Забытый

Для того, чтобы посетить музей волшебника Пихира, Галахан не стал дожидаться наступления темноты или превращаться в какое-нибудь незаметное существо. Он просто зашёл внутрь, заплатив две медные монетки пожилому смотрителю. И спокойно направился к ряду картин, внимательно вглядываясь в изображённые на них детали. - Чем-то они напоминают записи в дневнике или некую зашифрованную историю – тихо сказал старый волшебник, рассматривая картину, на которой было изображено уже знакомое нам озеро. – Видишь, тут сбоку плавают несколько кувшинок? Я присмотрелся внимательней. На переднем плане картины был изображён крупный куст репейника, само озеро немного терялось на фоне яркой зелёной травы, где посреди крупных листьев то и дело встречались шумные кузнечики. Ветер слегка колыхал густую листву, пустив по озерной глади мелкую рябь. И там, согнанная к дальнему берегу, плавала россыпь кувшинок с тщательно прорисованными распустившимися цветками. Поначалу я не заметил ничего необычного – сочные листья, обозначенные двумя точными движениями кисти, крупный белый цветок… А затем я заметил небольшую прожилку, крошечную линию, обозначившую середину листа. Это была руна, обозначающая огонь. Озеро было охвачено пламенем. Но обычный зритель смог бы разглядеть лишь красивый пейзаж, запечатлённый где-то посреди владений Империи. - То есть где-то среди этих линий на картине спрятана руна для заклинания жидкого огня? – прошептал я. - Нет, вовсе нет. К тому же Пихир не знал это заклинание. Он просто поведал о том, что произошло возле этого озера в своей собственной, уникальной манере. - То есть все эти картины являются чем-то вроде его дневника? - Не все, но многие из них. Осталось только увидеть рассказанную им историю и понять, чем закончилось его борьба с Элстетом. А для этого достаточно изучить след заклинаний, ведь волшебник Пихир активно пользовался магией при создании своих полотен. Если всё, связанное с жидким огнём было тщательно стёрто, то заклинания, которыми он смешивал краски, или добивался нужной формы волокон кисти, лишнего внимания не привлекли. А вот и последняя работа художника – Галахан остановился возле самой большой картины в зале, изображающей Императора Лемеронда возле поверженных им врагов. - Здесь нарисована пирамидка – заметил я. – Мы с Эрильной это заметили, но не поняли, что пытался сказать Пихир. Разве что подчеркнуть, что именно созданное разумными ящерицами оружие является источником Императорской силы. - Нет – задумчиво сказал Галахан. – Пихир не оставляет настолько открытых посланий. Надо внимательно изучить картину в поисках каких-нибудь рунных символов. Они могут оказаться где угодно – в складках плаща, в трещинках на коже ящериц, на лепестках цветов или прямо на лезвии меча. - До этого он не рисовал настолько масштабных картин – сказал я. – А это полотно достаёт до самого потолка. - Возможно, в нём таится больше секретов, чем в остальных – ответил старый волшебник. Я принялся внимательно изучать картину, вглядываясь в завитки трав, густые пучки листьев и свисающие с деревьев лианы. Весь окружающий Императора мир был полон различных линий и тонких, изящных мазков, в каждом из которых мог скрываться некий секрет. К тому же их было слишком много. Стволы деревьев, трещины в камнях, рябь на волнах, всё могло нести тайный смысл. И, вместе с тем, могло оказаться и частью творческого замысла талантливого художника. Устав разглядывать листья, я перевёл взгляд на плащи убитых Императором ящериц и обратил внимание на знакомый символ, правда, повёрнутый под каким-то необычным углом. Такая связка применялась в заклинании, придающем силы. Руна была небольшой, и вполне могла оказаться обычной игрой воображения, а не настоящим магическим символом. Я посмотрел на соседнюю ящерицу, пытаясь подтвердить или опровергнуть теорию. На её плаще тоже была руна, отвечающая за перемещение предмета. С направлением символов я уже более-менее разобрался, просто