Не называй меня по имени

" - Знаешь, а я ведь никогда и ни с кем не был так счастлив, как тогда с тобой, ни "до" ни "после". Да и вряд ли когда-нибудь ещё буду, - тихий вздох, - поэтому не давай мне снова ложных надежд, ладно, Гуки? - Шепотом спрашивает Ким, всё ещё прижимаясь спиной к тёплой родной груди, глядя куда-то вперёд и затягиваясь горьким дымом. И это, как отрезвляющая пощёчина альфе, после той близости, которая только что была. - Тэ, я...- делает попытку Гук, но безуспешно. - Не нужно, - мягко прерывает его омега, - пожалуйста, не говори сейчас ничего. Просто давай ещё немного так постоим, хорошо? - Говорит Ким, выбрасывая тлеющую сигарету и, повернув голову, утыкается носом альфе в основание шеи." И вот сейчас, лёжа в огромной, пустой, холодной постели пентхауса, на крыше которого всё и произошло, Чонгук вспоминает чем всё закончилось и окончательно понимает, что нихера он, сука, ни капли не согласен. Он просто не в состоянии снова потерять, только не так, только не тогда, когда смог почувствовать, что такое не просто очередной трах с рандомным омегой из клуба, имена и лица которых он наверняка не вспомнит, даже если очень сильно постарается, ведь в мыслях всегда был только он, его Ким Тэхён, а что значит снова любить. Нежно. Ласково. Пьяняще. Возбуждающе. Чонгук Тэхёна слишком и теперь точно уверен - навсегда. И не важно, что он, его родной (чужой) омега прямо сейчас где-то там, в одной из таких же однотипных комнат, лежит в обнимку с другим альфой, тем, кто не Чон Чонгук, с тем, кто не обижал, с тем, кто не бросит, с тем, кто его тоже, кажется слишком и, возможно, даже навсегда - это всё не имеет ни малейшего значения, ведь он просто рядом. В соседней комнате. В радиусе досягаемости и пока этого достаточно. А об остальном...об остальном он подумает после. Ким Тэхён лежит на большой постели, рядом с мирно посапывающим под боком Джином, с которым немногим ранее имел пренеприятнейший разговор, но врать ему и что-то утаевать было бы не честно и крайне несправедливо. Поэтому Ким рассказал всё и сразу, ничего не скрывая и не кривя душой. Он видел мрачнеющее родное лицо напротив и угасающий в глазах огонёк надежды, ему было очень больно, но лучше так, чем лгать и изворачиваться, делая вид, что всё в порядке, потому что ничего, блядь, конечно же, не. Ведь Тэхён Чонгука слишком и теперь точно уверен - навсегда. А Джин, он достоин лучшего, всегда был. Он, как никто другой, достоин быть счастливым и любимым, а не вот это вот всё. Он, альфа, потерявший младшего брата, который был его единственной семьёй и которого он любил больше собственной жизни, который так и не справился со своей наркотической зависимостью, а впоследствии и вовсе наложил на себя руки, оставив бедного, разбитого Сокджина совсем одного, переживать оглушающую боль собственной утраты и отражение которого альфа когда-то увидел в одном милом омеге, которого зовут Ким Тэхён. Именно тогда, проходя групповую терапию с жертвами суицида Джин встретил его - безжизненного и без эмоционального омегу, суицидника-неудачника, и почему-то решил, что тот достоин любви и шанса.... на жизнь? Взял его под своё крыло, смог отогреть, смог достучаться, смог снова зажечь ту тлеющую искорку в душе, помог собрать осколки разбитого сердца и бережно их склеивал всё это время, абсолютно ничего не требуя взамен, просто позволять быть рядом. Они к этому шли долгой и сложной дорогой. Через боль, слёзы и множество недопониманий, ведь ему, Тэхёну, снова поверить кому-то и довериться было чрезмерно сложно, да и не за чем вообщем, как и собственно жить. Поэтому он срывался. Часто. Громко. Чувственно. В такие моменты он кричал, плакал скуля и подвывая, скалился не желая к себе подпускать. Бросал вещи, ломал мебель, круша очередную съемную квартиру, в очередном незнакомом городке, очередной чужой страны. А он, Ким Сокджин, просто всегда оставался рядом. Давал возможность выпустить пар, прожить эти чувства, выплеснуть боль, чтобы потом снова собрать их вещи, расплатиться за нанесённый ущерб и поехать дольше смотреть мир, который мало интересовал тогда омегу. А потом с ними случилась она. Италия. Со своей живописной природой, пьянящим ароматом вина и весёлыми жизнерадостными людьми, бесконечные улыбки которых и живой нрав ужасно бесили одного, разочаровавшегося