ГЛАВА ПЕРВАЯ. ОБЛАЧНЫЙ ПРИЮТ.
22 июня 2022 г. в 21:18
Примечания:
Личный дневник-щиток.
Миграционный месяц Ласточки, четверг, восемь часов вечера.
Архивация звёздных карт и снимков с климатического обозревателя доделана. Наконец-то могу заняться настоящим делом и составить план на будущий год. Ярусом повыше мне предоставят больше жизненного пространства. Если подумать, замечательный подарок к совершеннолетию такого непоседливого и проблемного в общении сироты. Во всяком случае, для воспитательницы… с незапамятных времён нас сортирующей по этажам в зависимости от того, кто меньше доставляет ей хлопот. Моё счастье, что я уже много лет любимчик архивариуса Альбегора, да не в обиду остальным разбойникам. Есть в этом что-то до волнительности справедливое…
Через два месяца и три дня меня ждёт переселение на университетскую станцию. Говорят, она просто огромна, хорошо отапливается и уж тем более проветривается, облака там чуть пожиже, комнаты снабжены непроницаемыми панорамными окнами с видом на звёзды и оборудованы по последнему слову техники, местная библиотека почти бездонна, и всё это великолепие ждёт только самых подающих надежды выкормышей нашего Цыплячьего Гнезда.
Так вот: вчера было объявлено, что я один из первых в списке переселенцев туда, чему виной моя головастость. То есть памятливость. Способность наизусть заучивать большие текстовые массы и в точности их воспроизводить. Да ещё и трактовать заученное в согласии с фундаментальными науками, но творчески. Для меня это как дышать полной грудью, и за это меня ненавидит замухрышка Гунтрам с его свитой отморозков. Что-что, а заговаривать зубы тем, кому верхний слой тропосферы рано отмораживает мозг, он мастер. Из-за этого рыжего деген дятла и его легковерных болв бройлеров, скорых на расправу, мне пришлось осваивать верёвочный альпинизм при всей моей исторической ненависти к спорту и наружным ветрищам. Сетки, оплетающие наши матрасные капсулы снаружи, вообще-то служат лестницами для работников приюта, а не для детей… Но были ли другие варианты сохранять голову не изрисованной птичьим гуано или не обритой долыса? Понадобятся ли мне эти мышцы, плотные, как чёрствый хлеб, там, наверху — БОЛЬШОЙ ВОПРОС!
Какое счастье, что, скорей всего, моих преследователей в следующем году заставят осваивать внешние части гнёзд уже на профессиональном уровне. Мойщиков, укрепителей стен и птицеловов много не бывает: в конце концов, в нашем корпусе сытный обед сам себя не добудет. Всегда придумают, как и кого из молодёжи можно пустить в ход. Или в расход… Поживёшь с моё в Цыплячьем Гнезде — запутаешься.
Наверное, тосковать мне будет уже не о ком. Хотя, возможно, были шансы завести друзей в первые годы, да и живу я в этой тесной и громадной связке из матрасных капсул с мостиками сколько себя помню. Да, видимо, не судьба дружить в раннем возрасте. Был у нас тут такой одиночка, чуть повыше меня, но такие же кожа да кости… Гудором звали. Всех чурался, разговаривать не любил, в хозяйстве от него было чуточку больше проку, чем от меня, но не намного. Возможно, на него не нападали, потому что в зубрёжке он был не так хорош, и у него был тяжелющий взгляд. Я помогал ему заучивать названия планет, чтоб он хотя бы в астрономии не отставал. Как-то к нам на учебник прыгнула огромная блоха, каких я раньше не видал… и чтоб она не покусала нас, пришлось прихлопнуть. Клякса получилось живописной, целый разворот раскрасила, как будто новый континент нарисовался. И на этом кончились наши посиделки, так уж я беднягу испугал своим боевым порывом. Неделями он меня избегал, пока я его вовсе видеть не перестал. То есть совсем. Мои вопросы к старшим на его счёт игнорировались, и по поводу того, что с ним могло случиться, у меня самые мрачные предположения. В тот год у нас гостила стая альбатросов — таких свирепых, что нам приказали заделать все иллюминаторы плотно-наплотно и не высовываться. Пернатые чудовища пытались проклевать наши тканевые ячейки там, где потоньше. Маме Пуляр тогда пришлось звать птицеловов-верзил, которых сама же воспитала предыдущим потоком здесь. Я то прятался под гамаком, то безотрывно пялился в окно, потому что от неизвестности бывают кошмары, это даже страшнее, чем если видишь всё. А когда всё закончилось, к нам вызвали самую огромную бригаду мойщиков на моей памяти. Было это лет восемь назад, но увиденное стоит перед глазами в таких чётких очертаниях, словно случилось позавчера. В тот день я понял, до чего тонкая грань отделяет от небытия сиротку лет двенадцати, живущего над облаками.
