Возрождение

- Поверить не могу, что мы не смогли его разбудить, - приподняв бровный щиток, покачала с ухмылкой Штука своей чешуйчатой головой, ныне защищённой лёгким и прочным шлемом невесёлого чёрного цвета. Бронированный как танк транспортёр нещадно шатало в пути по неровной, сухой каменистой поверхности, в узком помещении его было не слишком жарко, но душно от долгого дыхания группы из четырёх бойцов, сидящих подвое друг напротив друга. Воллек, рыкнув в типичной батарианской манере, фыркнул. Тело, не хуже, чем у иного тренированного человека, было заковано в тяжёлую броню, крупными пластинами ложащуюся поверх офицерской формы. Вытянутый шлем с двойной полупрозрачной пластиной, открывающий обзор обеим парам глаз, мешал увидеть выражение его лица. Сержант Ольки, дреллка чуть старше Данайики, и капитан Явик, разодетый в свою не слишком функциональную на вид пафосную красную броню, безразлично молчали, никак не реагируя на слова капитана, но держащая на бронированных коленях белый шлем Ольки хотя бы, думая о чём-то своём, неуверенно улыбалась тёмно-серыми губами, особенно выделяющимися на фоне ярко-красной чешуи и синего, в тон глазам, горла. На постную рожу протеанина, слабо тронутую светом техники на широкой панели справа, смотреть было тошно. Машинально, совершенно не задумываясь, Танатос потянула руки к своей шее, глядя в низкий темнеющий потолок. Сигнал бедствия послали, как оказалось, «мирные исследователи». Дреллка слабо верила в саларианских мирных исследователей, но это тут уже совсем не важно – ведь ребята попали в беду. Маяк отчаянно кричал что-то о нападении на лагерь, о каких-то раскопках – половину слов нельзя было расслышать из-за суровых шипящих помех. Любопытная Лиа, первой прибежавшая в зал, оказалась к тому же ужасно милосердной – она едва ли не требовала откликнуться на подобный призыв. Протеанин, морщась как при виде гниющей кишки варрена, говорил, что они и так потеряли достаточно времени, он приводил жёсткие и циничные, но весомые аргументы. Данайика, как и поддерживающий аудиосвязь с пилотного мостика Фейт, сомневалась, металась то к одному мнению, то к другому – в конце концов существует понятие отбора, и, раз уж саларианцы оказались недостаточно умны и подготовлены в выборе места, то лишь справившись с врагом и обстоятельствами они докажут своё право на жизнь. Пришедший Воллек упорядочил размышления Танатос, и, наконец, гуманизм в ней победил, и она приняла решение, с которым, с одобрением или неодобрением, согласились все. Но решение Джеймса всё же было самым лучшим. Пассажиры подскакивали, ощущения были такими, будто они едут не на транспортёре, а на каклизавре, не меньше. Капрал радовался, что его водительское место было оснащено многочисленными крепежами – ведь роль водителя была очень важна, - и молил Арашу, чтобы передний конец машины оставался таким же стабильным. Не все наши ожидания в полной мере оправдываются – техника решила по-дружески поздороваться со здоровой, как Вега, колдобиной, и Никсор, подкинутый собственным сидением, ударился головой о потолок. Ольки, не удержавшись на месте, бросилась к ногам протеанина, видимым частично в отверстиях древней брони. Явик поморщился, но всё же помог незадачливой дреллке подняться, с завидным упорством ставя ментальный блок, чтобы не читать лишней информации. Давняя дружба хорошо изучивших друг друга Данайики и Воллека поддержала их – батарианец и капитанша попросту сцепились руками, помогая друг другу упором удержаться на месте, но они всё равно едва не столкнулись шлемами. Контр-адмирал подумал, что в лёгкой стандартной броне Малютка выглядит всё же немного странновато. Радар не показывал ничего особо интересного, кроме мелкого мусора. Пассажиры продолжали раздражающе подскакивать, как ложки в стаканах на инженерных палубах при неисправных стабилизаторах. - Приехали, - их в