Знакомься, это... Твой старший брат

      Олег Сергеевич хотел заглянуть к ней, поговорить, но не стал стучаться и направился в свою спальню. Он открыл дверь и вошёл внутрь, на его кровати спала Оля, едва укрытая одеялом. Историк скривил губы, он любил её, уже не как сестру, а как девушку, как объект вожделения, и перед глазами по-прежнему всплывала картинка… Саша трахает Олю, а потом она предлагает ему заняться сексом с ним. Саша с позором сбежал. — Что ты делаешь в моей спальне? — спросил Олег Сергеевич. — Жду тебя, — ответила Оля, посмотрев на него. Историк ощущал себя внутри паршиво, он поправил полотенце на бёдрах. — Убирайся отсюда, я не хочу тебя видеть. Я разочаровался в тебе, — сказал он, кивая на дверь. — Попробуй найти в этом плюсы, — Оля села на кровати, и одеяло спало с её тела, обнажив его. Олег Сергеевич тихо сглотнул, глядя на её тело. Оно прекрасно в отличие от хозяйки с извращенскими вкусами. Хотя Алёна… Они никогда не сравнятся. — Какие?.. — спросил историк, глядя ей в глаза. Девушка погладила себя по груди и бокам, свела руки на животе, подняла к груди и слегка потеребила её раскрытыми ладонями. Оля махнула волосами и выгнулась вперёд, как кошка. — Ты лучше узнал меня, — сказала она. — Тебе легче жить? — она взяла одеяло и откинула его в сторону, теперь историк увидел и её обнажённые бёдра снова. Девушка сидела по-турецки, было видно её промежность, розовую, тугую и сочную. — Нет, нисколько… — процедил он, внутри у историка будто бы плавили железо. он хочет её снова. «Нельзя хотеть шлюху», — твердил он себе. — Расслабься, ты как Сергей-гей… — Как ты его назвала? — ледяным и непробиваемым голосом спросил Олег, сурово глядя на неё. — Сергей-гей. — Ты оборзела совсем, что это за комната?.. Откуда в ней всё это?..       Оля неожиданно замолчала, отводя взгляд. Историк подлетел к ней, схватив её за плечи и прижимая к прохладной стенке: — Говори мне, откуда ты взяла это порно, Оля! — девушка отвернулась от него, и её щёки залил стыдливый румянец, Олег ощущал в её теле лёгкую дрожь, видел периферийным зрением, как вздымается и опускается обнажённая грудь. — Оля, ты слышишь меня? — он тряхнул её за плечи, глаза его вылезли, волосы встали дыбом, полотенце слетело с бёдер.       Историк опустился на колени, убрал руки от сводной сестры, несколько раз глубоко выдохнул, потёр переносицу: — Мы уберём всё это. Приедет мама, и если увидит это, то… — Это мамино, — сказала Оля тихо. Историк поднял взгляд на Олю. — Что?! Мама бы никогда такое не сделала, — он рассмеялся нервозно. — Неудачная попытка отмазаться. — Хочешь узнать правду? — спросила Оля, глядя на него с прищуром.       Историк кивнул через несколько секунд, Оля принесла ему несколько дисков и включила DVD, вставив первый диск. Она разместилась около историка и сказала ему с серьёзным видом: — Это мамины записи, она прятала их от тебя и Сергея-гея. От меня нет, потому что мы вместе занимались с ней сексом и делали эти записи, — Олег Сергеевич чувствовал себя так, будто кто-то подошёл к нему сзади, ударил по голове пыльным мешком. Он молчал и кивал, глядя на Олю, проигрыватель загудел тихо в тишине, повисшей в спальне, на экране появилось изображение.       Та самая извращённая комната, ещё не настолько обставленная, в ней были только клетка и огромная кровать, шкаф с различным инвентарём для секса. Мама их двоих появилась в кадре, наряженная в какое-то дырявое платье, чулки, каблуки. Яркий макияж. Она волокла за собой за галстук какого-то мужчину, они стали целоваться, ласкать друг друга, раздевать, через какое-то время в кадре появилась Оля, совсем юная, плоскогрудая, тонкая и маленькая. Олег Сергеевич ошарашенно смотрел, взрослый мужчина улыбнулся Оле, погладил её своей огромной рукой по щеке и показал на член. Мама Оли улыбалась наставляюще. Историк испытывал отвращение, глядя на экран. Их мама потирала и распаляла желание мужчины всё больше, потирая его склизкий член, который увеличивался в размерах: — Смотри, как надо, — ласково говорила мама Оли. Девочка кивала, а потом потянулась к яичкам, стала сминать их, видимо, уже умела. Мужчина тихо и хрипло засипел, прикрыв глаза. — Видишь, умничка, ему нравится. Теперь возьми его пенис в рот.       