И обострилось моё спавшее до сих пор любопытство относительно того, что же скрывают под собою эти тучи. К какой судьбе приговорил себя отшельник Гуд, облегчивший свою капсулу так рано? За восемь лет я пролистал все книги по исторической географии, какие только смог найти в читальне и чуланчике над ней. Только в этих местах мама Пуляр повелевала каждым углом. Она считает, будто я люблю испытывать мозги на прочность, закидывая туда без разбору всё подряд, но учебники я выбирал с конкретной целью. Узнать, из чего всё-таки состоит рельеф Мира-0... Это увлекательно на самом деле. Нас учили, что внизу отсутствуют условия для выживания людей. А ведь когда-то люди жили там, под облаками, да ещё и успели наследить изрядно. Знания об этом бережно хранят заоблачные институты, в один из которых я и был определён, благо что прожил достаточно и времени зря не терял. Расположил к себе самого Верховного Архивариуса, стал его негласным учеником. В нашей иерархии выше только Орбитальные Старцы… Что может быть круче для моего положения, даже представить не могу!
Заснуть попробую пораньше, чтобы раньше выбраться на сетку и наконец-то испытать свой прицепной шар… наверно будет нелегко, так как я не из жаворонков, больше житель ночной, все к этому привыкли, даже матушка Пуляр. Что ж, раз привыкли, пускай думают, что сплю.
Когда меня перевезут на станцию, это уже навсегда. Финиш-рывок, живи сто лет под звёздами. Обратный путь заказан… Но разве мои сны в этом дворце, куда я всей душой стремлюсь, будут спокойными, если я так и не узнаю, от чего отказываюсь, соглашаясь на свой триумфальный перевод? Если не получу малейшую зацепку, куда изредка, но всё же пропадают дети, так и не заведшие друзей? Мне ненавистен статус вечного ребёнка, пусть даже зеркало в мужской комнате дезинфекции убеждает в том, что ребёнком я, похоже, пробуду ещё долго. Может быть, я всё-таки избавлюсь от своих докучливых кошмаров, мучивших меня едва ль не каждый месяц все последние восемь лет?.. Выдался шанс улучшить свои сны. Маленькая авантюра придаст уверенность, что это возвышение с комфортным отдыхом от пыли и грязи наших гнёзд я заслужу по-настоящему. Ты ведь не можешь быть по-настоящему любим, полезен людям и жить в довольстве, если боишься хоть вполглаза посмотреть за Грань?
Проблески идей всё-таки важно записывать, чтобы не упускать деталей, которые могут понадобиться в любой момент, пусть Верховный Архивариус и хвалит твою эйдетическую память. Боюсь ли я, что это прочитают? Мне не страшно, потому что дневник я для самозащиты приматываю под свою нижнюю рубашку казёнными бинтами, а мои враги читают плохо. Тем более что это бисерный шифр: я всегда пишу дневники под увеличительным стеклом, даже если от этого болят глаза. Пусть и эти мысли останутся на страже моих рёбер в ближайшие восемь часов.
«Головастик» Г.
Примечания:
Личный дневник-щиток отложен и привязан под рубашку.
--
Продолжение следует...