последний раз нещадно тряхнуло, и транспортёр наконец остановился. Воллек первым выскочил под отравленное серо-синее небо, рыжеющее вокруг полуденной паркой звезды, пронзающей длинными лучами атмосферу из сернистого газа и аргона. Следом выбралась Ольки, спрятавшаяся за своим белоснежным шлемом, за ней – совершенно игнорирующий необходимость шлема в любых условиях протеанин. Последней выскочила Данайика, зачем-то забравшаяся на крышу транспортёра и, астматически дыша не хуже Кха Ворлы, всматривалась в разнообразную рельефную серо-бежевую поверхность Непмоса, окрашенную и напоенную неестественной для взгляда саларианской кровью. Высокий островерхий маяк, подмигивая синей лампой, отражал на своей металлической поверхности разорённый лагерь. Настежь распахнуты и разворочены металлические двери лёгких тонкостенных коробов, белизна которых была выжелчена лучами света, копотью взорванных термозарядов старого образца и пятнами запылённой крови. Нетронутыми стоят бронированный транспортёр военного класса (что не понравилось Данайике) и лёгкое исследовательское мини-судно на слабых реактивных двигателях. Пыльная почва была исполосована следами чьих-то смутно знакомых лапок, а обвивший в страстном объятии маяк саларианец, как и его в случайном порядке разбросанные по лагерю собратья в испорченных одеждах учёных Сур`Кеша, был истерзан. Повреждённый шлем валялся неподалёку. Интересно, успели бы они раньше, если бы меньше препирались друг с другом? Возможно да, возможно нет. Штука скатилась с тяжёлой техники, как с горки, прокатившись задницей по виртуальному экрану оставшегося внутри водителя. - У кого-то есть мысли? – Привычно вздохнув и размяв шею, Штука неспешно подошла к команде, изучающей труп отделённого от группы саларианца. У него была нежного оттенка бирюзовая кожа, неровно бугрящаяся на черепных рогах и подбородке. Глаза саларианца, крупные, как и у прочих, с потускневшей золотистой радужкой, прикрыты наполовину, а из узкой спины торчал окровавленный хрящевой хребет. «А ведь он был красив при жизни, - подумала Штука, садясь на корточки рядом с телом. – Жаль, что мы не подоспели вовремя. Настоящий учёный нам пригодился бы, тем более такой милый». Об этом сложно было думать под суровым взглядом четырёхглазого, но когда Танатос останавливали трудности? А у трупа в груди было совершенно незаметное на первый взгляд маленькое неуютное отверстие – Штука не заметила бы его, если бы не пыталась рассмотреть эмблему на одежде. Воллек тронул капитана за гладкий чёрный наплечник. - Выглядит это, как нападение… - начал он, и голос батарианца, грудной и глубокий, видимо, родственный дреллам, ещё и глухо трансформировался аудиосистемами шлема. Данайика вскочила, услышав странный скрипящий звук, а Ольки уже взводила готовый к бою пистолет-пулемёт. - Рахни, - невольно закончила за него сержант, в твёрдом предупреждающем тоне которой притаился хищно страх. Их окружали не только зубы рыжих гор – отовсюду из совсем неприметных нор повылазили, как тараканы, скрежечущие острыми челюстями рахни – по большей части мелкие зеленоватые рабочие, пара красных, как креветки, вооружённых клешнями солдат. Сейчас бы пригодился большой барьер, но никогда раньше Штуки не хватало, чтобы защитить сферой тёмной энергии кого-то, даже себя. Выше её сил. Капитан сжимала винтовку, холодный металл придавай ей уверенности. Рахни остановились, образовав вокруг разношёрстной команды большой круг. Бойцы щёлкнули затворами, собираясь начать борьбу за жизнь, но неожиданно для всех Данайика громко крикнула, опустив свою винтовку: - Отставить стрельбу! Опустите оружие, все, живо! – Такое приказание показалось странным, но мужчины и женщина, обменявшись недоумёнными взглядами (у двоих эти взгляды были скрыты шлемами, но были понятны из контекста языка тела), осторожно направили дула вниз, к песку и пыли цвета