ЧАСТЬ 2: ЦУГЦВАНГ
«Или это может значить, что праведник — это ты, я — пастырь, а мир вокруг нас злобен и эгоистичен». Джулс ищет себе новое место в жизни
□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
В общем-то, все идет по наименее удобному плану. Нэн подчиняется воле, эго, и, разумеется, пока нет необходимости, а дамокловым мечом над головой висит вина, аура решает скрыться. Ментальный блок, вся та чушь, о которой задорно болтает Хина. Но она есть, это можно понять, и, выходит… Гон просто не может ее контролировать? И ощущать? Хотя никакая нэн-атака теперь ему не страшна, как любому простому человеку. Удары лампами по затылку сюда не входят, к величайшему сожалению, поэтому стоит опасаться Фугецу и ее угроз. Ну, так. На всякий случай. Но это не самая критичная потеря. Он все еще приобретает гораздо больше, чем можно себе вообразить. Ауру замечает Киллуа, Велфин, все, кто владеет нэн — что-то им не нравится, но никто не может сформировать конкретную точку зрения. Как будто теряется умение нормально выражаться, и это у всяких умников, вы только посмотрите! Многое говорит об этих бестолочах, которые сейчас могут разве что глубокомысленно мычать. Ага, спасибо, очень умно. — Как-то напряженненько, — признается Киллуа. — Ты ж меня не убьешь, нет? — опасливо интересуется Велфин. — У меня такое ощущение было, когда появился Король, — Хина неотрывно смотрит в экран приставки, где маленький зверек спасается от пчелиного роя. — Вроде страшно до усрачки, но повода-то нет? Но ты не Король, у тебя нет его харизмы и смешной черепашьей шляпы. Тем более, ты тако-о-о-ой дурила, — противно тянет она, — что нам бояться уж точно нечего. Пока мы на твоей стороне. Хе-хе, ехидно смеется она следом. Обо всем этом Гон размышляет, пока Нобунага выбивает из него дерьмо палкой. На базе «Пауков», в пустом зале. Сначала Киллуа не одобряет, но потом приходит сам и дает Нобунаге индульгенцию на дальнейшее физическое насилие в поучительных целях, еще улыбается так ехидно, когда пожимают руки, просто кошмар. И это еще и друг! Мог бы тоже присоединиться, вообще-то. Вообще-то, это тренировка. И Гон напрашивается сам — будет полезно, если ему придется идти против «Пауков»; навыки Мачи, Фейтана и Финкса он более-менее представляет, а Нобунага так и остается огромным секретом. Про Куроро нет и речи, у этого типа сплошные тузы в рукавах, уже даже не жульничество, а наглость. А еще это полезно, поддержка в тонусе. Что может быть более бодрящим, чем удар боккэна по хребту? В эту секунду Нобунага врезает ему прямо по затылку. Звезды из глаз!.. — Н-да, поц. Тебе еще учиться и учиться. — Учиться получать по шее? Поднявшись на колени, Гон резко косится назад, на Нобунагу. Тот ловко вращает боккэном в руке. Понтов полные штаны. Еще бы не страдал херней большую часть времени, может, вылилось бы во что-то полезное, а не вот это все. Но когда деревянный наконечник ударяется об пол, Гон все равно вздрагивает. — Можно и так, — важно кивает тот и начинает расхаживать взад-вперед, словно хищник перед броском. Но очень уж ленивый, так тигры смотрят на попавшихся на их территории кроликов. — Вообще-то, правильное получение люлей — одно из важнейших умений современности. Чуть не так согнул шею, и все, парализует. А правильная группировка… и все в этом духе, без такого сгинешь только так. Поэтому я искренне удивлен, что ты все еще жив. В смысле, взгляни на себя! Второй взмах боккэна уже не так пугает, но Гон все равно хмурится, когда тот упирается ему в подбородок. Он подбирает ноги и замирает, как зверек, внимательно смотря на Нобунагу. Из такой позиции, будь у него нож или хацу, можно было бы броситься вперед и ударить его прямо в глотку. Но хацу Нобунаги наверняка позволяет действовать без каких-либо задержек в собственном эн, так что результат не точен. Все решит скорость. Решила бы… но Гон еще не полный идиот, чтобы внаглую атаковать вот так просто. Есть еще остатки благоразумия, ага. — Посмотри на себя. Если бы не благосклонность Джайро, эти шрамы могли быть глубже и рассечь твою пустую голову как спелую дыню, — Гон кривится, когда его легонько ударяют деревянным мечом по голове. — Ты сейчас как сеточка для йода. — Зато круто выглядит. — Ну, не отрицаю, — Нобунага