надо было следить за тем, в какую сторону упала сражённая ящерица. Руны были начерчены так, словно просто украшали плащи, а не были предназначены для восприятия зрителями. - Что это может обозначать? – тихо спросил я, указав Галахану на странные символы. – «Сила», «передвигать», «стоящий напротив». У каждой из ящериц на плаще есть по какой-то руне… - «То, что даёт тебе силу, тебя и погубит» – ответил старый волшебник. – Пихир явно намекает на пирамидку, которой завладел Элстет. И, видимо, он знает и о том, что этим оружием пользуется сам Император. - А там руна «давать»? – удивился я. – Там же написано «двигать». - Ты же не сможешь передать кому-то предмет, не подвинув его – пояснил Галахан. – Если дословно, то будет «то, что передвигает силу к стоящему напротив меня». Не знаю, может ли в этом быть некий дополнительный смысл. Думаю, что это просто предостережение, не более того. К тому же мы знаем, что покушение на Виарея V даже не состоялось. Здесь должно быть что-то ещё… Я пробежал глазами по могучим стволам древнего леса, покрытым лианами и белёсым мхом. На создание этой картины у волшебника ушло никак не меньше нескольких лет. Каждая ветка, каждый листик, каждая капля росы были тщательно прорисованы. Я ощущал себя заблудившимся путником, потерявшемся среди бесконечных одинаковых тропинок. Где искать, что именно искать? Что пытался сказать этой картиной Пихир, да и пытался ли он ей что-то вообще сказать? Может, он просто получал удовольствие, добиваясь полной реалистичности каждой изображённой им мельчайшей детали? От бесчисленных линий начинала кружиться голова. Я посмотрел вверх, под самый потолок, где над головой Императора скопились бледные тучи. И почти сразу же заметил знакомый символ, совсем недавно замеченный нами на прошлой картине. «Огонь». Но что на этот раз хотел объяснить нам Пихир? Небо станет огнём? Начнётся огненный дождь? Или эта руна была частью чего-то более сложного, остающегося пока незамеченным? - «Воздух станет водой, а вода превратится в пламя» - сказал Галахан. – Жидкое пламя, помнишь? Элстет не собирался превращать воздух в огонь. Он хотел превратить воздух в воду, вызвав сильный ливень! - Но откуда Пихир обо всём этом знал? И почему он, владея такой информацией, просто потратил несколько лет, создавая эту гигантскую картину? Зная, что Элстет собирается убить самого владыку обитаемой вселенной, он просто оставил для потомков зашифрованную надпись про охватывающий небо огонь? - Почему бы и нет? – пожал плечами старый волшебник. – Я уже объяснял, что Пихир не испытывал особой любви к Императору. Впрочем, здесь есть и ещё кое-что. Координаты. - Какие координаты? Где? - Вот тут – указал Галахан на зажатую в руке Лемеронда I белую пирамидку. В её гранях слегка отражались летящие по небу облака и ствол растущего рядом дерева. - Ничего не понимаю – признался я. – Тут нет заклинания или руны. Или это снова магия ящериц, которая никому неизвестна? - Это координата – повторил старый волшебник. – Идём на улицу, не стоит телепортироваться прямо на глазах у работника музея. – Я никогда не слышал про этот мир. Впрочем, ни один маг не способен полностью изучить необъятные просторы вселенной. Я растерянно последовал за Галаханом, всё ещё пытаясь осмыслить увиденное. Неужели Пихир тоже был архимагом? Он был сильным волшебником, и, очевидно, умел перемещаться между мирами, если он смог догнать телепортирующегося с украденной пирамидкой Элстета. Но найти новый, никому неизвестный мир, а потом сохранить это в тайне, не включив его даже в Императорский реестр? И что он вообще там делал, любовался природой, рисовал различные виды? Стоило нам покинуть музей, как Галахан убедился, что никто не смотрит на нас, и тут же телепортировался. Мы оказались посреди каменистой пустоши, где повсюду зияли глубокие ямы, словно некий исполин решил поиграть здесь гигантским каменным мячом. В ямах плескалась мутная, рыжеватая вода. Серое, пасмурное небо было