□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Редан находит голову Фейтана (только, важно, ее) — и разделяется, начиная поиски. Кроме Каллуто и Гона, которые остаются охранять несчастную дрель. Так, во всяком случае, думает Хисока — потому что в моменты, пока рыщет по коридорам, не видит никого из младшего состава «Пауков». Но уловка срабатывает на ура. Как и нападение Нобунаги. У Хисоки нет времени с ним разбираться, тем более, что его все еще пошатывает после боя с Фейтаном — выносливость после долгого перерыва сдает, плоховато, но, главное, что затея срабатывает даже лучше, чем он планирует. Конечно, он планирует напасть исподтишка, но сейчас, когда Куроро сто процентов находит раненного товарища и остатки другого, все складывается как нельзя лучше. Данчо в бешенстве, наверняка. Поэтому он отделяется от остальных, он знает, что Хисока ищет именно его. Знает... Должен догадаться, что в этом замешан Гон — теперь это очевидно, но почему-то игнорирует. Быть может, все его мысли вообще не об этом. Но сейчас не об этом. У Хисоки есть дела куда более насущные. Гон и сам справится, он мальчик достаточно безбашенный, наверняка найдет способ выкрутиться. С учетом, что некоторые «Пауки» к нему явно хорошо относятся, вероятный конфликт может даже закончиться мирно. Еще более мирно завершится, если никого не останется. Это вызывает ухмылку, невольную. Но нельзя давать чувствам взять контроль. Сохранять зэцу. Они разделяются по парам. Раненного Нобунагу оттаскивают к мелочи, судя по подслушанному разговору, он теряет сознание где-то по дороге, но все успевает рассказать, ну разумеется — внезапная атака срабатывает так, как и задумано. Мачи объединяется с Финксом. Куроро рыщет один, ловит на живца, и поначалу Хисока размышляет: не стоит ли ему наведаться к Гону и Каллуто, добить Нобунагу, а затем к оставшейся сладкой парочке, тогда данчо будет просто в бешенстве, но его нынешние ресурсы организма не позволят столько боев подряд. Скорее всего, размышляет Хисока, раньше он бы такое потянул. Но сейчас? Черт, может, конечно, все дело в Фейтане с его дебильным хацу от боли. Это крайне опасный противник, ему везет просто потому, что тот не ожидает атаки нэнорезки. Эти мысли невольно приносят его к месту, где стоит дрель; паника на этажах продолжается, и с учетом кучи трупов, которую оставляет позади себя разъяренный Куроро, страх лишь растет. Хисока довольно свободно передвигается по этажам; а если он это делает, весь в чужой и своей крови, то что уж тут говорить об огромной дрели. Никому нет дела. Абсолютно. Такого неожиданного воссоединения он и сам не ожидает, а потому резко тормозит, когда видит Гона и брата Иллуми. Те, разумеется, смотрят на него в полном шоке, рядом лежит Нобунага… Взгляд Хисоки лишь секунду скользит по нему, затем впиваясь обратно в Гона. Но ноги подводят, поэтому он скользит по стене вниз, на пол. Совсем небольшой отдых. Крошечный. И затем он пойдет и закончит, наконец, это дело. Гон почти моментально оказывается рядом, из чего делается вывод, что Каллуто вновь знает обо всей ситуации и смотрит на нее, спустя рукава. Пальцы впиваются в плечи, и тот смотрит ему в лицо — крайне хмуро. Ну конечно, сейчас начнутся нотации… Дрянные мысли, начинают путаться от кровопотери, и вот, он приходит в место, которое ему сейчас лучше не посещать. Шанс, что его таинственное «воскрешение» свяжут с Гоном, все еще есть, но если их не увидят вместе — то он будет ниже. — Тебя ищет Куроро. — Я знаю, — вяло улыбается ему Хисока, и Гон возмущенно поджимает губы. — Ты… блин, вообще весь план коту под хвост! — затем кладет руку на лицо, прохладную, прямо