ржавчины. Рахни просто стояли и смотрели, подчиняясь режущим немного слух тягучим звукам. Капрал заёрзал на водительском сидении. Из-под земли вылезло нечто огромное – отдалённо это бронированное тёмным хитином существо напоминало рахни-воинов, но было больше любого из них в несколько раз, да и тело… оно совершенно отличалось. Маленькие сияющие глазки пробежались по месту настоящего действия. Какое-то приспособление сбоку тела склизко раскрыло лепестки – и ближайший к Королеве труп саларианца, неуверенно и шатаясь ступая, подошёл к госпоже роя, прислонился к хлюпающему «цветку» спиной. -Кто вы? Зачем пришли к дому моему и моих детей? – Тягуче-медленно, в такт неразборчивому басовитому голосу рахни, совершенно нехарактерно для саларианцев произнёс мужчина. У него, похоже, были зажаты некоторые лицевые нервы - рожи он корчил те ещё. Штука пыталась не совершать резких движений, восстанавливала пошатнувшееся спокойствие. Хорошо. Пока жуки действительно не собирались нападать, как она и рискнула предположить, но всё могло обернуться иначе в любую секунду. Половину может передавить Никсор, половину уложат они сами – но как бороться с этой здоровенной штуковиной подручными средствами? Хотя… и не с таким справлялись. - Мы даже не предполагали, что вторгнемся на территорию рахни, - тонкий вибрирующий голос Ольки прозвучал вполне уместно. Молодец, красная, но этих слов мало. Подул грубый, горячий ветер. Облака над бесплодной ощерившейся скалами пустыни плыли перегруженной серой стаей. Капрал не глушил транспортёр – работа мотора всё равно почти не слышна, а, значит, не может провоцировать гостей, но возможность быстро смыться может оказаться полезной. - На мой корабль поступил сигнал о нападении на лагерь учёных, - пальцы Штуки в судороге впивались в винтовку, так, что даже через чешую, покрывающую кожу, дреллка могла почувствовать каждое отдельное волокно внутренней отделки лёгкой перчатки. Саларианца в «руках» королевы била крупная дрожь, словно по нему пропускали ток. – Это, - Данайика не могла позволить себе размахивать руками, это было рискованно, поэтому она указала на лагерь подбородком. – Ваша работа? Издавая странные чирикающие звуки, старшая рахни, окружённая целым выводком своих детей, покрутила крупной бронированной головой, почти треугольной по форме. Воллек задумчиво рыкнул, смотря на этого монстра. Большая, но достаточно слабые челюсти – зато лапы и клешни, должно быть, смертоносны. Интересно, владеет ли чудище биотикой? - Нет, - в голосе говорящего мертвеца прослышались боль и тревога матери-рахни. Чего она так тянула с ответом? Неужели сразу не видела всего того, что здесь так живописно кричит о произошедших кровавых событиях? Едва различимый звук работающего маяка страшно раздражал. – Даю вам слово – ни я, ни мои дети не несут в себе ноты вражды и жестокости, не мы сделали это. - Она не лжёт, - Штука медленно повернула голову на Явика за своей спиной – протеанин успел сделать несколько шагов назад и, присев, читал обжигающие следы недавней бойни. Вот почему сразу нельзя было? Данайика поморщилась. Ольки, не выдержав недоверчивого напряжения, коротко всхлипнула, но в остальном сержант держалась молодцом. - С чего ты взял? – Невидимо под шлемом морща плоский нос нетопыря, поинтересовался Воллек, кидая взгляд через плечо. Ему должно было бы быть неуютно в этой ситуации, но, прослужив достаточно в войсках Батарианской Гегемонии, начинаешь чувствовать себя при накалённых страстях, словно кроган в драке. Хотя батарианец предпочёл бы обойтись без физического конфликта сегодня – мысль о спарринге с парой сотен рахни одновременно его как-то не привлекала, к сожалению. – Ты у нас экстрасенсом заделался? - Жизнь всегда оставляет подсказки для тех, кто умеет их читать, - с чувством собственного превосходства пробурлил капитан Явик, поднимаясь. Танатос нахмурилась. Она