Мой милый убийца

Спустя недели две Тацу стал замечать странное поведение Ивана. Тот начал избегать его, краснел при пересечении взглядов, спать предпочитал на диване, чем на одной кровати. Шибусава начал переживать. Неужели Гончаров хочет сбежать от него? Эти мысли всё больше и больше заполняли голову Шибу. Но что же на самом деле? На деле Иван просто понял свои чувства, но не принял их, потому парень стал избегать Тацухико. Ужасное чувство влюблённости, поглощающее с ног до головы. Хотелось просто уйти, вырвать своё сердце и больше ничего не чувствовать. Но с другой стороны, это было и приятное тепло, растекающееся по телу. Довольно тяжёлый выбор был для Ивана: принять любовь или заглушить все чувства и эмоции. Но как же он понял, что влюблён? Ох, да всё безумно просто. Гончаров не мог оторвать глаз от нового господина, постоянно засматривался на каждую мельчайшую частичку его тела, мечтая не только увидеть, но и почувствовать её, залезть дальше, глубже, сливаясь во что-то одно, большое и светлое, словно возродиться в этих чувствах. И заметив эти мысли слишком часто, он понял, что это тупик, что это те самые чувства. Конечно, ближайшие два дня Гончаров даже взгляд не мог поднять на Тацу, не то что коснуться, но вскоре смирился, думая что с этим делать. И вот в один из моментов, когда Иван снова собрался снова ложиться спать, Шибу подошёл к нему и за запястья прижал к стене, смотря прямо в глаза. Гончаров раскраснелся, словно спелая клубника в саду. Его охватила паника, поглощающая, словно чёрная дыра. «Неужели он всё понял? Это же было так очевидно! Я не хочу быть изгнанным. Не хочу! Не хочу! " — нервно переживал в мыслях Иван, понимая, что влюблённый экспонат не нужен Шибусаве. — Почему ты меня избегаешь? — Наконец спросил Тацу, причём довольно тихо и на самое ухо, словно змей искуситель, разжигающий грешные чувства ещё сильнее. Но что может ответить ему Иван? Верно, ничего. Ничего! Язык не повернётся соврать вновь своему светилу, но и правда слишком тяжела для оглашения. Но что же по поводу самого Шибусавы? В глазах Ивана он что-то недостижимое, то, что любить, кажется, незаконно, а про взаимность и думать нечего. Но каким бы монстром не казался Тацу, на деле и у него сердце есть, где мягко растут прекрасные чувства, но, словно цветы, он каждый раз вырезает их с корнем, не желая ощущать. Что же сейчас? А сейчас руки больше не в состоянии держать «ножницы» и резать растущую любовь. Нет больше сил отрывать от себя частички. Иван всё ещё с ужасом смотрел на Тацу. И вот руки голубоглазого отпустили, не дожидаясь ответа, нежно погладили по щеке. Как кролик, Гончаров часто дышал и открыто показывал все эмоции. — Ты такой интересный, Иван. Так старательно скрываешь свои эмоции, но в такие моменты словно чистейшее стекло, которое не в состоянии укрыть то, что должно быть спрятано. — Руки Шибусавы осторожно огибают талию Гончарова, прижимая к своему телу, согревая своим теплом, даря взаимность. В мягких объятьях Тацу утыкается лицом в тонкую на вид шею Ивана, где была видна вздувшаяся венка. Шибу утыкается в неё, ощущая быстрый пульс бедного Вани. — Простите, я не могу Вам назвать причину подобного своего поведения… Это выше моих сил… — честно ответил Иван и заметно помрачнел, понимая, что столь слабое существо не нужно красноглазому коллекционеру. — Я тебя тоже… — с усмешкой ответил Шибу. — Что? — Абсолютно непонятная фараза, заставляющая мозг кипеть. Тацухико отступает назад, скрещивает пальцы одной руки с пальцами Ивана и отступает назад, утаскивая бедолагу за собой. — Раскрой свои неокрепшие крылья, дай волю своему стремлению к жизни, своим желаниеям. — искушающе говорил Шибу, а в почти полной темноте глаза его, казалось, горели алым, как у настоящего демона. Не известно, что было на тот момент в голове Ивана. Гончаров считает, что просто пустота. Думать не получается. Шаг за шагом, переплетая пальцы с чужими, осторожно касаясь