готово вот-вот разразиться дождём. Стояла оглушающая, мёртвая тишина, не нарушаемая ни пением птиц, ни шелестом листвы, ни стрёкотом насекомых. Да и растений здесь никаких не водилось – только серые однотонные камни, простирающиеся до самого горизонта. - Они здесь были вдвоём – с удивлением заметил я. И Пихир, и Элстет. И, судя по всему, в одно и то же время. Но как? Они же чуть не поубивали друг друга! - Посмотри сюда – предложил Галахан, указывая на небольшую яму. - Тут таких много – ответил я, и вдруг обратил внимание, что из обычного углубления в земле со скопившейся грязной водой, начинается узкий лаз, ведущий куда-то дальше. - Здесь осталось больше всего следов заклинаний обоих магов – пояснил Галахан, вызвав светляка и осторожно спускаясь по тёмному, частично залитому водой проходу. - Неужели тут была лаборатория Элстета? - Скорее всего. Причём они работали здесь вместе с Пихиром, подбирая нужные руны и пытаясь наладить заклинание. - То есть Пихир едва не погиб, но потом решился помочь Элстету? Или его как-то удалось запугать и заставить слушаться? - Тут был барьер, защищающий их жилище от воды – пояснил Галахан. – Когда волшебников не стало, барьер исчез и всю комнату полностью затопило. Всё-таки дома лучше строить на земле, а не под ней. Он быстро сотворил заклинание, заставив всю воду поспешно покинуть захваченную лабораторию, и уверенно шагнул дальше, в освободившийся тёмный проём. Там оказалась небольшая овальная комната, выдолбленная в камне при помощи магии. В ней расположились несколько развалившихся стульев, прогнившая кровать и длинный каменный стол, на котором были беспорядочно разбросаны куски оплавленного горного хрусталя и потрескавшихся линз. Рядом со всем этим мусором лежал и журнал волшебников, но все уцелевшие листы превратились в труху, а записи слились в одно огромное серое пятно. - Тут ничего не понять – грустно заметил я, разглядывая старый пергамент. – Даже если там было что-то полезное, за прошедшее время вода полностью уничтожила текст. - Элстет выводил руны с помощью магии – невозмутимо сказал Галахан. – Если Пихир что-то и отмечал в их дневнике, нам этого уже никак не узнать. А вот всё, что писал Элстет, можно восстановить через след заклинаний. - Так странно… Вроде бы ничего сложного в этом нет, но уйдёт уйма времени на то, чтобы понять, что же именно писал волшебник, заставляя символы появляться на пергаменте – сказал я, водя пальцем по мокрому камню. – К тому же он ещё и отвлекался от записей, то и дело прерывая их на полуслове и применяя другую магию. - Опыт первый – прочёл Галахан. – Слишком большая концентрация и очень короткое действие. Необходимо изменить форму основной руны. - Но тут ведь нет самого заклинания? – уточнил я. - Только записи – подтвердил старый волшебник. – «Опыт восьмой. Слишком уменьшилась зона действия. Надо что-то менять». «Опыт девятнадцатый. Заклинание оказалось слишком слабым. В таком виде оно бесполезно». «Опыт сорок второй. Связки не выдерживают потока силы. Необходим второй концентратор»… - То есть Элстет разрабатывал здесь своё смертоносное заклинание жидкого пламени? - Видимо, да – подтвердил Галахан. – Вначале у него не удавалась сама форма заклинания, огонь действовал очень слабо или не полностью заполнял водоём и тут же потухал под действием воды. Затем Элстету удалось подобрать нужную руну, но для осуществления задуманного у него не хватало сил. Ему пришлось использовать два, а затем и три концентратора, и наполнить их магией никак не удавалось. Но самое интересное началось позже. Похитив пирамидку ящериц у Пихира, он начал эксперементировать с ней. И тут он столкнулся с одной проблемой, которую так и не смог решить. Пирамидка не придаёт волшебнику сил. Она действует, словно линза, многократно усиливая сотворённое им заклинание. - А как же Элстет превратил то самое озеро в океан огня? Да ещё и не пользуясь пирамидкой? - Он хотел большего. Озеро превратилось в огонь совсем