Возрождение

Ах, Цитадель! Причудливым цветком росла в Туманности Змеи прекрасная, неизменная космическая станция, ставшая домом для представителей многих и многих рас. Символ цивилизации, процветания, спокойствия и мира. Интересно, легко ли постоянным жителям на ней теперь, когда стало известно истинное предназначение этого древнего творения, считавшегося ранее протеанским? Удивительно, но недоверчивой Данайике было плевать на тёмное прошлое Цитадели. Ей нравилось тут – живописные насаждения, вечерние огни, искусственные озёра Президиума… Эта станция была полна гостеприимного уюта. Правда, сколь бы виды и заведения Цитадели ни были милы Штуке, жить тут она бы никогда не согласилась. Здесь всё замерло. Танатос же неспособна жить без движения. - И… куда же мы едем? – невзначай спросил развалившийся на заднем сидении Вега, не изменяющий себе в любви к униформе Альянса и белым майкам. Он был, как всегда, довольно беззаботен, но в позе его и едва заметных интонациях речи ещё чувствовалось напряжение, вызванное утренним инцидентом. - Закера 24, - скучающе ответила смотрящая в окно дреллка, прислонившаяся к внутренней обшивке двери аэрокара. Не желая утруждать себя выборами маршрута, она вызвала скоростной транспорт, и теперь автомобиль, ритмично завывая двигателем, нёс их мимо общинных залов к оси станции, чтобы вскоре перемахнуть в самый усредённый живой и деловой район. - Это я слышал, - выпятил нижнюю губу Вега, непонятно что и непонятно кому пытаясь этой мимикой высказать. Данайика зевнула. Звук был зловещим, сочетающим глухое злобное шипение с беззаботным вибрирующим урчанием, но к этому кандидат в СПЕКТР привык так же, как к привычке использовать мигательную перепонку, впадать в солипсизм или, того хуже, всё это вместе. – А поконкретнее? – полумрак аэрокара резко контрастировал с белизной и чистотой Цитадели. - Хочу навестить одного друга, - повернулась назад, к Джеймсу, СПЕКТР, смягчённо усмехаясь. Здоровяк взъерошивал свой собственный тёмный ирокез с самым серьёзным и сосредоточенным видом, который Штуке только доводилось видеть. – Теперь нам может пригодиться его помощь. - Теперь? – двинул широкой бровью мужчина. – А кто он? Учёный? Технический гений? – любопытно блеснул карими глазами из-за нависающих надбровных дуг Вега. - Офицер Батарианской Гегемонии, - подмигнула другу Штука, улыбаясь то ли игриво, то ли хитро. При этом освещении на её длиннополом подобии пиджака были видны мерцающие голубые ячейки щитов, чем-то напоминающие пчелиные соты. Человеку вдруг захотелось чего-нибудь медового. - Ты серьёзно? – сказать, что Вега был озадачен – значит ничего не сказать. Зачем на «Амонкире» понадобился батарианец, ещё и не имеющий никакой очерченной капитаном Танатос ценности, кроме принадлежности к офицерству полуразвалившейся Гегемонии, потерявшей, в общем-то, основную свою планету – Кхар`Шан? После победы над Жнецами, конечно, мир пытаются восстанавливать, но и рабочей силы не хватает, и пустынные города, которые удалось восстановить, населить практически некем. - Ну да, - пожала дреллка узкими плечами, вцепляясь пальцами в спинку своего сидения и положив рассечённый срединной линией подбородок меж кистей своих ловких рук. – Или ты забыл, какова ситуация в разблокированных секторах Галактики? – воспоминания заставили Вегу напрячься и насупиться. – То-то же. А с офицером на борту нам обеспечена защита и от кораблей Гегемонии, и от многих кораблей наёмников. Да и его навыки на «Амонкире» пригодятся. - Что он, так уж хорош? – усмехнулся Джеймс, разминая бычью шею. Что-то смачно хрустнуло, и Штука против воли своей вздрогнула. Она дважды моргнула – сперва белёсая перепонка пробежалась по черноте и золоту, затем смыкались веки – алые нижние, подводящие кошачьими «стрелками» глаза, и затемнённо-фиолетовые верхние. - Чертовски, - хмыкнула Данайика, с медленным размахом сухопарой руки касаясь указательным пальцем кончика крупного перерезанного шрамом носа своего кожаного теплокровного напарника. Извечно синее с живописными мазками белых облаков небо Цитадели было доступно жителям Закеры лишь через поцарапанные панорамные окна, однако даже этот вид был не чист, разбавлен потоками транспорта и колоссальными противоположными «лепестками» станции. В узких угловатых трубах переходов и на нижних уровнях и вовсе оставались лишь техногенные пейзажи, стирающие различия между днём и ночью. Яркие рекламные терминалы порой слепили глаза, а в пространстве между магазинчиками, кафе и немногочисленными жилищами роились представители разнообразных рас и прослоек общества. - Здесь, значит? – движением округлого подбородка Джеймс указал на неприметный блок в углу площади. Народу, к счастью, было поменьше, и не приходилось следить за своими кредитками или ежесекундно шататься из стороны в сторону, чтобы не столкнуться с очередным идущим напролом жителем. Данайика кивнула. Человек и дреллка зашли под свод подкопчённого, некогда белого блока. На прилавке стоял едва уловимо жужжащий терминал продажи, а в сравнительно небольшом аквариуме с огромным количеством колыхающихся водорослей в бурлящей воде вился широкой лентой уплощённый с боков пятнистый щёлкающий угорь. Танатос всегда смотрела на этого угря (офицер звал его Ранх`Хин) с особой завистью – ей нравилась эта стремительная темпераментная рыбина, однако таких угрей, как этот красавец, почти не бывало в продаже. Тем более Ранх`Хин был настоящим исполином. Где-то в темнеющей отрытым провалом подсобке слышно было