знала, что у неё есть что-то, подтверждающее правоту протеанина. Что-то простое, элементарное… Штуку осенило. - Ага, - победно щёлкнула фиолетовым языком Штука, улыбаясь лицом и голосом. Она перешагнула с ноги на ногу и посмотрела на жестокую огненную звезду, режущую частые густые облака широкими лезвиями лучей. – Но не всегда нужно быть ворчливым протеанином, чтобы их читать. Там следы от пуль, - Данайика готова была пританцовывать от чудесного ощущения победы, быть может, не совсем оправданного, но такого приятного, даже милого. - Похоже, изрядно я постарел, - покачал головой Воллек. Он обратил внимание на то, на что должен был обратить – на рваные тяжёлые раны, на развороченные тела и погром в лагере, но уважающий себя военный должен уметь анализировать ситуацию в мельчайших подробностях, замечать любую мелочь – а мелочи батарианец пропустил. - Маленький калибр, - пожала плечами Танатос, не сводя глаз с замолчавшей почему-то королевы. Она осторожно двигала головой, словно скертак, поддевающий длинным носом мячик, то ли принюхиваясь, то ли приглядываясь к чему-то. – Легко не заметить, - она умолчала о том, что сама заметила след только потому, что слишком любопытствовала, рассматривая хорошенького салариашку. Должно же что-то создавать авторитет внимательности СПЕКТРа. - Вы слышали? – Резко повернула голову в своём белом шлеме Ольки, ища источник тихого звука, привлёкшего её. Ордой на сухой земле стояли маленькие зелёные рабочие-рахни, выглядящие неожиданно мило, но вряд ли источником были они. - Что? – Раздражённо спросил Воллек, скаля частокол острых тонких клыков. Должно быть, эта девчушка бы испугалась, увидев сейчас его лицо без шлема. Или не испугалась бы – дреллы, в конце концов, сильно отличаются от людей, и было бы неправильно ожидать одной и той же реакции на какие-то вопросы восприятия поведения или внешнего облика. - Вы… вы несёте желчную горькую ноту древности, - недоверчиво, почти напугано произнёс неживой голос саларианца по воле его кукловода. Королева сделала шаг назад, креветкообразные солдаты, похоже, забеспокоились.- Искажающую, порабощающую ноту. - Мы все теперь её несём, - попыталась успокоить её Штука, делая осторожный жест рукой. Явик нахмурился, даря честь принять свой взор ржавым шипам скал. Должно быть, «вы» относилось именно к нему – в своё время протеане занялись обучением рахни, видя в них некоторый потенциал. Совершенно естественно, что по окончании этого обучения инсекты были приглашены в Империю – сперва мягко, а потом… Порабощающая нота – да, это вполне про его мир. Танатос считала совсем иначе. Теперь всем известно, что во время Рахнийских Войн кто-то направлял жуков, искажал их связь, делал агрессивными. Этому кому-то было выгодно изматывающее столкновение рас, и Штука, как и вся Галактика, справедливо посчитала, изучив исследования и отчёты, что этим «кем-то» были Жнецы. В таком случае все, кто касался когда-либо зла, сталкивался лицом к лицу с Пожинателями, могли нести то, что королева называла «желчной горькой нотой древности». Из лагеря раздался вполне ощутимый болезненный стон. «Примитивные» оживились – не может быть, чтобы кто-нибудь выжил там. Сержант дёрнулась, пытаясь пробить плотное кольцо зелёных малышей – рахни предупреждающе взвыли, солдатские клешни щёлкнули. - Да ладно вам, - с вызванной чувством чужой бестолковости злобой в грудном голосе пробасил Воллек, махнув кистью крепкой руки. – Девчонка хочет проверить, нельзя ли ещё помочь кому-то. Рой беспокойно двигался, однако кольцо разомкнулось, жуки расступились, чтобы выпустить наружу сержанта Ольки. - Похоже, вас пытались подставить, - скрестила тощие руки на не менее тощей, но не лишённой некоторой привлекательности благодаря тугим мышцам груди капитан. Королева рахни, забавно щебеча и двигая щупальцами, тонким бутоном собранными вокруг рта, наклонила