Знакомься, это... Твой старший брат

      Кабинет директора ресторана «Время» находился на втором этаже в самом дальнем углу заведения. Широкое окно за спиной, закатанные рулонные шторы песочного цвета, несколько комнатных небольших растений на узком подоконнике. Стены, имеющие весьма аристократичный цвет камня змеевика, с золотистым рисунком. Массивный и широкий рабочий стол из тёмного дерева, кожаное кресло с широкой спинкой и удобными подлокотниками. Если вы войдёте в кабинет, то увидите перед собой рабочее место, снабжённое всем необходимым. Слева от него будут стоять шкафы со стеклянными створками с резными украшениями в виде страшных животных и необычных растений, два кожаных кресла и журнальный стеклянный столик и пара зеркал в необычной оправе, небольшой комод, на котором росло апельсиновое дерево. На полу тёмно-зелёный по цвет стен, ковёр овальной формы. По правую сторону от стола массивная софа с красивой обивкой, стоящая под высокими комнатными растениями, как будто то место отдыха в саду. Тихо шипел увлажнитель. От местоположения секретарши его отделяла лишь узкая дверь из тёмного дерева с золотистой ручкой в виде ветки.       Хозяин этого кабинета, ценитель прекрасного и спокойного спал на этот раз за столом, положив лицо на руки. Ночь была беспокойной, когда он покинул дом. Сначала он едва не попал в аварию, потому что названивала Алёна, охранник не узнал его на входе и отказывался пускать, да ещё и сирену пришлось отключать и успокаивать приехавшую полицию. Оставшуюся половину ночи Олег Сергеевич провёл за проверкой отчётов и переводом зарплаты служащим, постоянно будучи погружённым в мысли, как в ледяную воду, о своей сестре. Чем больше работа занимала его, тем больше директор заведения начинал беспокоиться за неё. Под утро он всё закончил, тяжело выдохнул, опустив голову на руки, и уснул.       Его секретарша Алёна, также известная, как его постоянная девушка, (Да, поездка Оли в Москву действительно оказалась лишь слишком ярким и невероятным сном.) опоздала на работу и вообще не имела никакого желания на ней появляться. Но сейчас она стояла в кабинете Олега, держа на руках поднос с чашкой кофе и пульверизатором. В её голову прокралась мысль: «Чем лучше его облить? Водой из пшикателя или же горячим и свежим кофе?» — девушка стояла, опираясь на одну ногу. Шпильки её сегодня достигали шестнадцати сантиметров, платье цвета кофе с молоком было коротким и обнажало длиннющие ноги, имеющие форму ног кавалериста. Высокий ворот платья, волосы, расчёсанные и уложенные на пробор, вытянутое лицо, всё это вытягивало Алёну, как зубочистку, вверх.       Историк проснулся сам без поливки кофе или водой из пульверизатора, зевнул в кулак, потянулся и потёр глаза, глядя на Алёну, которая явно была не в настроении: — Ты знаешь, я не хотела идти на работу, — сказала она и искривила губы. — Послушай, Алёна, мне без тебя сейчас забот хватает, — ответил Олег, расчёсывая волосы пальцами. Выглядел он бледно и устало, был совсем не выспавшимся. — Что с тобой происходит в последнее время? — Алёна сделалась похожей на мать, поставила поднос на столик около кресел и подошла к Олегу, наклонившись над ним. — Многое что, — без скромности ответил историк, снова зевнул, но уже с закрытым ртом. — Ты выглядишь усталым, я приготовила тебе кофе, — она кивнула на поднос, и в её голову закралась мысль, что Олег сейчас подскочит и принесёт поднос сам. Но директор и владелец бизнеса остался сидеть в своём кресле: — Ты не хочешь кофе? — поинтересовалась Алёна. — Нет, не хочу. — Чем я могу помочь тебе? — Я был бы тебе благодарен, если ты отвезёшь меня домой, — тихо сказал историк. — А когда мы увидимся снова? — Честно, не знаю, — ответил Олег. В мыслях он добавил фразу: «На меня столько навалилось сейчас, не представляешь». — Ты меня любишь? — спросила Алёна, сев к нему на колени. — Да, Алёна, люблю. — Это радует. Выпьешь кофе? — Нет, Алёна, прости, пожалуйста, я хочу домой, — историка волновало то, что его сестра может уехать в школу, нельзя было допустить такого ни в коем случае. — Приедет Аркадий и всё сделает.       Олег Сергеевич понимал, что люди делают друг друга счастливыми не тогда, когда врут, а тогда, когда не договаривают. Множество фраз прозвучит в его голове громче, чем собственный голос ещё в течение всей жизни, но никогда не будет того, что историк позволит себе произнести это вслух. Отец с детства обучал его лаконизму, какой прививали спартанцам. Разумеется, всё желание высказываться не получилось отбить, но зато Олег Сергеевич умел не договаривать, что позволяло ему скрывать свои чувства. Привычка к лаконизму, выработала интонации в разговоре, по которым можно было смело судить, что недоговорённая фраза является законченной лишь из-за установки в детстве. Этой своей особенностью владелец ресторана «Время» гордился.       