шебуршание, какая-то возня. В узкой полоске света виден со спины одетый в чёрную водолазку и военные брюки батарианец. Коричневые бугорки на его высокой голове были, помимо характерных для окраса тёмных полос, разбиты шрамами и полосками морщин. Капитан, усмехаясь, легонько толкнула Джеймса локтём. - Эй, четырёхглазый! – Со смехом в голосе прикрикнул Вега, сложив большие руки рупором у рта. Во имя Богинь, есть ли места, где волос у людей не растёт? Дреллка машинально провела ладонью по гладким мелким чешуйкам почти всех оттенков зелёного, плавно растекающимся от светлой внутренней стороны к тёмной внешней. Послышалось сдерживаемое ворчащее рычание и щелчок полуавтоматического оружия. Батарианец вышел к неприятным пришельцам с пистолетом-пулемётом наперевес, но замер вдруг, раскрыв все четыре тёмных глаза. Джеймсу он показался тем ещё красавчиком – мелкие острые ушки, странный нос как у нетопыря, засевшая глубоко в костных выемках высокого складчатого лба дополнительная пара глазных яблок, щёчные складки и тонкогубый рот с частоколом острых зубов, находящийся прямо над скошенным, переходящим плавно в рыхлую шею, подбородком. - Данайика! – На достаточно страшном для человека лице отобразилось подобие радости. Он широко развёл руками. - Что? – Издала смешок дреллка, повторяя его жест. Опешивший сперва батарианец сделал несколько шагов вперёд, а Штука, не выдержав, перемахнула через прилавок и заключила своего старого друга в крепкие объятия. Вега даже почувствовал полузаметный укол ревности. Батарианский офицер прижал к себе женщину и опустил голову, отчасти касаясь дреллки лицом. Объятия разомкнулись, и друзья стукнулись кулаками – сверху, снизу, костяшками пальцев, - после чего, к удивлению Веги, столкнулись филейными частями. – Как же мне не хватало тебя, четырёхглазый, - расхохоталась она, едва не сбивая повторными объятиями батарианца с ног. Она выпустила его, оправив верхнюю одежду и приняв невозмутимый вид. – Едва не забыла, - Штука повернулась к напарнику, с весьма ироничным выражением открытого лица скрестившему руки на широкой груди. – Воллек, это Джеймс Вега, кандидат в СПЕКТР, мой друг и напарник, - размеренно продекламировала она, указывая рукой с раскрытой ладонью на человека. Он сделал приветственный жест рукой. – Джеймс, это Воллек Зх`Вуш, коммондор третьего Флота Батарианской Гегемонии и мой очень старый друг. - Да ладно, не так уж я и стар, - издав низкий рычащий смешок, отозвался, махнув рукой, тот, кого Данайика Танатос представила как Воллека. – И за время твоего отсутствия меня повысили до контр-адмирала. - Серьёзно? – вскинула бровные щитки дреллка. – Мои поздравления, сэр! – она дружески хлопнула зубастого контр-адмирала по плечу, а Вега пытался придумать причину, по которой действующий офицер этого ранга торгует на Цитадели. Таковой пока не находилось. – В любом случае, имею честь представить, - она указала разведёнными руками с ладонями кверху на мужчин, приглашая их лично поприветствовать друг друга. - Хоть кто-то из людей научился стрелять, раз Данайика решилась взять тебя на корабль, - вместо стандартных слов о приязни встречи и всего прочего высказал кривящий угол большого не слишком красивого рта Воллек Зх`Вуш, протягивая человеку руку. Выглядывающая из-под чёрного рукава кожа, как и затылок, была покрыта шрамами, ожогами и морщинами. Или у батарианцев кожа на руках и должна морщиниться? Вега никогда особо не разглядывал этих уродцев. - У людей был отличный шанс набить руку во время Скиллианского блица, - усмехнулся Джеймс, принимая рукопожатие. Когда батарианец сжал его руку, синхронно с Штукой осуждающе цокая языком, солдат решил, что может поклясться, что сильнее хватку он только у кроганов встречал. Недолго глядя в две пары прищуренных глаз (на них было очень тяжело сосредоточиться), кандидат в СПЕКТР понял, что, вероятно, зря поднял подобную тему при знакомстве с возможным ветераном этого события. Но, как обычно, подумал об этом он поздновато. - Итак, Малютка, что ты хотела? – Пробасил офицер, освободив руку нового знакомца и обратив своё внимание на дреллку. Она, похоже, здорово выросла и за три года разлуки, и за те года, что прошли со дня их знакомства. И Данайика всё ещё была молода, чего нельзя сказать о нём самом… - Малютка? – Рассмеялся Джеймс, потирая ноющую кисть руки. Давно у него не было такого крепкого рукопожатия. Похоже, Воллек начинает ему нравиться. Штука цыкнула на него с таким грозным видом, что недавний лейтенант едва сдерживал истерический смех. - С твоего позволения, капитан Танатос… Данайика, Штука, но только не Малютка, - попросила Данайика, одновременно поджимая губы и улыбаясь. Выглядело это, правда, довольно забавно, и «Малютка» сейчас к ней идеально подходила. - И? – Выжидающе протянул батарианец, уставив все четыре глаза на девушку. Свет влажным блеском отражался в глубоких глазницах от роговицы. - Она хочет предложить тебе место в своей команде, - ответил за Штуку Джеймс Вега, перекатываясь с пятки на носок. Руки его вновь были скрещены на груди – жест то ли пренебрежительного принятия неизвестного вызова, то ли попытки защититься и закрыться. Учитывая характер бугая – скорее первое, хотя второй вариант так же является весьма правдоподобным. - О, нет-нет-нет, мне некогда, - покачал головой батарианец, отмахнувшись. - Ты даже ещё не видел, на чём я летаю, - интригующе мурлыкнула Штука, лукаво приподняв один из бровных щитков. Повисло молчание, казалось, слышно было, как происходит метаболизм в организме пятнистого щёлкающего угря. Наконец, Воллек не выдержал молчаливой интриги. - Показывай, - проворчал батарианец. Видно было, как напряглись сомкнутые плотно от любопытства челюсти. Такие и руку запросто по локоть оттяпают. Торжествующая Данайика активировала уни-инструмент. Верная техника вывела масштабную голографическую модель «Амонкиры», окружив её техническими своидками, выкладками, параметрами. - Фрегат военного класса «Амонкира», - с гордостью произнесла Штука, любовно глядя золотистыми глазами на изображение корабля. Она почти обожала своё транспортное средство – «Амонкира» была так же подвижна и легка, как и сама дреллка, железяка была довольно красива и под завязку забита отличной техникой. – Меньше и манёвренней многих кораблей своего класса. Оснащён П.