□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Самое опасное оружие, которое может создать человек, владеющий нэн — то, что закалено посмертной аурой. Нет ничего более опасного, чем ножи Бена. Все они без исключения пропитаны жаждой крови своего создателя, питавшего огромную ненависть к миру, и вся она, аура — в ее идеальном состоянии, словно не нож наполнен его яростью, а оружие держит тот самый Бен — опасна для любого, кто только прикоснется к лезвию. Словно яд. Данчо способен пробить кожу Сильвы Золдика лишь потому, что посмертный нэн вместе с усилением уже самого Куроро делает лезвие неимоверно острым. Но не только посмертный нэн способен на подобное. Ощущения близости к смерти, эмоции, яркие, словно вспышки сверхновых, могут отразиться на оружии ничуть не слабее. Все зависит от мыслей в тот самый момент, когда накладывается проклятье. Не обязательно умирать; просто эмоции в такие моменты могут быть несколько ярче, чем если нет никакой угрозы или не исполнено нечто, требующееся для активации. «Отчет» Гентру — это самое обычное проклятье, просто усиленное кучей условий. Однако, это прямое проклятье; наложить настолько мощный нэн на оружие гораздо сложнее. Но все еще возможно. Каффка убеждается в этом на собственном примере. Клинок, который он притаскивает на их бой — на все их бои, что уж там — пропитан эмоциями пятнадцатилетней давности, настолько яркими, что действуют до сих пор. Это опасное оружие, одно прикосновение его лезвия если не отравит, то нанесет очень серьезную травму. Сконцентрированное желание убить и лишить сил (важно) конвертируется в способность пробивать любую ауру, словно нож сквозь масло. Как прямой разрез любого хацу. Когда-то давно, уже после всей этой беготни, в шутку кто-то из старых знакомых называет это оружие «нэнорезкой». Абаки, кажется. Довольно иронично, что в тот момент Хисока знать не знает ни о каком нэн, и это происходит спонтанно. Как у той девчонки-провидицы, чью способность ворует Куроро в Йоркшине. Но меч закаляется эмоциями и становится опасен. Затем, словно как завершение штриха, Каффка пробивает ему грудь насквозь, показательно, перед Куроро. Аура, собственная и игл Иллуми, рассеивается. Последняя капля ярости человека, уже знающего нэн… И вот, проклятое оружие завершено. Нет смысла таиться — Хисока не самый квалифицированный боец с оружием такого типа. Карты или ножи (то есть, для близкой дистанции) это одно, но с мечом нужно рассчитать не только расстояние от тебя до окончания клинка, и, следом, до противника, но еще и высоту удара с занесенной рукой для помещений с потолком, и даже вес — особенно если им нужно замахнуться. С картами приходится приучиться, но они легкие, а усиление нэн делает их невосприимчивыми к ветру и придает высокой скорости. А меч? Хороший металл весит довольно много. Плюс надо учитывать, как именно замахнуться, чтобы не порезать себя… Температуры, при которых металл размягчается или становится хрупким. И так далее. Весь этот мелкий менеджмент — та еще морока, поэтому рукопашный бой проще. Там ограничения довольно просты: заболела рука, значит, бить не стоит. Об этом он размышляет, когда раскрывает кейс и достает оттуда клинок. Сидит в полумраке одной из пустых комнат на крыше здания, где внизу сокрыто казино. Единственный источник света здесь — крохотное круглое окно, сквозь которое бьет неоновый яркий свет. Вывеска мигает всеми цветами радуги, и в ее освещении кейс окрашивается в причудливые цвета. Приоткрывает. Лезвие — начищенное, сверкает. О старости меча говорит разве что чуть потертая гарда. Отражение чистое, он видит себя. Ни грамма лишней косметики, лишь немного красных теней, как воспоминание. Строгий костюм. Работа в казино требует своих условностей. Честно, он бы плюнул на это и