Мой милый убийца

Очередное утро… Солнце вновь светит в глаза. Вот уже целых два дня Иван живёт с Тацухико. Не сказать, что он сильно жалуется, но всё же есть свои недостатки. Шибусава постоянно спал с ним в обнимку. Самое интересное, что Тацухико сам не знает о том, что обнимает Гончарова во сне. Не то, чтобы Ивану это не нравилось, но было крайне необычно. Вот он встаёт с кровати, вылезая из очередных объятий. Гончаров одевается в белоснежную футболку и длинные чёрные штаны, которые оказались Ване немного велики. Он прошёл на кухню, где открыл окно и высунул свою голову, желая подышать свежим воздухом. — Второй этаж… Бесполезно. — Мыслит вслух Гончаров. Конечно, он пытается выполнить пожелания своего господа, но начинает сомневаться. А стоит ли? Правда ли он заслуживает жизни Ивана? Может дело в том, что бог слишком ложный и пора продолжить жизнь без него? Вера Ивана пошатывается и держится на самом краю лезвия ножа. Гончаров подходит к раковине и снимает бинты, рассматривая свою вчерашнюю рану. Глубокая, но такая изящная. Прекрасное творение, украшающее вещь из коллекции Шибусавы. Так думал и его хозяин, который стоял за спиной Вани. Тацухико постоянно ходит тихо, чем порой пугает Гончарова. — Ты вновь хочешь новых украшений? — Прошептал на самое ухо Шибу. Это заставило голубоглазое чудо вздрогнуть. Алые глаза были очень хитро прищурены. Тонкие и изящные руки Тацухико потянулись за ножом. Иван завороженно смотрит за движениями рук Шибусавы, за тем как на его руке появлялись новые царапины, за прекрасными узорами, растающими на руке. Тацухико закончил свою работу, сполоснул нож и отложил его. —Тебе нравится? — На эти слова Гончаров лишь кивнул, продолжая восхищаться. Рука болела, но ему было всё равно на это. Как удивительно, как прекрасно. Его тело — полотно лучших рисунков Шибусавы. Но вокруг стало как-то холодно… Разве такой урод имеет право быть даже полотном чьих-то работ? Разве он может носить на себе что-то прекрасное. Иван ничего не достоин. Из размышлений Гончарова вывела резкая боль. Жжёт. Но Иван никогда не покажет то, что ему больно, поэтому он лишь вздрогнул от неожиданности. Шибусава обрабатывал его новые раны, нежно проводя ватой, пропитанной спиртом, по руке, а когда с этим было покончено, то он замотал руку Гончарова в бинт. Заботится о том, чтобы с ним ничего не случилось. — Спасибо… — Тихо произнёс Иван. Тацухико усмехнулся и ответил. — Не нужно за такое благодарить. Я всего лишь забочусь о том, чтобы содержимое моей коллекции было в сохранности. — Ну да… — Почему-то Ване стало больно от этих слов. Да, где-то глубоко в душе, он надеялся, что Шибусава будет обращаться с ним как с личностью, как с человеком. Но судьба распорядилась иначе. Вероятно, это наказание за его грешность… Но как судьба и Достоевский связаны? Почему всё так происходит? Может он далеко не грешник? Может бога в этом мире вовсе нет? Снова множество вопросов путаются в голове Ивана. Тацухико же тем временем легонько потрепал Гончарова по голове. Это, похоже, теперь его новое развлечение, ведь без бинтов причёска Вани выглядит забавной. Тихое урчание в животе напомнило о таком приёме пищи, как завтрак. Шибусава разочарованно вздохнул и принялся за готовку. Гончаров решил не отставать и присоединился, чтобы вместе сделать вкусный и полезный завтрак. Тацухико сварил рис, а Иван приготовил омлет с колбасой. Добавив в рис кое какие специи, Тацу подал завтрак к столу. На Гончарова слегка падало мягкое утреннее солнце, озаряя мягкую, но искреннюю