О.И.С.К.ом, установлено орудие «Таникс». Погляди-ка на показатели двигателей. - Впечатляет… - протянул батарианец, щуря большую пару глубоких тёмных глаз. Скорее всего эта «Амонкира» способна развить приличную скорость, но Воллек видел, что с его вмешательством производительность технического оснащения корабля могла бы возрасти процентов на десять. – Отличная пташка, - стоп. А это что? Верхняя пара глаз, блеснув в свете лампы, перевелась на Танатос. – Кажется, твой инструментрон барахлит. При таком весе фрегата на нём не может стоять столь мощная защита, - офицер указал крупным пальцем на высчитанные математические показатели уровня урона, который может отразить корабль. - Какая у вас броня? - У нас стоит «Силарис»… - уклончиво ответила девушка, надув губы и склонив чешуйчатую голову к плечу. - Прямо поверх обшивки из фрагментов экзоскелета Жнеца, - добил Вега с явным чувством превосходства на лице. Данайика покачала головой. Не стоило так вот открыто и сразу говорить об этом. Ей нужен был Воллек – кто знает, станет ли он летать под кусками Жнеца? Многие жители Галактики суеверно относятся к этим машинам. Вполне оправдано, кстати сказать. - И многоядерные щиты, - спокойно кивнул расширивший движением пальцев данные на голографической модели батарианец. – Что ж, умный ход. «Амонкира» мала точно муха, а броня как у здорового дредноута, - он внимательно присмотрелся к буквам. Тонны и тонны автоматики ханаров, но его это, собственно, не волнует. Нужны параметры корабля как боевой единицы. – Ещё и стеллс-система… хотя теперь этим мало кого удивишь, - он помялся, параллельно с изучением данных размышляя над тем, чего достигли беспомощные медузы и как быстро развился талант Данайики. Он запомнил её маленьким шпионом ханаров, наивной девочкой с хорошо обученным телом-инструментом – и вот эта девочка стала СПЕКТРом, который отчитывается лишь перед Советом и, как заведено, берёт на себя миссии, с которыми обычный солдат не справится. – Да, мне нравится ваш звездолёт. Но для чего вы поднимете его в воздух? - Это дело Совета, - весомо высказался могучий Вега. Несмотря на свою достаточно простоватую солдатскую натуру, мужчина полюбил высокую значимость и секретность работы СПЕКТРа и страшно важничал при первой же возможности. Капитан Танатос тотчас же молча перевела настройки инструментрона и лёгким движением зелёной руки открыла первоначальные отчёты о задании – получение, основная задача, финансирование… Бюрократия играла на руку в таких ситуациях. – Когда ты успела это загрузить? – Почти обиженно спросил Джеймс, на что Штука только улыбнулась. - Ты забываешь об основном качестве хорошего СПЕКТРа, друг мой, - пожала плечом она, не мешая батарианцу изучать материал. Воллек был на таком доверительном положении, что ему, по мнению дреллки, в определённый момент можно было открыть любую информацию. Однако всякая информация должна быть своевременна. – Оперативность, Вега, - на лице экзотичной девушки было видно напряжение от едва сдерживаемого смеха, и, пожалуй, если бы это лицо было ещё ближе к строению лиц млекопитающих, у неё, должно быть, заболели бы щёки. Офицер Гегемонии посмотрел на свою давнюю подругу подозрительно, но несколько заинтересованно, взглядом словно требуя объяснений. Будь он человеком, он изогнул бы бровь, но, увы, мимика батарианцев не содержит таких знаков. Приподнявшись на носочки длинных ног, Штука, сложив у рта руки подобием воронки, одновременно усиливающей звук и экранирующей его во избежание проникновения неосторожных слов в окружающую среду, что-то шептала Воллеку, и, к неудовольствию Веги, на свободу лишь иногда проскакивали вибрирующие низкие отзвуки. - Нет, что бы ты не говорила, я не могу оставить здесь моих ребят, - качал крупной вытянутой вверх засчёт дополнительной глазной области головой офицер, поочерёдно моргая двумя парами глаз. Ворот водолазки натягивался от движений крепкой батарианской шеи. Одёргивая друга за плечо, Штука возвращалась к своему чёрному делу, убеждая несчастного Воллека. Он тяжело вздохнул от каких-то её слов. А через некоторое время (Джеймсу казалось, что Штука говорит одновременно слишком долго и как-то мало) предпринял последнее возражение. - А Ранх`Хина куда деть прикажешь? Он ведь первого же дилетанта из тех, кто к нему сунется, укокошит, - рычащему грубому голосу острозубого батарианца вторило раздражённое щёлкание хвоста угря, будто некоторое согласие со словами хозяина-офицера. - Думаю, ему найдётся место на «Амонкире», - улыбаясь, как довольная кошка (да-да, у рептилии было поистине кошачье выражение лица), отвечала Данайика Танатос. Об этом она мечтала несколько лет, проведённых в Системах Термина рядом офицером