большую многоглазую голову, трогательно прижимая первую пару коротких лапок к мощному телу. – Не догадываетесь, кто? - По ним стреляли свои, те же ящерицы, - выходя вперёд, пробурлил Явик, моргнув одновременно всеми четырьмя круглыми глазами. Звезда с высокого неба блеснула пламенно на угловатых пластинах причудливой брони. - Вообще-то, они амфибии, - хмуро поправила протеанина Танатос. Её не столько задело то, что Явик не заморачивается даже элементарными основами ксенобиологии, ладно. Штуку обидело вдруг, что кто-то мог посчитать, что дреллы и саларианцы – абсолютно одно и то же. Примитивные почему-то страшно любили поправлять мужчину насчёт саларианцев. Да какая к Жнецам разница? Ольки, упав на колени перед очередным развороченным телом, упорно пыталась, похоже, нащупать пульс. Если она будет продолжать в том же духе, потенциальный выживший испустит дух к моменту, как до него дойдёт очередь. - Это совсем не важно, примитивная. Важно, что всё сделано так, чтобы подставить этих, - он кивнул на пару сотен зелёных рабочих, на красных солдат и их матово-тёмную огромную королеву. Тут-то он был прав, абсолютно прав. - Зачем они делают это? – Если бы это был живой саларианец, или если бы жуки были чуть ближе к своим нынешним собеседникам, тон вопроса должен был бы быть слезливым. Даже, отчасти, отчаянным. А ведь и вправду… - Мы дали слово сохранять мир и выбрали уединённую жизнь. Зачем… - Не всем важно, какие песни вы поёте, - подал басово рычащий голос Воллек, гулко говоря в шлем. Ему приходилось прежде сталкиваться в мирное время с чудищами, и он уяснил кое-что полезное из разговоров с ними и около них. В лагере раздался характерный звук инструментрона, затем ещё один – Ольки, похоже, решила устроить полномасштабное исследование.- Некоторым достаточно того, что они звучат. Вас боятся, рахни, а страх – убийца всех мирных начинаний. Королева пританцовывала на коренастых крепких лапках, вокруг стояло невыносимое скрипящее журчание обеспокоенной общины. Звук здорово мешал сосредоточиться гуманоидам, однако красавицу-рахни, похоже, он успокаивал. Подняв голову к небу, королева слепо посмотрела на его безграничный простор. - И теперь нам придётся нарушить обещание, данное Спасительнице? – Похоже, жук был совершенно растерян, несмотря на идеальную генетическую память, которая могла бы послужить источником решений и путей, тысячами поколений проверенных, несмотря на уверенность, которая должна быть присуща прирождённому лидеру целого народа. – Если мы не станем защищаться, нас уничтожат. - Тише-тише-тише, - хмыкнула расслабившаяся Данайика. Капрал с замершим сердцем смотрел, как капитан, вальяжно шагая, бесстрашно на первый взгляд подходит к исполинской собеседнице, а, точнее, к её погибшему орудию. С явным любопытством Штука заглянула в плоский равнодушный зрачок саларианца, после чего подняла взгляд, видимо, хватая глазами голову королевы. – Шумные разборки мало кому приносили пользу. - А вы? – Двигая внушительного вида хитиновыми отростками, спросила глава рахнийского роя, ближе наклоняясь к подошедшей дреллке. От чешуйчатой шла целая какофония звуков – по большей части горько-синих, тягучих лиловых с лёгким призвуком серебряного звона – и эта невыносимая желчная нота, отравляющая всё. – Вы поддержите их ложь, чтобы затушить свой страх? – Пляшущие белёсые ноты выдавали существ с головой, но у большинства из них были закалённые сердца из нитей алой смелости. Королева испытала удовольствие, слушая нескладную песню их, молодую и старую разом, красиво плетущуюся в выцветшем полотне неожиданно наставших веков. Никсор как можно осторожнее попытался вывести не слишком внушительные стационарные орудия на линию огня – рахни сжимали кольцо, и то, как они шевелили своими мерзкими усиками и клешнями, заставляло дрелла думать, что они захотели напасть. Он должен выполнять