улыбку. Кажется, но кто-то был счастлив. Прямо в этот момент. Шибусава потянул Гончарова на себя, их лица почти касались друг от друга, а алые глаза смотрели в болотные, грязные голубые глаза, но для Тацу… Это был океан, глубокий, чистый словно воздух ранним утром в поле или небо в знойный летний день, со своей собственной, возвышенной прохладой, проходящейся по всему телу. Холодная кожа носа Шибу соприкоснулась с разгорячённым кончиком носа Ивана, словно мотылёк, обжигающийся об огонь ярко горящей спички. Розоватые губы добавляли жизни картине, которой являлся Гончаров. Кажется, бледные, слегка потрескавшиеся губы вот-вот коснуться этих, но Тацу отодвигается, отпуская раскрасневшегося Ивана, приглашая сесть рядом. Гончаров уже больше не похож на обычную безделушку из коллекции Шибу или грешника, чьим богом был Достоевский. Нет, Иван теперь стал словно воскресший из пепла птенец феникса и теперь будто пытается расправить крылья, но их ломают вновь и вновь воспоминания о Достоевском, вера Ивана в своего Бога. Но ведь и она не вечна и уже трещит по швам, готовая развалиться. Шибусава же спокойно ел, а, когда Ваня только-только приступил у трапезе, то тот уже мыл посуду. После этого Тацухико ушёл, оставив Гончарова одного на кухне, а после и в квартире. Было тихо… Пусто… Нос перестал быть горячим, мягкий румянец погас, уходя с нежных щёк, а губы словно выцвели… Иван совсем по другому чувствует себя с Шибусавой, словно оживает перед новым богом… Резкий шум. Шум битых тарелки и стакана, упавших на пол столовых приборов. Гончаров стоял посреди кухни и смотрел на беспорядок, который резко устроил одним своим движением. Его нравственные ценности рухнули, как и он коленями на осколки, перебивая моральную боль физической. Обжигающе горячие слёзы медленно потекли по щекам Гончарова. Шибусава вернулся домой лишь вечером. На кухне его ждал вкусный ужин в виде рамена, а также Иван, который молча пил чай, пряча свои ноги под скатертью на столе. — Добрый вечер, Иван. — Спокойно произнёс Шибу, усаживаясь за стол. — Не сильно без меня заскучал, сокровище моё? Тацу мягко улыбался, а вот Иван сидел словно кукла без лица, лишь помотал головой, якобы отвечая Шибу. Пришедшему явно не нравилось поведение своего лучшего коллекционного шедевра. Тацухико встал из-за стола и поднял Ивана на колени. — Что случилось? — Серьёзно спросил Шибусава, смотря как Гончаров шипит от боли, ведь все колени были в ранах, а некоторые осколки Ваня самостоятельно вытащить не смог. Тацу отошёл осматривая. Иван не знал, что ему ответить, ведь знал как коллекционер не любит, когда портят его вещи. Гончаров уже был морально готов к тому, что очередной его хозяин будет вновь ругаться… Но чуть тёплые руки мягко обхватывают того, нежно обнимая и прижимая к себе. Неожиданное проявление состояния от Шибусавы пробуждает в Иване какое-то новое чувство. Всё тепло словно разбегается маленькими ручейками, согревая каждый уголочек тела. — Я упал. — Коротко ответил Ваня, чувствуя увереннее. — Хорошо. — Не желая узнавать подробносте, коротко ответил Шибу. Он постоял так ещё пару минут, после ушёл за аптечкой, скрывая слегка наступивший румянец. Гончаров так и стоял среди кухни, раскрасневшись, но в его глазах вновь всполыхнул огонь, вновь появилась надежда на то, что его новое божество будет благодародным и будет любить Ваню. Тацу вернулся уже без румянца с аптечкой в руках. От туда он достал пинцет, перекись водорода и бинты. Он осторожно достаёт осколки из воспалившихся ран, на его