притащился в куртке, но, смех какой, Гон жалуется на воровство своих вещей… С возрастом у него появляется хоть какой-то вкус. Грех не воспользоваться. Этим мечом Каффка пытается убить его столько раз, что пальцев на руке не хватит. Особое оружие, по-своему чем-то ценное. Уникальное. Как шрам, воспоминание… Нет смысла злиться; честно говоря, Хисоке сильно везет, когда Каффка соглашается отдать оружие в его руки. Оно крайне опасно, тем более в руках человека, который действует на эмоциях. Что уж там с самокритикой, можно и признать. Но именно оно и даст огромный шанс на победу. Достаточный. Нэнорезка хорошо ложится в руку. Как влитая. Что ж… остается только вспомнить все, чему учит его Каффка. И новое хацу. Примерный план действий уже есть, не такой уж и сложный в самом-то деле. Анализ Гона вместе с собственными воспоминаниями дают достаточно информации для внезапной атаки, и, если он будет действовать быстро и не отвлечется на мешающие элементы, эта зачистка закончится лучше, чем предыдущая попытка. Но тут не будет Фугецу. К счастью. Ее же. Плюс, быть может, ему поможет Гон. Не столь принципиально. Его сомнения понятны, и осуждать их Хисока не собирается — так выйдет даже интересней. В конце концов, он, несомненно, прав: в этом конфликте прав именно данчо. Но это уже дело принципа. Сегодня… последний день, когда он останется «Хисокой». Если повезет, то дальше будет иначе. С этой мыслью он переводит взгляд в окно, на неоновые огни, и, затем, отворачивается. Силуэт медленно растворяется в темноте, пока не теряется в ней окончательно. Настает время охоты.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Первый на очереди — самый опасный. Фейтан. Плюс, легкая месть. До начала охоты Гон сообщает, что труппа разделяется: данчо и Мачи действуют на публике; Финкс, Нобунага и Гон отправляются ставить дрель на сейф и пилить, а Фейтан, как самый быстрый и юркий — на слежку. Как и второй Золдик, но в другое место, он не станет вмешиваться, очевидно, иначе может вскрыться его помощь ранее. Иллу хорошо дрессирует младших братьев. Скорее всего первая группа не связывается со второй и третьей, но последние две — наверняка. Нужно заглушить эту связь. Никаких особых ментальных способностей у данчо не имеется, работают сто процентов с телефоном, значит, потребуется самая простая глушилка. Это создаст небольшую панику в принципе, и даст ему некоторое преимущество. Как повод добраться — исключительно. В бою это не поможет. К счастью, кое-какие знания с далеких времен, когда этому учит Каффка, еще остаются. Гон этого не знает — еще бы — однако в кейсе лежит не только заряженный проклятьем клинок. Вместе с этим в Новую Мекку добираются несколько передатчиков, ДМВ короткого диапазона. Старая военная техника, которую до сих пор используют несколько диктатур по миру, там и сям: технология древняя, но работает отменно, с короткого расстояния не перехватить. Дециметровые волны — не та вещь, с которой стоит шутить, но достать на черном рынке ее легко, если знать, где. Хисока, к счастью, имеет пару контактов. Связанные с несколькими глушилками, они создадут идеальную «мертвую» зону для связи; старый способ, который использовала радиоразведка. Внизу начнется паника и никто не обратит внимания на всплески ауры сверху. Даже персонал, специально владеющий аурой против жульничества. Проблема будет в другой. Хацу Фейтана. Рассчитанное на длительный бой — слишком опасно. Редан хвастается убийством жутко мощной химеры Гону, а Гон — докладывает Хисоке. До этого он плохо знает о принципе работы ауры Фейтана вообще: они не сражаются вместе, и тот предпочитает бить без применения каких-либо умений, очевидно, скрывая. Но это крайне полезные сведения. Значит, Фейтан из тех людей, с кем нельзя затягивать бой, либо