Не прошло семи минут, как Алёна и Олег покинули ресторан, сели в его машину, Алёна расположилась на водительском месте и тронулась; Её душа затрепетала, когда они оказались в салоне. Нет, Алёна видела эту машину, ездила в ней, ощущая за собой невероятную гордость, что откопала себе такого мужчину. Но в распоряжение Алёны машина не поступала ни разу, ей приходилось пользоваться купленным ею же в кредит Chevrolet Spark оптимистично-жёлтого цвета с коричневыми в крапинку от грязи дверьми, бамперами и дисками. А jaguar Олега сиял, на нём не было ни единой капельки грязи, сколько бы Алёна не ездила на нём со своим парнем. Салон был уютным, сидения с перфорацией, удобно расположить ноги, а педаль газа поддавалась каждому лёгкому движению ноги, машина начинала приятно вибрировать, разгоняясь. Для неё эта машина была явно получше белого коня. За рулём этой машины Алёна ощущала себя королевой дороги, никто не поджимал её, мужчины на перекрёстках улыбались, глядя на сияющих на солнце машину и улыбку Алёны. Олег Сергеевич смотрел в окно без всякого интереса и постоянно зевал. Когда они приехали, Алёна припарковалась около дома Олега Сергеевича и спросила: — Пригласишь меня внутрь? — А как же работа? — историк посмотрел на неё вопросительно. — Мы редко видимся, и я никогда не была тут, — Алёна взглянула на чудесный коттедж. — Я недавно живу тут, — ответил Олег. — А выглядит он внешне совсем не новым, купил у кого-то? — в её голосе возникли нотки некого отвращения. — Это коттедж моей мамы, она сейчас в путешествии. — Семейное гнёздышко, значит, — на лице Алёны вновь засияла ослепительная улыбка от удовольствия. — Ты знаешь, это так здорово — сохранять традиции.       Олег Сергеевич не выразил никакого удивления на лице, что Алёна никогда не была в этом доме, а уже видит себя его хозяйкой. — Только с Олей, пожалуйста, аккуратнее, — попросил историк, когда они вышли из машины и подошли к крыльцу, держась за руки. — А что с ней? — Алёна постаралась сделать вид, что её волнует состояние сестры брата. — Выписали из больницы. — Хорошо, — Алёна вошла вперёд, ей навстречу выбежала белая, косматая и пушистая собачка с радостным лаем. — Ух ты, какой лапочка, а это кто? — Это собака Оли, — ответил Олег вялым голосом. Ноги у него от усталости подкашивались, нужно было подняться наверх и найти сестру. — А как зовут? — Алёна потрепала собаку по голове и за ушами, попыталась взять у него лапу, но пёсик только отпрыгнул и обежал Олега Сергеевича. — Латук. — Какое забавное имя! — Алёна поднялась и начала раздеваться.       Олега Сергеевича немного успокоили найденные в кладовке лыжи, по которым стекала талая вода. Варежки сушились на батарее, как и ботинки от лыж, как и спортивные штаны. Он разделся, поднялся наверх, Оля дремала в своей спальне. Желание идти в школу у неё возникло, но, судя по всему, Вампир убедил её и не отпустил. Сам Вампир приготовил чай и читал книгу в библиотеке: — Добрый день, — поздоровался он, выглянув из-за косяка. Алёна подскочила, взвизгнув. — Привет, а ты кто? — тихо спросила она, прижимаясь тощими ягодицами к перилам лестницы. Сверху спустилась Оля на четвереньках, как и её собака. Лицо озаряла жизнерадостная улыбка: — Привет, — Алёна выдавила из себя это слово вместе с выдохом, глядя на сонную сводную сестру Олега. — Здравствуй, — сказала Оля, глядя на Вампира. Позже перевела взгляд на Алёну и добавила. — И тебе не сдохнуть. — Что за манеры, тебе надо меня полюбить! — сказала Алёна и ушла дальше любоваться домом. Оля села около Вампира и тихо спросила: — Что читаешь? — Эразм Роттердамский «Похвала глупости», — ответил парень, показал обложку. Оля улыбнулась и усадила к себе на колени Латука, который прибежал, а потом вновь убежал к гостье, обнюхивать её. — Господи, Латук, не надо! Не трогай мои ноги! Не трогай, говорю! Какой плохой пёс, а ну, пошёл отсюда, пошёл! —, но Латуку нравилось забираться на колени к гостям, он был небольшим крепышом, комочком белого и активного пуха. Он старательно пыхтел, пытаясь со всех сторон облюбовать колени и голени Алёны. — Оля, убери свою собаку, — прикрикнула Алёна, залезая на спинку дивана своей пятой точкой. Плечом она сшибла картину. Та сначала упала на спинку углом, потом скатилась вниз и упала плашмя на сиденье. Оля появилась, взяла Латука на руки и сказала ему на ухо: — Не видишь что ли, грымза пришла…       Латук с тех пор не приближался к Алёне, хотя она пыталась его приласкать, покормить, щенок не поддавался на уловки и уходил, виляя маленьким хвостиком-колечком.       