счастье осколки все были большие и не было маленьких и отломаных внутри. Оценив ситуацию, Шибу обработал раны и замотал их, после чего встал и достал телефон, набирая в скорую. Пока Тацухико стоял спиной к Гончарову, ожидая ответа, Иван резко рванул к нему и крепко обнял, сжимая в своих ладонях одежду на груди Шибу. Тот, конечно, был удивлён действиям Ивана, но ничего не смог сказать, так как нужно было ответить оператору. Сказав адрес, Тацухико повернулся к нему, удивленно смотря на отошедшего Гончарова и тот воодушевлённо спросил: — Будешь моим новым богом? — Голубые глаза горели, словно лесной пожар, отражая чувство, что уже крепко закрепилось в сердце. Любовь. Иван не знал, что это, но точно ощущал это. Он любит Шибу. Слово феникс его сердце возродилось из избитого пепла, загораясь более ярким огнём. — Богом?.. Что ж, раз ты желаешь, то будь по твоему. — Шибусава наслаждался этим видом. Это именно то самое, что он хотел видеть в Иване. Свет жизни, огонь возрождения.Тацухико не мог отрицать, что и сам не равнодушен к Гончарову, но считал эту любовь обычной, как любой коллекционер любит особенный и редкий элемент коллекции. Иван неожиданно вновь упал в объятья Шибусавы, но уже не стоя на ногах, видимо воспаление слишком сильное и приносит слишком сильную боль. Гончаров крепко держал в руках своего нового близкого человека, ощущая, как всё вокруг и внутри оживает. Так и выглядит перерождение. Желание жить вновь появилось и лишь Шибусаве тот мог отдать своё сердце сердце, как и новую жизнь. И всё бы хорошо, но Тацу не мог так его держать, потому усадил на стул, ожидая приезда скорой. Спустя 20 минут приехала скорая помощь. Медицинские сотрудники осмотрели того и сказали ехать в травмпункт. Вот, спустя 10 минут, за которые Ивана осмотрели и спустили, они уже сидели в машине скорой помощи. У Шибусавы были поддельные документы на себя и Гончарова, поэтому проблем возникнуть не должно было. В самой больнице Гончарову помыли раны и зашили их, а в дальнейшем провели необходимые процедуры для предотвращения заражения и снижения воспаления. Ноги уже не болели, так как действовало обезболивающее, но идти Ивану пришлось, опираясь на Шибу. Тацухико уже давно заказал такси, так что до дома они должны были добраться быстро, но надо было ещё заехать в аптеку и купить необходимую мазь. Столько проблем навалилось на Шибу из-за Гончарова. Сначала сорвался план, после потребовалось скрываться от вда, ещё подделать документы. Но ведь это всё явно стоило того, чтобы увидеть яркий свет в уже чистых голубых глазах, чтобы насладиться мягким, но ярким румянцем и почувствовать, как вновь начинает биться сердце, распространяя тепло по телу, а не холод. Шибусава прижимал к себе Ивана, чувствуя, как от этого начинает быстрее биться собственное сердце. Шибусава приходил в восторг от этого удивительного чувства. Такое чувство, будто это не обычная привязанность к вещи. Словно… Это что-то особенное. Что же, похоже это размышления для Шибусавы ни на один вечер. «Было бы плохо, если бы мои чувства стали настоящими. Придётся уничтожить экспонат. Хотя с другой стороны…» — Задумался Шибусава и посмотрел на Гончарова. — «Можно и попробовать хоть раз в жизни ощутить это чувство по настоящему. Пусть пока всё остаётся как есть. Теперь всё будет зависеть только от него. Лишь бы Фёдор с вда проблем не добавили …» По дороге Гончаров уснул, потому до квартиры Тацу дотащил его на руках, укладывая в кровать. Сам он ушёл на кухню, чтобы поесть и подумать о прошедшем дне.