Зх`Вушем. – В каюте капитана – то есть, в моей, - стоит приличных размеров «банка». - А, изобретение психологов-азари, - оскалился Воллек. Как и многие представители от природы воинственных рас, батарианец весьма скептически относился к философии и психологии азари, что, впрочем, никому не мешает видеть в них и красивых женщин, и мудрых и опасных противников. – Ладно, что-что, а аквариумы кальмароголовые двуглазки делать умеют. - По рукам? - блеснула улыбкой Данайика. Джеймс подумал, что за полгода совместной службы он лишь в третий или четвёртый раз видит, как Штука светит зубами. Дреллка предпочитала улыбаться, не размыкая губ, или, чего уж держаться, смеяться в голос. Маленькая кисть с растопыренными длинными пальцами в ожидаии была протянута батарианцу. - Да чёрт с тобой, - хлопнул ладонью о ладонь Воллек и пожал руку сияющей девушки. И как она это делает? Если Данайика может что-то подобное провернуть и с советником, то Вега ей пожизненно выпивку будет покупать. Хотя Штуке о подобных мыслях знать не стоит – мало ли, вдруг действительно одного из Советников заболтает. – Потеряешься ещё там без меня… Итак, один из важнейших вопросов улажен и, значит, сегодняшний день как минимум прошёл не зря. Правда, нужно будет предупредить экипаж о заменах и значительном для небольшого корабля количестве прибывших членов Гегемонии. И о механике-ворка стоит придупредить… о многом стоит, но это Штука сделает потом. Ещё достаточно времени до оговорённого с Воллеком часа. Рынок Цитадели полезен тем, что он предлагает невообразимое количество товаров всех легальных поставщиков со значительной скидкой для граждан, обладающих статусом СПЕКТРа. А это значит, что сейчас Данайика, входящая в их число, может закупить последние модели винтовок, боеприпасы, улучшения, броню и продукты почти что даром, чем Танатос и собиралась заниматься ближайшие несколько часов. Джеймс и Данайика остановились возле магазина «Снаряжение Родама», охраняемого молодым турианцем с яркими живыми глазами, довольно милым в жёсткости своих окостенелых черт. Штука уверенно копалась в электронном терминале, слушая мерное гудение Веги. - Ты правда собираешься это купить? – с насмешкой в голосе спросил Джеймс, и изменение интонации наконец вывело из полутранса капитана Танатос, которая всё это время увлечённо рассматривала обложку свежего «Горячего созвездия». Оба редактора эротического журнала пережили войну со Жнецами, а развлекательное издание не только сохранилось, но и набрало небывалую популярность – многим хотелось отвлечься, а кредитов на бары первое время не хватало. - А? Нет, конечно нет, - фыркнула дреллка, частично срощенными, как и у всех дреллов, средним и безымянным пальцами закрывая торговую позицию. Штука тут же усиленно начала читать информацию о новых модифицированных термозарядах, о дезинтегрирующих патронах и стимулирующем контуре. Терминал услужливо, но надрывно гудел, обрабатывая несколько запросов одновременно. Покупатели обычно были более последовательными. – Ханар-татуировщик, говоришь? Не боишься опять занести что-нибудь? - Нет, в этот раз я уверен, - махнул рукой Вега, облокачиваясь на крепкую неизвестно зачем нужную стойку. Турианец, неспешно пережёвывая дектроаминокислотное мясо, лениво поглядывал на покупателей внимательными глазами в глубоких выемках лицевого «панциря». Его дело – следить за порядком, и только, ведь все операции осуществляет терминал. - Они же помешаны на исполнительности. Наверняка инструменты обрабатываются сотню раз за день. - Это верно, - хмыкнула Штука, добавляя в список покупок стимулирующий контур. Мало ли, пригодится. – И что же ты собираешься делать? Обнажённую далатрессу во всю грудь? – по неизвестной причине, Советница от саларианцев, Эшель, занявшая пост после войны, была особо лояльна к людям Шепард. Именно она первой поддержала кандидатуру Джеймса, совершенно безоговорочно, в то время как остальные члены потребовали испытательного срока. А ведь саму Данайику Улент и другая далатресса месяца три гоняли сверх общего срока то по одной, то по другой системе, саларианка шипела, как озлобленная палавенская дикая кошка, требуя новых проверок, и сдалась только после того, как Тевос высказала ноту недоверия в адрес компетентности и непредвзятости коллеги. - Боже упаси, - замахал руками посмеивающийся Вега. Термозаряды… почему нельзя совместить несколько модификаций в одной и той же версии? Капитан Танатос шумно, с раздражением, выдохнула, закрывая раздел. Нужно поискать ещё. Возможно, хоть в офисе СПЕКТРов она найдёт пути поставок. – Я ещё сам толком не решил. Понимаешь, вроде и хочется чего-то патриотичного… а с другой стороны чувствую, что вся известная мне Галактика уже осточертела, - светло-карие глаза прошлись по потолку, но, изучая плотно сваренные швы и плавные переходы, Джеймс размышлял совсем не об архитектуре Цитадели. – Кажется, мне пора, - у Веги очень живой голос. Встроенный органайзер инструментрона безжалостно менял цифру за цифрой, не желая остановить бег времени. - Удачи, - не глядя на напарника ответила дреллка, сосредоточенно обходя систему терминала. Она точно знает, что для «особых клиентов» у поставщиков наверняка найдётся что-то ещё – что же ей мешает быть особой? - Знаешь, ты могла бы пойти со мной, - перешёл на более интимный тон мужчина. Его низкий голос вызывал приятные мурашки и, если бы Штука одновременно плохо знала склонного к подобным выходкам Вегу и обладала меньшей властью над своим главным инструментом – телом, то, пожалуй, у неё бы даже потемнело горло и приподнялась чешуя. Однако, как и следовало ожидать, этого не произошло. – Помогла бы мне определиться… Даже, быть может, сделала бы мой портрет в каком-нибудь интересном месте… - заговорщически продолжал он самым обольстительным своим голосом. Дреллка едва сдержала радостный вскрик, увидев, что электроника сдалась на милость победительницы. - Нет уж, уволь, - Танатос соизволила повернуться к напарнику, азартно блеснув золотистыми глазами. Она провела указательным пальцем по человеческому плечу, ощущая под майкой упругие, горячие мышцы. Встав на мысочки, Штука потянулась к странному хрящевому образованию на голове Джеймса – уху – и бархатным голосом с вибрирующими призвуками тихо сказала: - Но, если бы у меня росли лобковые волосы, я сделала бы интимную стрижку с твоим именем. От столь неожиданного высказывания Вега издал невнятный звук – нечто среднее между коротким смешком и кашлем. - Вот так… воу, - лаконично высказался мужчина. Штука глядела на него снизу вверх, кривовато ухмымяясь полными губами двух оттенков зелёного. Прежде, безусловно, сослуживцы часто поддерживали игру Джеймса, но как-то… иначе. Такого бы прошлые женщины-офицеры себе бы точно не позволили. – Хороший ход, Штука. - Не забудь и это событие увековечить на коже, - золотистый глаз подмигнул, Танатос подняла вверх большой палец (который, вообще-то, не был таким уж большим, если сравнить с тем же Вегой) и вернулась к своим грязным делишкам. - Тогда вечером в Логове Коры? – хлопнул ладонями солдат, вопросительно немного наклоняя тяжёлую, но кажущуюся относительно небольшой для такого мощного тела голову. Мерно пожёвывающий своё мясо турианец, задумавшись, наслаждался игрой красноватого света в складках одежды своих покупателей. - Нет, там все наши будут. Не хочу мозолить экипажу глаза в последний выходной, - стоило ещё посмотреть, кто кому будет мозолить глаза – команда давно привыкла к присутствию капитана, они, пожалуй, даже полюбили её, а вот Данайика, хоть и знала, что ребятам нужен отдых, не желала делить его с ними. К ответственности сложно привыкнуть, а члены команды напоминали Штуке о новой ноше, - Я буду в «Чистилище». Всё, давай, шевели задом, Вега, не отвлекай меня, - беззлобно проворчала она, отмахиваясь от напарника. - Есть, Штука! – фыркнул мужчина. Перед тем, как покинуть магазин, он не сдержался и всё же ушипнул Данайику за бок, заставив ту подпрыгнуть от импульса и неожиданности, после чего преступник скрылся из поля зрения, не давая шанса огреть себя чем-нибудь. Дёрнув головой, Танатос завершила очередную покупку. Стабилизирующие рукавицы… да, неплохо. Данайика закрыла информационную страничку и, воровато оглянувшись, потратила четыре кредита на «непредвиденные психологические расходы». Номер-то юбилейный! Надежды никогда не было. Явик понял это, когда последний из его друзей, изменённых, переработанных безжалостными и бесчувственными машинами, наконец, после стольких звёздных шагов взаимной погони, истекал кровью, ослабленно треща укреплённым хитином. Сколько бы война ни длилась, сколько бы поражений не нанесла Империя Жнецам и сколько бы поражений протеане не потерпели сами, вся эта возня не имела значения. Протеане проиграли в тот самый миг, когда поставили на колени первую пришедшую вслед за ними на Цитадель разумную расу. Закон эволюции, закон силы, который, казалось, составляет основу существования, как оказалось, был слабостью в борьбе с совершенным искусственным разумом – холодным и рассчётливым, изучившим давно все уловки, алгоритмы всех действий органиков. Протеанская Империя погибла, потому что была обречена с самого начала. Не было ничего труднее, как сознавать это, очнувшись спустя пятьдесят тысяч лет среди существ, которые ещё вчера считались примитивными, а теперь владели твоими звёздами. Были вершиной эволюции нового Цикла, который, как и все предыдущие, тайно был направлен Жнецами. Не было ничего труднее, как сознавать, что ты остался один. Места были те же, безразличные к смене хозяев, но места ничего не значили без народа, наполнявшего их прежде. Мёртвого народа. ЕГО народа. Но Явик был аватаром мести. Голос протеан должен был звучать, направляя примитивных в борьбе, и он не мог позволить себе сдаться, какие бы кошмары не мучили ночами. Какое бы презрение не испытывал он порой, глядя на хозяев этого мира. Те же пятьдесят тысяч лет прошло. Его народ вложил в перспективные формы жизни все достижения науки, протеане оставили колоссальное наследие, чтобы молодые расы росли. Но они до сих пор были недостаточно развитыми. Они даже не смогли понять предупреждений. А должно быть единственную в этой Галактике женщину, которая всецело понимала опасность Жнецов, никто не хотел слушать до того самого момента, как убийцы прибыли. Даже при таком раскладе они смогли победить. Победить всего за год Жнецов, которые тысячелетия жизни Вселенной сметали расу за расой, цивилизацию за цивилизацией. Примитивные существа покорили тех, с кем бесполезно боролся народ Явика, истекая кровью – победили благодаря единству индивидуальных частей, которых Империя была лишена, и победили благодаря Шепард. Одна-единственная человеческая женщина спасла всю Галактику. Только теперь мало кто о ней вспоминает. А Явик потерял единственное существо в этом Цикле, способное хоть отчасти понять протеанина. Миссия выполнена, Жнецы, может, и не уничтожены, но «сломаны». Победа достигнута и месть свершилась – и голос погибшего