под выбитым глазом. Приятно. Разгоряченная кожа постепенно остывает. Оставшийся глаз невольно закрывается, и несколько секунд хочется просто млеть и ничего не делать. — Спасибо, что не убил Нобу. Но о чем ты думал!.. Тебе плохо, да? Ты хреново выглядишь. Хисока приоткрывает глаз. — А сам-то как думаешь? — Может, ну его? Эту месть. Гон смотрит прямо в глаза, заискивающе. Это очередная просьба, очередной повод закатить глаза, очередная… крайне логичная мысль, но Хисока уже начинает этот кошмар, и если не закончит сейчас, то просто будет выглядеть глупо. Одно дело — сбежать, убив при этом Куроро. Тогда от оригинальных «Пауков» останутся разве что трое, не самая сложная цель, особенно Финкс и Нобунага. Это стоит считать победой, а убийство оставшихся можно и отложить. Но если Куроро выживет… Вот тогда начнется настоящая охота за его головой. Рука опускается ниже, спускается на плечо, Гон продолжает смотреть в глаза — расстроено, потому что знает ответ. Это риторический вопрос. На самом деле, Хисока понимает его искреннее желание закончить с этой проблемой раз и навсегда, но они уже столько раз обсуждают это, что глупо продолжать. Да, именно так. Глупо. Да, бессмысленно. Но если он не покончит с этим сейчас, раз и навсегда, то потом всю жизнь будет сожалеть о том, что дал Куроро уйти. Дело не только в принципах, дело в… Хруст правой коленной чашечки немного отличается от левой, ты знал? — Скоро все это закончится, — заглушает Хисока бессмысленные размышления. Хватает Гона за руку и опускает. Достаточно контакта, иначе это лишит его оставшихся клыков, а они ему еще потребуются. — Перейдем к делу. Я то и дело натыкаюсь на Финкса и Мачи, скажи, пожалуйста, ты не знаешь, где сейчас данчо? Я уже заколебался искать его по всем этажам, он тоже играет в прятки? — Вообще-то, да. Ну разумеется… В этом и суть: он ходит в одиночку, намеренно выискивая Хисоку ради личной мести (а еще — как уловка, если они все же наткнутся друг на друга, потому что выход сразу двух человек из состояния зэцу будет подобен взрыву для любого владельца нэн). Действует из расчета, что в какой-то момент терпение у Хисоки либо кончится, либо он случайно наткнется на уже упомянутую сладкую парочку, и тогда тоже почувствует — и прибежит на помощь. Звучит как-то простовато. С другой стороны, это лучший план, к которому можно прийти за пару минут сразу после гибели товарища. Мастерское убийство на Арене планировалось месяцами, а тут у него могут быть даже не все способности под рукой. Вряд ли у него есть что-то для поиска, кроме… Ну конечно. Каллуто. Он же находит экзорциста нэн на Острове Жадности. Как-то его отыскивает. Когда Хисока опускает взгляд на него, тот дергается и отшатывается назад, но Гон оборачивается к нему тоже и начинает активно кивать, крайне странное зрелище, с учетом, что Аллука сплетничает об их весьма прохладных отношениях: — Все в порядке! — В «порядке»? — Хисока косится на Гона вниз. — Звучит, будто ты нанимаешь Иллуми, как я тогда. — На Иллуми у меня не хватит денег, — Гон трясет головой, — у него адский ценник, а вот на Каллуто вполне. Плюс меня спонсирует Фугецу. Ну конечно… — Что ж, полагаю, в ваших интересах рассказать мне о местонахождении Куроро. На пальце у младшего Золдика гарцует бумажный силуэт, издали напоминающий данчо. На мгновение Каллуто закрывает глаза, словно вслушивается, и затем поднимает голову. Отвечает коротко, односложно. Он, как и Гон, не может выбрать между симпатией и честью, только если кто-то беспокоится о дружбе, то второй — о верности. Глупости. Всегда надо выбирать то, к чему лежит сердце. А долг и обязанности… должны остаться людям на этом зацикленным, глупым. Тем, кто быстро сдохнет. Потому что первыми лишаются жизни именно они. Только строгая цель может сохранить благоразумие. Хорошо. Сосредоточимся на Куроро. Если под руку попадутся Финкс и Мачи, у него есть пара идей.