***
Старенькая заправка не внушала доверия, но главное, что тут был телефон, поэтому они на всех парах подлетели к маленькому сооружению. Пока Джонатан направился к аппарату, Аргайл отошел в сторону что-то бубня себе под нос, а Майк схватив Уилла за руку, потащил их за заправку, и удостоверившись, что они тут одни, тут же прижал его к стене. Они оба не могли понять почему каждый их поцелуй пропитан таким отчаянием, словно в последний раз, но вновь и вновь, они терзали губы друг друга, прижимаясь настолько сильно, что создавалось впечатление, что это их последний шанс. И они хотели взять от него все. Майк отстранился первым и положил голову на плечо друга, тяжело дыша, стараясь изо всех сил, чтобы кошмар, что он увидел недавно, исчез насовсем, утонул в каждом их поцелуе. Поэтому он опять накрыл губы шатена своими, проскальзывая языком, а руками прижимая Уилла к себе еще ближе. — Не то чтобы я жаловался, — голос Уилла сейчас был таким низким, но почему-то его не покидало странное ощущение тревоги, подпитываемое тем, что Уилер не хотел смотреть ему в глаза. — Но почему твои поцелуи такие отчаянные? — Прости. — Я же просил больше не извиняться. — Он крепко прижал к себе Майка, где-то на уровне подсознания чувствуя, что ему сейчас это нужно. — Если тебя что-то тревожит, то ты можешь рассказать об этом мне. Я всегда буду на твоей стороне. — Это просто кошмар. И это…я потерял тебя. — Его голос был таким печальным, и брюнет сильнее, если такое вообще возможно, прижал к себе Байерса. — Я черт возьми опять потерял тебя в изнанке. — Как ты и сам сказал — это кошмар. — Он медленно гладил его по спине, чувствуя, как сильно Майк напряжен. — Я здесь, с тобой и никуда не денусь. Сны не реальны, Майк. — Но твои были реальны. — Это немного другое. — Уилл не знал, как точно описать разницу, но в полной мере был уверен, что Майку это не нужно, ему всего лишь надо было понять, что его сон развеется и забудется. — Главное, что я рядом. — Он взял руку брюнета в свою и приложил к своему сердцу, что сейчас билось так отчаянно, потому что Уилер был с ним, и потому что то, что раньше было лишь в его фантазиях, происходило наяву. — Чувствуешь его? Если в следующий раз приснится кошмар, просто вспомни об этом моменте, и о том, как оно бьется, когда ты рядом со мной, хорошо?! — Хорошо. — Уилл видел сомнение на красивом лице, но брюнет слегка улыбнулся, а это было главным. Майк взял их все еще скрещенные пальцы и переместил на свою грудь, очевидно выравнивая справедливость. — А это мое, когда я нахожусь рядом с тобой, и у меня такое впечатление, что оно способно вырваться из моей грудной клетки. — Это для моих кошмаров? — Это для того, чтобы ты знал, что несмотря на то, что мы так ничего и не обсудили, для меня все это имеет огромное значение. — Уилл, что никак не мог привыкнуть к тому, что это все реальность не отрываясь смотрел в глаза другу и ловил каждое его слово. — Точнее это все имеет значение, потому что это ты. К ребятам они возвращались держась за руки, оттягивая момент когда вновь прийдется делать вид, что они всего лишь друзья, пусть это наверное было и глупо, ведь их поведение прямо-таки кричало о противоположном. Майк нехотя разомкнул их пальцы лишь тогда, когда две пары встревоженных глаз повернулись к ним, и у него самого холодок по спине прошел, настолько этот взгляд не сулил ничего хорошего. — Нам срочно надо ехать домой, летим ближайшим рейсом. — Но как же Оди? — Уилер чувствовал даже кожей, как после произнесения имени его девушки, напрягся друг рядом. — Мы что бросим ее одну? — Она не одна. — Джонатан, что уже набирал номер аэропорта, чтобы заказать им билеты на ближайший рейс домой, особо не вдавался в подробности, чем заставлял брюнета еще больше злится. — Она уже в Хоукинсе. Я все объясню, как только мы возьмем билет. — Я уверен, что с ней все хорошо. — Уилл и сам безумно волновался за сводную сестру, запихивая собственные чувства и переживания глубоко внутри, поддерживая лучшего друга. Когда кто-то из них в опасности — для ревности места не остается. — Ты только не паникуй. — Я устал, что те, кто мне дороже всех, постоянно в опасности. — Майк сказал это тихо, чтобы эти слова не долетели до лишних ушей, но Джонатану было не до них, он о чем-то громко спорил с девушкой, что продавала билеты. — Это какой-то замкнутый круг. — Мы разорвем этот круг рано или поздно. Темнота отступит. — Да, но эта темнота может поглотить ее, пока я тут развлекаюсь. — Он злобно пихнул камушек, что лежал на дороге, и повернулся к Уиллу, что стал заметно бледнее, и только тогда до брюнета дошло, что именно он сказал. — Господи, прости, я не это имел в виду. — Не надоело извиняться?! — Почти грубо ответил Байерс и пресекая любые попытки Майка объясниться, пошел к брату, игнорируя, как тот поник. Даже если Уилеру и было, что ему сказать в оправдание, сейчас он слушать этого не хотел.***