народа, последняя нить, соединяющая мир с тёмным прошлым, должен замолчать. Но Явик не пожелал этого. Шепард, эта неугомонная обезьянка, неподдельно-открытая, заставила его поверить, что существует ещё что-то, кроме войны. Воспоминания родного Цикла смазались, протеанин уже не может вспомнить лиц друзей, названия своего корабля… но вместе с памятью уходит и боль, оставаясь только лишь смутным осадком под утро. Явик жил на Белане, словно бог, не знал ни в чём отказа, и всё же что-то было не так, было что-то неестественно в его раю. И вот теперь он наконец услышал, что не один больше. Вот чего он ждал каждый до боли медленно тянущийся день – это была надежда. Это был дом. И было теперь то, что заставит поднять винтовку вновь. У Явика было, за что бороться, и ради этого он готов был терпеть любой корабль, любые выходки. Но это уже слишком. Протеанин был в бешенстве, услышав, что, покончив с выполнением упомянутых в многочисленных рапортах задач, экипаж «Амонкиры» в полном составе прохлаждается в клубах и барах Цитадели вместо того, чтобы продолжать путь. Он должен поговорить с этой примитивной капитаншей-ящерицей. Найти клуб, в который направилась «Данайика», было несложно – Вега, уже привычный в своей тупости, но хороший человек и солдат, с которым Явик плечом к плечу боролся против Жнецов недавно, был страшно болтлив во время тренировок, а столь популярное заведение, как «Чистилище», местоположение которого продолжала упрямо скрывать Авина, знал и мог показать любой житель Цитадели. И вот он здесь. Звуки тяжёлой пульсирующей какофонией отдают под головные щитки, воздух пахнет разгорячёнными телами. Всюду метки этого Цикла – вожделение, скука, тяга к бездумным развлечениям, отчаяние и радость, утопленные в алкоголе. Мимо протеанина прошла почти раздетая человеческая женщина в безвкусно обтягивающем стройное тело костюме бешено-розового цвета. Она одарила странного гостя заинтересованным взглядом, машинально поправляя короткие чёрные волосы, но, рассмотрев пришельца и выражение его лица, потеряла к Явику всякий интерес. Малые глаза прошлись по нижнему бару, но ничего знакомого или особо примечательного не увидели. Как же сильно давит это место на ментальный щит. Протеанин не хочет читать всего этого – но в разум проникает множество липких и бесполезных сведений, однако их могло быть ещё больше. Большие глаза быстро выцепили на танцполе у верхнего бара дрелльскую фигуру – благо, дреллов на Цитадели было мало, женщин – и того меньше, к тому же, рептилий различать было куда легче, чем людей. Явик уверенно ступил на вечно пустующую лестницу. Он не раз уже видел нынешнее поколение за танцами. Гаррус и Джокер шутили насчёт движений Шепард, но женщина танцевала прекрасно, как настоящая протеанка. Эта же «Данайика», прохлаждающаяся под сотрясающую мозг музыку в компании какой-то неизвестной азари с тёмными пятнами генетических меток, извивалась, как жарящийся скор`калак, изгибалась и перетекала. И это они называют танцами? Не было похоже, что она заметила его. Капитан Танатос была повёрнута спиной, когда Явик подошёл почти вплотную, но только протеанин занёс трёхпалую руку, чтобы коснуться плеча дреллки, привлекая внимание и считывая биологические метки (информации о которых он, каким-то волшебным образом, пока что не имел), как женщина, увернувшись изгибом всего тела от его руки, встретила мужчину внимательным взглядом золотисто-жёлтых глаз. Она ухмыльнулась – нагловато, по мнению четырёхглазого. - Капитан Явик, - дреллка была пьяна, но она не могла не видеть, что протеанин не в настроении – об этом красноречиво говорили сжатые губы на малоэмоциональном лице и нависшее над глазами… нечто… о? Его глаза опять светятся или Данайика перебрала? Явик был зол, но капитана это ни капли не волновало - Не ожидала вас здесь увидеть. Неужели вы решили подцепить тут хорошенькую азари и сразу же приступить к восстановлению своей империи? – зеленоватое сияние окутало беззащитную на вид кожу. Это биотика прошлого Цикла? Если так, то Штуке следует быть осторожнее. Азари, составлявшая компанию самой капитанше, захихикала – на удивление весьма мелодично, надо сказать. Данайика дала ей знак удалиться за напитками куда подальше – лучше в нижний бар. Не нужно загрязнять океан сором маленького залива. - Итак, о чём вы хотите поговорить со мной, каптан? – её тон не подходил ни словам, ни состоянию, однако был весьма уместен. От гнева у Явика даже зашевелились ноздри – все, кажется, шесть штук. Круглые глаза со зловещими «бесконечными» зрачками запросто могли бы поспорить сейчас прожекторами клуба. Отдыхающие инопланетяне, коих было много, но меньше, чем в лучшие для Галактики времена пару лет назад, лишь немного освободили пространство вокруг переставшей танцевать дреллки и её недружелюбного собеседника. Толпа обтекала их, мало интересуясь внутренними конфликтами. - О чём я хочу поговорить, примитивная ящерица? – разразился, точно гром, протеанин своим бурлящим тяжёлым голосом. Танатос заинтригованно изогнула бровный щиток, окрасившийся при скачущем освещении, как и всё тело, в сиреневатые тона. - Да, именно это я и спросила, мистер надменный таракан, - невозмутимо ответила Танатос, скрестив на груди тощие руки. Восторженные крики приветствовали смену ритма. Саларианец-бармен, неловко задетый чьим-то локтём, с экзотичным ругательством разлил на стойку спиртное. - Мы должны были отправиться три часа назад! – он едва не ткнул её толстым зеленоватым пальцем, не закрытым чёрной тканью, но