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Этой тактикой пользуются при устранении старого военного преступника из Восточного Горуто около пятидесяти лет назад; точнее это преступник пользуется этой тактикой, уничтожая посланный за ним отряд. Как говорится — мотайте на ус. Это одна из мудростей Каффки: рассказы о далеком, ушедшем, что могло бы пригодиться. На самом деле, когда он делится этими невероятно важными (нет) подробностями, Хисока не слушает. Возможно, играет роль то, что тогда ему сколько, пятнадцать? Или около того. Другие проблемы в голове. Но Каффка, видимо, все же хороший учитель, потому что какие-то крохи остаются даже после стольких лет, хотя подобной тактикой он не пользуется никогда. Дело не только в принципах. Дело в стиле. На Небесной Арене никому не будет интересно, если ты будешь драться грамотно и осторожно. Людей чарует опасность и кровь, слетаются, как мухи. Плюс, яркий образ. Каффка тоже это прекрасно знает, поэтому разрисовывает лицо, грамотная тактика; но он разделяет себя «для других» и себя «для боя», не видя смысла такого сочетания. Хисока же, вдоль и поперек изучив кучу материалов про психологию толпы и все в этом духе осознает простую истину: чем более безумным ты выглядишь, тем сильнее тебя боятся. Диссонанс вызывает отторжение, мозг не способен логически такое обработать, эмоции бушуют… Так он тщательно, крупица за крупицей, создает свой образ. За два года до знакомства с Гоном, шесть лет назад в целом. Так давно. Поразительно даже. В любом случае; сейчас ему надо устранить Куроро не красиво — хотя стиль, несомненно, крайне важен, но эффективно. Значит, надо поступить как Каффка и разделить собственное «я». Он, конечно, подводит глаза, ну так, дань уважения старому себе, но в остальном выбирает максимально простую и удобную одежду, которая, вместе со всем, не будет тут слишком выделяться. Нелогично приходить в богатое казино Новой Мекки в каком-то околоспортивном виде, но вот костюм и обувь без каблуков, какие-нибудь новомодные кроссовки с легкой и пластичной подошвой — да и еще раз да. С Фейтаном не получается «быстро и эффективно» — он крайне чуткий. Но Хисока все равно отступает от принципов вальяжно выйти к противнику, провести все нужные прелюдии и так далее. Плата за процент успеха. Может, это даже работает в каком-то смысле: они не переговариваются во время схватки, лишь те немногие реплики, и это лишает боя той атмосферы легкой расслабленности, какая, например, стояла при схватке с Куроро на Арене. Несомненно, Фейтана можно лишь похвалить за то, что тот тоже не скатывается в глупую ругань. Финкс или Нобунага сто процентов начали бы переводить кислород, но Фейтан — прирожденный убийца. Поэтому Хисока не наслаждается его мучениями от вспоротой глотки. Как дань уважения. У него все еще есть понятие чести, вообще-то. Даже если Фейтан его пытает. Ненависть не должна идти в противостояние с уважением. Хороших противников, бой с которыми принесет хоть какую-то радость, по пальцам одной руки можно пересчитать. И Фейтан был одним из них. Тактика начинает работать в тот самый момент, когда, следуя инструкциям Каллуто, Хисока выслеживает Куроро. Тот — во внутреннем дворике казино, в одном из зеленых лабиринтов, высаженных в попытке озеленить Новую Мекку. Все еще в зэцу. Но он крайне внимателен, видно по тому, где он стоит: не в зарослях