Оля послушно кивнула, села на корточки, раскрыв ноги, на ней были лишь трусики. Олег Сергеевич ощущал какой-то внутренний кошмар, мама Оли выпустила из руки член мужчины, когда Оля вобрала в рот член наполовину. — Она… Молодец. — Не совсем. Крошка, ты же понимаешь, что надо взять его в ротик полностью?.. — сказала мама более строго, испуганного лица Оли не было видно, Олег Сергеевич сглотнул. Оля постаралась, но у неё не получилось. Мама стала злиться. Она положила руку на макушку Оли и насадила её одним движением на член мужчины полностью, тот тихо взвыл, ощущая тугую глотку девочки. Оля попыталась отстраниться, она заколотила руками мужчину по ляжкам, мама держала её голову так до тех пор, пока девочка не перестала плакать и пытаться высвободиться. — Вот так, терпи. Молодец… А теперь отсасывай его, заглатывая член также глубоко и тщательно его вылизывая, — мама Оли убрала руку с её головы. Девочка стала послушно всё делать. По глазам её текли слёзы, мужчина сипло стонал, хрипел, как зверь, которого сильно ранили. Он положил свою тяжёлую руку на её голову и стал насаживать на себя, ощущая, что Оля берёт член в рот недостаточно глубоко. — Вот так, детка, да… Потом я вытрахаю тебя в твою сочную дырочку, — хрипло говорил он. Олег Сергеевич ощутил, как побледнел. Мама их отошла, взяла в руки камеру и показала свою возбуждённую грудь ей и направилась к парочке: — Моя малышка учится… — она взяла приближённый ракурс того, как Оля отсасывает волосатому и жирному мужчине, щёки её покраснели, а глаза распухли от слёз, в её глотке исчезал толстый член, покрытый венками. Когда мужчина кончил, он издал какой-то хлюпающий звук, Оля щурилась, мама за кадром воскликнула: — Молодец, крошка, молодец! Давай-ка, вставай!       Оля послушно поднялась, мужчина разморенно улыбался ей, погладил плоскую грудь девочки, она попыталась отстраниться, вздрогнув. Мама подтолкнула дочь к нему, мужчина одним ловким движением раздел девочку и притянул к себе, потёрся мощным членом о её ягодицы, Оля щурилась. — Расслабься, тебе понравится, — он поднял Олю в воздух, раздвинул её ноги и насадил на свой член тремя короткими рывками. Оля вскрикнула от боли, по промежности её потекла кровь. Мама снимала всё это крупным планом. Олег Сергеевич смотрел с отвращением, он еле перевёл взгляд на Олю и увидел, что сейчас её лицо совершенно хладнокровное, спокойное. Она смотрит на себя спокойно, оценивающе, не испытывая омерзения. Историк вновь взглянул на экран. Мама установила кадр, сама примостилась к промежности дочери, стала вылизывать кровь и клитор, Оля извивалась от боли и, наверное, наслаждения. В какой-то момент историк подскочил, выдернул из розетки проигрыватель: — Как можно было такое сделать?.. — спросил он еле слышно, глядя на Олю. — Почему ты не сказала, не пожаловалась?.. — Мне понравилось, — ответила Оля, глядя на него. — Я знаю, что это мерзости. Но мне понравилось трахаться с мужиками и с матерью, снимать это всё. Мне всегда было доступно то, что никогда не было доступно другим. Они были детьми, а я нет. — Ты ребёнок… И тебя… Ты и сейчас ребёнок. — Но зато какой ребёнок. В моём рту побывало около сотни членов, в вагине ещё больше, в заднице — больше всего. — Замолчи! Замолчи, прекрати! Это мерзко! — Но это было, и ты это никуда не денешь из моей жизни, не выкинешь. — Ты можешь изменить это. Измениться сама. — Мне нравится так жить, мне нравится видеть, как у мужчин встаёт на меня, как он говорит мне, что я его грязная шлюха, блядь, когда он говорит, где, когда и как хочет трахнуть меня. Я от этих слов теку как сучка.       Олег Сергеевич чувствовал, что Оля подчиняет его своими словами, какими бы мерзкими они не были, он подошёл к ней, поцеловал её в щёку и сказал: — Я хочу тебя оттрахать… Во все дыры, — он погладил её по щеке, опустился к шее и груди, ощущая отвращение к самому себе. Оля раскрылась перед ним, её кожа будто стала раскалённой, девушка прижалась к нему, в кожу ему упёрлись горячие соски, твёрдые, острые. — Давай, — тепло выдохнула она ему в губы, раскрыла рот, ощущая, как в него проникает язык историка. Целовался её брат так, что можно было сойти с ума, он трахал её языком, внизу у Оли всё потекло. Одну руку историк властно расположил на её промежности и стал потирать, в голову ему ударил жар, когда Олег Сергеевич ощутил, что Оля мокрая от его поцелуев, стонет и извивается. — Да… Вот так, — сказал он, укладывая её на кровать рывком, впиваясь в губы более властно, пальцы нащупали вход и скользнули внутрь, нутро пульсировало, трепещало, было горячим и узким. Историк стал резко и глубоко покачивать пальцами, Оля стонала, тихо рычала, цепляясь пальцами за простыни и раскрывая бёдра шире. Историк прижался губами к её бедру, поставил на нём яркую болезненную метку, Оля насаживалась на его пальцы, сжимала их. Мать постаралась от души, чтобы научить дочку искусству ласк…