талии в ответ, молодой феникс медленно лавировал в чём-то на подобии вальса. Им не нужна музыка, сейчас их сердца медленно но верно создают свой ритм и тембр. Лёгкие прикосновения ног к полу, тихий скрип ламината под весом двух парней. Под светом восходящей луны это выглядело волшебно и сказочно, словно что-то за гранью реальности, унося мысли далеко-далеко. И вот уже кажется, что под ногами не обычное дерево с покрытием, а тёмная пустота, окружённая тысячами звёзд, за которыми прячутся ещё миллиарды и более таких же, очень похожих, но и при этом в корне разных. Постепенно, одна за другой, звёздочки гаснут, погружая всё вокруг во тьму. Но это не холодный мрак, нет, это что-то тёплое, уберегающее от грозного внешнего мира… Вот яркий свет восходящего солнца потревожил спящего Ванечку. Нехотя он раскрыл свои очи, пытаясь понять, а что же произошло. Наверное, и читатель задаётся этим вопросом. Но всё безумен просто. В таком умиротворении собственной души Гончаров умудрился уснуть, отчего Шибусаве пришлось уложить бедолагу спать. Так и получилось, что Тацухико сейчас лежал головой на груди Ивана. «Так мило…» — подумал Гончаров. Не желая будить своего господина, тот стал лишь мягко поглаживать Тацу по голове, осторожно перебирая белёсые волосы, словно касаясь мягких лепестков лилии. Так нежно, так легко, боясь спугнуть сон, тот продолжал свои действия, заметив отсутствие привычной косички. Но ничего страшного, Иван лично позаботится о том, чтобы она вновь была на волосах того. Шибусава медленно потянулся, просыпаясь. Глаза открывать тот не стал, ибо не было желания. Единственное, что сейчас хотелось, это лежать так и лежать. Всё же кое кто очень привязался к Ивану. — Доброе утро, спящая пташка. — сказал Шибу, осторожно открывая глаза спустя пару минут после пробуждения. Гончаров раскраснелся, понимая, что проснулся то тот давно и всё прекрасно чувствовал. А ещё стыдно за то, что уснул вечером. — Д-доброе. — кое как ответил Гончаров, осторожно приподнимаясь, но Шибусава резко прижал того за плечи, нависая над ним. У Ивана теперь паника. — Ч-что-то не так? — Нет. Всё нормально. Просто давай ещё немного полежим. — Тацухико слегка приподнялся и лёг головой уже на плечо Вани, почти полностью переползая на тело, словно котик, который жмётся к горячей батареи. — Ты тёплый. На этом словарный запас Ивана и в принципе умение говорить прекратили своё существование. Он никогда не видел Шибусаву таким. Удивительно. И ведь больше не хочется думать о своих грехах, о том какой ты никчёмный. На данный момент у Гончарова есть цель и смысл жизни, даже если он заключается в столь простом действии, как согрев своего хозяина. Хотя хозяин ли это… Знакомым или другом тоже тяжело назвать. Кто же ему Тацухико? Так Иван и погрузился в мысли, рассуждая. А ведь и вправду, кто? Слово всё вертится на языке, но никак. Кажется, если просто открыть рот, то оно само по себе появится. -… Возлюбленный. — вдруг произнёс вслух Гончаров и раскраснелся, так как это вышло как-то само. Удивительно, но Тацухико откликнулся на это слово и вопросительно посмотрел на Ваню. — Ааа. Я не тебе! Заметив панику в глазах лежащего под собой, демон искуситель медленно двинулся в сторону Гончарова, приближаясь к его лицу и заставляя краснеть сильнее. Такая реакция забавляла Шибусаву и он хотел больше. Хотелось сломать свою игрушку, но… При этом хотелось и уберечь и защитить. И вот это чувство Тацу совсем не нравилось. Он так и остался вблизи лица Ивана, размышляя в своей голове на эти темы. Но вдруг что-то вывело его из этих мыслей. Ощущение тепла на талии и на затылке. И где-то ещё… Но понять было сложно, пока Шибусава не осознал всю ситуацию. Мягкие горячие губы Гончарова слегка соприкоснулись с чужими, передавая своё тепло, а нежные руки обвивали талию, уже обе. Иван передумал трогать затылок Шибусавы. Тацу не стал отстраняться, но и отвечать не стал, лишь застыл в немом вопросе: «Зачем?», и