наносить ему слишком много урона — аукнется плохо. Либо мгновенная смерть, либо блокировать ауру. Последнее возможно с нэнорезкой, первое… проблематично. У них слишком разные принципы боя, Фейтан все еще легче и мельче. Но стоит попытаться. Без «Жвачки», конечно, это крайне трудно; старое хацу становится почти родным, привыкнуть к бою без него — освежает, конечно, но не в таких условиях. Сейчас надо думать не об удовольствии, нацеливаться на результат. Да, разумеется, никто (Гон) не осудит легкое развлечение, но… Боже, ладно, это будет крайне весело. Начало работы глушилки Хисока чувствует, когда направляется по коридору в сторону предполагаемого местонахождения Фейтана; внизу огненным цветком вспыхивает аура, свет моргает. Это — не хацу, найти такой передатчик будет крайне затруднительно. Скорее всего, Редан сейчас тоже паникует, потеряв связь, но дрель, которую они берут с собой, работает на ауре — это не хацу, конечно, просто заряжена ею для распилки точно такого же защищенного нэн сейфа. Значит, основной отряд останется на месте. Плюс этому посодействует Гон. Нет смысла гоняться за ними пока, первоначальная цель — устранить Фейтана и Куроро, дальше по обстоятельствам. В общем-то, Хисоке на остальных глубоко плевать. Они не делают ничего во время пыток, а до этого их интеракции довольно ограничены. А еще там Мачи, да. Гораздо веселее будет посмотреть на нее живую. Губы изгибаются в ухмылке. Паника вокруг такая, что никто не обращает внимания на болтающийся на ленте позади меч. Активирует зэцу. Фейтана вычислить легко — его аура походит на солнце, которым он уничтожает фальшивую королеву химер в Метеоре. Он явно обеспокоен, но без фанатизма: легкая настороженность. Вряд ли даже подозревает о причинах сбоя в сотовой связи: для него все это выглядит как вторым вторжением ради ограбления, то есть, не слишком-то большой повод для беспокойства. Хисока доходит до места, где ощущения сильнее всего, выглядывает: сейчас он на втором этаже небольшого зала, внизу, в холле, он видит искомого. Фейтан. Сидит на диване, раскинув руки в стороны, раздраженно барабанит пальцами по столу. Но эн не активирован, поэтому не оборачивается — не чувствует. Для создания карты необходимо снять зэцу, что мгновенно почувствует Фейтан. Вместе с броском в него это займет около двух секунд — непозволительно долго, поэтому вместо них, уже привычных, подойдет нож. Достаточно острый и легкий. Хисока берет его в руку… Сжимает, замахивается. Снимает зэцу. И Фейтан резко оборачивается. Для убийства опытного нэн-пользователя требуется не так уж и много, если это не Айзек Нетеро. Даже людей уровня Куроро достаточно отвлечь и выстрелить им в голову: опять же, против каждого найдется средство противодействие, как, например, было в их бою с данчо на Арене. Глупо признавать, но разъеб — мастерский, Куроро тщательно анализирует все слабые точки Хисоки и грамотно их использует, то есть, отсутствие массового и дальнобойного хацу. При том, что толпа слабее Хисоки — но играет роль множество факторов. Значит, теоретически, Фейтана можно убить одним крайне быстро запущенным ножом. Но… нет, его скорость выше. Он отклоняется от ножа в последнюю секунду, тот оставляет едва заметный след на коже — признак неожиданной атаки, против которой сложно защититься — и отскакивает в сторону. Царапина достаточно безобидная, чтобы ее нельзя было использовать для… э…. как называется его способность, «солнышко»? В общем, для этой дряни. Что ж, неудача. Переход к плану «Б». Надо действовать, пока Фейтан в замешательстве. Хисока бросается вперед, мгновенно, насколько позволяет сила: облегченный вес помогает действовать быстрее, чем до этого, и почти за секунду оказывается рядом с целью. Нэнорезка — оружие крайней меры, кто