Знакомься, это... Твой старший брат

      Мама оставила записку, что уехала покупать чемодан для поездки в Италию, я проглотила пару бутербродов с курицей, что мама оставила на столе. В школу я собираюсь специально долго: из шкафа достаю дырявые джинсы, на тело натягиваю футболку со Slipknot, волосы расчёсываю пальцами, натягиваю на ноги кеды, накидываю на плечи куртку, на голову натягиваю дебильную шапку, наушники уже где нужно — вперёд.       На улице ярко сияло солнышко, мокрая грязная земля жамкала под ногами, а в голове возникал тот самый нарисованный парень. На истории сяду писать очередной рассказ о геях, Зинаида Дмитриевна после такого выбросится из окна. Медленно раздеваюсь в гардеробе меняю обувь: с кед на кеды. На руках висят различные браслеты, на шее талисман в виде дракона в пламени. В наушниках орёт «In flames — Disconnected». Поднимаюсь на третий, кабинет истории… — Вы всё так же на хуе, а я уже в классе, — отрепетировала я своё вместо «Здравствуйте, извините за опоздание». В класс вхожу, открывая дверь с ноги; опоздала на тридцать минут: — Вы всё так же на хуе, а я уже в классе, — отчеканила я самодовольным тоном.       Дверь с грохотом баханула об стену. На дверной поверхности красуется отпечаток моей ноги. Целая вмятина. Чешу затылок. Какого хера двери такие непрочные в школе?       За столом Зинаиды Дмитриевны в состоянии офигевания не намечается, вместо неё сидит какой-то мужик в очках. Порядочный такой. Черные волосы заплетены в хвостик. Наверное, пришёл какой-нибудь человек рассказывать над о чём-то важном. Библии на столе не приметила, прошла по-тихому в класс, как слышится голос учителя: — За дверь, вернётесь с куском мыла во рту, — спокойно ответил мужчина, не глядя на меня. Какой вежливый, не «тыкает» в отличие от многих учителей.       Взглядом наблюдательной заразы изучаю обстановку. На доске уже нарисована карта Восточно-европейской равнины, на ней выделены цветными мелками племена славян.       Я вышла, захлопнула дверь так же громко, легла на лавочку, увеличивая громкость музыки. Закрыла глаза. Песня закончилась не в том месте, где обычно, я возмущённо открыла глаза, увидев над собой нависшего учителя: — Надо чё-то? — интересуюсь я со спокойным видом, пока я не очень зла. — У Вас уже проблемы со слухом, Соломонова, — подметил учитель. На переносице надеты очки. Большие карие глаза. Пухловатые губы. От тела пахнет чаем с молоком, ванилью — чисто учительский запах. Тёмно-синий кардиган, серая рубашка застегнута на все пуговицы. Я приподнялась, мужик стащил мои наушники, я попыталась их вырвать. Грохнулась с лавочки. Руки помощи я не увидела и посмотрела на учителя. Он был среднего роста, очень аккуратный на вид, на руке блестят швейцарские часы. — Это я заберу. В кабинет после урока зайдёте с мылом во рту, — его голос был внушительным, как у Сергея. Я нахмурилась, мужик ушёл. Мои наушники у этого говнюка, да как он вообще посмел?! Я найду на него управу! Более того, изничтожу эту дрянь правом!       Прозвенел звонок, я вошла в опустевший класс: — Мыло где? — Вы видели мыло в женском туалете? Оно воняет и всё в женских волосах! Что им моют?! — Либо Вы, Соломонова, приходите с мыльцем во рту, либо мы идём к директору, он предупредил меня, что последующий твой вызов к нему грозит исключением.       Я притихла, бросила к мусорке сумку, ушла в туалет и вернулась с мылом во рту. Стоило взять его в рот, как-то липкими комьями пристало к зубам, загорчило на языке, пара волос попала в рот. Ну и дерьмо…       Школьники смотрели на меня с усмешкой, пока я шла в кабинет, снимали на телефон. Я вошла в класс, красная как рак. Не жить этому грёбаному историку! — Другое дело, — учитель взглянул на меня. — За парту.       Я взяла сумку, села на последнюю парту. — За первую парту, Соломонова.       Я сматерилась с мылом во рту, прошла к первой парте, села.       