закатывает глаза. — Но хороших бойцов отличает отсутствие шрамов, а не их присутствие, слыхал, не? — Прямо как Хисоку. Повисает недолгая пауза. Прерывает ее все тот же Нобу. Вздыхает и закидывает боккэн на плечо. — Ну да. Как Хисока… только не как Хисока. Короче, поц, думай, что будешь делать со своей всратой аурой. Впервые такое чудо вижу. Если вернешь себе хацу, будет круто, сможешь даже… Хотя, наверное и так сможешь, — вдруг вспоминает что-то несомненно важное он и вздрагивает. Опускает голову на Гона и щурится, так раздувает ноздри, что сразу становится ясно: сейчас предложит что-то ультра улетное (исключительно по его мнению). — Мы скоро хотим совершить налет на Камао. Там казино всякие, бла-бла-бла. Раз уж с нами, пошли? Даже без ауры что-то да умеешь. Предложение звучит соблазнительно в том плане, что можно подлизаться к «Паукам» и подобраться к Хисоке еще ближе, чем его редкие наблюдения со стороны (дальше Фейтан не пускает, явно чуя подвох). Гон задумчиво скребет подбородок, но когда он вспоминает образы высоких стеклянных небоскребов Камао, то по спине тут же начинает ползти неприятный холодок. Вырванные стекла, парящие в воздухе подобно бумаге… Жар пламени. Толпа, в панике бегущая по лестнице вниз. И глаза Джайро. Ледяные, прозрачные. Как талая вода. — Прости, — нервно бормочет Гон, его язык змейкой пробегается по языку. — Пока… хочу подальше от людной шумихи. Не могу отойти от ИТЦ, знаешь? — Странно, что тебя это вообще тронуло. Время насупиться. — Это еще почему?! — Ну, — Нобу пожимает плечами, — ты тронутый. Я думал, махнешь рукой… — Я пошел. Пока. — Да ладно, не обижайся! Я ж серьезно удивляюсь, — взгляд у него искренне растерянный. — Никогда бы не подумал, что кого-то… ну, на нашем уровне такое тронет. Тем более ты был в Восточном Горуто, а там народу еще больше полегло. А тут уже месяц прошел. Не то, что меня то тоже не тронуло, хочется сказать Гону, но это не так. Он не видел смерти тех людей. Это было далеко… вне взгляда, поэтому нисколечко его не задело. Но ИТЦ стоял пылающим монолитом рядом, перед глазами. Все те люди, что умерли — он слышал их голоса, видел тех, что между гибелью в пламени и смертью от падения выбирал второе. То не одно и то же. Это… Его молчание многозначительно, и Нобунага лишь цокает. — Ладно уж… Вали, козявка. Надеюсь, ты все же передумаешь, но я понял. Он пятится назад, машет рукой, как в каком-то старом фильме, и затем скрывается в темноте коридоров. Наверное, отправляется к Куроро докладывать печальную весть. Или нет. Кто знает, был ли Куроро искренне рад «пополнению» или же просто молчал из вежливости? Да и какая разница, на самом деле. Гону тут нужен только один человек, и лишь его мнение имеет хоть какую-то ценность. Хисока так близко — но так недостижимо далеко. Он выглядит плохо. Нет, даже, не так — он выглядит дерьмово, как труп на первой стадии разложения. Гон уверен на все сто, что если бы не его природная упертость, то он бы уже скончался. Это нормально — после таких пыток. И это зрелище… его новый облик… что-то в моменты, когда их взгляды пересекаются заставляет Гона зло скрежетать зубами. Потому что они меняются ролями, играючи, и теперь в позиции сильного он. А не Хисока. Но это неправильно… Точнее, Гон будет рад такому исходу, утереть ему самодовольный нос, но если это будет на их условиях, а не как сейчас. Все дело во взгляде. Взгляд у Хисоки меняется так сильно, что картина мира ломается. Потому что у Хисоки не должен быть такой взгляд. Без маски. Как у голодного зверя. Слишком легко прочесть. Когда они смотрят друг на друга, в самую первую встречу после боя с Куроро, Гон видит, с каким голодом смотрит на него Хисока. И это выглядит абсолютно неправильно.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
