□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
После кучи болтовни, от которой, откровенно говоря, плавится мозг, Гон отправляется на крышу. Проветриться. Воздух тут все еще воняет мусором, осознает он, но привыкаешь. Перестаешь чувствовать этот легкий аромат брошенности и смерти. Вокруг расстилаются крыши домов, не самые высокие, по девять максимум. Урбанистично. Не похоже на Йоркшин или другие виденные им города, что-то другое… Там царит прогресс, цивилизация, здесь же нормален застой. Отмотать время в мире на лет тридцать назад — и будет Метеор, только чище. Время тут словно останавливается, принимая все в себя, как и город: включая ностальгию по давно ушедшему. Да уж. Все тут прямо ею и воняет. Этой чертовой ностальгией. Но он ведь тоже пришел сюда из-за нее. Из-за Хисоки. Если отбросить все лишнее, он не очень-то хорошо его знает. Точнее не знает совсем. Их короткое более личное взаимодействие на Острове Жадности мало что дает, тогда он все еще продолжал играть роль жутко загадочного засранца и в целом, вне образа, разве что интересовался таким странным жадным вниманием со стороны Биски. Но Хисока все еще важен Гону, как элемент ностальгии, как важный этап его жизни. Он — злодей его юности, ступень, что дала Гону возможность стать тем, кто он есть сейчас. Разумеется, Гон понимает, что между ними больше общего, для этого не нужно быть гением анализа. Но все это додумки. Логичные, спору нет. Хисока подобен тщательно построенной загадке, как детектив по всем правилам Нокса: если ты постараешься, то точно найдешь суть, но путь сложен. Куроро наверняка не убил его именно по этой же причине. Из-за ностальгии. Пока Хисока жив, он может помнить убитых им на «Ките». Но стоит тому умереть, то прошлое придется отпустить. А по Йоркшину Гон отлично уясняет, что так просто расстаться с ним Куроро не может. Сейчас, после пережитого опыта, всей ситуации с Кайто, Гон начинает отчасти его понимать. Он не хочет оправдывать убийцу семьи Курапики, но Куроро, пусть и напускает на себя раздражающую пелену загадочности, все еще не уходит от «нормы» слишком далеко. Простая загадка. Хисока же… Кто Хисока на самом деле? Что им движет? Зачем он помог Фугецу? «Ностальгично», да? Значит, он тоже подвержен влиянию прошлого, пусть и тщательно избегает его? — Что, тоже надоела болтовня умников? На крыше Хина. В руках у нее что-то мелкое, кажется, игровая приставка. Когда Гон заглядывает ей за плечо, по экрану бегают разноцветные зверьки, радостно щебечущие что-то на непонятном языке. На ум мгновенно приходят слова Бизеффа об Ашере и вирусах. — Да так. Он садится рядом. Говорить не хочется. Хина хороша тем, что они — не друзья, потому она не пристает с какими-то глупыми расспросами о самочувствии и прочем. Какое дело кому до такого? Физически Гон в порядке. С ментальными проблемами он как-нибудь разберется, тем более, что ничего серьезного-то и не случается. Он жив. Выжил после самоубийственной клятвы. Потерял нэн, правда, но это такая мелочь на фоне того, что его жизнь могла оборваться в тот самый момент. Гон еще раз косится на мультяшных зверушек в приставке Хины и хмурится, затем бросает: — Ты экзорцист, да? — Типа того, — Хина сосредоточена на экране. — И ты… уничтожила наложенное на меня хацу. — Оно хотя бы без тупых условий, — цокает она и излишне драматично закатывает глаза. — Помню один раз на нашего приятеля наложили дебильное ограничение, которое накладывало проценты на его ауру и потом лишало ее на месяц. Вот это была морока! На ум мгновенно приходит Наккл. Значит, была еще одна жертва? — О, я тоже под ним был. — Парнишка, — Хина бросает на него многозначительный взгляд. — Если тебе за пару лет столько раз требуется