты чего одна кстати была? В это время ты, вроде, работаешь ещë, — вспоминала Тарасова. — Я взяла один день выходного, сказала мол чувствую себя плохо. Видимо, моя ложь сбылась на деле. До сих пор всë тело болит, — жаловалась Лиза, подтягиваясь. — Ну конечно, намешала ты продукты «идеально». Может не стоит столько пить одной? — смотрела на искусительницу Тарасова. — Хочешь предложить вместе выпить что ли? Или намекаешь мне перестать жрать всякую хрень? Знаешь же, не перестану, — твëрдо ответила голубоглазая. — Это только твои догадки. Всë может быть. Я, конечно, лезть не хочу, если ты против, но, думаю, стоит о себе позаботиться немного, — подбирала нужные слова Женя. Туктамышева усмехнулась такому ответу. Уверенность и игривость присутствовали в нëм, как и нотка заботы от человека, которого она знала не так давно, но почувствовала особенную связь с ней. Удивительно, что столько доверия к себе вызывала Тарасова, с которой они только недавно, как казалось, были в отношениях «клиент и менеджер кофейни». Темноволосая непроизвольно начала представлять, как бы она вместе сидела с этой девушкой на кровати, смотрела бы какой-то фильм, программу или сериал с бокалами в руках и они бы обсуждали каждое действие героев той или иной картины. Искусительница чувствовала, как головная боль проходила, стоило ей только подумать о том, что было бы, будь они теми подружками близкими, за которыми наблюдала на фотографиях Лиза и на видео. А может… Больше, чем подругами? Да что такое нашло на твою голову, Туктамышева? Отсеки в сторонку эти мысли, как ты и пытаешься сейчас это сделать. Или то, как к тебе спокойно относятся даже со всеми твоими выходками — это то, что на тебя действует, как на людей наркотик, алкоголь, сигарета? Кажется, так и есть. Одурманенная хорошим отношением к себе. — А если я рекомендации свои дам? Если ты не против, конечно. Я просто знаю, как и вкусно, и полезно питаться, — предложила Женя. — Смотря, что там ты придумала. Может, мои вкусовые предпочтения совсем другие. — Тебе какие продукты нравятся? — спрашивала спортсменка. — Из того, что полезно? Сырные изделия и орехи, правда их с винцом лучше есть. Ягоды любые люблю, в фруктах я не привередлива. Я вообще мясо люблю и картошку особенно как бы, — усмехнулась Туктамышева. — Ну вот, уже хорошо. Вкусы, кстати, у нас схожи. Можно составить хороший список на ходу. Может, пока прогуляемся вместе, я помогу тебе? Я могу тебе написать лично в сообщения список. У меня достаточно времени, — говорила Евгения. Туктамышева смотрела на фигуристку, как на странную от непривычки чувствовать на себе столько внимания и заботы, от проявления такого количества желания помочь ей, дать совет, сделать добро. При этом она понимала, что как свой режим, так и своë питание восстановить, было бы хорошей идеей, не смотря на то, что она в демонической форме могла спокойно питаться всякой фигнëй, потому что имела возможность в любой момент восстановиться, ибо была энергия и силы на то, чтобы своë тело сделать как новеньким. Честно, просто чтобы побольше времени провести с кем-то, она захотела согласиться прогуляться, послушать рассказы от девушки, советы, рецепты. Был бы кто-то ещë такой в еë жизни, кто бы ей диктовал бы рецепты сырников или каш вкусных, в которые можно было бы добавить всякой всячины? Таким шансов и воспользоваться она не прочь. — Я только за. Я без телефона, но страничку свою дам тебе. Знаешь, одной гулять немного… Грустно что ли, не с кем из себя строить клоуна, — сказала правду демоница, пытаясь выдать это за шутку. — Тогда пошли ночной город исследовать? — спросила Евгения. Лиза протянула ладонь смертной в знак согласия и младшая потянула еë за собой, взяв за руку. Сначала от этого опешила Туктик, не привыкшая к тому, чтобы еë за руку кто-то брал не ради заклинаний или не ради того, чтобы не потеряться, но этот случай касался, скорее, только того момента, когда дети знакомых шли с ней куда-то. Демоница шагала за Тарасовой, полностью доверяя еë знаниям местности. Пару метров прошло и они уже находились в