— Ты должен вернуться, — голос Каллуто звучит спокойно, но нотки напряженности проскакивают. — Отец и мать ждут. Ты — наследник, ты не можешь позволить себе ошиваться в таком… — Ты не услышал с первого раза?! Вали уже! Киллуа наконец-то встречается с Каллуто. А еще там Аллука… Ситуация накаляется. Гону не интересны семейные разборки от слова совсем, но он сидит сбоку, на подоконнике, и глядит на то, как переругиваются родственнички. Конечно же они ругаются, как может быть иначе? Это что-то вроде константы: у Киллуа в семье отношения плохи со всеми, кроме Аллуки, которую семьей-то не считают. Вывод сделать легко. Можно, конечно, вновь вмешаться, прямо как на старте их странной дружбы, но Гон (благодаря Джайро, в основном) хорошо запоминает, что в какие-то дела лезть не стоит, если не жаждешь получить острой как нож бумагой по лицу. Поэтому он просто слушает. Его, с того самого момента, как он видит Каллуто, начинает интересовать причина нахождения его тут… Это что-то странное, не совсем логичное? Каллуто выглядит образцовым мальчиком, он не должен соваться к Редану — не зря Киллуа рассказывал, что их папаша строго-настрого запретил с ними связываться — но… Вот он тут. Занимает пост четвертого. Пока без тату, Мачи грозится отчекрыжить палец тому, кто посмеет, дескать, малявка еще. Об этом и говорили, да? Про проблему с кадрами? Но, как случайно выясняет Гон ранее, Каллуто с «Пауками» примерно со времен Йоркшина, то есть, приходит почти сразу, когда оттуда сбегает Хисока. Это солидный срок, вообще-то! Но в те времена проблемы кадров еще не было… э-э-э… Чем больше Гон пытается сопоставить факты, тем сильнее у него начинает раскалываться голова, поэтому он делает единственно верное в этой ситуации и просто пропускает большую часть информации мимо ушей. И не думает. Ничуть не думает. То есть об этой ситуации, а не вообще... Хотя по словам Киллуа выходит, что не думает совсем. — Ты не понимаешь?! — голос Каллуто дает слабину. — Из-за тебя столько проблем! Мать так беспокоится, особенно из-за того, что ты путешествуешь с этим… — Еще раз скажешь об Аллуке в таком ключе — я тебя убью. Давненько Гон не слышит голос Киллуа настолько ледяным. Ему бы заволноваться, но тот вроде как контролирует себя, так что до бессмысленного насилия не дойдет. Хватит ровно такой же бессмысленной перепалки. Поэтому он отворачивается, пока наследники семьи Золдик злобно пучат глаза и изображают из себя взбешенных котов, и спрыгивает из окна во двор, где некоторое время шатается туда-сюда, попинывая мусор. В общем-то, продолжает заниматься этим и дальше, пока позади не вырастает тень — Фугецу — с чрезмерно удрученным лицом. Она выглядит так напряженно, что Гон мгновенно понимает — сейчас речь пойдет о Хисоке. Боги. Если кто-то делает это лицо, то речь сто процентов о нем. Такой уж он, этот Хисока. Источник всех проблем. Это довольно весело, но в какой-то момент начинает раздражать, потому что Хисока устраивает их нарочно. Может, не так уж и плохо, что Куроро его наказал, некоторые понимают уроки лишь силой. Хисока, правда, кажется вообще их не понимает, но это уже детали. — И как скоро? — выпаливает она. Ага, об освобождении, вестимо. — Мне надо немного времени. На подлизаться. Меня в подвал пускают только под конвоем. — Будем медлить — опоздаем! Сложно не согласиться. — Мне нужна возможность, — честно признается Гон. — Я, конечно, могу полезть туда прямо сейчас, но это сведет нашу подготовку на нет в считанные секунды. А ты явно не этого хочешь, я прав? Фугецу рассерженно поджимает губы. Многозначительно. Возможность… Где бы ее еще найти! Конечно, Нобунага зазывает его на задание, то самое, про казино, и в этот момент на базе останется разве что Фейтан… Можно воспользоваться этим моментом. Но если он откажется от предложения Нобунаги, каким-то образом проникнет в подвал (избежав при этом встречи с Фейтаном, что уже звучит нереалистично) и похитит Хисоку, то подозрения падут именно на него. И Гон не сможет даже сказать, что это глупость! Потому что логично. Но если он пойдет? Он озвучивает эту мысль ей, и она кивает. Без обреченного взгляда, озадаченно. Идея явно прельщает Фугецу… Это что, действительно годная мысль? У него? Ничего себе! Киллуа сто процентов не одобрит, но кого волнует Киллуа. Пусть дальше ругается с младшим братом, это же та-а-ак солидно. — Может, залезем в этот момент? Точнее, ты отправишься с Реданом, а я с Киллуа… Предложение, несомненно, здравое, но… Черт, ладно, мысленный Киллуа прав. В городе останется Фугецу. Самая большая проблема. Та самая Фугецу, которая вроде как неравнодушна к Хисоке… Главный подозреваемый номер два. А, так как они заодно, то логическую цепочку построить не так уж и сложно. Хисоку-то