знает, сработает ли он только один раз или будет работать постоянно; Каффка использует его до этого, но у клинка могут быть ограниченные использования. Они с Фейтаном почти синхронно обнажают оружие, сходятся в клинче: карты против стали меча. Тот смотрит на него во все глаза, в шоке. Таким Хисока не видит его до этого никогда. — Поверить не могу… так ты, собака, жив. Значит, — узко сужает глаза, — тот клоун нас предает. — Сосредоточься сначала на моем убийстве. На лице Фейтана расплывается хищный оскал. — Еще и язык вернул? Замечательно. Будет что выдирать во второй раз. Он резко опускает свой тонкий меч вниз, отчего Хисока невольно подается вперед; но удар ногой в челюсть уходит в пустоту, это до боли очевидная (пусть и логичная) атака, и Хисока просто успевает отклониться назад. Карта из его руки не исчезает, но наполняется аурой, сильнее, и, затем, он швыряет ее вперед — в Фейтана. Тот выставляет лезвие так, чтобы ее перерезать, но не ожидает, что та заряжена детонирующей аурой, а потому получает несильный взрыв в лицо. Этого недостаточно, чтобы убить или покалечить, но Хисоке хватает для отвлечения: он рвется вперед и бьет Фейтана ногой в живот, прямо после вспышки, пока он еще ослеплен. Тот отхаркивается кровью и отлетает назад на добрые пару метров, но довольно быстро вскакивает на ноги: лишь для того, чтобы в следующую секунду отклониться прочь. В этот раз Хисока бьет уже кулаком, заряженным взрывным хацу, и на полу остается достаточно приличная вмятина, черная от огня. Кожа горит, костяшки болят, но Хисоке плевать. Он поднимает взгляд. Фейтан смотрит на него. Улыбается, пьяно. — Значит, такое хацу. Все прекрасно понимает. Взрывные карты — опасная вещь. Никогда не недооценивайте сюжеты из медиа, всегда используйте все возможности. И мотайте на ус. Скорее всего, понимает Хисока, сейчас не он будет намеренно получать урон для активации своего хацу: его интересуют дальнейшие пытки и месть за обман. Если дать поймать себя, то это моментально раскроет Гона и младшего Золдика, первое не простит себе он, второе ему — уже Иллуми. А этот тот еще мастак в добыче информации не самыми гуманными способами, пытать умеет не хуже Фейтана. Но это дает небольшой простор для действий: значит, не надо будет беспокоиться о возможности быть зажаренным до хрустящей корочки. Они коротко фехтуют: на самом деле, это скорее походит на уклонение от точечных быстрых выпадов Фейтана, тот все еще быстрее, но сейчас от его движений уйти проще. Как в боксе, когда выпускают бойцов разных весовых категорий, но сейчас они примерно на одном уровне, и единственное, что играет роль — простая сила привычки. Меч Фейтана, очевидно, заряжен нэн, поэтому ловить его руками — вариант не самый умный, плюс карты слабее, и, если блокировать ими, закончиться это тоже может фатально. Поэтому, согнувшись, уклоняясь от очередного выпада, Хисока хватает со стола ледокол и швыряет вперед. Отвлечение: Фейтан отходит на шаг назад, чуть опускает меч, и это возможность — Хисока бросается на него раньше, чем он успеет выставить клинок острием вперед, валит на землю, и, по инерции, они прокатываются вперед пару метров, пока ледокол не оказывается в руке вновь. Хисока выше, прижимает Фейтана сверху, и уже заносит руку для точечного удара прямо в глаз — пример эффективной лоботомии — но не успевает, потому что тот изворачивает руку и засаживает ему брошенный ранее нож прямо в бок. От боли на секунду темнеет в глазах, и Фейтан сбрасывает его прочь. Ухмыляется, впрочем, ничего не говоря. Заметка: огромный минус помощи Аллуки — болевой порог возвращается ближе к норме. К счастью, он еще способен игнорировать такое неудобство, и теперь, в отличие от боя на Арене, заметит, если потеряет конечность, но крайне невыгодно. Однако, кажется, такая