Об этом обязательно узнает мой отец...

«Да чтоб он сдох со своей смазливой рожей!» —думал наследник Окделлов, во время ужина в училище Лаик. Эстебан словно издевался, всегда садился либо напротив него, либо как-то рядом, чтобы рассматривать его лицо вдоль и поперёк. Подонок, ещё и лыбу тянул всегда до ушей, знал же, что бесит одним присутствием, особенно после учебного дня. Каждый день Колиньяр как-то издевался над Диконом. То шутнёт что-то. То подножку поставит, да так, чтоб надорец нос об пол разбил! То про отца опять, что-то ляпнит. Навозник! Не иначе! —Ричард-Ричард-Ричард…—затараторил Валентин над ухом, когда заметил, что железная ложка в руке друга уже начала гнуться. —Что? —нервно дёрнулся тот, в глазах горела ненависть. —Пощади ложку… Она ни в чём не виновата. —с ухмылкой сказал кудрявый. —Эстебан действует мне на нервы… И как на зло, ему никак не ответишь… Лучший ученик Лаика, Леворукий его побери… —спустя минуту процедил Дик. —Эх, понимаю…—как всегда с не возмутимым спокойствием, согласился Придд. Лисья морда на против ухмыльнулась их шушуканьям, показывая белёсый клык. Зачерпнув очередную ложку пустой овсянки и проглотив её, Колиньяр тоже обратился с шёпотом к своему дружку-подпевале. Тот чему-то улыбнулся и с любопытством посмотрел на парочку в лице Придда и Окделла. —Валентин, Вы мне товарищ? —задал нелепый вопрос надорец, ухмыляясь в ответ лисьей роже. —Да…—удивлённо приподняв бровь, протянул. —Может, наконец, покажем этому навознику, кто настоящее дворянство?.. —с огнём в глазах посмотрел на друга. Умный спрут чуть не подавился, увидев столь странный взгляд у Дикона, на него не похоже. Уголки губ подозрительно тянулись к ушам (вещь оказывается заразная), а глаза блестели, предвкушая исполнения хитрых мыслей.

***

Средь тишины послышался звон ключей. Странно. Олларианские мышата уже закрыли двери унар. «Наверное проверяют…» —быстро подумал Эстебан, вставая с пола и остывая после многочисленных отжиманий. Тело горело, но благо с окна приятно дул лёгкий прохладный ветер, остужая молодое оголённое тело. Он мазохист или же ему и впрямь мало унарской нагрузки? Звон ключей. Снова. Громче и чётче. Нет, если бы это был священник, то он бы уже ушёл, а не стал так долго возиться именно у его двери. Спустя мгновение стало ясно, кто-то нелепо подбирает нужный для замка, причём довольно удачно ведь ещё секунда и какой-то из кусков железа уже стал проворачиваться в замке. —Какого…—недоумённо протянул Эстебан видя шустро вошедших унар. Секунда и в лицо прилетела смачная оплеуха, такая, что тело само покачнулось к кровати. —Ричард!? —в гневе выкрикнул лис, но ему в туже минуту закрыли рот влажной ладонью. «Волнуется, ручки потеют…»—классическая мысль пролетела в голове, когда глаза с удивлением смотрели, как второй унар закрывает туже дверь изнутри. —Ну что, допрыгался… —хмыкнул Окделл, грубо заламывая руки врага и опуская рожей в близко стоящий стол, создавая удобную букву «Г». —Ричард, будь аккуратнее, мы же его не убивать пришли… —посоветовал Валентин, попутно не спеша расстёгивая пуговицы на своей рубашке. Колиньяр дёрнулся в надежде освободиться из цепкой хватки, тщетно, лишь одинокая свеча закачалась стоя в железном подсвечнике. Из освещения имелся только зажжённый кусок воска с фитилём и свет весенней луны, через открытое окно. Духота не грозила унару, чего нельзя сказать об остальном. —Перехвати его, мне нужно снять лишнее. —кивнул надорец кудрявому другу, который стоял уже в одних нижних штанах, что считались нижнем бельём. Они шустро махнулись, но Придд не успел схватить не послушного пленного, так крепко, как держал его русый, почему Коленьиар, быстро вырвался и встал в стойку обороны. —Вы – сраные извращенцы! Что Вы удумали?! —в гневе крикнул лис, нелепо краснея в щеках и ушах. —Отплатить тебе за твою ежедневную «милость»… —медленно проговорил надорец, попутно вытаскивая из кармана какую-то тряпку с верёвкой. Не прошло и мига, как по виду хрупкий кулак Валентина прилетел навознику в живот, дурак не делал ставки на силу наследника Приддов, почему не опасался, а зря. Быстро подлетел и Дикон, крепко хватая в плен своей силы негодяя. Пару не понятных движений в полу мраке