они, может, и вытащат… Но ничем хорошим это не закончится. — Тебе надо уехать из города, — замечает Гон, рассматривая ворох стальной стружки под ногами. — Желательно, как можно раньше. Сейчас, например. Иначе «Пауки» все поймут. Они, скорее всего, и так догадаются, но у тебя будет железное алиби на руках. Свяжись со своими двумя приятелями, жди меня в Амдастере. Я что-нибудь тут придумаю… Он вспоминает кое-что еще и роется в телефоне. — Это контакт моего нэн-учителя, Бисквит Крюгер. Расскажи всю ситуацию… Ты сестра Марьяма, скорее всего она согласится и тебя обучить, и помочь нам со всей этой ситуацией. Да и мне поможет. Я думаю?.. — а захочет ли, хороший вопрос. — Но так тебе будет безопаснее, особенно если у меня все получится, а Редан решит ударить без поиска доказательств. Поняла? Гону кажется, что сейчас Фугецу начнет ожесточенно спорить, прямо как она описывала свои извечные конфликты с Хисокой, но та лишь перестает хмуриться и кивает. Вот так просто. — Ты прав. Мы хорошо постарались до, надо продолжать тенденцию. Что ты планируешь? Кого наймешь? — Ну если Киллуа пошлет меня нахер, то я даже не знаю… Гениальный план. Надежный, как швейцарские часы. Ладно уж. Смогли они выкрутиться во время охоты на муравьев, и тут как-нибудь! Не так уж все и сложно. Это вам не сделка с дьяволом за спасение Кайто, что в итоге обернулось разве что банальным открытием, что, ой, ну он вообще-то мертв, и, ну, а давай мы тебя убьем, а, Гон? Ближайший кошкоублюдок сбежал на Темный Континент, все будет отлично, просто, мать вашу, замечательно. Да? Да-а-а? Конечно же, Гон этого не озвучивает. Но Фугецу все равно смотрит на него так, словно он это говорит. Словно чует. Наверное, на лице просто написано. Боги!.. Киллуа же всегда об этом говорил! Хорошо, что Фугецу не в супер дружеских отношениях с Линч, а то Гон чует, что чей-то нежный женский кулачок ему бы сейчас… Да-да, по почечкам, выбивая всю правду. — Эта Бисквит… — Просто Биски. — Она так хороша? Воспоминания об Острове Жадности отзываются больной головой. Улыбка у Гона такая виноватая, что у Фугецу мгновенно формируется мнение. — Ага. Ясно. Она выбивала из вас все дерьмо. Ну, смотря на Киллуа… Может, именно такой учитель мне и нужен. Сомнительно, но зачем спорить, если человек добровольно идет в раскрытую ловушку? Биски — это такой учитель, не для всех… Подойдет только людям с определенными наклонностями и желаниями. Вот Хисоке, например, наверняка. Он только кайфовать будет… Интересно, какой учитель у него был вообще, если из Хисоки выросло… ну, что выросло, то и выросло. Но… Гон решает отложить эту несомненно жутко интересную мысль на потом и возвращается в комнату тем же путем — элегантно в окно. Двери придумали любители скучных путей и правильности. Тут, в Метеоре, такое явно не одобряют. Киллуа и Каллуто продолжают свой спор, Аллука на фоне кивком показывает, что ей это все до фонаря. Опять режется в стащенную у Хины приставку. — Все еще орут? — А то, — Аллука даже бровью не ведет. — Тебе не обидно? Из-за его слов? — Да с чего бы? — на него поднимают взгляд светлых глаз. — Подумаешь, проблема. Вот когда Киллуа сказал Нанике не появляться, тогда я на него наорала, но тут… Меня не заботят люди, которых... эм-м-м… не забочу я. Вот и все. Отменная логика, вообще-то. Но пора прекращать ругань, иначе скоро в ход пойдет мебель. А Гону хватает разбитой лампы в качестве зловещего напоминания. Поэтому, когда Киллуа нагибается над братом и хватает того за ворот дорого кимоно, Гон протискивается между ними и уже начинает придумывать Примирительную Речь… Но не успевает. Потому что получает по морде. Челюсть неприятно хрустит… Не от Киллуа, внезапно. На него свирепо смотрит Каллуто. — Хватит лезть в наши жизни! Чудовище! Ему сейчас обижаться? Гон так и замирает, словно током пораженный. Провожает того, мгновенно ретировавшегося, взглядом, задумчиво потирает ушибленный подбородок и вскидывает бровь. Во дела. Даже Киллуа выглядит удивленным. Некоторое время они смотрят вслед, задумчиво, пока Киллуа вдруг не роняет: — Ты как? — Сойдет. — Ты уж прости придурка. Он на эмоциях. — Я так и понял, — с хрустом он вправляет челюсть обратно и двигает, для проверки. Затем улыбается, довольно. — Так даже лучше.