Знакомься, это... Твой старший брат

Глава 1. Странное объявление.

      Оля смотрит внимательно, пока я дожёвываю сендвич с лососем, сидя напротив неё за столом. Её нога касается моей под столом, и я невольно вздрагиваю, вспоминая её кожу, покрывшуюся испариной после жаркой ночи. Я не выспался, и мешки под глазами скрыты лишь благодаря очкам. Оля до сих пор не одета, сидит передо мной в одних шортах, вместо того, чтобы ехать в школу, хотя уже давно начался учебный год, выпускной год для Оли, что очень немаловажно. Мы говорили с ней о том, что наши отношения не афишируются, приезжали мы всегда в школу в разное время, чтобы не вызывать подозрений. Узнай кто, что делается в наших отношениях с Олей… Мне мало не покажется. — На твоём месте, я бы привёл себя в порядок и оделся, чтобы ехать в школу, — замечаю я несколько строго, после того, как проглатываю сендвич полностью и запиваю его сладким чаем. Ощущаю короткий укор самому себе, я строг с ней… Времени говорить с ней уже нет, пора выдвигаться и готовиться в школе к занятиям. Я снова смотрю на Олю, она не шелохнулась с места, её нога гладит меня между ног, и я невольно раскрыл бёдра и поддался вперёд. — На твоём месте, я бы привёл себя в порядок и оделся, чтобы ехать в школу, — передразнивает меня Оля, искривляя лицо. Я невольно улыбаюсь. Она хоть и хамка, но я надеюсь, что мне удастся её перевоспитать, научить вежливым манерам. Когда ты в отношениях с человеком, он тебя любит и становится более доступным твоему влиянию, чему я внутренне улыбаюсь. Скоро и на моей улице Оля будет вежливой и приятной собеседницей… — Ты не поедешь, я так понимаю. Прогуливать запрещено, — говорю я, вставая из-за стола. — В этом году у тебя экзамены и выпускной. Об этом ты часто думаешь? — пытаюсь вразумить её, не теряя надежды. Но Оля будто смеётся надо мной. — Кто это сказал, и где это написано? — спрашивает она язвительным тоном, её взгляд прожигает меня, будто бы я вру. Но это правда… В обязанности учеников входит регулярное посещение занятий и выполнение домашних заданий. — Тебе нужно в школу, — говорю я несколько настойчивее. — Я мог бы отвезти тебя, — говорю я немного нежно, она прижимается лицом к моей груди и делает глубокий вдох. Её потвердевшие соски упираются мне в грудь, я чувствую их через свою сорочку. — Мне нравится этот запах… Я хочу тебя съесть, — Оля прижимает меня к себе, держа за лацканы пиджака. Я краснею от её слов как мальчишка. Мне почти тридцать, времени осталось немного до начала занятий, чтобы я накинул пальто и ушёл. — Давай, мы поговорим об этом ночью, — я стараюсь быть строгим с ней.       Но мы стали встречаться, и я значительно смягчился, прощая Оле очень многие вещи. Нужно быть с ней суровым и отлупить её в подвале, прописав римскую норму… Сорок ударов ремнём. Когда я говорю ей об этом, мой голос становится ледяным. — Сорок ударов ремнём по твоей попе. Ты поняла? — я обхватываю её подбородок пальцами и долю секунды всматриваюсь в её лицо. После бросаю её одну и ухожу, не прощаясь. Оля должна знать, что в этом доме главный я, а не она. Она угукает и бормочет что-то в ответ. Оля ненавидит утра, я покидаю её кровать и ухожу из дома вместо качественного утреннего секса. Мне же нравится брать её поздними вечерами или по ночам, так она кажется более дикой, но и более покорной мне и послушной от того, что соскучилась.       На улице сыро и промозгло. В такие дни безудержный секс согревает лучше всего. Я сажусь в машину и уезжаю под лай Латука, который меня провожает. Сентябрь яркими красками окутал всё вокруг, листья во дворе нашего дома пожелтели и облетели почти со всех деревьев, что на нашем участке. Вчера ночью Оля выбежала в одном моём свитере на улицу и залезла в гамак. Я пришёл к ней, уговаривая её вернуться, но вместо этого мы занялись сексом в листве, упав с гамака. А я начал думать, что живу с ведьмой… Каждую ночь дикий секс, а утром всё в молочном тумане на улице. Вот и сейчас утренний туман мешает мне ехать на работу. Слишком густой… Скоро я начну верить, что Оля где-то прячет метлу, жир некрещёного младенца и большой котёл с библией Сатаны.       