одном из парков, в котором светили фонарики и где гуляло много дворовых кошек. Они проходили мимо фонтана, в которой кинула монетку Евгения, загадав желание, а за ней повторила Лиза, мысленно сказав «Хочу стать сильнейшей», хотя и желала не только этого и могла загадать «Хочу перестать быть одинокой». Она продолжила ходить за спортсменкой, которая показывала ей красоту ночных улиц и того, как невероятно смотрелись вывески, окна, в которых свет был, как выглядели супермаркеты и улицы, где вокруг было много ресторанов и забегаловок при свете луны. По дороге они останавливались, приветствуя собачек и кошечек, которые прятались в тëплых местечках и под лавочками. — Слушай. Можно ли с этого момента нас считать подругами? — спросила неожиданно Тарасова. — Определëнно. Не будь мы друзьями, я бы с тобой не гуляла до утра. А ты это к чему спросила? — говорила темноволосая. — Просто так. Теперь в моëм кругу есть ещë одна интересная девушка и очень даже симпатичная, — говорила комплименты фигуристка. — Ой, да ну тебя, — не знала, как принять комплимент, Лиза. Женя лишь посмеялась с такой реакции, не понимая, сколько чувств она вызывала у старшей любым своим действием. Они вместе гуляли под декорациями улиц, которые поставили в честь какого-то из праздников, любовались видами сверху на построения с высоких точек и Туктик слушала, где какой музей или театр находился, где какая улица располагалась, а недалеко от чего можно было заглянуть поесть, что больше остального заинтересовало искусительницу. Она глядела на Евгению и иногда фотографировала ту секретно на телефон фигуристки, который она ей в руки вручила. Смотря на то, как волосы блондинки разлетались на ветру, когда она держалась за перегородку и смотрела на небо при свете от полной луны, являлось невероятной картиной. Младшая иногда пряталась в темноте где-то, уходя или останавливаясь около деревьев или за зданием, после чего она пугала темноволосую, которая от привычки чуть не замахнулась на смертную. — Да хватит меня уже пугать, надоела! — жаловалась искусительница. — Сама каждый раз ведëшься. У тебя просто реакция забавная от неожиданности, хехе, — довольно улыбалась Евгения. — Взрослая тëтка, а пугает другую тëтку, ужас… — шутливо жаловалась Туктик. — Да не тëтка я. Я в самом рассвете сил. Красивая и ухоженная леди, — обиделась наигранно фигуристка. — Я и не отрицаю, что красивая. Самое то, что надо. Всë на месте. Ну и я ничего такая, да? — подмигнула Лиза, пытаясь флиртовать. Тарасова улыбнулась и посмеялась звонко, ответив положительно. Елизавете казалось, что это шумный и весëлый вечер, когда на часах уже показывало 3 утра, становился еë любимым в момент, когда они начинали обходить все дома, все уголки, прошагав около 30 км. Не было ощущения усталости или нудности от такой прогулки. Они заглядывали покушать в магазинчики, которые работали 24 часа в день и не закрывались. Они брали всякие перекусы и довольствовались той едой, которую себе впервые за долгое время позволила. Туктамышева подбадривала девушку тем, что она наколдует, чтобы лишние еë килограммы ушли к темноволосой. А ведь Женя хоть и смеялась с такого, но не знала, что такая способность есть у дьяволицы, которая пару раз во время их прогулки гипнотизировала пареньков, которые приставали к девушкам, чтобы они ушли гулять своей дорогой. Она защищала, как могла эту девушку и гуляла с ней неизвестно сколько ещë. Хотелось ли ей до самого утра любоваться звëздным небом, а потом и закатом с спортсменкой? Определëнно. Было ли желание с разбегу еë обнять и потрепать за волосы любя, как она когда-то делала во время рабочего дня с Алей? Точно. Не отпускать и встретить солнце утреннее вместе, сидя где-нибудь и лëжа на плече у девушки? Да. Но не получилось бы, потому что иначе они бы не смогли обе на протяжении остального дня функционировать. Разойтись пришлось, обнимаясь долго, когда они подходили к квартире фигуристки. Лиза не хотела отлипать от замка в виде объятий младшей, от которых веяло теплом и ароматом духов, напоминающих шоколад с карамелью.