лёгким румянцем на щеках. По сравнению с тем, насколько раскраснелся Ваня от таких действий, Шибу, можно сказать, и вовсе не краснел. — Я просто… Я думал… Ты же… Ну… — занервничал голубоглазый, пока его вдруг не заткнули ответным поцелуем. Шибусава не углублял, а лишь касался, но на последок прикусил нижнюю губу Ивана, на что послышался томный вздох со стороны «пострадавшего». — Думать ты явно не умеешь. — спокойно ответил Тацухико. Ему явно по большей части сейчас всё равно, но вся эта реакция очень забавляла. А также реакция собственного тела. Как же сердце стучит быстро, хотя казалось порой, что его и вовсе нет. И как-то тепло стало, даже слегка жарко. Шибусава вздохнул и осторожно встал с кровати, уходя на кухню, оставляя раскрасневшегося Гончарова одного. Иван думал какой же он дурак, раз решил поцеловать Шибу. Это явный грех, как минимум поцеловать мужчину. Так и это не просто мужчина, а его господин. Тот самый, ради которого он и решил жить. А Иван взял и так нахально влез в жизнь своего любимого. Был бы это Достоевский, то давно бы лежал Гончаров бездыханным телом в какой-нибудь канаве. Но Тацухико на то и не Фёдор, чтобы так быстро расправляться. Нет. Он будет долго играть с элементом своей коллекции, совершенно не жалея его. Но вопрос один. А сможет ли он? Вот из эмоционального ступора Гончарова вывел голос Шибу: — Иван, иди ешь. Завтрак готов. Не смея ослушаться господина голубоглазый отправился на кухню, повинуясь приказу. Обычный завтрак. Простой омлет с колбасой и кофе. Хотя для Гончарова Тацу отдельно заварил чай. — Я сейчас уйду после завтрака. У меня дела есть. Вернусь вечером. Диван не раскладывай. — Сказал Шибу, смотря в свою тарелку, словно он был очень сосредоточен на еде. Но всё же мыслей было много. Как и у Ивана. Опять один… Но ему это и на пользу. Наверное. Спрашивать куда именно тот уходит, Иван не стал. И так уже за сегодня перешёл все границы. После хорошего завтрака Тацу оделся и ушёл, оставляя Ивана одного. Гончаров тоже не хотел сидеть без дела. Стоило бы убраться, а то на пыли уже рисовать можно. Голубоглазый нашёл тряпку, намочил её и принялся протирать свободные поверхности в гостиной. Стоит сказать, что квартирка то и не очень большая. Гостиная, которая по совместительству является временной спальней для Ивана, кухня, да и комната Шибусавы, где он работает и спит. И вот туда, на самом деле, Гончаров хотел идти в последнюю очередь. Странно, ведь раньше его ничего не стесняло, а сейчас, словно он может потревожить покои Тацу. Но, хочешь, не хочешь, а надо. Закончив с пылью в зале и на кухне пришлось пойти в комнату Шибусавы. Да, на столе был тот ещё бардак. Обычно там всегда порядок, но, видимо, уходя, хозяин что-то яро искал. Ваня вздохнул. Осторожно собрав бумаги по стопочкам, он вдруг нашёл какую-то странную упаковку. Похоже на сигареты, но открывается не так, да и в длину больше. Ну да ладно. «Не стоит рыться в вещах господина» — сказал Иван, откладывая эту вещицу куда подальше. И вот. С пылью наконец было покончено. Гончаров помыл тряпку и повесил её сушиться. Удивительно, но время уже доходило почти до пяти часов вечера, а Иван так и не обедал. Подумав, что стоило бы поесть, Гончаров сначала решил заправить кровать Тацухико. Голубоглазый подошёл к кровати своего хозяина, осторожно касаясь мягкого пушистого одеяла. И подушка такая шёлковая на ощупь. Всё это блаженство так и манило лечь. Грех спать на кровати своего господа, но… Иван не удержался от этого греха. Всё так пахнет любимым человеком. «Однозначно любимым» — вновь пронеслось в мыслях Гончарова, перед тем как окончательно погрузиться в царство Морфея. В двери щёлкает замочная скважина, и она открывается. Шибусаву очень напрягает темнота в квартире и полная тишина. «Неужели ушёл? Да вряд ли… Может убился? Не хотелось бы.» — думал Тацу, как вдруг почувствовал нарастающую панику. Давно он такого не чувствовал, что явно не очень