в людях, а ещё больше в себе самом, Ким Тэхёна. Поэтому он ходил с вечно недовольной миной, демонстрируя всем окружающим, что самом то деле жизнь - дерьмище, а они просто тупые идиоты, если не хотят этого понимать. Так было ровно до того момента пока они не нашли милый ресторанчик на набережной, где каждый желающий посетитель мог побить посуду. И это место стало для Кима панацеей. Он каждый вечер тянул Джина в тот ресторан. Тарелки летели на пол, разлетаясь на сотни осколков, как ещё не так давно, глупое доверчивое сердечко одного омеги, имя которого мы все и так знаем. В один из таких походов, разнося милые элементы посуды, Тэхён в очередной раз уже прилично замахнулся, но в один миг, его глаза встретились с карими напротив и в груди омеги, в аккурат в том месте, где когда-то трепетало сердце, больно кольнуло. Он так и застыли с чёртовой тарелкой в руке, а потом, неожиданно подался вперёд и накрыл губами чужие. Зачем? Почему? Что дальше? Ни один из этих вопросов в тот момент он абсолютно не думал, поддавшись мгновенному порыву, импульсу...желанию? Он уже готов был к тому, что сейчас наконец всё закончиться и его оттолкнут, оставят, не поймут. Но снова мимо. Ведь Ким Сокджин, замерев лишь на долю секунды, не отталкивает, не злиться, а наоборот, понимает и.... принимает? Подтягивает к себе ближе и отвечает на такой неожиданный, но не менее желанный поцелуй. И в этот самый момент у одного замкнутого и потерянного Ким Тэхёна в одночасье рухнули все защитные барьеры. И вот сейчас, лёжа здесь, в его крепких объятиях, думая об их совместном прошлом и возможно раздельном будущие, Тэ задаётся очередным вопросом: разве это чесно? Разве так правильно? Что тогда, что сейчас. Нет. Это тупой абьюз с его стороны. Нет, он его, конечно тоже любит, это факт. Он всегда есть и будет его семьёй. Но это не то. Никогда не было и, к глубочайшему сожалению Кима, никогда не будет. И вот сейчас, лёжа с ним на этой грёбаной кровати, в этом грёбаном пентхаусе, где всё и произошло, в эту самую минуту, Тэхён чётко и ясно, как никогда, понимает, что пришло время отпустить. Отпустить этого такого светлого, доброго, любящего, понимающего, мягкого, тёплого и так до бесконечности, но чёрт возьми, не своего человека. Горько - определённо. Больно - безумно. Но разве можно это объяснить глупому любящему сердцу? Если кто-то умеет, то научите, пожалуйста, одного омегу, который за долгие семь лет так и не смог. Ведь оно однажды выбрав одного Чон Чонгука, не смотря ни на что продолжает его выбирать даже сейчас. Тэ старался, он, правда, очень-очень старался, но так и не смог стать для Джина тем самым человеком. Другом - бесспорно. Братом - конечно. Но не тем, кто полюбит так, как он того по-настоящему заслуживает. Поэтому, большее, что он сейчас может сделать для этого альфы - отпустить, чтобы он наконец смог тоже начать жить свою жизнь, а не его. Жизнь, в которой его непременно будет ждать счастье, ведь оно уже и так совсем-совсем рядом, и Тэ даже знает, как оно выглядит, и даже больше, он знает, как его зовут. Он не слепой, и тем более не глупый, учитывая где и кем он собственно работает, чтобы не заметить, как один Чон Хосок, который всегда излучает ауру тепла, комфорта и света, как яркое весенне солнце, которое способно осветить собой целый мир, но пока только непрерывно одаривает альфу красноречивыми, наполненными безграничной нежностью и восхищением взглядами, которые последний успешно игнорит, ну, или мастерски делает вид (к чему омега больше склоняется). А вместе эти двое смотрятся просто отпадно, по скромному мнению Тэ, конечно. Ведь пока делится своими наблюдениями с кем либо Ким не спешил. Поэтому сейчас ему наконец-то не страшно отдать это трепетно любящее сердце, в комплекте с его хозяином, в заботливые руки, слепо надеясь на возможность продолжать присутствовать в жизни альфы, но уже в качестве тонсэна, коим всегда для него по сути и был, заняв место того, кто так рано и скоропостижно его покинул, обрекая на непоправимую душевную боль. В тот момент они стали друг для друга спасением, панацеей, кислородом, после решив просто быть друг у друга по умолчанию. Но сейчас пришло время одному из них перестать быть законченным эгоистом и... отпустить. Не просто выставить за дверь из жизни, вырвав из