и путанных коридорах, а в самом центре, на возвышенности. То есть, если что-то начнет к нему двигаться, он это увидит. Умно. В руке у него болтается нож Бэна, точнее не в руке… На «Жвачке». Подло. Но понимаемо. Но все еще подло. Знает, на что давить. Выходит, Куроро полагает, что хацу остается из-за всех сложностей с посмертным нэн? Или он на самом деле знает, что Хисока жив?.. Нет, не должен. Иначе бы уже выследил за эти полгода и убил бы Гона, наверняка. Но почему-то все равно не задает вопросов… Подозрительно. Впрочем, нет смысла терять времени на бесполезные размышления. Скоро Куроро умрет — теоретически, разумеется, в лучшем из возможных исходов — и не будет поводов об этом думать в принципе. Другой вопрос, что руки он себе здорово калечит — опять, и глаза больше нет… Но это такие мелочи на фоне прошлых ранений, честное слово. Не время об этом думать. Да. Хисока поудобней перехватывает стальной штырь. Штык, вообще-то, такие используются армиями до толкового понимания, как работает огнестрельное оружие. Еще одна мудрость, да-да… Около метра в длину, из легкого металла. Проворачивает между пальцев, затем замахивается… Он находится в тени небоскреба, где ранее происходила разборка. Куроро не должен его видеть, теоретически. Но даже ускоренный нэн, штык все равно летит намного медленней карт, а потому данчо слышит свист — и уклоняется в последнюю секунду. Никаких драматичных рассечений скулы, отшатывается достаточно далеко, чтобы даже мысли о вероятном ранении не было. Что ж, на это Хисока и рассчитывает. Теперь Куроро знает, в какой он стороне. Он крепче сжимает оставшиеся пальцы на шкирке обезглавленного тела предыдущего противника, и ждет, терпеливо. Куроро сбрасывает зэцу и чует его, направляется прямо сюда, отлично. Хисока чувствует это, подманивает его ближе, не скрывая жажду крови, но затем все же скрывает ауру — теперь они сыграют в прятки. Оставляет тело, привязанное к одному из штырей, и, намеренно, так, чтобы Куроро увидел издалека, дает деру в ближайшую растительность. Дальнейшее он скорее представляет, но оно и логично: Куроро, конечно же, вспыхивает, словно спичка, хочет броситься следом, но тело товарища отвлекает. Он же дорожит ими, даже после смерти, наверняка захочет отдать почести. Случай с Увогином крайне показателен. Подойдет к телу ближе, начнет отвязывать… Внешне труп выглядит как, ну, труп, без подвоха, но Хисока заранее его минирует. Немного грязная тактика даже для него, но, эй, в борьбе с Реданом все средства хороши. Особенно с Куроро. Скорее всего взрыв не особо сильно его ранит, но какой-то урон да достается. Куроро — в бешенстве. За убийство друга. За издевательство над его телом… Его жажда крови проносится по зарослям, словно ледяная волна. Но Хисоке все равно, сейчас они играют по его правилам, и Куроро может хоть на весь город орать от фрустрации — ситуацию это не изменит. Финкса и Мачи пока не видно на горизонте, но, как он полагает, скоро они присоединятся. Такое зрелище учуют все. Кто поумнее смотается, кто-то же останется поглазеть и, возможно, станет одной из случайных жертв, как множество тех, что гибнут на Небесной Арене. Затем, начинается охота. По всему лесу расставлены уже упомянутые штыки. Тактика отравленных нэн ножей Бэна проста до безобразия. Вместе с этим — то, что делает Гентру на Острове Жадности, судя по рассказам Гона. Куроро же убивает Хисоку взрывом, верно? Ну, что ж, пора ему вкусить собственных методик. Каждый штык заряжен аурой и действует аналогично эн, поэтому о примерных передвижениях Куроро он в курсе. Надо загнать его как можно дальше от казино, в ту область, где ему самому