хорошо и для него самого. А что если Ивана похитили? От подобных мыслей паника уже перерастает в полноценный страх. Хотя с другой стороны так восхищает всё это ощущение внутри. Шибу медленно и тихо закрыл дверь и осторожно стал ступать по квартире, осматривая комнаты, как вдруг услышал шебуршание в своей комнате. Неожиданно, но, вероятно, там и лежит виновник волнений Тацу. Тихо зайдя в комнату, Шибусава явно удивился положению дел. Иван, живой, здоровый, лежал и спал на его кровати. Но так крепко, так сладко, так невинно. Этот вид сразу успокаивал сердце, а то и вовсе заставил мягкую улыбку появится на холодном лице Шибусавы. Не часто увидишь, как Гончаров так беззаботно спит, а то, как Тацухико улыбается и вовсе редкость, да такая, что, кажется, снег летом скорее пойдёт. Вот наш Тацу осторожно подошёл к Ване, чтобы не разбудить его. Холодная рука медленно касается плеча спящего, чтобы погладить, но тот в ответ лишь недовольно мычит и говорит сквозь сон: — Не подходи, ты с холода… — с такой фразы Шибусава не смог сдержать тихой усмешки. Явно, будь Гончаров в сознании, то не стал бы так говорить, тем более своему «господину». И что вообще за кличка такая? Да, конечно, Шибусаве нравится её слышать, но из уст Ивана она уже не столь приятна, так как от этого человека хочется чего-то большего, чего-то более тёплого и наполненого светом жизни. И вот в груди, вроде теплеет. Точно, свет жизни, тот самый, который так долго искал Тацухико. Любовь к жизни. Но, разве, любовь к другому человеку не может также приносить свет в жизнь. Судя по ощущениям очень даже может. И сейчас она тусклым фонариком освещает путь Шибусавы. Тот лёг рядом с Иваном, несмотря на все возражения сонного возлюбленного. Делать нечего, пришлось терпеть. Иван чувствует, как к его спине прижимается что-то холодное. Странно. Откуда, если он только на пару минут прилёг? Вот он открывает глаза и видит, что уже темным-темно, а руки с изящным маникюром охватывают пояс и плечи. Гончаров вздрогнул, а потом и раскраснелся, когда понял, что произошло. Так стыдно. Мало того, что он вошёл в комнату своего господина, так и уснул на его кровати! Его точно убьют. И в объятья явно заключили, чтобы убежать не смог. Да и куда бежать то. Беда-беда. Ваня уже зажмурился, чувствуя скорую карму, но Тацухико лишь немного удивлённо на него посмотрел, а потом усмехнулся и встал, отпуская. — Что у нас сегодня на ужин? — отряхиваясь от пыли, спросил Шибу, но в ответ получил лишь тишину. — Иван? — Я ничего сегодня не готовил… — всё спустя несколько секунд послышалась тихая фраза. — Ладно. Значит доедаем остатки. Вот разве подобает твоему Господину остатками питаться? — с хитрым прищуром надавил ещё больше на совесть Ивана Тацу. Гончаров резко сел, от чего в глазах потемнело и он рефлекторно положил руку на голову. — Я… — Ваня вздохнул, чтобы прийти в чувства. — Сейчас я приготовлю! Пожалуйста, потерпите немного. Простите меня… От такого стресса Гончаров аж на «Вы» к Шибусаве обратился, а тот, в свою очередь, не смог сдержать тихого смеха от такой реакции. Великолепно. Алый румянец побежал по щекам Ивана, а потом и сам он на кухню. Шибу же решил, что хватит на сегодня смущать Гончарова, а то тот от стресса помрёт вовсе. Не хотелось бы. Хотя странно, что Тацу теперь печётся о нём. Довольно необычное чувство, но… Относительно приятное. Главное только не размякнуть от него. Хотя… Всё равно этот коллекционер запланировал кое что особенное на их вечер. Гончаров шуршал на кухне. Уже вовсю шипел масло на сковороде и жарило свежие овощи. Как хорошо, что это не Ваня сейчас за такой проступок жарится. Как же он мог. В общем с ужином он разобрался быстро. Тацухико звать дважды не нужно было, уже на запах, он пришёл сам. Ваня наложил жаркое в две тарелки и налил чаю. — Приятного аппетита. Осторожно, пожалуйста, господин, чай и жаркое ещё горячие. — Сказал Иван, обслуживая Шибу, словно официант. — Успокойся, чудо в перьях. Я не злюсь на тебя за то, что ты был на моей кровати. Я рад, что ты хорошо поспал. И спасибо. — Тацухико с этим словами нежно погладил Гончарова по щеке и сел за стол. Иван раскраснелся и предпочёл провести ужин в тишине. Собственно Шибусава и не был против.