Олег Сергеевич заварил всем чай, достал из холодильника пирог с вишней, который испекли Вампир и Оля. Все собрались в гостиной, в том числе и маленький Латук. Он сел на ступни Олегу Сергеевичу, свернулся в калачик. Историк не пожалел на него ласки, потрепал щенка, тот довольно и тихо понежился. — Такой уютный дом! — сказала Алёна, приступая к куску пирога. Она старалась быть деликатной, надеясь, что историк рано или поздно предложит ей здесь жить. — Да, у мамы есть вкус, — ответил Олег неторопливо и несколько сонно. Гостей он не намеревался принимать и обслуживать в этот день точно. Но зарплату Алёне он уже выдал, значит, лишит премии за такой прогул. — Я бы хотела жить в таком месте, — Алёна погладила подлокотник дивана с особенным удовольствием, откинулась на спинку. — Очень приятное место. Ты живёшь ведь тут один, да? Тебе нужна женская рука, просто необходима. Это место выглядит как холостяцкое жилище после тебя. А такого быть не должно, — намёки стали слишком открытыми. — Мне вполне уютно тут, — тихо сказал Олег Сергеевич, доедая кусок пирога. — Но со мной здесь тебе было бы ещё уютнее. — Алёна, это не мой дом, это дом моих родителей, своего у меня пока нет. — В России. — И они скоро вернутся, я не планирую занимать их жилплощадь и ещё помещать тут кого-либо. — А этот? — Алёна махнула рукой на Вампира. Парень тряхнул волосами и вновь уткнулся в книгу. — Он помогает мне заботиться о сестре в моё отсутствие, Алёна. — А чем я тебе не гожусь для этого?       На это есть ряд причин, о которых Олег Сергеевич не предпочёл нужным заговорить в кругу близких ему людей. Оля сидела около Вампира, едва ли не под его боком, что раздражало несколько уставшего историка, а масла в огонь подливала Алёна. — Ты не ответил на мой вопрос.       Олегу хотелось попросить её уйти, но это было бы чрезвычайно грубо. Тем более, отношения у них ещё существуют. И смысл их рвать? — Мне нужно с тобой поговорить наедине, — сказал Олег серьёзным голосом. — Хорошо, пойдём в спальню, — Алёна кивнула и приготовилась встать. — Нет, сиди, они уйдут, — Вампир и Оля поднялись и ушли на верхний этаж. Олег Сергеевич успокоился, услышав щелчок замка, сон клонил с ног до сих пор даже после бодрящего чая, но историк нехотя начал: — Алёна, наши отношения уже довольно-таки долго длятся… — Да, я тебя внимательно слушаю. — И я думаю, что мы можем решать проблемы, как взрослые люди, потому что оба имеем устоявшиеся интересы и принципы. Я хочу, чтобы ты знала, что я не могу дать тебе то, что ты с меня требуешь. — Я не требую. — Тебе так кажется. Ещё раз говорю, что это не мой дом, а жениться не тороплюсь и пока не собираюсь в принципе. Делать дорогие подарки я не собираюсь, хоть какая у нас будет любовь. Для начала, я бы восхвалял ту женщину, которая прошла со мной все этапы моего становления богатым. Эта женщина — моя мама. Её я люблю, ценю и уважаю. Для неё я, несомненно, готов на многое, как и для своего отца. Ты пока не имеешь для меня такого статуса. Всё, что у нас с тобой есть, в наших отношениях, это секс, работа, красивые подарки и ссоры. Я дарю тебе цветы, плюшевых медведей, вожу по ресторанам, мы занимаемся сексом, я твой работодатель, и при этом всём мы почти всегда ругаемся. Ты не пытаешься понять меня, хочешь лишь брать, способна лишь к осуждению. Если ты садишься на диету, я должен садиться вместе с тобой. По-моему, это уже перебор. Я твой парень, а не подкаблучник или подружка. Я не извиняюсь за грубость, прости, но всё именно так и происходит.       Алёна слушала его и ощущала, как грудина у неё наливается свинцом и тяжестью: — Как ты можешь такое говорить, я ведь твоя девушка… — она начала складывать слова в предложения, но выглядело это также нелепо, когда иностранцы пытаются сказать что-то дельное, а вместо этого получается лишь набор слов, вроде «балалайка, водка, матрёшка, медведь, борщ». — Сегодня я вообще не планировал принимать гостей, потому что устал. Ты это видела и могла приехать в другой день, как бы тебе не хотелось побывать в доме. Я бы пригласил тебя сюда нормально сам, и наши отношения не пострадали. Я не могу это терпеть, мы расстаёмся. — Ты не можешь меня бросить, я ведь твоя…       Олег Сергеевич указал ей рукой на выход. Алёна расплакалась и от души перевернула столик с посудой и едой. Латук вспрыгнул на диван, тихо пискнув. Олег Сергеевич сидел бесшумно и тихо, обнимая собаку. Он услышал хлопок дверью, нежеланную гостью выдворила включившаяся сигнализация машины от громкого хлопка. После тяжело выдохнул и стал собирать осколки и куски еды в мусорное ведро. Жить стало значительно легче.