свою работу исправно, кому нужен военный, ничего не сумевший сделать, чтобы не съели начальство. - Мы похожи на кучку идиотов? – Вопросительно развёл крупными руками батарианец. Лезвия, спрятанные в его броне, предательски выглянули самыми остриями, чтобы вновь спрятаться в неприметных щёлках, особенно часто-коротких на плотной груди и часто-длинных на округлых наплечниках. - Вообще-то… - скрестив на нагруднике руки, ироничным тоном протянул Явик, медленно возводя с ухмылкой четыре попарно разноразмерных рыже-жёлтых глаза к небесному своду. Украдкой заглядывающий под нижнюю броню горячий, как сердце протеанки, немного удушливый воздух отдавал жжёным сахаром и вулканическим дыханием, смертельным для нежных лёгких амонкирцев. Королева издала протяжный курлыкающий звук. - Чью песнь сегодня решили выбрать чужаки? – Обеспокоенно, но терпеливо спрашивала миролюбивая штуковина, не понимая специфики речи гуманоидов-индивидуалов. Потрескивая хитином в унисон со своими детьми, она нервно шевелила головой. Сведённая судорогой стройная и длинная рука саларианца резко выбросилась вбок и тут же вяло обвисла плетью.- Мир иль страдания войны несёт сей день? Штуке хотелось принюхаться, впитать запах крепкой рахнийской кожи, таинственных феромонов, которые использует королева для общения со своими подчинёнными, однако качественная дыхательная система скафандра не давала выхода во внешний мир. Танатос не любила очевидные подставы простодушных существ, поэтому, разумеется, как и сказал Воллек, никто не будет здесь поддерживать саларианцев. Со стороны растерзанного лагеря раздался победный вибрирующий вскрик совершенно очевидного значения. Это всё облегчало. - Я… то есть мы, - Данайика совсем не привыкла к тому, что действует она в группе, поэтому только обернувшись на сдержанный кашель батарианца она вспомнила, что не одна. – Мы поддержим вас. Здесь совершилось преступление, а преступления, как известно, должны вызвать возмездие, - только бы жуки не приняли эту фразу как сигнал к подготовке масштабного вторжения. Штуке и прочим оперативникам Спецкорпуса Тактической Разведки и без того работы на пару сотен лет вперёд хватает. – Показаний сомнительной личности и слова СПЕКТРа могло оказаться недостаточно, - зачем-то распространялась капитан, держа в голове то, что Совет уже однажды не поверил женщине её звания в одном вопросе галактической безопасности – а когда политики учились на собственных ошибках? – Но теперь у нас есть выживший. Свидетель. Его показания помогут защитить вашу честь, - губы дреллки растянулись в улыбке, к сожалению или счастью, никому не видимой, когда она смотрела на затемнённый в свете опускающейся к острозубому горизонту звезды силуэт сержанта Ольки, с видимым упорным усилием ведущей подлатанного панацелином висящего на женщине саларианца в огромном несуразном шлеме. Явик раздражённо закатил глаза, прикрывая незначительные по размерам белки просторными нижними веками с дуговыми зеленоватами жилками в мелких складках, дающими ассоциацию с чем-то растительным. Как много лишнего внимания к чужим проблемам. - Спасибо, - с видимым облегчением выдохнул труп учёного, всё ещё прилипший к не самого привлекательного вида слизистым лепесткам рахни, через которые, по-видимому, и осуществлялось управление субтильным телом. – Рахни в долгу перед вами. Вы ещё услышите лиловые песни в вашу честь. - Я… польщена, полагаю, - хмыкнула Танатос, прикладывая руку к боку крепкого шлема, дабы выйти на связь с «Амонкирой». Раненого, которого, пройдя сквозь вновь расступившееся поредевшее кольцо зелёных миниатюрных убийц-камикадзе, привела подчинённая. Его пусть и чуть подлеченного, следует доставить к Кха Ворле, и как можно скорее – стабильное состояние саларианца может обернуться трагической нестабильностью, и, в таком случае, половина обещаний была произнесена зря. – Фейт, ты