на полпути остановился почему-то. – А вместо того, чтобы заниматься своими прямыми обязанностями, ты, примитивное создание, напиваешься и подрываешь дисциплину на собственном корабле. - Не подрываю, а восстанавливаю, - вот как это у них называется? В Протеанской Империи экипажу «Амонкиры» грозила бы массовая казнь за подобную «дисциплину». Какая мерзость… - Нам всем нужен отдых. Прошлое может подождать. Перешедший другой берег океана вслед за владычицей непостижимых глубин Калахирой не должны покидать мир, который был подарен им той, чьи волны точат камни и уносят песок. Мёртвое не должно восставать из праха. Но что бы чувствовала сама Данайика на месте протеанина? А разве она, в каком-то смысле, не на его месте? - Мои братья не могут ждать. Любое промедление может привести к непоправимому, - как же раздражает эта пренебрежительная беспечность! От духоты, криков, этих безумных движений и ударов звука начинает раскалываться протеанская голова, этот клуб сверлит мозг не хуже Жнецов. – Вы сейчас же должны отправиться на борт и приказать начать подготовку к отправлению! – он пытался держать себя в руках, но судя резким тыкающим движениям и грузным крикам деятельность была не совсем успешна. На мягком бронированном костюме, носимом обычно под основной амуницией, бликовал свет. - Надеюсь, вы не забыли, что я на этом корабле главная? – с лёгким раздражением отозвалась Штука. Трудно сохранять такое невозмутимое выражение лица, когда невыносимо хочется отступить на шаг – но отступление будет слабостью. А мышцы снова звали тело танцевать. - Это ненадолго, - оскалил частокол острых зубов, самыми внушительными среди которых были длинные клыки, протеанин. Откуда зубы у насекомого? Хотя… пути природы неисповедимы. Шипение звучит угрожающе – и это и была самая настоящая угроза. – Я требую отправки. Прямо сейчас. Штука раздражалась от этой крепколобой упрямости, от презрения и пренебрежения её полномочиями. Разозлившись, она едва сама не сорвалась на вибрирующий крик: - Это мой корабль и пока я жива, я решаю, когда и куда он отправится! – она даже начала расправлять капюшон, налившийся тёмной краской крови, но остановилась – нельзя было так очевидно выражать своё чувство. Пока ты жива, говоришь? Дикие чувства примитивов, смешавшись с его собственными, захлестнули Явика, и протеанин, зарычав, бросился на Данайику. Это было непередаваемо приятное чувство, сладкая жажда убийства – сердце жертвы отчаянно билось, когда сильные пальцы, травмируя кожу, входили в мягкое, поддатливое горло, лишь внешне похожее на горло собратьев. Золотистые глаза распахнулись, демонстрируя черноту белков – Танатос мгновенно протрезвела от боли и испуга. Явик слишком поздно обратил внимание на информацию, которую читал – горло его жертвы устроено так, что её просто невозможно задушить. И слишком поздно он вспомнил, что в состоянии аффекта «чтение» работает в обе стороны. Прежде, чем протеанин успел что-то понять, Штука, ведомая инстинктом и данными им самим знаниями, с силой загнанного зверя ударила протеанина по бокам – ей повезло, что смягчённый панцирь нижнего доспеха, коим протеанин ограничился сегодня, не помешал, а помог ей добраться до места, где ничто не защищало тело, где хитин был мягче всего. Хватка мужчины разом ослабла, боль заставила Явика выпустить из рук чужое горло – и освобождённая дреллка тут же нанесла усиленный синеватым полем биотики удар по головным щиткам протеанина, стремясь оглушить или хотя бы дезориентировать его. Это ей отчасти удалось и дало шанс убраться из «радиуса поражения. И вовремя – разъярённый пережиток прошлого испустил разрушительную волну полей эффекта массы, привлекая внимание толпы – их, переживших нападение Жнецов, происходящее не пугало, а вызывало ярый интерес. Тряхнув головой, Явик нашёл в безумном полумраке помещания горящими яростью глазами Данайику и тут же запустил сгусток зеленоватой биотики в неё – поля, разбившись об оставленную Штукой гладко-зеркальную стену, плавно растеклись и погасли. Толпа восторженно кричала. Танатос была в спокойном ужасе – она давно привыкла, что противники бывают физически и биотически сильнее, но мало кто был так же быстр, как протеанин – Штука едва успевала уворачиваться и убегать, она прыжком покоряла стены, бежала по любым поверхностям, даже по чужим плечам – хоть туда Явик следовать не мог – слишком тяжёл и неловок. Данайика отвечала быстрыми, короткими ударами, сокрушаясь, что не имеет права наносить протеанину значительные повреждения или просто пристрелить его с безопасного расстояния – так было бы намного проще расправиться с противником, чьи подвижные четыре глаза, дающие преимущество в слежении, ищут её движение, чтобы догнать и прикончить дреллку, как добычу. Вскоре она уже чувствовала, что начинает задыхаться, в глазах иногда темнело – Танатос пропустила несколько биотических ударов и только щиты смягчили последствия этих ошибок, к тому же, пьяная, в душном помещении, где ограниченно передвижение, она не могла развернуться в полную силу, она уставала. Эта усталость сыграла с Штукой злую шутку – наконец, Явик схватил её за руку и, резко дёрнув, повалил на скользкий чёрный пол, вывихнув женщине плечо. Тяжёлая, яростная сила. От удара об пол Данайика застонала, но инстинкт самосохранения заставил её продолжать движение – ловкие ноги дреллки скосили противника, который собирался добить её, и Танатос, швырнув поднимающегося Явика биотическим полем в стену, вскочила и побежала. Барная стойка. Она