Слишком шумно уж прошёл его день. Утром Иван распоясался, после чуть ли не до перестрелки дошло дело. В общем, есть до сих пор некоторые проблемы у Шибу с вооружённым детективным агентством. А так не хочется отсюда уходить, так хочется начать просто спокойно жить с Иваном. Тихой мирной жизнью, наслаждаясь своим светом жизни, который приносил ему личный феникс. Но всему со временем приходит конец, как и их тишине. Еда закончилась, а значит пора складывать посуду в раковину. Шибусава слишком устал за сегодня. Пора отдохнуть. Красноглазый медленно подошёл к Гончарову, чем заставил бедолагу напугаться, а после вновь нежно погладил чужую щёку, но на этот раз мягко соприкасаясь с чужими губами. Это был не страстный поцелуй, нет, в нём появлялась именно та нежность, которую долго в себе хранил Тацухико. Пришло время наконец открыть свои чувства, столько мягкие и трепетные, словно лепестки алой розы. Руки больше не холодные, а тёплые, но, несмотря на это, Гончаров всё равно поверх чужой, кладёт свою ладонь, осторожно сжимая и целуя в ответ. Момент смелости. «А ведь потом снова раскраснеется и будет извиняться» — подумал Шибусава, а после притянул к себе свою пташку, осторожно обнимая за талию. А вот и яркий румянец и попытки выбраться, которые вызвали тихий смешок Тацухико. — Г-господин, пустите, пожалуйста. Это неправильно. Так не должно быть. — вырывался было Иван, хотя и делал это неохотно. Но его не выпускали, наоборот, Тацу положил голову тому на плечо. — Тише… Всё можно. И не зови меня господином. Уж лучше по имени, мой феникс. — тихо промурлыкал Шибу. Иван ну никак не ожидал такого прилива нежностей. Он каждой клеточкой своей кожи ощущал это чувство любви, исходящее от Тацу. — Имени?.. — от такого волнения Гончаров даже имя забыл. Шибусаву это заставило усмехнуться. — Тацухико. Но ты можешь звать Тацу. И давай уже на ты. — От таких слов Ваня явно ломался. Однако дальнейшая фраза его совсем убила. Шибусава прикрыл глаза и тихо произнёс. — Люблю тебя. Ну всё. Гончаров округлил глаза, так и стоя в ступоре. Он не верил своим ушам. Да как же так. Он же должен просто поклоняться своему богу и быть далеко от него, как было с Достоевским. Да, он и сам безумно любил, но так нельзя, это грех, грех любить своё божество такому как он, а уж тем более быть любимым в ответ. — Я устал, Вань… Пошли отдыхать. — Шибу сам продолжил разговор и медленно потянул Ваню в свою комнату. Тот ещё был в ступоре, но не сопротивлялся. Тацухико отпустил его и, словно кот, забрался на кровать и развалился. Он похлопал рядом с собой, подзывая голубоглазого к себе. Иван молча лёг рядом, даже немного прижался к Тацу. — Правда любишь? — Всё же спустя несколько секунд тихо спросил Иван. — Правда. — повернувшись к нему, ответил Шибусава и чмокнул его в лобик. — Люблю… Я тоже люблю тебя.- прошептал Гончаров, до того, как впиться губами в чужие, совсем забывая свои устои и ломая их. Поцелуй страстный, за ним последовал ещё один, а третий уже стал более глубоким, более чувственный. Тацухико, мягко говоря, был удивлён такому напору, но и не сопротивлялся. От этого так колотилось сердце, а в груди лился свет жизни вместе с огромным чувством любви. Белое лицо вдруг окрасил яркий румянец, а недостаток воздуха заставил Шибу всё же отстраниться. — Тише-тише, Вань. Мне, конечно, нравится, но уж больно ты спешишь. Говорю же, что я устал. — томно вздыхая, говорит Тацу. Вот Гончаров приходит в себя и закрывает лицо рукой. Хитрая и довольная ухмылка появляется у Шибу. — Извини! Я… Я просто счастлив…? Да… — Хах, ты такой милый сейчас. Ну… Раз уж ты так желаешь страсти… — после этих слов красноглазый поднимается на