помощь экзорциста, с тобой что-то не в порядке. Ты так не думаешь? — Ну, в каком-то роде со мной и правда все «не в порядке». Они молчат некоторое время. Хина даже откладывает приставку и смотрит вдаль, с прищуром. О чем-то размышляет, но потом ее меланхоличный вид спадает, и капризным голоском она тянет: — Ну раз уж начал, то продолжай! Ненавижу людей, которые что-то начинают, а потом тянут паузу. Тупейшая привычка. — Ты видишь мою ауру? Некоторое время она странно смотрит на него. Затем, кивает. — Вот видишь! Ну, точнее, да. Гм. Но я не могу ее использовать. Совсем. После наложенной клятвы. И я думал, может твой экзорцизм способен ее как-то, ну, вернуть? Сделать что-нибудь, чтобы я опять мог пользоваться нэн? — С твоей аурой полный порядок. Никаких страностей, ну, типа. Но экзорцизм работает только на хацу, а не на… блоке в башке, — Хина стучит костяшкой по виску. — Так что все, что я могу сделать — дать тебе по голове еще раз, но принцессочка справилась с этим намного лучше, — затем посмеивается и утыкается обратно в экран. — Напридумывал себе проблем. Раньше все было намного проще. Когда я работала девчонкой для увеселения у Джайро, в прошлой жизни, все, о чем мне приходилось — о наркоте и сексе. Чудесная жизнь. А теперь все эти политические замуты… Дерьмо сплошное. Она съезжает ниже, почти ложится на крыше и продолжает манипулировать мультяшными зверьками на экране. Гон опускается рядом. Его не слишком интересует игра, но он рад отвлечься от всего, что гнетет. Хина права, наверное. Это просто ментальный блок. Если он захочет, то все сможет получить назад… Может, еще не время? Фактически ему еще нет нужды восстанавливать ауру. Он справляется и сам. Но… — Ты скучаешь? — вдруг роняет он. — По старой жизни? — Если только по Джайро. — Этот Джайро настолько крут? — Гон бросает на нее подозрительный взгляд. — Абсолютно тронутый на голову. Но в постели? — дальше следует несколько подробностей, которые Гону лучше не слышать, но, к сожалению, он все равно выслушивает. Хина пошло проводит языком по губам, причмокивает, и затем простым тоном, будто ничего такого и не говорит, замечает: — Сначала я думала, что он переродился в Короля. Но это не так? Джайро даже не терял себя ни на секунду. Просто воскрес и пошел дальше. То есть, и правда абсолютно тронутый. Но Гону плевать на этого Джайро, ему далека политика банановых республик на краю мира. Он некоторое время сверлит взглядом город внизу и размышляет, во что выльется эта загадочная политическая игра Бизеффа, пока, вдруг, Хина рядом не начинает говорить вновь. — Так что не дрейфь, парнишка. Думаю, твой нэн к тебе вернется. Может, даже сменишь тип потом. — С чего бы мне его менять? — Ты не знаешь? — Хина с прищуром на него смотрит. Хитро-хитро, будто довольна, что ей известно об ауре чуточку больше. — «Специализация» — это побочный тип ауры. Ты не рождаешься специалистом. Просто в какой-то момент жизни меняешь тип на нее, то есть, скорее приобретаешь… — Фуфло. Водяной тест есть и на специалиста. — Ну конечно, — цокает, отзывается ядовито: — поэтому нет строгого правила, что специалист делает с водой в кружке. Хватит тупить. Очевидно, что если у тебя есть какая-то сильная мотивация, или если ты пришибленный на голову, ты просто сразу родишься кем-то со способностью к специализации, просто изменение пройдет незаметно для тебя. Это все чушь. — То есть ты хочешь сказать, что я останусь усилителем, просто получу побочное умение? — Типа того?.. Я думаю. Не знаю! — пожимает плечами. — Нэн — такая морока. Он работает по правилам, которые часто нарушает и сам. Клятвы, прочая чушь… Говорят, что специалисты крутые, типа, их тяжело убить из-за «сломанных» способностей, но