комнаты и вот шустрый спрут уже затыкает рыжему рот и грубо тянет верёвку, которая словно змея стала обвивать торс и руки. «Он поддаётся...» —мысленно заметил кудрявый, завязывая последний узел и уведомляя кивком об этом своего друга. Повелитель Скал небрежно толкнул обидчика к кровати, места в комнатке было мало, упал точно на мягкий матрас. —А чего ты сопротивляться перестал?.. —переворачивая того на спину и давая очередную оплеуху, шипя спросил Дик. Ответом ему стали лишь хитрые глаза и уверенное положение бровей. Ричард вынул самодельный кляп и услышал самодовольную речь: —Идиоты… —облизывая губы и слегка наклоняя голову в бок, уверенно оскорбил Коленьиар. — Два дебила, что решили угодить своим желаниям, через того, кто выше вас на три головы… Да вы хоть знаете, что с вами сделает мой отец?.. О-о-о… А об ЭТОМ обязательно узнает мой отец, я вам обещаю… Оплеуха звонко хлынула на старое место, заставляя связанного упасть на покрывало. —Ричард! —с удивлением спохватился Валентин и подошёл ближе, чтоб поднять упавшего, который смотрел на него хищными глазами дикой птицы. —Ну и пусть… Я устал слышать ото всех, что должен быть терпелив и не конфликтен. —О-о-о… Да ладно, Дик… Я та сволочь из-за который тебя выгонят из Лаик? Какая честь…—растягиваясь в улыбке и гадко прикусывая нижнюю губу, словно заигрывал мерзавец. —Нет… —сквозь зубы проскрипел будущий Повелитель Скал и крепко схватил улыбающееся ему лицо пальцами, до покраснения. —Ты будешь той сволочью за изнасилование, которой меня отчитают, а после отчислят. —самодовольно поправил и грубо вжался в влажные губы своими. Глаза «нового» дворянина сначала ошарашенно выпучились, а после медленно скрылись за веками. Дик уделил поцелую не больше полы минуты, словно давая понять, что это лишь разминка, но не сдержался в порыве гнева и прокусил ненавистную плоть до крови. Чёртовы алые полоски, которые снились ему каждую ночь. —Валентин, закрой ему рот. —небрежно вытирая губы, после влажного поцелуя, приказал другу и следом спросил. —С чего хочешь начать? —Пока хочу побыть на подхвате, после – разберёмся. —заталкивая, почти что в глотку, самодельный кляп их общему врагу, ответил спрут, про себя подмечая, что у Дика уже стоит. Гадёныш лишь с вопросом посмотрел на двух безумцев, до момента, пока его лицо вновь не встретилось со столом, после он мог видеть лишь дерево и странного Придда, который зачем-то взял в руки свечку. Два пальца левой руки быстро вошли в проход, растягивая и приготавливая его, правая же, держалась за связанные за спиной лиса руки. Протяжный стон, от неожиданности и резкое движение вперёд, не желающее продолжать сей унизительный процесс. Окделл в удовлетворение своей фантазии вставил в узкое отверстие третий палец и получив больной вскрик, освободил проход, левой рукой скидывая с себя слабо держащиеся нижнее бельё. Уже предвкушая ощущения, надорец вставил и почувствовал долгожданную тесноту, которая сразу обволокла его фаллос. Нервные сокращения мышц, больные стоны и закатывающиеся глаза, которые медленно заплывали слезами, в то время, когда лицо непристойно краснело в щеках и переносице. Наследник рода Приддов наблюдал за столь прекрасным процесс, пока не желая нарушать его, но уже мечтая почувствовать любимые ощущения, почему наклонил свечу так, чтобы воск начал капать ему на руку. Шипение и приятная боль разливалась от ожога до паха. Немного заострённые уши начинали гореть, когда будущий Повелитель Волн обращал свой взор на бедняжку, что уже изливалась слезами, пока в неё вдалбливали инородную плоть. Последний сильный толчок и Окделл обильно излился внутрь обмякшего тела, которое всё время скулило, стонало и дрожало. —Твоя очередь…—на полу стоне обратился к другу, который перестал обливать своё тело воском, то и дело ожидая. —Давай на кровати, хочу видеть его лицо…—с ухмылкой скромняшки, ответил кудрявый унар. Эстебан всё ещё нервно дёргался, ощущая, как горячее вязкое семя вытекает из него ручьём. Всё тело обливалось потом, смешиваясь с тем, что ещё остался после отжиманий. С клювообразного носа противно стекали последние капельки солёной жидкости. —Успокоился? —уже со спокойной улыбкой, спросил Ричард, сажая обнажённого