Они не разговаривали всю дорогу до аэропорта, и как бы Майк не пытался взглядом показать всю степень раскаяния, в этот раз, видимо, шатен действительно на него обиделся. А это было чем-то новым, ведь чтобы не происходило в их жизнях, и как бы иногда брюнет не перегибал палку, всегда, он мог с легкостью помириться с Уиллом. Так как они купили билеты в последний момент, то сидели парни все в разброс, и Майка это не устраивало, ведь ему жизненно необходимо было поговорить с лучшим другом. Неизвестно что ждало их в Хоукинсе, а зная опыт прошлого, то ничего радужного, и он не мог ввязаться в новую битву, если Байерс будет на него злиться. Увидев, что мужчина, который сидел рядом с шатеном направился в туалет, парень не мешкая ни секунды быстрее направился к другу, что даже не повернулся к нему, продолжая что-то рисовать в своем альбоме, хотя Уилер был уверен, что тот заметил его присутствие, по тому, как напряглись его плечи и как шатен закусил свою губу. — Мы можем поговорить? В ответ была лишь тишина сопровождаемая звуком карандаша по бумаге, и это заставляло брюнета злиться, на себя, а на кого же еще. Вся эта ситуация выбивала у него почву из-под ног, ведь все эти дни он позволял себе жить эмоциями, не думая о последствиях, и теперь это вылилось в конфликт. Идея, что была практически детской, ну а кто тут собственно взрослый, настигла его внезапно, и он потянулся чтоб забрать из рук Уилла альбом с карандашом, к счастью тот не сильно сопротивлялся. До таланта его друга в рисовании ему было далеко, но он пусть и не умело, но нарисовал грустного человечка, а рядом с его головой облачко в котором написал лишь одно слово — «прости». Протянув обратно бумагу шатену он с надеждой смотрел, как тот тяжело вздохнув, что-то чертил в ответ. В ответ брюнет получил такого же карикатурного персонажа, пусть и более симпатичного, что сложил руки на груди и был отвернут. Красноречиво, но Уилер не собирался сдаваться, стараясь насколько возможно изобразить их самих в мини версии, что стоят отвернувшись друг от друга, а рядом стрелочка к двум таким же человечкам, но уже в обнимку. На этот раз в облачке было написано: "Спасибо, что простил такого придурка, как я". Байерс слегка улыбнулся от рисунка, а у Майка хоть немного от сердца отлегло, поэтому он ждал ответа с еще большим желанием, и был вознагражден, ведь Уилл просто пририсовал облачко к своему персонажу с ответом: " Ты не придурок. Просто если бы ты сразу сказал, что мы развлекаемся и только, было бы не так неожиданно". — Мы не развлекаемся. — На этот раз он решил обойтись без искусства, что у него похрамывало на обе ноги и осмелев достаточно, накрыл коленку друга своей рукой, и пусть тот все еще не смотрел на него, вместо этого сосредоточившись на облаках в иллюминаторе, но руки не убрал. — Я не знаю точно, что это, но точно не развлечение. Так ты сможешь меня простить? Вместо ответа он открыл страницу в своем альбоме, где был изображен Майк вместе с Оди, и они смотрели друг на друга влюбленными глазами, увлеченные лишь друг другом и не замечающие Уилла, что стоял чуть поодаль. Карандаш очень быстро написал над ними двоими слово «любовь», а над ним самим огромный знак вопроса. У Майка до боли сжалось сердце, но не от этого вопроса, а лишь от того, каким одиноким и печальным выглядел его лучший друг на этой картине. Сколько же времени брюнет не видел этих влюбленных глаз, что всегда были устремлены лишь к нему одному. И самое отвратительное, что он не мог сейчас ответить на этот вопрос, что в его глазах словно увеличивался, сейчас не мог, пока не увидится со своей девушкой и не разберется окончательно. Ему срочно надо было спасение, как-то сменить тему, чтобы опять все не испортить, и спасение нашлось все в тех же рисунках. Судя по всему этот был свежий и на нем был изображен он сам, спящий в машине, ведь пока Майк видел кошмар, о чем Уилл даже не догадывался, тот рисовал его. — Тебе надо прекратить рисовать меня столь идеальным. — Он мягко улыбнулся, в который раз отмечая про себя, что никогда не видел самого себя столь прекрасным, коим он воплощался в каждом рисунке лучшего друга. — Для меня ты идеальный. — Байерс все еще не смотрел на него, но сам факт того, что он наконец хоть что-то сказал, да и собственно, что именно ответил, заставляло Уилера улыбаться. — Даже когда совершаешь глупости. — И не смотря на то, что это безумно приятно, пожалуйста не идеализируй меня. — Парень мягко положил подбородок на плече шатена и тяжело вздохнул. — Мне очень сложно соответствовать. Лед таял и это не могло не радовать, но больше они обсудить ничего не успели, так как сосед Уилла, что итак дал им достаточно времени, вернулся и Майку пришлось вернуться на свое место.***
Он был так рад вернуться домой, ведь все это время находиться вдали от друзей было настоящей пыткой, и по мере того, как они приближались к дому Уилеров, предвкушение от скорой встречи с друзьями окутывало Уилла. Он даже почти забыл о своих переживаниях по поводу их любовного треугольника, отодвигая все это на второй план. Они буквально выскочили из машины, настолько минуты предвкушения давались с трудом, и тут дверь дома открылась и оттуда вышли Нэнси вместе с Оди, сразу направляясь к своим парням. Радость медленно растворилась в приступе неожиданной боли, когда он смотрел на соединение двух влюбленных пар. Нэнси крепко прижималась к Джонатану и они что-то шептали друг другу, но младший Байерс смотрел только на то, как трепетно Майк притягивает к себе Оди, и как девушка прижимается губами к губам его друга. Если бы Майк увидел картину, что нарисовал бы Байерс сейчас, то у него бы больше никогда не было вопросов о том, почему Уилл никогда не говорил о том, что брюнет разбил ему сердце.