спешная атака не задевает никаких внутренних органов (и тем более легкое), поэтому можно продолжать. Жаль, что нет «Жвачки»… Раньше такую рану можно залепить, но сейчас приходится прижигать взрывным хацу. Тоже не самые приятные ощущения. Они с Фейтаном начинают кружить друг вокруг друга, словно коршуны. Кажется, типичная сцена для спагетти-вестерна. То, что у них достаточно разрушительное хацу, делает их бой более камерным. Никому не выгодно использовать его здесь и сейчас: банально опасно. Затем, оба бросаются вперед. Очередная схватка, словно кошачья драка. Удар — уклониться — удар — вновь уклониться. От их силы в дыру и в стенах остаются солидные дыры, в какой-то момент они встают в блок, держась друг другу за шеи: кто сдвинется раньше будет в опасности — откроется такая восхитительная возможность для того, чтобы переломить хребет. Так и стоят, минуту, на пределе возможностей, пока Фейтан чуть не ослабляет руку — и не бьет заостренными ногтями в вену. Всего миллиметры отделяют Хисоку от смерти, но он успевает отскочить, банально подогнуть ноги. Затем — вновь стычка. Усиленные карты звенят о металл. Фейтан замахивается клинком и отталкивается от пола; кажется, чтобы снести голову — вероятно, нет, все же не делает основную ставку на поимку. Скорее всего примерно понимает, кто виноват. Вряд ли думает на Каллуто, но Гон — крайне очевидный вывод. Хисока подгибает ноги, и лезвие проходит в считанных миллиметрах от головы, чуть проезжает вперед и крепко сжимает кулак. Ладно, раз уж его так убеждают в эффективности дальнобойного хацу, то можно и попытаться. Аура концентрируется на кончике пальца, словно вспышка — и затем разряд стремительно вырывается из нее. Словно невидимая глазу реакция, о которой говорит разве что запах пороха и последующий свет. Фейтан явно ждет чего-то подобного, но его догадки крайне расплывчаты, а потому взорванное рядом — работающее от батареек, на которых реакция сработает — радио работает великолепно. Дождь из осколков слишком внезапен и значителен в радиусе, а потому ему достается, особенно ведущей руке. Он все еще крепко сжимает меч, но теперь проделывать фокусы будет гораздо сложнее. Рука искалечена. Отлично. Не дожидаясь, пока Фейтан отреагирует, Хисока переходит к рукопашному бою. Хук слева, Фейтан отшатывается, затем еще несколько ударов в лицо. Взмах меча, почти рассекающий одежду — тот не собирается сдаваться так просто, а боль придает ему лишь больше уверенности. На лице Фейтана — почти что азарт, наслаждение, и Хисоке думается: кто из них еще более больной. Следующий удар кулаком он ловит и бьет лбом в нос. Не ломает, конечно, но больно чертовски. Да и кровь льется будь здоров. Хисока невольно отшатывается, и в это мгновение Фейтан хватает со стола что-то… Только потом Хисока понимает: лампа. Он помнит рассказы Фугецу про то, как именно это приводит Гона в чувства, и ему становится жутко смешно, хотя ту разбивают ему об голову. Зрение темнеет. Он резко отклоняется… Пытается, но Фейтан играет на скорость: хватает несчастный ледокол и со всей силы вонзает его прямо в глаз, тот, что годом ранее изымает пальцами. Ощущения адские. Кто бы подумал, что болевой порог подведет его настолько… Нет смысла винить Аллуку, конечно. Это просто неудачное последствие. Но в ту секунду, кажется, Хисока теряет сознание. Всего на секунду: потому что, когда в глазах проясняется, его отбрасывают на пол, а затем что-то впивается ему в шею. Веревка, осознает он. Нет, провода! Фейтан выдирает один из разбитой лампы и обвивает вокруг его глотки, словно удавку, намереваясь придушить. По лицу у него течет кровь, но единственная эмоция — сосредоточенность. Теперь это не развлечение, убийство. Из-за отсутствующего глаза поле зрение ограничено, но Хисока уже