ненадолго, что, собственно, и позволило Пихиру выжить. А Элстет хотел ударить наверняка, испепелить всё вокруг, не оставив Императору ни единого шанса спастись. Но в таком случае заклинание становилось намного сложнее. Помнишь, как ты пытался заполнить восемь конценраторов руны для безопасной телепортации, но силы хватало только на шесть или семь? Тоже самое чувствовал и Элстет. Но он едва был способен заполнить один концентратор из трёх. И явно не собирался спокойно тренироваться и ждать, пока его способности улучшатся естественным путём. - Значит, все волшебники с возрастом становятся только сильнее? – поинтересовался я. - Не все. Если волшебник практически не использует магию, то и запас его сил не станет меняться. Но если активно тренироваться, применяя сильные заклинания и регулярно опустошая свой запас магической силы, то её станет вырабатываться всё больше и больше. - И тогда получается, что теперь вы намного сильнее любого из волшебников Империи? - К сожалению, сейчас в Империи почти не осталось волшебников – уклончиво ответил Галахан. – Вернёмся к истории Элстета. Какое-то время он пробовал изменить свою руну и разработать иную форму заклинания, менее требовательную к силе волшебника. Но затем он придумал другой способ решить эту задачу. Работа в команде. Судя по этим записям, он сам навестил Пихира и попросил у него помощи. - И волшебник Пихир согласился? После того, как Элстет его обокрал и чуть не убил? - Дальнейшие исследования они проводили вдвоём – сказал Галахан. – Совместными усилиями обоих магов им удавалось заставить руну работать. Но Элстет хотел большего. Он опасался, что Император сумеет отразить вызванное им пламя, и хотел сделать его сильнее. Ещё сильнее. И тут, видимо, сказалось влияние Пихира. Если Элстет ранее пытался только изменить форму руны или порядок присоединения черт, то Пихир предложил воссоздать пирамидку ящериц, сделав её более эффективной, чем оригинальная версия. - Но ведь ящериц истребили тысячи лет назад! - В этом и заключалась вся сложность. Сама по себе пирамидка не представяла собой ничего особенного – несколько узких пластин, соединённых между собой с помощью заклинания. Вот только воспроизвести подобные пластины волшебникам не удавалось. Они перепробовали всё, что могли – линзы, горный хрусталь, лёд, отполированную сталь. Пока волшебник Пихир не предположил, что для создания пирамидок ящерицы использовали сброшенные чешуйки от своего собственного хвоста. - Хвоста? – ахнул я, удивлённо уставившись на Галахана. – То есть они делали пирамидки из самих себя? - Из застарелых, сброшенных чешуек – пояснил старый волшебник. – Ящерицы были необычайно мирным народом. Никто из них не стал бы убивать других ради того, чтобы срезать кусок чешуи. Но это многое объясняет. Все вещества, которые применял Элстет, да и другие волшебники, были самыми обычными минералами. А ящерицы использовали частичку самих себя, то есть изначально волшебных существ. Возможно, им подходили далеко не все чешуйки, а лишь те, чьи хозяева изначально являлись сильными магами. Но разумных ящериц уже не осталось, а Элстет неприменно хотел раздобыть более сильную версию своей пирамидки. - Подождите немного – попросил я, сосредоточенно глядя на старые листы пергамента. – То есть вы точно знаете, что пирамидка способна усилить любое заклинание. Не придать сил, не сделать волшебника непобедимым, а, словно линза, увеличить его мощь в несколько раз? И завладевший пирамидкой Элстет даже не мог самостоятельно заполнить концетраторы своего заклинания до конца? - Именно так – подтвердил Галахан. - Тогда… как же тогда действует магия Императора? – шёпотом спросил я, словно опасаясь, что владыка обитаемой вселенной стоит где-то за углом во главе армии легионеров. – Как он тогда уничтожает целые армии, побеждает драконов, пробивает тоннели в горах, изменяет направление рек и открывает порталы в иные миры? - А это нам ещё предстоит выяснить – ответил старый волшебник.