Мыло горчило. — Теперь начнём… Что за появление? — он посмотрел на меня, глаза его были тёплого карего цвета, но взгляд холодил душу. Мужик смотрел, не мигая. — Ммх…мкх… хм… — промычала я. Это переводилось как: «Хочу спросить Вас о том же». — Достаньте мыло, — голос мужика был спокойным. Я положила мыло, облегченно выдохнув. Осталось жуткое вяжущее ощущение во рту, часть мыла, та что размякла от воды, жгла дёсны и язык. Мыло ведь из щёлочи делают! Я растопчу эту тупоголовую особь Мелового периода. Сплёвываю остатки мыла на стол, то расплывается мутной белой лужицей, вызывая у меня рвотное ощущение. — Повторяю вопрос: что за появление? — учитель смотрел мне в глаза, такой контакт я считала верхом неприличия, признаком агрессии, как принято считать в Японии. — А что Вас конкретно не устраивает? — весело спросила, широко улыбаясь горьким ртом и перебарывая в себе желание блевать. — Сами не догадаетесь, Соломонова? — историк изогнул тонкую бровь, а меня уже подташнивало от его вежливости. — Я ж тупая, — пояснила я.       Мужик встал, подошел ко мне, взял за руку, повёл к двери. Открыл её и указал на вмятину на уровне его глаз: — Это что? — спросил он. — Руна, она пригласит в ваш дом гномов, которые уведут вас в путешествие! — пояснила я, выдернув свою руку. Улыбалась я широко. — И зачем Вы так сделали? — Бильбо Беггинсу на зло! — я показала пальцами букву «V». — В общем, Вы отправитесь к директору, а Ваши родители возместят ущерб, — ответил учитель, чувствуя безполезность диалога. — Ничего вы не понимаете в Средиземье! — воскликнула я, топнув ножкой. — Не понимаете, чего лишаетесь! Так бы и сказали, что не любите драконов и троллей! Хотя Гендальф — не КЭП, он знает, что лучше.       Учитель посадил меня на место, сел напротив и спросил: — Причина опоздания, Соломонова? — он постоянно употреблял мою фамилию, выучил, видимо, только её. — Трусы не могла найти, — ответила я, широко улыбаясь. — Могли идти без них или взять другие. Не одна же пара трусов у Вас, — я думала, разговор о трусах его выбесит, тем не менее, историк сидел также спокойно, интонация голоса оставалась такой же ровной и спокойной. — Без трусов холодно, — улыбнулась я. — Не поверите, одна! — Да, я мастер увести с темы. — Далее… — мужик явно не мог переносить такого обращения. Да, я сама бестактность. — Что за выражения? — Знаете, если русский язык, а есть русско-матерный. Я говорю на втором, а Вы — на первом, поэтому твоя моя не понимать! — я пожала плечами.       Учитель безнадежно выдохнул, подперев лицо рукой. Я его довела! Ура! Ещё одна победа! Я Игорь, замочивший Аскольда и Дира в Киеве! — Значит так, Вы остаётесь после уроков драить класс, Соломонова, — сказал историк, подумав, что это лучшее для меня наказание. — Дайте-ка угадаю, начитались цитат, расклеенных на стёклах автобуса? — поинтересовалась я, откинувшись на спинку стула. Историк непонимающе смотрел на меня. — Ну, там есть такая фразочка: «Лучше наказывать ребёнка, лишая его хорошего, чем делая ему плохое». Оттуда надыбали? — я широко улыбнулась. Лицо историка было спокойным. — Нет. Вы меня слышали, Соломонова. — Мне заняться больше нечем? — поинтересовалась я. — Скребок и соду Вы найдёте у меня в столе, — добавил учитель. — Чтобы класс блестел к концу урока. — М-м… Уборкой увлекаетесь? Может, Вам лучше ею и заняться? — спросила я, улыбаясь. Но разговор был исчерпан по мнению историка: он сел заполнять журнал, а я должна была выдраить кабинет. Я фыркнула, сматерившись: — Мыло в рот, пока не настанет твоя моя понимать, Соломонова, — добавил учитель. Мыло я сунула в рот, несчастно направившись к партам. Я уделаю тебя, мужик! Я напишу про тебя яойный фанфик с предупреждениями: BDSM, Кинк и Смерть персонажа!       Я старалась делать всё медленно. Прозвенел звонок на урок, и я выскочила из-под парты с энтузиазмом: — Время рабовладения в России закончилось! — ответила я, хватая сумку. Около двери меня остановил учитель, он взял меня за руку и повёл к месту, где я прибиралась: — Плохо, Соломонова. — Какой содержательный комментарий, я пойду. — Вы не сделали того, что я сказал. — Да, потому что моё время труда закончилось, — я вырвалась и убежала из класса.       