сердца, снова оставив в одиночестве, а бережно передать в объятия согревающему солнцу, непременно оставаясь часть той самой жизни, но уже немного в другой роли. И если в их троице счастливым суждено быть только одному, то пусть это непременно будет Сокджин. Чон Хосок лежит в своей одинокой кровати. Одной из однотипных комнат пентхауса, где всё и случилось. Сердце омеги до сих пор бешено колотится, а губы, губы всё ещё помнят сладковатый вкус шоколада, который клеймом отпечатался во время того поцелуя, который теперь из памяти ничем не вытравить. И нихуя это не алкоголь. Flashback - И от кого это ты здесь спрятался, а детектив Ким? - пьяненько хихикает Хосок, выйдя на крышу подышать, и обнаружив там одиноко сидящего альфу, в обнимку с бутылкой виски. - От себя, полагаю, - фыркает Ким, - и от тебя, конечно, поэтому иди куда шёл, детектив Чон. - А я именно к тебе как раз и шёл, представляешь? - Не унимается Хосок, - я присяду? - Скорее констатирует факт Чон, плюхаясь рядом на пол и протягивая руку, жестом указывая на бутылку. Джин хмыкает, но выпивкой делиться. А Хосок сделав приличный глоток, вдруг становится немного серьёзнее и спрашивает: - Правда или действие, Джин? - Правда, - выдыхает Ким. - Почему вы с ним вместе? - Имён уточнять, конечно, не нужно. Повисает неловкая тягучая пауза. Чон уже начал жалеть, что налез в лобовую атака, ведь до этого времени хорошо же держался. Наблюдал, любовался, анализировал, просто был рядом, сейчас что? Сейчас его, кажется, пошлют куда подальше, чтоб нос свой в чужие дела не совал. Да и поделом болвану. Но нет, Ким тяжело вздыхает, подкуривает сигарету, делает глубокую затяжку, плавно выпуская дым и совсем тихо начинает свой рассказ: - Я в то время только-только потерял младшего брата. Он был зависим от наркотиков и пал в этой неравной битве, вскрыв себе и без того исколотые вены. Я был раздавлен, убит горем и всепоглощающим чувством вины. Вины за то, что не уберёг единственного близкого и родного человека. Знаешь, у нас ведь родителей не было. А я его подвёл, упустил тот момент, когда он из весёлого, озорного, жизнерадостного ребёнка превратился в замкнутого, озлобленного наркомана, балансирующего на грани смерти. И вот на очередном занятии по групповой терапии утраты, я встретил его. Южного, затравленного, безразличного к своей жизни паренька, которого звали Ким Тэхён и, в серых глазах которого я увидел его отражение. Отражение моего милого братика. На тот момент от тоже страдал от потери с которой пытался справиться своими методами, в корне неправильными. Он был таким хрупким, уязвимым, до одури красивым и безнадёжно сломанным. Даже не знаю, кто из нас в ком в то время больше нуждался, но случилось, как случилось и в какой-то моменты мы стали жить друг для друга. - Тень улыбки мелькнула на лице у альфы. - Он моя семья, Хос, понимаешь? - И он понимает. Прекрасно, мать его, понимает, что сука влюбился. В этого самого альфу, который сидит сейчас перед ним такой открытый и близкий. Его хочется обнять и тискать, как плюшевого медвежонка. А между ними в это время опять повисает тишина, в который один курит, прикрыв глаза и думая о чём-то своём, а второй неотрывно на него смотрит, изучая так полюбившееся за это время лицо, а потом откидываеться затилком на стену позади и хрипловато говорит: - Знаешь, я ведь, когда встретил Чонгука, он был таким же разбитым и подавленным, смотрел своими огромными глазами, как потерянный щенок. Его приставили ко мне, сразу после того, как я потерял напарника и мне было сложно совладать с собой в то время и я, естественно, не горел желанием подтирать сопли какому-то юнцу, который, как я тогда думал, от скуки, решил поиграть в копа. Но он оказался довольно смышлёным и трудолюбивым пареньком, в чужие дела не лез, под ногами не мешался, приказы исполнял ответственно и чётко по уставу, быстро учился, схватывал всё на лету, отчаянно желая в будущем найти убийцу папы, дорогого ему человека, чтоб сдержать данное обещание. И эта его упорность не могла не вызывать уважения, а потом этот безбашенный альфа, словил за меня пулю на одной из операций по задержанию. Ни секунды не сомневаясь. Взбалмошный сукин сын. - Мягко улыбается Чон. - Так мы и стали семьёй. Но, знаешь, Джина, семья - это не только вторая половинка и партнёр. Семья - это