Я оказываюсь в школе, скидываю пальто, снимаю шарф, переодеваю обувь в учительской раздевалке и иду в свой кабинет. По дороге до кабинета слышу, как меня зовут радостные ученики, преподаватели и родители здороваются со мной. Я не планировал оставаться в школе ещё год, но так вышло…       По привычке останавливаюсь около пёстрого прямоугольника — школьная доска объявлений, на которой по самому центру висела брошюра: «Конкурс на лучшего учителя года объявляется открытым. С 17-го сентября до конца учебного года! 31-го мая будет объявлен результат! Уважаемые ученики, заходите в нашу группу в ВК и голосуйте за вашего любимого преподавателя. Если же такой возможности не предоставляется, вы можете положить свой голос в специальный ящик, установленный на двери кабинета директора. Голоса будут подсчитываться каждый месяц и выводиться на информационную доску около расписания. Победивший учитель получит премию в размере 10000 рублей! Голосуем за лучшего учителя года!» — брошюра выглядела яркой и броской, я без труда узнал труд преподавателя по информатике и улыбнулся. Участвовать в конкурсе — как это нелепо. Знаю, что с моей-то занятостью не до конкурсов… Я с удовольствием откажусь, кому же из учителей не нужна премия в размере 10000 рублей! — Доброго утра, Олег Сергеевич, рассматриваете объявление… — замечает преподаватель по литературе, Генезия Павловна. Её голос похож на русалочий, как перелив серебряного бубенчика, но с истеричными нотками в голосе, чуть то и скандала с ней не избежать. Её волосы похожи на виноградную лозу, такие же сухие и безжизненные, но длинные и связанные в слабый узел на макушке, украшенный нелепой заколкой. Блузка кремового цвета из шифона добавляет ей нелепости и сходства с кальмаром, как и юбка со странными блестящими вставками. — Замечательный конкурс, не правда ли?.. — в слове «правда» её голос слетает, становясь очень пискливым, я вздрогнул, но сделал вид, что ничем не смущён. Генезия Павловна наклоняется ко мне и сквозь линзы своих очков пытается заглянуть мне в глаза, как при допросе. — Да, Генезия Павловна, вы правы, — отвечаю я с улыбкой. — Замечательный конкурс, — я пытаюсь сделать вид, что мне легко общаться с нею, оттого и использую технику активного слушания. Генезия Павловна расцветает в улыбке, будто она предложила этот конкурс самолично, но, честно, мне без разницы. — Вы уж уступите тем, кто постарше, — замечает она со странной интонацией. Я начал думать, что где-то в гараже она держит льдоуборочную машину, а по ночам выезжает на ней, чтобы избавиться от тех, кто её не слушает. Ловлю себя на мысли, что стал думать, как Оля… Пересмотрел с ней ужастиков на выходных. Она сжимала мои яйца, когда становилось слишком страшно. Как ни странно, то возбуждало. Оля обожает эти ужастики… — Что вы имеете в виду? — я поднимаюсь с ней по лестнице, стараясь отойти от странной брошюры как можно дальше. Времени до начала занятий всё меньше, я помню привычку преподавателя литературы опаздывать на собрания… Но я ведь пунктуален. И чую, что Генезия Павловна далеко не первая и не последняя, кто хочет поговорить со мной о конкурсе. — Как что? — Генезия Павловна разводит руками, её мощный корпус, похожий на глыбу глины, слегка откидывается назад, и я боюсь, как бы она не упала назад себя с лестницы, хотя глубоко внутри себя надеюсь на это. — Олег Сергеевич, вы в нашей школе весьма влиятельная личность, — начинает она, взяв меня под руку. Вульгарный жест для преподавателя, открывающего детям двери в мир классики и морали, но я не убираю её руку, а веду её, как положено. — И я более чем уверена, что победу начнут присуждать вам… Вы как-нибудь… Это… Устраните, — Генезия Павловна начала говорить со мной, зашипев как змея. — Вы же молодой, какие ваши годы… Да и премия, десять тысяч рублей… Чем не счастье преподавателю? Вы ещё своё получите, я уверена. Уступите… — произнесла она настойчиво и прижала меня своим массивным боком к лестничным перилам. — Генезия Павловна, я лишь обучаю детей, — сказал я ей абсолютно спокойно, пытаясь протиснуться между её мясистым телом и перилами. — У меня нет желания участвовать во всём этом. Я уступлю не только вам, но и всем остальным, — добавил я. — Это очень правильный поступок! — заметила радостно Генезия Павловна, когда мы зашли в учительскую. Она выпустила мою руку, и я тихо выдохнул с облегчением.       Мы поздоровались с преподавателями, я взял ключи от кабинета, журнал класса и поспешил выйти. В учительской на меня скосилось по меньшей мере двадцать глаз. Неужели они все хотели, чтобы я уступил им победу в конкурсе, что я и собирался сделать? Мне не до этих конкурсов вообще… У меня выпускной класс, и я должен подготовить их к ЕГЭ и выпуску полноценно.