Дома я оказалась поздно, мужик не смог меня задержать. Сергей с мамой пили чай на кухне: — Ой, Оля, ты уже дома! — воскликнула моя мама. По кухне распространился запах пирога с брусникой. — Что-то ты прибитая какая-то сегодня, из школы выгнали? — Сергей пил чай, задумчиво на меня глядя. — Так я и сказала! — ответила я, не глядя на Сергея-гея. Про него тоже фанфик напишу! — Что случилось, милая? — мама обеспокоенно смотрела на меня. Но это не мешало ей и Сергею держаться за ручки. Господи, размазали тут свои розовые сопли… — Препод появился новый, — фыркнула я. — Мыло жрать заставил! Я подам на него в суд! — Ой… Такой учитель… Серёж, это законно? — Нет, — ответил мамин хахаль, глядя на меня. Я грустно улыбнулась, взяла кусок пирога и ретировалась в свою комнату, чтобы больше не видеть мою мать и Сергея-гея. Мама вслед кричала мне, чтобы я выпила чаю. Пирог выдался на славу, а вот настроение мне испортили изрядно.       На следующий день учитель выхватил меня с русского языка и отвел к себе в кабинет: — Да что Вы меня преследуете? Что за проявление неравнодушия к моей персоне? Научитесь ухаживать по-другому, тогда поговорим.       Мужик посадил меня за парту одним резким движением: — Вы не закончили, Соломонова, — спокойно и непоколебимо сказал он. — А-а-а-а… Вы всё со своей уборкой. Вы знаете, для таких дел есть уборщицы. — Вы провинились, Соломонова, — процедил историк, его чувству юмора можно было посочувствовать… — Я сказала, что крепостное право отменили в 1861 году! — Но это ничуть не улучшило положение бывших крепостных, — учитель сжал мою руку чуть крепче, видимо, запомнил, что вырываться я умею. Оставит синяк — сдохнет на месте! — Да что вы как Петр I: закрепостили меня! — дёрнула я рукой и вырвалась. — За работу, Соломонова. — Не буду! — фыркнула я, скрестив руки на груди. — Идёмте к директору, спокойно ответил мужик, хватая мое запястье. — Шантаж! Я Вас засужу! — я вырвалась. Вообще охренел, а! Его карие глаза спокойно смотрели на меня. Разозлись, урод, разозлись, стукни меня, и мало не покажется! — Существуют веские доказательства, по которым Вас могут исключить. — Прокурор, тоже мне… Это моя должность! А Вы какой-то вшивый мужик! — Я твой классный руководитель, учитель истории — Олег Сергеевич, — я подавилась воздухом. Классный руководитель, препод по истории, да ему жить на этом свете надоело явно! Историк чертов! Тупорылый препод! — Чё Вам надо?! — спросила я язвительно. — Список долгий, Вам жизни не хватит, чтобы его выполнить, — он произнёс это на выдохе, его лицо достаточно близко было от моего, чтобы я могла его скомпрометировать в любой момент. — Ах, Вы извращенец! — фыркнула я, сделав ещё одну попытку вырваться. — Я звоню Вашим родителям, Соломонова, — ответил учитель. Он невыносим! Заноза в заднице! — Да на хрена… — учитель сунул мне мыло в рот одним ловким движением. — Приборка ждёт, — ответил историк. Я выплюнула мыло изо рта, снова сбежала из класса.       Третья встреча состоялась, когда я жевала салат в столовой, в наушниках орала песня «I want your bite» в исполнении Криса Крокера. Историк незаметно оказался стоящим за мной, я подавилась салатом, глядя на учителя, который опять отобрал у меня наушники — уже вторую пару. — Да чё Вам надо? — почти зарычала я, на нас оглядывались люди. Он вообще рехнулся? От восстановления энергии меня отрывать! Вообще уже! — Пойдёмте, — учитель вывел меня из столовой, перед этим проследив, чтобы тарелка и стакан оказались на месте, где забирают грязную посуду. Я фыркнула, учитель остановил меня около дверей директорского кабинета: — Список причин Вашего исключения растёт, Соломонова. — Что мне сделать? Дать Вам что ли? — я задумчиво закатила глаза, пока меня тащили через коридор к лестнице. Ага, статья за совращение! — В кабинете Вас ждёт список Ваших прав и обязанностей. — Блять… Вот не лень Вам за мной бегать целыми днями?! — спросила я. Реально раздражает уже своим присутствием, своим характером. Хоть раз бы наорал. В благородного играет, прямо как тут хер Сергей. Сергей-гей… — Одна секунда на пороге кабинета директора, и Вы исключены, Соломонова, — пояснил историк. Да как он смеет? — Да знаю я, какая у меня фамилия! Может, хватит уже мне постоянно напоминать о ней? — спросила я. Честно, он меня напугал, но виду я не подала, держась до последнего. — У Вас небольшой выбор: либо исправиться, либо терпеть позор. — Вы думаете, что меня волнует мнение окружающих, да? — Серьезно, он что-то предпринимает, ни черта меня не зная. Появился тут, хер знает откуда, и трахает мне мозги.       Учитель выдохнул, нажал на дверную ручку кабинета директора и открыл проём.