***
Майк провел в душе не меньше сорока минут в попытке сформировать все мысли, что вихрем пролетали в его голове, в единую картину. Теплая вода немного помогала расслабиться, и потому он просто стоял и позволял себе хоть немного расслабится. Но стоило ему закрыть глаза, как по плохо прописанному сценарию он вспоминал глаза Уилла, когда тот рассказывал о предмете своего обожания, и вновь это вызывало в нем непонятные чувства. Чувства то были понятные, только для принятия того, что он ревновал своего друга к эфемерному парню — такое за пару часов не признаешь. Потому что раньше шатен с таким придыханием говорил только о нем, и это было так эгоистично, полагать, что его никто не сможет заменить. — Ты полный придурок, — в отчаянье прошептал он сам себе и отклонился к прохладной стенке душевой, сжимая кулаки и легко ударив ими по плоскости. — Твой лучший друг страдает, а единственное, что тебя волнует, так это то, что ты больше не центр его вселенной. Если даже такие чувства и были оправданы, то отнюдь быть таковыми не должны. Потому что с теми, кто тебе дорог так не поступают. Поддержка и участие — да. Ревность и собственничество — определенно нет. Забавно, что он всегда приходит к правильным умозаключениям, чтобы в последствии все равно поддаться моменту и сделать все наоборот. Максимально тихо выйдя из ванной, чтобы не разбудить Байерса, он вернулся в комнату, стараясь чтобы скрипучая дверь не нарушила его планов. — Долго же ты там плескался. — Уилер аж подпрыгнул от неожиданности, уверенный, что шатен видит сейчас десятый сон. — Интересно, и чем же ты там занимался?! — А ты чего не спишь? — Проигнорировав то, как забавно поиграл бровями Уилл, ведь лучше бы он и вправду был занят тем на что ему намекают, чем душевными терзаниями с вопросом о том, что его не касалось. — Решил сначала в душ сходить, но не думал, что ты там так задержишься. — Байерс встал с кровати и направился к нему, а Майк, сам не зная почему не двигался, в упор смотря на друга, и наверное выглядел не очень адекватно, раз его пришлось пододвигать. — Можно?! — Да, конечно, прости. — Словно сбросив наваждение парень отошел от ванной, бегло глянув на то, как дверь закрылась. Помните про то, что он приходит к правильным умозаключениям, чтобы потом сделать все наоборот, так вот, так и произошло. Ведь стоило ему остаться одному, брюнет не мешкая и минутой поспешил к рюкзаку Байерса, выуживая от туда альбом, а для каких целей, он и сам не мог себе объяснить. Он все еще помнил какой болью отразилась та самая картинка в его груди, и он обещал Уиллу больше не трогать его личные вещи, но почему-то вновь с распростертыми руками мчался на эти грабли. И пролистав до нужной страницы, чертыхаясь про себя, брюнет всмотрелся в рисунок, замечая то, на что не обратил внимание в первый раз, сосредоточившись лишь на самой композиции. Эти руки, что сжимали, уничтожали сердце его лучшего друга были ему очень знакомы. И вернувшись на пару рисунков назад, убеждаясь в собственных разрушающих предположениях, Майк отбросил от себя альбом, который упал раскрывший на той самой странице. С картины на него смотрел он сам с улыбкой напоминающей оскал.***
Душ смог помочь смыть напряжение от событий последних дней, и если отбросить легкий дискомфорт от того, что Майк вдруг решил стать безумно тактильным человеком, то чувствовал он себя вполне сносно. Сложно оставаться спокойным, когда человек, что не покидает твоих мыслей, и является тем, кого ты видишь в снах, что были далеки от того, что можно было бы подогнать под определение дружбы, постоянно прикасается к тебе. Он был подростком и обладал не самой железной выдержкой, в чем он убедился пару минут назад, пока медленно доводил себя до оргазма в душе. Представляя то, как тонкие пальцы брюнета проходятся по его шее, медленно спускаясь по груди, в то время как губы Майка терзали его собственные, заставляя таять от удовольствия. От воспоминаний о том, как он выкрикнул имя лучшего друга в момент кульминации, его щеки стали краснеть, и надеясь на то, что это можно списать на то, что он только из-под горячей воды, шатен вышел из ванной. Уилл не мог ответить на вопрос почему, картина что предстала его глазам, заставила его всего сжаться, будто готовясь защищаться, но парень не решался пройти дальше, спиной прижимаясь к стене. Майк сидел на кровати с застывшим выражением агонии на лице, его плечи были опущены, а руки до белых костяшек сжимали собственные колени. Он словно и не видел что больше в помещении не один, так глубоко находясь в собственных мыслях, а шатен, уже почти решившись спросить, что вообще произошло, заметил кое-что лежавшее на полу. Вроде ничего страшного, помимо того, что брюнет опять взял его вещь, но Уилл боялся и шаг ступить, пока чувство необъяснимой тревогой накрывало его с головой. — Это был я? — Майк сказал это так тихо, что Байерс начал думать, что ему это почудилось, ведь парень даже не смотрел в его сторону, вместо этого сосредоточившись на альбоме, который шатен сожжет наверное, после того сколько он принес проблем. — Майк, я… — Это был я? — Уилер так резко повернулся к нему, и шатен с ужасом осознал, что еще никогда не видел в родных глазах столько отчаянной боли. А он сам начал качать головой из стороны в сторону отрицая все, и чувствуя как глаза начинают щипать от слез, не от того, что все так по глупому раскрывалось, а от того, что заставил Майка испытывать эти эмоции. — Это не то, что ты… — Но как это возможно?! — Они будто бы вели два разных диалога, потому что брюнет не слышал ничего из того, что ему пытается сказать друг, лишь вскакивая и запуская руки в волосы, и сжимая свою голову. — Как я мог разбить тебе сердце, если я даже не знал, что оно принадлежит мне? — Это слова были сказаны с таким отчаяньем, скорее напоминая вой раненого животного, а Уилл уже даже не пытался сдерживать слез. — Прости меня. Прости. — Пелена была перед глазами, а эти слова были единственными, на который сейчас был способен шатен. — Прости, Майк. Уилер оказался рядом так внезапно, прижимая его к себе, но Уилл все равно, как наваждений продолжал шептать слова извинения, уже даже не пытаясь сохранить все то, что держал в глубине души так долго. Сейчас вся боль, все то что мешало ему дышать рвалось наружу, а брюнет лишь сильнее прижимал его к себе. — Это ты меня прости. — Его голос был уже спокойным в то время как Байерсу было очень далеко до такого состояния. И тогда, он почувствовал пальцы, что за подбородок подняли его лицо, заставляя посмотреть в карие глаза, в которых больше не было злобы, еще больше сбивая с толку. Майк прислонился своим лбом к его, не разрывая зрительного контакта, и они пару мгновений просто молчали, пытаясь отдышатся. Уилл чувствовал теплое дыхание брюнета на своих губах, и от этого по его венам словно пускали разряд тока, а во рту все пересохло от напряжения. Он точно не мог понять кто накрыл губы друга первым, но следующее, что он помнил, как они прижимались друг к другу, целуясь так отчаянно и самозабвенно, словно это был последний день их жизни, последний шанс, который они оба не хотели упустить.