сражается так один раз, а потому — не такая уж и проблема. Но вот простые рефлексы… Руки невольно тянется к шее, когда удавка сжимается сильнее. В мыслях только одно: надо не задохнуться, жажда кислорода. В такой момент не слишком-то думается о тактике, все, что вертится в голове: желание выжить, содрать с шеи провод. Он пытается оттянуть его в сторону от глотки, царапает кожу, но все без толку: сейчас сила на стороне Фейтана. Ну, он хотя бы не вскрывает ему глотку. Уже огромный плюс. Соберись. Всего одно движение. Фейтан держит руки на расстоянии около двух десятков сантиметров от горла, очень близко. Сейчас он весь захвачен твоим удушением. Давай же… Если потянуться противоположной рукой, он это заметит. Расслабь руки. Сделай вид, что ты на грани. Тогда Фейтан наклонится, инстинктивно, как любой убийца, жаждущий проверить состояние своей жертвы. Да. Это сработает. Он резко расслабляет руки и хватает Фейтана за запястья, оба. Смотрит ему в глаза и улыбается, чувствуя, как кровь стекает по зубам. Ну что ж, восстановленные пальцы, приятно было с вами поработать. Второй раз Аллука точно откажется ему помогать. Два взрыва. Фейтан с шипением, словно дикая кошка, отшатывается прочь. Одно запястье покалечено, не так сильно, второе переломано, но обе руки на месте. Черт. Хисока рассчитывает повторить то, что делает Гентру с Гоном на Острове Жадности — лишить хотя бы одной, сломанной еще можно двигать в отличие от отсутствующей, но черт с ним. Хотя бы так. Пары пальцев на собственных же руках не хватает, впрочем, это безымянный и мизинец (на левой — оба, на правой — только второй и поломанный указательный), а потому все не так критично. Он торопливо стаскивает с глотки провод и отшатывается назад, сипло вдыхая. О, великолепный кислород… Они поднимают глаза и смотрят друг на друга — в ожидании. Фейтан кривит губы, но это — ухмылка. Поднимается и берет свой клинок в руки. В эту секунду воздух пронизывает аура, темная, давящая, и Хисока понимает — терпение у него кончается. Значит, сейчас ближайшие несколько этажей превратятся в аналог микроволновки. Если сила зависит от урона… План «Б», план «Б»! Потрепанный костюм начинает преобразовываться в другой, белый, с узкой щелью между глаз. Вот оно, о чем говорит Гон. Следующая фраза звучит на другом языке, чуждом. Не один из признанных на больших континентах. Это язык — древний, на котором написаны старые тексты эпох до первых экспедиций на Темный Континент. Один из прародителей нынешнего единого языка, в общем. До сих пор сохранившийся в определенных поселениях или в такой заднице мира, как Метеор. Реликт, иным словом. — Жаль, что придется тебя убить. Из тебя вышла бы отличная мясная кукла. Никогда так долго не пытал людей. Ты — единственный, кто живет так долго. — Не стоит пристращаться. Так говорит Хисока. На этом же языке. Фейтан мешкает, на секунду; и этого оказывается достаточно. Нэнорезка под рукой выходит из ножен, быстро, и Хисока ныряет вперед — прямо к противнику. У него будет целых несколько мгновений перед тем, как хацу Фейтана активируется, но этого будет достаточно. Так понимает он. Тот делает шаг назад, опасливо сужает глаза — подозревает что-то — но думает, что его способность быстрее. Может, так оно и есть, опасный жар обжигает… но всего на секунду, потому как, коснувшись лезвия нэнорезки, он исчезает. Хацу обнуляет условия. Фейтан в замешательстве, и это стоит ему концентрации. Ну еще бы. Честно сказать, используй против него кто-то такое же оружие, Хисока был бы в шоке — но сейчас сила на его стороне. В следующую секунду он рассекает глотку. Один взмах. Их взгляды пересекаются, Это не тот результат, которого ожидает Фейтан. Да что уж там, Хисока тоже действует на риск. Поэтому оба удивлены, ровно в ту секунду, когда