будет не развернуться — то есть достаточно узкое местечко, где Хисока сможет добраться до него врукопашную. Нет смысла бояться «Солнца и Луну», потому что теперь у них зеркальные хацу. Хисоке требуется лишь добраться до Куроро быстрее и сломать ему руки, или взорвать… Сам он забирается на одно их деревьев, в крону, и замирает, выжидая наготове с одним из штыков. Сначала — тишина, но потом он чувствует, как Куроро замирает у одного из закопанных в землю, аналогичных, явно озирается по сторонам; заносит руку. Короткое высвобождение нэн, словно вспышка, бросок… С помощью эн довольно легко ориентироваться, особенно в мелких движениях. Штык не попадает в цель, но это и не нужно — при соприкосновении с эн он, вместе со вторым, заряженным, взрывается. Вдали раздается шум. Птицы взлетают из крон. Так они играются достаточно долго. После каждого броска Хисока меняет позицию, и следующий происходит с нового места. Так загоняют хищников. Он тащит его ближе к краю, в недостроенный корпус. Там уж точно не придется беспокоиться о чужом присутствии, и Мачи и Финкс не будут мельтешить, если все же прибегут на помощь. Но Куроро упорно идет в его сторону, бредет… Пока, наконец, они оба не вываливаются на стройку. Чем-то это даже ностальгично. По своему. В таких декорациях он сражается с Каффкой. В таких — убивает Моритонио. Куроро озирается, быстро; потому успевает скрестить руки и защититься от пинка в лицо. Удар отправляет его в полет по гравию на несколько метров, играючи он вскакивает на ноги — и вновь дает деру, когда Хисока опускает кулак сверху вниз, разбивая бетон под кулаком. Следом — взрыв, несильный. Следует поберечь пальцы, хотя бы пока. Это под конец можно будет разгуляться, но он пока только загоняет Куроро, впереди еще — долгий бой. — Значит, живой, — на выдохе произносит Куроро, уклоняясь от еще одного удара, и губы невольно растягиваются в широкой ухмылке. — Не ожидал? — Не поверишь. Вот она, сила интуиции. Впрочем, Куроро умный мальчик. Может и догадаться. Гон не самый хороший лгун, пусть и устраивает грандиозное шоу. Обмен короткими ударами, в руках у Куроро материализуется книга… Значит, сейчас начнутся фокусы. Что у него есть, из потенциально опасного? Телепортация — да, неприятно. «Солнца и Луна» — однозначно. Вся та муть с дублями тут не сработает, если только он попытается поставить печать?.. Но разве она работает на людей? Вероятно, то дурацкое одеяло, украденное у одного из «Инджу». Из известного — первые две самые опасные, плюс родная «Жвачка», которая может обеспечить крайне легкую победу в рукопашном бою. И та цепь, да?.. Которой они лишают его хацу на «Ките». С другой стороны, тогда это критично — он теряет ногу, а сейчас у него есть нэнорезка. Первая — телепортация. Хисока бросается вперед, но оказывается прямо перед стенкой где-то на другом этаже недостроенного блока. Нэнорезка тут не сработает, это хацу без формы, то есть, разрезать его нельзя. Следовательно, нужно добраться до Куроро и либо разрубить его книжонку нэнорезкой, либо как-то вынудить его поменять способность. Несколько попыток добраться до Куроро заканчиваются спонтанными перемещениями. Вероятно, это передышка: он выглядит достаточно потрепанным после беготни по лесу с кучей мин, да и не атакует в ответ. Скорее всего, размышляет Хисока, атакуя сверху — и приземляясь на другом этаже — он может телепортировать либо один предмет за раз, либо только людей. Швыряет сначала одну заряженную карту, но нет, та исчезает и взрывается в другом месте, затем сразу три, уже без взрывчатки. В этот раз затея удается — одна испаряется, две другие Куроро приходится уже