Неферпитоу это не спасло. Гон встречается с ней взглядом. Не улыбается. — Ты знаешь про Неферпитоу. Не вопрос. Сухой факт. — Кто не знает? — Хина легкомысленно пожимает плечами и вновь погружается в игру. — Все Стражи были абсолютно поехавшими мудилами. Мы только рады были, что вы их прибили. Особенно Пуфа. Мерзкий говнюк. Ты, Гон, можешь сколько угодно драматизировать из-за убийства, так далее, так далее, но своим желанием мести ты сделал огромную услугу миру и уничтожил одного из трех тупейших мудаков во вселенной. Будь рад. Это стоит того, чтобы потерять нэн.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Потом Хине надоедает торчать на холоде и она идет, по собственному заверению, мешать Бизеффу и Велфину заниматься «жутко скучными делами». Машет на прощание, оставляя Гона наедине с собственными мыслями. Он продолжает наблюдать за неспящим Метеором, размышляет о том, что будет делать дальше. Им везет с Бизеффом. Если тот и правда сможет связать его с Реданом, то Хисока будет непозволительно близко. Захочет ли он спасения? Он себе на уме. Из тех людей, что не хотят принимать подачек. Наверняка же начнет отказываться, будет злиться. Это, кажется, весьма в его духе. Но Гону все равно. Он помнит мелкого ублюдка, что едва не сломал ему руку, и уверен, что тот здорово оттянется на Хисоке. Что-то само собой разумеющееся. Но наедине он остается недолго. Скоро к нему присоединяется Фугецу, и некоторое время они молча наблюдают за Метеором. От нее, в отличие от Хины, несет ностальгией куда больше. Она скучает по сестре, скучает по фальшивому образу Хисоки. Но никто не остался. Фугецу гоняется за тенями, но все они продолжают ускользать. — Опять я бесполезна, да? Ее голос звучит неожиданно спокойно. — Разве? — Ты чуть не оттащил меня к той женщине, а я ничего не смогла сделать. — Скажи это моему затылку, эй! Когда Гон возмущенно сопит, Фугецу улыбается. — Ладно, может быть, только это. — Не говори глупостей. Мы здесь только потому, что ты не стала терять времени и решила найти Хисо… э-э-э… Белеранте. Потратила деньги, целый корабль сняла! По-моему, это что угодно, кроме «бесполезно», — Гон легкомысленно фыркает. — Нет ничего плохого в том, что ты не можешь что-то, для этого у тебя есть мы. Зато ты здорово договорилась с Бизеффом и не выглядела абсолютно тупой, как я. А, как тебе? Они обмениваются взглядами. Нормально переживать. Если тебе все равно, то только в этом случае ты бесполезен. Фугецу хотя бы не поддавалась эмоциям настолько, что это оборачивалось катастрофой. Гон все еще считает ее поиски Хисоки странными, тот образ, который помнит она — очевидная фальшивка, но это хотя бы лучше того, что он… делал в Горуто из-за Кайто. Как он вообще мог осуждать Куроро за убийство кого-то, когда сам угрожал слепой девушке? Пф-ф-ф. — Я-то тоже обуза. Без нэн. Но если мы постараемся все вместе, то у нас все получится, — хмыкает. — Разве не в этом смысл? Плевать на то, что мы делаем. Нужен результат. Если доберемся до Хисоки, уверяю, ты вообще об этом всем думать не будешь. Главное постараться.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Постараться… Об этом Фугецу размышляет, когда смотрит на себя в зеркало в ванной. У Бизеффа комнаты гораздо теснее, но ее мысли заняты другим. Она видит себя в разбитом отражении, касается волос. Отросли. Даже закручиваются на концах, как у Качо. Жаль, что они не похожи. Было бы неплохо. Но теперь образ сестры остается где-то на задворках памяти, фотографиях — когда-нибудь последние утратятся, а мысли выветрятся, оставляя лишь суть. Так происходит всегда. Мать, конечно, все еще скорбит, и пусть Фугецу пытается заменить собой Качо… Выходит ли у нее? Что-то не