Live and Learn

      Боль отозвалась в голове колоколом, когда ежик посмотрел в потолок и резко подорвался, вспоминая подробности прошлой ночи. Пожар, крики людей, визги детей, испуганные зеленые глаза едва не погибшего мальчика, которого он вытащил из самого пекла. И сам чуть не остался погребенным заживо под кучей горящих обломков.              Он упал обратно туда, где и лежал. Довольно удобно, это было похоже на матрас, от чего его спина даже пребывала в очень хорошем настроении, учитывая, что она не ныла и не болела, даже учитывая как он мог надорваться на этой неуклюжей, но удачной операции спасения. Стоп. А где он? Ежик снова удивленно распахнул глаза, раскрывая настолько широко насколько мог. Он не помнил как чувствовал себя после этого, не то что, как он мог дойти до дома. И самое важное. В чьем он доме?              Ему казалось, что он отрубился прямо там на асфальте, и он даже не помнит, подбегали ли к нему врачи.              — Ты надышался угарным газом. — спокойно объяснил такой знакомый голос, что в один момент Соник почувствовал будто на его глазах наворачиваются слезы. И он был даже не уверен, радости или обиды. С одной стороны он был очень рад видеть этого черного ежа спустя столько времени, а с другой испытывал сильную обиду, что он как какой-то мудак наплевал на всех кроме себя и скрылся в тень.              Его уши уловили звук жидкости переливаемой из бутылки в стакан. Такой знакомый, такой привлекательный, такой манящий запах, растекающийся по помещению, от которого тотчас во рту выделились слюни. Он мгновенно прикрыл рот ладонью, чувствуя, что вместе с аппетитом к горлу подкатила тошнота.              — Тебе повезло, что все тебя видели, иначе тебя бы вряд ли откачали. — высказал свое предположение Шэдоу, умалчивая о том, что реанимировал он, и слегка приложил стакан с алкоголем к персиковому плечу. — На, выпей, голова пройдет.              Но от этого ему словно стало только хуже, от чего он прижал ладонь только сильнее, хватаясь второй рукой за грудь и приподнялся, боясь захлебнуться своей рвотой.              Шэдоу мигом поднялся с кресла, помогая напарнику подняться на ноги, и отвел его в туалет, где болезненный еж склонился над унитазом, выблевывая все, что мог съесть за последние несколько часов. Хотя там не было почти ничего, потому во рту был ужасный прогорклый вкус желчи. Ему это напомнило как он так же блевал дома у Эми первые дни после отказа от алкоголя.              Он еще какое-то время нависал так, думая, что это еще не все, ощущая как его иглы заботливо придерживают полосатые руки. Он тяжело дышал, долго смотря вниз, нехотя показывать насколько он в ужасном состоянии своему сопернику. Он хотел сказать что-то колкое, обидное, чтобы задеть этого ежа с каменным сердцем, сказать этому мудаку все, что о нем думает и как он его ненавидит за то, что тот исчез на несколько лет и даже не попрощался. Но с другой стороны. Ему сейчас было настолько хреново от того, что большинство друзей отвернулось от него, что он не хотел потерять хоть еще кого-то, кто относился к нему с заботой.              — Я тебя ненавижу… Убери от меня это дерьмо. — фыркнул он с отвращением, и уселся в углу комнаты, сжавшись в клубок, прижимая к себе колени. — Мне нельзя алкоголь…              — Я уж подумал у тебя сотрясение мозга. — признался черный еж, и поднял руки, показывая что в них ничего нет, и подошел ближе. — И за что же ты в этот раз меня ненавидишь?              — Может быть за то, что ты исчез почти на десять лет и даже не звонил?! Ты даже не попрощался! Я бы все понял, если бы ты захотел начать свою жизнь сначала, но… ты бы мог хотя бы сказать мне. Я думал, мы начали доверять друг другу спустя столько времени. Ты… ты был мне как брат, Шэдоу… — индиговый ежик не смог сдержать капель слез, стекающих по его щекам, настолько тихо, что если бы не острый слух его собрата, он бы и не услышал этого.              — Я пытался. Но ты сам оборвал со мной все связи. — горько усмехнулся собеседник, приподнимая в такой же горькой улыбке уголок губ. — Ты прогнал от себя всех, и даже когда я все еще пытался сохранить с тобой дружбу, ты сам захлопнул передо мной дверь.              Соник заткнулся, в шоке поднимая глаза. Его выбило из колеи, то, что произнес Шэдоу. Как он мог сам же прогнать его вон, когда он точно помнит, что черный еж просто без причины прекратил это общение? Неужели алкоголь настолько сожрал его мозг, что он совершил такой ужасный необдуманный поступок и даже не помнит об этом, виня своего некогда лучшего друга во всем? Его начал сжирать заживо стыд, словно он был самым вкусным мясом, приготовленном в дорогом вине.              — Я понимаю, что ты был невменяем, и только по этой причине я могу тебя простить. Мне лишь обидно, что от того Соника, которого я знал не осталось даже оболочки. Даже твои глаза уже не его. — с горечью в голосе произнес Шэдоу и ретировался в другую комнату.              Что-то в индиговой голове в тот момент перещелкнуло. Так громко, так резко, что уши начали болеть, а голова гореть, когти врывающиеся в кожу, едва не раздирающие ее до крови. Ему стало так больно. Он сам разрушил свою жизнь полностью. Только он был в этом виноват. Как его такого все еще терпела Эми, или как Шэдоу смог простить его, он не понимал.              Алые глаза широко раскрылись когда черный ежик вернулся обратно с какой-то аптечкой. Он моментально подлетел к собрату, обхватывая его голову и осматривая.              — Меня не было всего минуту. Когда ты успел раскроить себе бошку? — Шэдоу уложил его на свое плечо, чувствуя как Соник теряет равновесие, и дотянулся до аптечки, доставая моток бинтов, ножницы и пластыри. — Тебе повезло, что раны не глубокие… Придурок.              Зеленые глаза заторможено смотрели по сторонам, иногда замечая полосатые руки, открывающие очередной пластырь, разрывающие упаковку с бинтами и как умело эти руки орудуют ножницами. Он заведомо понимал, что в надежных руках, и все еще чувствовал стыд за то, что смел обвинить Шэдоу в том, чего он наоборот как оказалось пытался всеми силами избежать.              — Я волновался за тебя… Но ты так отчаянно просил оставить тебя в покое, что я не смог противиться твоему желанию. — у корней индиговых иголок коготки черного ежа начали расчесывать их. — Через несколько лет, не так давно, Эми начала рассказывать о твоих успехах. Однако, она не говорила о том, насколько сильно ты изменился. Я не должен был оставлять все на самотек, ты бы не был в таком ужасном состоянии, вероятно.              Индигового ежика снова прошиб стыд, когда он увидел как по маисовым щекам скатываются слезы, как их хозяин поджимает губы с горечью в глазах. Он крепко обхватил черную талию, утыкаясь мордой в белый мех, давая волю слезам. Из его горла хриплым голосом вырывались рыдания.