отбивать. Если он вновь атакует, то, теоретически, Куроро выберет телепортировать именно его, а не запущенные вместе с этим карты… Хм… Черт, с «Жвачкой» было бы удобнее. Но, как говорится, что имеем. Хисока заряжает пять карт, разгоняется: выскакивает и проносится вокруг, избегая прямого взгляда Куроро — чтобы переместиться позже. Все это время швыряет карты, одну — заряженную — телепортирует, но на второй он бросается вперед, заносит руку и швыряет карту… Вспышка: врезается прямо в стену. Крайне болезненное ощущение, но внизу раздается тихий хлопок, следом шипение сквозь зубы. Задевает. Подходит к краю этажа и смотрит вниз, где Куроро держится на руку. Жаль, что неточно… Но времени прицелиться нет. Лучшее, что может получиться. Руку не калечит, печально. Лишить Куроро книги — и никаких проблем. Но, судя по тому, как он ее перелистывает, больше никакой телепортации. Взгляд у него мрачный, злой, и Хисока чувствует неожиданное мстительное удовольствие. Это не то, что происходит на «Ките». Это не бойня в Амдастере. Теперь ситуация на Арене меняется: Хисока готовится заранее и методично выбивает из Куроро все дерьмо. И как его после такого осуждать? За то, как он унижает Хисоку на арене? Это и правда чертовски приятно. Закладка. Куроро захлопывает книгу. «Солнце и Луна»? Нет… «Жвачка». Они скалятся друг другу, почти доброжелательно. Зеркальная ситуация. Подготовка и взрывное хацу против импровизации и одинокой «Жвачки». В руке у Куроро мелькает нож, отравленный, и пальцы невольно крепче обхватывают ножны. Что ж, это будет трудно. У ножа короткая дистанция, плюс более ощутимый урон — парализующий яд — чем обнуление хацу. Но так гораздо интересней… Хисока спрыгивает вниз. «Жвачка» — не решение, она не гасит силу взрывов, это он знает слишком хорошо. Куроро, вероятно, тоже догадывается: видит последствия их схватки на Арене во всей красе во время пыток в подвале. Поэтому Хисока бьет во всю силу: наступает момент, когда нет смысла беречь пальцы. Не отрастут, так можно заменить протезами. Постепенно притесняет того к стене, бьет — но Куроро пригибается, и кулак врезается в стену, разнося ее на мелкие кусочки. Заминка. Из-за атаки Хисока открывает бок, раненный, и Куроро целится туда ножом, снизу вверх, из приседа. Уклониться из такой позиции почти невозможно, но Хисока отталкивается ногой от стены назад, чтобы хоть как-то отбрыкнуться — лучше упасть на пол, чем заточка в бок. Лезвие разрезает одежду, и не без того испорченную, но Куроро не медлит и тут же бьет наотмашь — оставляя на лице длинную тонкую полосу. Черт, яд! Он уже хочет отскочить назад, создать дистанцию, чтобы разобраться, действует ли паралич, но Куроро цепляется за него «Жвачкой», не давая сдвинуться с места, тянет к себе, намереваясь закончить начатое. Сложно сказать, от чего появляется слабость: есть ли вообще яд в этом ноже, или просто сказывается усталость, но Хисока решает пойти ва-банк. Когда Куроро притягивает его к себе, он перехватывает лезвие рукой (оставшиеся пальцы ему этого не простят) и тут же хватает того за запястья. Может, Куроро не ожидает такого. Скорее всего он думает, что Хисока не такой дурак, чтобы добровольно получать удар таким ножом и следом — жертвовать рукой ради атаки. Но именно это Хисока и делает: хватает за ведущую руку и взрывает, делая взрыв настолько мощным, насколько возможным. Итак, левая рука — минус. Но больше никакой книги с трюками у Куроро. Во всем надо искать плюсы. Они отшатываются друг от друга, поспешно, и Хисока думает: скорее всего, если остатки руки есть, Куроро все еще может вызвать книгу, но держать ее в бою будет невозможно. Сам он