близкие, дорогие сердцу люди, которые тоже имеют право на личную жизнь и их ценность для нас от этого не становится меньше, как и наша для них. В семье каждый имеет право на собственное счастье, что никак не мешает им быть в тоже время счастливыми вместе. - Неотрывно глядя в глаза, внимательно слушающего собеседника, заканчивает рассказ омега. - Правда или действие, Хос? - Зачем-то спрашивает альфа, всё также поддерживая зрительный контакт. - Действие, - отвечает Хосок и не дожидаясь, подается вперёд и целует, потому что давно уже этого хотел и если этот поцелуй - это всё, что ему сможет дать этот безумно красивый альфа, то пусть так и будет. Ведь лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть об упущенной возможности. End of flashback. В полумраке одной из однотипных комнат того самого пентхауса витает любовь вперемешку со страстью. Чимин, нависнув над Юнги, жарко зацеловывает каждый миллиметр желанного тела омеги. Каждая их близость - это всегда горячо и чувственно. Несмотря на долгие годы, проведенные вместе их любовь только крепнет, а пламя между ними каждый раз вспыхивает с новой силой. Руки Мина вовсю гуляют по спине альфы, поглаживая и одновременно ещё больше возбуждая. А когда Пак прикусывает чувствительный сосок, вырывая с губ любимого очередной несдержанный стон, он шепчет с ухмылкой: - Надеюсь, здесь хорошая звукоизоляция. - Плевать, - рвано роняет омега, когда альфа посасывает его мочку уха, - ах...хочу тебя внутри... И Пака дважды просить о таком не нужно. Он одним плавным движением входит в омегу, шепча на ухо племенное "люблю", и начинает набирать темп. Звуки влажных шлепков заполняют комнату, а пьянящее смешение ароматов жасмина и мускуса заполняет лёгкие. Они любят друг друга, они принадлежат друг другу, они отдаться друг другу, они наполняют друг друга и это самое главное. Вот так и проходит эта ночь для шести людей с разными жизнями, но объединенных одной судьбой, которые собрались сегодня вместе в одном пентхаусе для празднования Дня Рождения одного из них. Вот так и проходит эта ночь, которая станет для большинства из них началом чего-то нового, переломным моментом. Но эта же ночь также станет последней для одного совершенно незнакомого этим шести людям паренька, который сейчас беззаботно отплясывает в клубе, даже не догадываясь о своей близкой кончине. В одном из ночных клубов, который находится совсем недалеко от того самого пентхауса, за стойкой бара сидит угрюмый молодой человек, одет во всё чёрное, словно тень. Он ленивым взглядом мажет по танцующим людям и потягивает виски из стакана. "Какая же всё таки гадость" - думает он, но делает очередной глоток и собирается уж было уходить, как взгляд цепляется за него. За изящного светловолосого парнишку, танцующего в толпе. Омега - это видно сразу. Одет красиво, движения плавные, но немного заторможенные, явно не трезв. Альфа хищно улыбается, отставляя стакан, и направляется к нему. - Привет, - шепчет на ухо, подойдя со спины, и парнишка от томного голоса замирает. Потом поворачивается, чтоб окинуть взглядом обладателя голоса и расплывается в довольной улыбке. Потому что картинка ему по вкусу. Перед омегой стоит красивый, сильный, немного мрачноватый альфа с лёгкой (а может и нет) безуменкой в тёмных глазах. И да, блядь, у самого омеги глаза, к его сожалению, но он об этом пока даже не догадывается, светлые, не такие серо-холодные, как альфе хотелось бы, но пока сойдёт. Поэтому они перекидываются ещё парой фраз, танцуют, пьют, снова танцуют, а потом омега сам, по своей глупости, приглашает альфу продолжить вечер у него. Квартира омеги находиться в том самом доме, где и пентхаус, но несколькими десятками этажей ниже, что ещё больше забавляет альфу и как только за ними закрыветься входная дверь, он сразу же вжимает омегу в стенку, впиваясь в губы грубым поцелуем, но омеге это безумно нравиться. Глупый мальчишка, разве родители не говорили тебе, что водить в дом незнакомых мрачных альф небезопасно? Они целуются жадно, рвано и пылко, на ходу раздеваясь, пока с губ альфы не срывается: - Тэ... - Я Джебом, милый, - мягко поправляет его омега, мгновенно приводя в чувства. Верно, ты - не Он, не его больная любовь, не его одержимость и страсть. И в этом, мальчик, твоя самая большая проблема, в этом твоя погибель.