вернуть. Нельзя постоянно держаться за ушедшие образы. Прошлое должно оставаться в прошлом. Сколько не кори она себя, все равно не вернет Качо; но будет способна помочь хотя бы Белеранте. Интересно, что он скажет… В последний раз, когда она его видела, он был плох. Под маской были сокрыты страшные раны. Тогда она испугалась… но этот человек все еще помог ей, спас, хотя та девушка, Мачи, сказала что он не способен понять чувство привязанности. Отчего-то Фугецу кажется, что она ошибается. Затем, в ее руки ложатся ножницы. Легко будет коротко постричься. Новая жизнь, все дела. Но Фугецу не хочет отпускать. Смерть Качо произошла из-за ее промедления. Из-за того, что она не сумела вытащить их из лодки быстрее. Если бы не она… то Качо могла быть все еще жива. Единственный, кто заслужил тогда смерти, это она сама. Щелчок. Еще. Черные пряди летят в раковину. Качо было хорошо с челкой. Она в принципе любила вычурные костюмы. На ее фоне Фугецу всегда казалась тенью, серой мышью. Пора исправлять. Фыркнув, сдувая отрезанные пряди, она опускает взгляд в зеркало, на себя. С челкой, неровной, выглядит странно, непривычно, но это первый шаг на пути к изменениям. Нельзя стоять на месте вечно. Пора принять метаморфозы. Воссоздать образ Качо хотя бы так… Чтобы та продолжала жить. Вещи уже перетащили сюда, есть где развернуться. Надеть одежду повычурней. Не яркую, будет бросаться в глаза. Как насчет этого плаща? Черный с позолотой, короткий, а на ноги — сапоги. Может, на каблуке, Качо нравилась такая обувь. Ходить слегка непривычно, но она успеет свыкнуться. Времени у нее полно. А перед Бизеффом она должна выглядеть солидно, так, чтобы они думать не смел о манипуляции ею. Никто не хотел иметь дела с Качо, так пусть будет так и с ней самой. Поверх — накидка с черным мехом. Из зеркала на Фугецу смотрит она, другая, вычурная. Взмахивает рукой, поправляет прическу. Неплохо. Остается только держать маску, но у нее есть отличный пример, как делать это долго — и вновь спасибо Белеранте, спасибо Качо. Когда она выходит из комнаты, Киллуа, торчащий на выходе с какой-то желтой газетенкой, удивленно вскидывает бровь. Но молчит. Гон говорит, что он остер на язык, но… — Ты сказал, что поможешь, да? — произносит она, и Киллуа медленно кивает. — Тогда у меня к тебе просьба. Белеранте отказался это делать, надежда лишь на тебя. Я хочу научиться нэн.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
«Истинное Учение» даже не предполагает об удалении хацу, поэтому, когда Гон возвращается для дальнейшего грандиозного розыгрыша, его встречают довольно радушно. Тут все так же воняет чем-то странным, а люди вокруг слишком улыбчивы, будто блаженны. Он помнит главное условие, хацу не меняет поведения, а потому ведет себя так, как вел бы обычно, будь они тут все настоящими друзьями. Удар лампой приходится кстати, и потому, когда он подходит к Сян, а та видит перевязанную голову, в ее взгляде мелькает милосердное прощение. — Слиняла, — врет Гон. Обманщик он такой себе, но рана настоящая, так что подвоха Сян не чувствует. Разумеется, он нервничает. Кто знает, на что на самом деле способна эта женщина? Будь у него нэн, он бы не боялся, но она владеет хацу, в отличие от него. И если Сян действительно захочет, то легко сможет сломать ему пару ребер. Однако, Сян не смотрит ему в глаза с подозрением, в общем-то ничего не делает, лишь качает головой, явно сетуя, и добавляет: — Придется ее поискать. Справишься? Мне так хотелось бы с ней познакомиться… Ага, как же. Теперь Гон точно будет осмотрительней. И выучит расписание этих тупых сессий с поцелуйчиками, чтобы на них не присутствовать. Лишние микробы ему в голове не нужны. И хотя он уверен, что Хина, если