торопливо скрывается за углом, брезгливо смотрит на раненную руку — два пальца болтаются на остатках кожи, и он резко их стряхивает. Без Мачи нет смысла сохранять их, считай — потеряны навсегда. Вдыхает, глубоко, ощупывает руку и лицо. Пока вроде не немеют. Куроро ловит его на обман? Глупо. С ножом наверняка что-то не так. Может, какой-то медленный токсин. Надо добить его быстрее, чем он подействует. Хисока выглядывает из-за угла… Куроро не видно. Сбегает, ну разумеется. Нельзя терять время. Кто знает, когда подействует яд. Все остальное — явно последствия кровопотери, он теряет достаточно, чтобы чувствовать себя уже не столь уверенно, как утром. Пробегает вперед, по пустым коридорам, обнажает нэнорезку, бросая ножны на пол. Выпускает эн, прощупывая каждый сантиметр вокруг и находит, следом за чем бросается вперед. Сосредотачивает все свое внимание на данчо, на своей цели, чтобы наконец закончить эту больную историю. Куроро — на этаже ниже, ударом ноги Хисока пробивает бетонную плиту и пикирует на него, планируя пробить если не голову, то грудную клетку. Хоть что-то. Куроро там, внизу, тяжело дышит. Он серьезно ранен, у него слезятся глаза. Руки переломаны, даже нож держать может лишь левой, не ведущей, и Хисока думает: отбить атаку с этой стороны я могу, элементарно, сейчас я в позиции силы, но… Куроро просто поднимает на него взгляд. И произносит. Всего одну фразу. Одну-единственную… Семь простых слов. — ██ ██████ ██████ ███████████ █ ██████ █████. Так говорит Куроро. Хисока мешкает, всего на секунду: распахивает глаза, теряется, как и в тот момент, когда Гон упоминает мать, и это стоит ему концентрации. Ах… Ну точно… Все знал. Как-то за всей этой беготней забывается, что Куроро ворует еще одну способность, бесполезную в бою физическом, но в психологическом — еще как. Та, с помощью которой он ранее лезет ему в голову. Залезает в самые глубокие воспоминания, выдирает их с корнем, роется. От этого зрачок резко сужается от бешенства, ярости, и Хисока рычит, уже предвкушая. Сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни сдохни! Концентрация... На это и расчет, понимает он секундой позже, потому что что-то тяжелое бьет его прямо в спину, целится в позвоночник, острое — Хисока понимает это лишь в момент, когда видит торчащий насквозь из живота незнакомый клинок, и следом что-то бьет его прямо в спину, вынуждая упасть и откатиться в сторону. Он с трудом поднимается на локтях, царапает бетон, пытается встать, подняться, но ноги не слушаются. Удар в позвоночник, приходит запоздалая мысль. Намеренно. Ты опять попадаешь в эту ловушку. Тебя опять пробивают насквозь. Ничему не учишься. Это случается вновь, потому что ты только бахвалиться и умеешь, и… Пинком его переворачивают на спину, и над головой — неожиданно — Нобунага. Глаза у него нет, ну конечно. Зеркальное последствие. В обычное время, наверное, даже в таком положении Хисока бы рассмеялся в лицо смерти, но сейчас все его мысли заняты лишь тем, что произносит Куроро, посягательством на сокровенное, только его, самое драгоценное. Он скалится и запрокидывает голову, смотря на того, уже даже не скрывая ярости. Пытается ползти, протягивает руку, но Нобунага опускает ногу прямо на ранение от Фейтана, отчего все, что он может в итоге — просто корчиться на земле, бессильный. Так оно и происходит. В конце концов, ты заканчиваешь именно так, как и должен. Просто оттягиваешь неизбежное. Каффка был прав. Тебе стоило сдохнуть еще пятнадцать лет назад, в том самом месте, но ты решил сыграть, изобразить из себя другого человека. И чего ты этим добился? Плевать на убитых. Они были слабы, как