едва не рухнула на неё и, слыша сзади не менее сорванное, чем у неё, дыхание, схватила полный стакан. Резкий поворот – и лиловое содержимое стакана выплеснуто прямо в лицо подоспевшему противнику. Внезапные действия сбивают запал эмоций – это всегда работало с обычными личностями, сработало и с этим «развитым». Грудь ходуном ходила под мягкой горяче-сухой майкой, прикрытой всё тем же военным плащом-пиджаком. Явик замер, молча глядя на эту богомерзкую женщину, но через несколько секунд отвёл взгляд, опустив тяжёлую каплевидную голову. Люди заинтересованно шушукались, однако большая часть вернулась к танцам – драка закончилась, а с ней и зрелищность. - Остыл? – сипло спросила она. Лицо дреллки было искажено болью и злобой, полная малахитовая губа, передёрнутая небольшой царапиной, скривилась, а на глаженном прямом носу появились морщинки мучительного оскала. – Посмотри на меня, - она резко схватила протеанина за разделённый идущей от самого рта расширяющейся чёрной полосой подбородок, но пальцы Данайики не причиняли боли, в отличие от его, Явика, собственных. Её биологические метки больно бьют по чувству собственного достоинства. И капитан чувствует это, пока не отпускает большое лицо протеанина. Тяжело исподлобья смотрят на Танатос четыре покорных огненных глаза. - Знаешь, почему ты плохо прижился в секторах Кахье, хотя мог получить всё, о чём попросишь? – её тело передёрнула нервная дрожь, отозвавшись сочно-ноющим чувством в травмированных участках. - Прошло пятьдесят тысяч лет, но ты всё равно живёшь прошлым, а его тебе дать не может никто, - она наклонилась вперёд, её лицо было так близко, что протеанин мог разглядеть каждую чешуйку на нём, каждый бронзовый штрих в золоте озлобленных миндалевидных глаз. Данайика заметила капли крови рядом с чёрными каналами, поднимающимися от верхней лепестковой губы Явика почти до самых ноздрей. - А здесь и сейчас есть мои люди, - Штука не знала, откуда берётся этот жёсткий тон разъярённой матери, откуда берутся слова, слетающие с фиолетового языка. - Они без отдыха пахали на Совет, таскаясь по всей грёбанной Галактике, теряли близких под пулями, находились под постоянным напряжением, пока ТЫ жил у беланских ханаров, как бог, - Танатос с силой толкнула протеанина в грудь, Явик шатнулся и остался на месте, придавленный грузом досадных ощущений. - Слушай сюда, таракан, - она заметно погрубела. Говоря таким голосом, женщина бы точно сорвалась на слёзы, будь она не уверенна или чувствуй она себя бессильно – но глаза дреллки оставались жестокими и сухими. - Или ты подчиняешься моим решениям, или твои тараканьи родственники продолжают гнить до скончания веков - поверь, это я могу устроить, - жёсткость достигла своего апогея. Что-то совсем не рептильное – первобытно-звериное поселилось в её движениях и речи. - Твои призраки могут подождать, у живых времени нет. Мне нужна вменяемая команда, - Явик давно уже понял, что Данайика, пусть и была в опасности перевеса сил, боялась раньше навредить ему больше необходимого – теперь же в горящих яростью глазах читалось, что она не озаботится никакими ограничениями – Штука была способна в эту секунду прикончить его одним переполненным адреналином ударом. Он буркнул что-то невнятное – Танатос не расслышала его, но сильно сомневалась, что эта надменная штуковина способна признать свою вину. Штуку саму начинала раздражать эта грёбанная музыка. Слева раздалось мягкое покашливание и чья-то рука с нежностью коснулась плеча Данайики – женщина приняла «Слёзы Тессии» от вернувшейся прекрасной азари и осушила сосуд залпом. Глотку обожгло, и капитан сдержанно кашлянула. Наконец-то соизволил подойти кроган-вышибала – детина, вдвое больше дреллки, с огромным горбом и исполинским крепким оранжевым наростом на голове, говорящим о его зрелости так же явно, как заношенная тяжёлая броня. Он внимательно оценил глазами бывших противников, блеснули синтетически импланты-сканеры, встроенные для удобства прямо в строгие зелёные глаза с хищными зрачками. - У вас какие-то проблемы, госпожа СПЕКТР? – «оперативно» подоспевший кроган, почти доверительно склонившийся к буквально висячей на барной стойке, к неудовольствию саларианца-бармена, Данайике, недобро покосился на чудаковатого вида посетителя бара, находящегося в крайне неустойчивом моральном состоянии. Хоть у кого-то в «Чистилище» есть хоть капля интеллигентности. Штука внимательно посмотрела на протеанина, изучая его позу, его выражение лица. Явик упёрся в неё глазами, не давая послабления. - Кажется, уже нет, - ответила Данайика крогану, поглаживая ноющие синие складки шейного капюшона. – Ведь так, капитан Явик? – дреллка сделала попытку улыбнуться, но получилось неискренне. - Посмотрим… капитан Танатос, - это уже намного лучше, чем «примитивная ящерица», но вот надолго ли? Глубокие тени прорезали скуластое лицо, когда синий прожектор, порывисто повернувшись, уронил на бронированную макушку плотный луч света. Кивнувшего крогана кто-то нагло толкнул в бок – на сцене неожиданно возник праздновавший новую режущую крепкую спину татуировку Вега. Джеймс осмотрел верхний бар, обоих капитанов, скромно и удивлённо смотрящую азари в красивом белом платье, особенно придирчиво взглянул в зелёный круглый глаз крогана, огромный, как кулак нашего солдата, и, тяжело вздохнув, выдал: - Всё тлен, - он выпятил нижнюю губу, сложив по-детски бровки домиком. – Вы мудаки, - заключил он и, ничего не объясняя, удалился. Это было идеальным завершением сего вечера.