локти, укладывает Ивана на спину и нависает над ним. — То я тебе это дам, пусть и не собирался сегодня. Да, в планах Шибу был сегодня лишь совместный сон, однако, увидев столь сильные чувства, он решил, что можно больше так не осторожничать. Иван, конечно, понял о чём речь, потому был удивлён, однако уже поздно, раз разрешили, то, стоит воспользоваться этой возможностью. Мягкие поцелуи покрыли лицо Гончарова, пока тёплые руки стягивали одежду. Света в комнате так и не было, лишь мрак, который и укрывал ту ласку, что происходило между ними двумя. Иван не верил, что это на самом деле, так не должно быть, но греху не противился больше, лишь нежно пробрался руками под чужую водолазку, поглаживая лопатки. Шибу вздрогнул, всё же это было очень приятно. Пока эти двое посыпали друг друга поцелуями, то и не забывали про одежду. Ждать долго не пришлось, вскоре мешающая ткань уже лежала на полу. Наконец Тацу может в полной мере насладиться телом Ивана. Изящные руки Шибусавы оглаживали каждый бугорок чужого тела, находя его безумно красивым. С одной стороны не накачанное, но и не худое, как у него самого. — Прекрасно… — промолвил Шибусава. Только от такого вида он чувствовал нарастающий жар возбуждения. А Иван видел хрупкое белоснежное тело напротив себя. Он потянулся к чужой шее губами, нежно целуя её. — Могу ли я… — хотел было спросить Ваня, но его перебили. — Делай всё, что поделаешь. — После этих слов Шибусавы, Гончаров оставил алое пятнышко на белоснежной коже. Как же прекрасно оно выглядит. После мягкими поцелуями он спустился к груди Тацу, поглаживая лопатки. От красноглазого были слышны лишь томные вздохи. Уж больно Шибу любил тишину во всём. Но и поцелуи с поглаживаниями не могут же быть вечными. Пора переходить к делу. Тут Иван уступил инициативу Шибусаве. Он хотел, чтобы его господин сделал его только своим, всем своим видом показывал это. А Тацухико и не против. Он достал из ящика ту самую коробочку, которую ещё утром убрал Иван. Это была коробка презервативов, да и недалеко там же лежал флакон со смазкой. Шибусавс был готов, был лишь вопрос времени. Со временем смазка на пальцах нагрелась и пришло время не самой приятной части, но очень важной. Гончаров морщился от неприятного ощущения пальцев там, где их явно не должно быть, но расслабиться пытался. Тацу же тем временем всё делал очень аккуратно, разводя и обратно сдвигая пальцы, параллельно целуя чужую шею. Иван всё ждал, что тот оставит метку, но этого так и не случилось. Вот звук открывающейся коробки и рвущейся упаковки. Предохраняться в их случае не обязательно, но вот для личного удобства и безопасности по поводу болезней, очень даже неплохо. Здесь не и не будет никакой страсти, лишь нежность и забота, хотя это было крайне удивительно для таких ледяных персон, как Иван и Тацухико. Тихий стон слетел с губ нижнего, когда Шибу осторожно вошёл. Да, было не очень приятно, но зато сколько ласки и поцелуев в ответ получал Гончаров. Дав немного времени привыкнуть, Тацу всё же начал медленные движения, при этом не забывая дарить заботу Ивану. А Гончаров полыхал румянцем от смущения, но зато как же он был счастлив. Показывал он это осторожных поглаживаниях по спине, неумелых поцелуях в ответ и тихих и томных вздохах. Темп потихоньку набирался, но всё равно не переходил на что-то очень быстрое и страстное. Холодный свет луны освещал разгорячённые тела. С тихим мычанием Тацу сделал последний толчок, входя до конца и оставляя красный след укуса, а после и засоса на чужой шее. Дождался Иван. Он выгнулся в спине и тоже простонал, счастливо улыбаясь в конце. Сил, казалось, совсем уже не было. Кое как справившись с уборкой, они вновь легли рядом. На этот раз Тацу уже не стеснялся уткнуться лицом в тёплую грудь возлюбленного и прошептать вновь заветные три слова: — Я люблю тебя. А после услышать в ответ: — Я тоже люблю тебя. После этих слов они оба сладко уснули, наконец найдя своё счастье.