слышишь меня? – Обратилась уже в микрофон к новому собеседнику Штука. Наружу вырвались какие-то невнятные металлические звуки, однако дреллке ответ был вполне понятен. – Мы закончили. Мне нужно, чтобы ты как можно быстрее отправлялся к точке сбора, - Танатос покосилась на своих сопартийцев, затем на транспортёр. – Через десять минут на ближайшей ко мне ровной площадке, - времени, определённо, должно хватить, да и если что, в конце концов, Фейтешису и команде может выпасть счастливая удача немного пострелять по молотильщику. Главное, чтобы такая удача не выпала на долю пассажиров транспортёра, ведь и так придётся просить капрала вести аккуратнее. Вновь какое-то металлическое бурчание. – А, и пошли запрос на связь с Советником Тевос, - капитану не хотелось разбираться сразу напрямую со всем Советом или разговаривать к склонной работать любой ценой на благо саларианского народа далатрессой. Люди и турианцы – мимо, не те отношения, а вот азари должна подойти. – Думаю, у меня есть, что с ней обсудить, - перешедший на ту же частоту Воллек гулко засмеялся, услышав шутку пилота, а капитан Танатос закашлилась, давясь смехом. Дреллка поцокала фиолетовым языком, косясь на возящихся с уложенным пациентом суетливую Ольки и брезгливого Явика. А у них довольно слаженная работа, вероятно, из них бы вышла хорошая команда… а может, и пара. Ящерица фыркнула, дёрнув головой. – Конец связи, Фейт, - покусывая нижнюю губу, Штука отключила устройство связи и вернулась к рахни. – А вам я бы посоветовала открыть посольство на Цитадели. Пока вы – политически бесправная раса, разделаться с вами проще простого. - У нас есть несколько посланников, - голос саларианца раздваивался, сливаясь с усилившейся по громкости речью королевы. Кровь на его уплощённом лице подсохла, плотной колючей коркой въевшись в довольно нежную на вид кожу амфибии. – Они путешествуют по Галактике, разнося слово о нашей песни… - слова затухли, встав комом в спазмированном мёртвом горле. На небе показалось крупное чёрное пятно – «Амонкира» вновь приблизилась к планете, чтобы теперь забрать членов своего экипажа с неприметной негостеприимной планеты Непмос. Нужно немного ускориться. - Выберите того, которого не жалко, и пришлите на Раннох, - пробасил батарианец, убирая зачем-то зажатое всё это время в руках оружие в родной слот, на спину. «Лапки» выехали вперёд, состыковались с большим дробовиком и, издав приятный слуху щелчок, зафиксировали, прижавшись к броне, оружие Воллека. – Нам всё равно придётся связываться с Советом из-за нашего раненого друга, так что заодно поможем вам и с этим. - Мы… не знаем, что нужно будет послу делать, - робко подалась вперёд королева. Данайика не удержалась, и погладила голову рахни, чувствуя даже сквозь перчатку грубую, шершавую поверхность покрытой колючими выступами кожи. Существо было несказанно удивлено такому поступку чужака, но не атаковало, видя мирные намерения. - Хватит с ним возиться, - бросила, убрав от рахни руку, Штука дреллке и протеанину. – Грузите его в транспортёр, - лишённый адекватной связи Никсор, ещё не успевший отойти от вида гладящей королеву рахни Данайики, вздрогнул, схватившись за рычаг управления орудием, когда увидел шевеление в свою сторону, однако, распознав своих, шумно выдохнул, расслабляясь. - Зато он будет знать, что ему нужно будет делать, - продолжил разговор с «жучиной королевой» Воллек. Рахни издавала краткие редкие звуки сомнения, но, похоже, всё же приняла мнение чужака. Она отчего-то верила, что эти двуногие существа не обманут её – они ведь несли заученную кристальную мелодию других гуманоидов, тех, что дважды дали право жить Первой из возрождённых. – Удачи, рахни. - Если кто-то опять подкинет вам трупик-другой – найди меня, я разберусь. Только убедись, что это не я лежу у твоего порога, - готовясь залезть в машину следом за батарианцем, вещала