и ты. Но ты предаешь людей, которые тебе доверяют, тех, кто все равно протягивает руку помощи, каким бы жалким не было твое существование. Такие, как он. Гон и Фугецу не теряют надежды. Глупо, да? Они всего лишь дети. Но все равно помогают, делают все, лишь бы убедить тебя, насколько глупа подобная риторика. Хотя ты и сам знаешь. Просто тебе нравится убеждать себя в том, что это ты прав, хотя уже вот как множество лет это просто вранье. Избегание очевидного. Гон ведь говорит тебе об этом. Каждый раз. Почему ты его не слушаешь? Они ведь так похожи. Ты знаешь это. Если он все это время был прав, то прав и Гон. Он понимает гораздо больше тебя, потому что не продолжает эту бессмысленную гонку с призраками прошлого, не отрицает его. Гон — идеал, человек, которым ты хотел бы стать. Но тебе никогда не догнать его. Такие люди, как он, уходят далеко вперед, как настоящие ками, и все, что ты можешь — смотреть им вслед. Безнадежно. Игра подходит к концу. Время гейм-овера. В этот раз — выбора нет. Но рука... Он все еще может… Совсем немного, дотянуться… — Я убью тебя! Слышишь?! Клянусь! Из-под земли достану! Подойди сюда! Хватит трусить, ублюдок! В позвоночнике что-то звонко хрустит. Последняя воля. Клятва. Нобунага резко отшатывается, когда он вскакивает с места и прытко, словно кошка в броске, срывается с места. Этого надолго не хватит. Всего на один удар, но этого будет достаточно. Главное — убить Куроро, лишить его жизни, и тогда можно будет умирать, смело. В прыжке он хватает с земли нэнорезку, стремительно несется вперед, к Куроро, до него совсем немного. Меч заносится в ударе… — Сдохни! И раздается звук рассекаемой плоти. Звон металла. Что-то с глухим чавкающим звуком падает на пол. Кровь окрашивает белоснежный бетон, смешиваясь до нежного розового. Повисает тишина. Мертвая.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Тяжело дыша, Нобунага выпрямляется. Отточенным резким движением смахивает кровь с лезвия, и, следом, убирает его в ножны. Простецкое и уже привычное дело, стоит сказать. Как рефлекс. Затем, оборачивается. Сначала его взгляд падает на данчо, отшатывающегося и хватающегося за грудь, на одежде тут и там цветут алые пятна… К нему спешит Мачи, конечно же; они с Финксом давно наблюдают, страхуют. Куроро приказывает им не вмешиваться, но настает время нарушить указ — иначе кое-кто точно умрет. Он оборачивается. Голова и тело — раздельно. Далеко друг от друга, уносит от инерции удара. Даже если была какая-то хитрая схема оживления, очередного, то она не срабатывает, так что можно считать историю целиком и полностью завершенной. Наконец-то… Боги, это уже тогда походит на абсурд, но сейчас? Хисока мертв — факт. Куроро хочет отыграться, вновь, за Фейтана, но они втроем прекрасно понимают, что начнется второй круг бессмысленной мести, опять пытки, плюс у Хисоки — это довольно заметно, особенно сейчас — совсем крыша едет. Мачи права, когда говорит, что раньше он на такое не пустится: видимо, несколько смертей подряд довольно здорово ударяют ему по мозгам, ну, тому, что там еще более-менее адекватно соображает. Но ладно там Хисока, у него, видимо, и без этого с головой не порядок, но вот Куроро? Но Нобунага берет все в свои руки. Никаких больше пыток. Никакого больше данчо, постепенно сходящего с ума. Конец. Теперь — точно. Говорят, даже отрезанная голова волка кусается, но Нобунага сомневается, что Хисока вернется вновь. Он оборачивается назад, когда позади раздается тихий звук шагов, и улыбается, криво. Нет поводов веселья, но они хотя бы заканчивают с одной из проблем. Поскорбеть можно и потом. Затем шутливо козыряет. — Йо, Гон.