пленника на его же кровать и раздвигая тому ноги. Уже не хитрый, а жалкий лис, лишь проскулил, словно моля, убрать тряпку. Ричард, смиловался и вынул изо рта кусок ткани, хоть и не понимая зачем, ведь Эстебан мог выплюнуть её уже много-много раз. Получается, специально ждал? Нет, ему просто нравилось его унижение и то, что у слабохарактерного Ричарда наконец хватило смелости его наказать. Член уже ревел от желания и бесстыдно прижимался к низу живота Колиньяра, поблёскивая на конец в лунном свете. —Ты издеваешься?.. —с недоумением, глупо спросил Дик, рассматривая влажное тело и мокрое от слёз лицо, что горело красным и от губ которого медленно стекала струйка крови из пробитой губы. —Нет, —слизал кровь рыжий, тяжело дыша и самовольно раздвигая ноги. — я почти удовлетворён… —блеснул клыком и с нетерпимой похотью посмотрел на фаллос Дика. —Ну же, накажи своего обидчика! Или ты всё же слабохарактерный придурок… —сдувая влажные выбившиеся пряди, посмел дерзнуть. —Ну, если сам Эстебан того захотел… —принимая предложенную заявку, поднял бровь и повернулся к спруту. —Бери, а мне дай свечку. —С удовольствием, мой эр…—облизывая губы передал кусок воска, что уже криво сгорел на одну четвёртую. Валентин залез в низ кровати раздвинув шире сильные ноги пленённого, а Ричард сел на подушку, кладя на свой торс крепкую спину того же лиса. Одна рука Окделла крепко обхватила обидчика за горло, словно готовая в любой момент придушить к закатным тварям, а вторая крепко держала свечку. Спрут полускрючившись, прильнул к нервно дёргающемуся члену рыжего гада. Навозник не ожидал и в пол голоса застонал, от такой приятной услуги. У Придда был хороший рот, мягкий, упругий, да и зубами не задевал, явно не первую ночь эти двое развлекались. Ричард, не довольный громким стоном, начал душить Эстебана, который лежал между двоих извращенцев в повинующейся позе: максимально раздвигая ноги, послушно держа уже затёкшие руки за спиной и нервно дёргаясь всем телом, от каждого прикосновения. Лис начал болезненно хрипеть, почему Дик отпустил его шею, но подонок был слишком привлекателен в этой позе, почему отдышаться он не дал и шанса. В миг надорец прильнул к губам, которые теперь отвечали взаимностью, но сразу же за это получали грубыми укусами и оттягиваниями. Рыжий начинал уже взвывать в поцелуй, словно моля, того, внизу, отпустить его плоть из плена и просто воспользоваться таким уязвимым положением наследника Коленьиаров. Придд, намёк понял, но входить в него даже не собирался, лишь ускорил тем мягких движений языка, интенсивнее посасывая кончик и руками исследуя упругую кожу недавнего врага. Сильный пресс, ноги, пах, сразу видно, лучший ученик Лаика. —Эстебан, ты всё же сукин сын… — с дрожью выдавил Ричард, отпуская и видя, как тот вкидывает голову от удовольствия и закусывает до боли губу, лишь бы не пискнуть без позволения. Поглаживая мускулистую грудь, на которую так таращится спрут, надорец вспоминает о свечке в его руке и медленно начинает наклонять её над белоснежной влажной кожей. Воск, не торопясь, капля за каплей падает на грудь Коленьяра, которая блестит при свете луны. Громкий скулёж доносится с обоих сторон, рыжий и кудрявый не могут сдержаться от всё ближе подступающей разрядки, почему второй учащает темп и маленькая комната, всё же озаряется хлюпаньем, чваканьем и уже открытыми стонами Эстебана, удовольствие перемешивается с адской болью от остывающих восковых капелек. —Заткнись, паршивец! —приказал надорец, быстро туша свечку, откинул её куда-то на пол, освобождая руку для ласк чужого тела. —Пить…—тяжело попросил лис, в надежде высовывая язык, но тут же протяжно замычал сквозь зубы. Движение и Колиньяр изливается на быстро отстранившегося Придда, пачкая тому лицо и шею в горячей вязкой струе. Спрут долго немедля додрачивает себе и ответно пачкает рыжего. Без сил падая на грязное, во всех смыслах, тело. Дик, единственный оставшийся в каком-то слабом рассудке, повисает над лицом бывшего врага и с издёвкой спрашивает—«Будешь теперь зубы скалить?», с точно такой же ухмылкой с какой каждый день на него смотрит Колиньяр. Тот, чуть придя в себя и расплывшись в кривой улыбке, на выдохе отвечает—«Буду…»