СПЕКТР. Саларианец-труп, до того, казалось, намертво прилипший к цветкообразному жутковатому органу королевы, буквально отвалился, упав без поддержки лицом вниз на землю. Нужно будет попросить кого-то организовать им нормальные похороны, а то как-то нехорошо получается. В ещё более душной, разогретой чужим солнцем машине все уже сели на свои места, а раненый учёный занял почётное спокойное место между сидений, прикованный какими-то ремнями к импровизированным носилкам. - Капитан, - провибрировал с изолированного от салона водительского места Никсор, по привычке поворачивая увенчанную гребнем голову в сторону предполагаемых собеседников, которых в самом деле он мог бы увидеть лишь с помощью виртуального окна, - Зачем вам, собственно, мёртвый саларианец? - Думаю засушить и приварить к «Амонкире», как талисман, - ехидно отозвалась Танатос, пытаясь разглядеть через огромные затемнённые визоры на шлеме саларианца его лицо. Получалось не очень хорошо – улавливалась только типичная для лягушачьего народа форма крупных глаз, прикрытых кожистыми веками. В желудке навязчиво урчало, Штука не могла вспомнить, когда обедала. А в былые времена, на заре карьеры, она ведь могла даже не чувствовать голода многие дни. Хотя… стоит лишь отделить себя, сделать тело пустым инструментом – и наверняка удастся сыграть такую штуку. - Он жив, Никсор, - вздохнув, пояснила сержант Ольки. Плечи ныли от недавней физической работы - саларианцы выглядят такими тощими и тонкими, а на деле не легче самих дреллов. Если страдания и пыхтения окажутся напрасными и этот парень всё-таки умрёт, то Ольки лично найдёт его по ту сторону Океана и застрелит вторично. И вообще устроит геноцид всем саларианцам. Боевой инженер по специальности, сержант очень не любила, когда на её долю выпадала какая-то непростая физическая работа, а уж когда она оказывалась бесполезной… Штука использовала функцию так называемого виртуального окна, чисто визуально заставляя всю заднюю стенку пассажирской капсулы транспортёра просто-напросто исчезнуть и открыть вид на взволнованную прорывами скал пустыню цвета ржавчины под свинцовым небом. - Забавные они всё-таки ребята, откинулась на спинку своего сидения капитан. Золотистые глаза, созерцающие чуть изменённый оттенками линз и информационными функциями шлема пейзаж, провожали королеву, которая, вслед за парой воинов, медленно исчезла, проведя своё крупное тело по узкому каналу одной из незаметных глазу нор – гнездовых ходов. Живым ковром шевелились нежно-зелёные рабочие. - Рахни? - Поднял голову батарианец, заламывая коренастые пальцы. Суставы жалобно хрустели, лёгкой болью отдавало вверх по смуглой руке, перетянутой крепкими мышцами. – Я видел их работу над Горном, когда занимался поставками материалов для строительства. Странные ребята, двинутые, но их командному духу стоит поучиться, - он хлопнул по щитку брони, пытаяясь вызвать отдачу, чтобы почесать лопатку. Что-то кольнуло бугристую кожу, но результат оставлял желать лучшего. Как это называется? Двадцать второй век на дворе, а производители брони даже автоматическую чесалку на мини-полях эффекта массы встроить не могут. - Они, в общем-то, даже приятны… для жуков. Воллек, скаля под шлемом острые иглы желтоватых зубов, повернулся к надутому гостю из прошлого. Инсект, конечно, имел право гордиться собой – четырёхглазые вообще считаются у батарианцев более интеллектуально развитыми, внимательными и так далее, но, несмотря на физиологическую и отчасти идеологическую близость протеанина, что-то смущало в нём Зх`Вуша. Он был каким-то мутным, неровным, чрезмерно обособленным, но контр-адмирал надеялся, что это лишь внешнее представление. Транспортёр злобно подпрыгнул и стукнул колёсами по почве, останавливаясь. Саларианец зашевелился и слабо застонал. Виртуальные окна накрыла тень «Амонкиры», хищно закрывшей аргоновое небо.