что, вновь спасет его, а в офисе найдется еще десяток ламп, которые только и ждут знакомства с его головой, повторять этот опыт как-то не хочется. Есть же рамки приличного. — Конечно же ты справишься, — продолжает улыбаться Сян. Склоняет голову набок. — Ты же охотник, верно? Каверзный вопрос. Соври он сейчас, Сян что-то заподозрит. Он же под ее контролем, в конце концов. Разумеется, он может дать деру, но Бизефф сказал проникнуть в эту секту поглубже, чтобы понять, как убрать их из города… Придется отвечать искренне. Впрочем, так даже проще. Честно говоря, врать, когда тебе смотрят прямо в глаза, тяжело. Поэтому Гон кивает. — Удостоверение не покажу. — Мне оно и не нужно, — это явно веселит Сян. — Расскажешь о своей специализации? — Да я как-то.. не выбирал? Не было времени. — И чем ты таким занимался, раз не выбрал что-то подобное? Она, кажется, искренне озадачена. Гон чуть покашливает, чешет затылок, но все эти расшаркивания лишь прелюдия к ответу. Чем сильнее он ее впечатлит, тем больше ему доверится Сян, верно? А он поможет Бизеффу. Ведь только так он сумеет добраться до Хисоки. А потом, следом… на Темный Континент. Поэтому Гон кокетливо бросает: — Штурмовал президентский дворец в Восточном Горуто, — реакция у Сян убойная, судя по перекошенному лицу, не такого ответа она ожидает. — Охотился на муравьев-химер. Даже одного Стража прибил. Ну, с председателем Нетеро… — Я поняла. Почти ошарашенно. Хлопает его по плечу, благодарит, а затем на деревянных ногах уходит куда-то за кулисы, то ли обмозговать, то ли что еще. Гон провожает ее взглядом и некоторое время стоит в одиночестве, после чего решает вернуться домой. Во-первых, ему надо отоспаться, во-вторых, у него адски раскалывается голова. Плюс кто-то все же должен убрать осколки с пола… Аллука этим точно заниматься не будет, а Киллуа пошлет его к черту. Выходит, все опять на нем! Да что же это такое?! Он охотник, а не горничная на полставки!□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Сян следует вперед. Коридоры «Учения» напоминают лабиринты. Спускаясь все ниже и ниже, они переплетаются, подобно логову Минотавра. Но она знает путь; для этого ей не нужна даже волшебная нить. В конце концов, она ходит этим путем часто, непозволительно. Человек, который встречается с ней в этих дебрях, слишком уж озабочен собственной безопасностью. Она не может его осуждать. Из известного ей, уж он-то имеет миллион поводов опасаться, что кто-то может его убить. Немногие доказали свою верность. Она — сумела. Наконец, нужная дверь впереди. Касаясь сенсорной панели, она легонько набирает код и терпеливо дожидается, пока та отворится. Метеор выстроен на руинах старого поля брани, древнего, оставшегося после давно сгинувшей цивилизации. Все его нутро пропитано старыми катакомбами. Удивительней будет скорее не наткнуться на них, чем обнаружить. В этом месте история, подобно змее, съедает сама себя. Человек за столом дожидается ее. Не произносит ни единого слова, лишь беспокойно барабанит пальцами по столу. Его лицо, как и обычно, скрыто за газовой маской, но Сян четко видит его глаза сквозь стекла: бледно-голубые, почти прозрачные. В ее культуре это считалось дурным знаком, якобы, характер у таких людей такой же, как талая вода — ускользнет и не заметишь. Но подобные предрассудки явно не касались этого человека. Сян улыбается. Затем, бросает быстрый взгляд назад. Просто ради приличия. — Наши надежды оправдались, — чеканит она и кивает. — Это действительно сын Джина Фрикса. Он утверждает, что принимал участие в чистке в Восточном Горуто. Мои источники это подтверждают. Слегка задумывается, потирая подбородок. — Думаю, нам это подходит. А что скажете Вы, господин Джайро?