смотрят друг другу в глаза. Но затем тело осознает, что его ранили, вспоминает после заминки: и Фейтан отшатывается назад, захлебываясь своей кровью, хватается за глотку и падает на пол. Задыхается. Царапает кожу. В его взгляде паника, злость, он смотрит на Хисоку… Явно пытается повторить, но нэн дает сбой после использования нэнорезки, а потому его ярость бессильна. Он булькает кровью какие-то проклятья на старом языке, смотря на темный силуэт рядом, возвышающийся угрожающей тенью. Хисока смотрит на него, бесстрастно, ощущая, как постепенно испаряется чужая жизнь. Проходит через его руки, обращаясь в пыль. В эту секунду что-то внутри него с удовлетворением закрывает глаза, потаенное чувство. Ах, да. Желание отомстить. Это плата за тот ужасающий год в подвале. Это случится со всеми, кто перейдет ему дорогу. Сузив глаза, Хисока медленно — уже на общем языке — произносит: — Когда-то давно я говорил Куроро, что больше всего мне доставляет удовольствие наблюдать за такими самоуверенными ублюдками, как ты, которым я ломаю колени. Прошло довольно много времени, вы здорово меня поломали, но, кажется, эта константа так и осталась. Выдыхает, тяжело. Закашливается. Горло ему сдавливают сильно, Фейтан лишь немного не успевает, чтобы сломать ему шею. Невероятно. Но вместе с тем — насколько сильно трепещут нервы, вновь побывав на грани. Восхитительное ощущение. Да, вот она — жизнь. Только в такие моменты он ее и чувствует. — Считай это благодарностью. Моим последним признанием. Там, в подвале, я и правда хотел было сдохнуть. Честно сказать, смотря на тебя, меня до сих пор бросает в дрожь. Он опускает голову ниже. — Это был хороший бой. Один из лучших. Поднимает и перехватывает клинок Фейтана, занося его лезвием вниз. Прямо над глоткой, все сочащейся кровью. Сжимает рукоять крепче. — Я завершу твои страдания. Кажется, так произносит Каффка тогда… Но не заканчивает дело. В отличие от него. Когда сталь с чавкающим звуком входит в глотку, а жизнь отдает свой последний глоток, Хисока резко разжимает рукоять и пятится назад, затем, спотыкаясь, так и падает на пол — даже не стараясь остаться в прямом положении. Он глубоко закашливается, кровью, и отплевывается несколько минут, затем хватается за глаз — болит просто невероятно. Черт, он убивает только Фейтана, а его состояние уже так себе. На «Ките» у него хотя бы был перерыв. И «Жвачка»… А впереди еще Куроро… Но, с другой стороны, данчо — специалист, его еще можно загнать в угол, а вот у Фейтана было крайне прямолинейное и невероятно опасное хацу. Он хватается за нэнорезку, осматривает ее — даже так чувствуется дурная энергия, которая так и прет из меча. Остается надеяться, что у нее и правда нет зарядов… а если есть, то их хватит на данчо. С учетом, сколько у него способностей, вряд ли обнуление одной повлияет на другую, они не взаимосвязаны. С сиплым вздохом Хисока тянется к брошенным на пол ножнам и ближайшей скатертью, изгаженной во время схватки, вытирает лезвие от крови. Прячет обратно и прижимается лбом к ним, чувствуя, как пульсирует голова. Удар, удар, удар. Словно пульс. Как все болит… Вряд ли это осталось незамеченным. Надо подниматься. Медленно, чувствуя каждый синяк — даже аура от них не спасает — он поднимается на ноги и оглядывается. Активирует зэцу, тут же. Надо заделать рану на боку, хорошо бы еще и глаз, но… Нет, черт, как же не хватает «Жвачки». Торопливо бредет в сторону ближайшей подсобки, надеясь на что-то: там, конечно, в основном техника, но достаточно. Потому что там есть изолента! Рубашка представляет из себя крайне плачевное зрелище, но сойдет, он тут не на свидании, в самом деле: задрав ее, Хисока торопливо обвязывает изоленту вокруг торса, закрывая рану. Отлично, одной проблемой меньше. Глаз… главное вытащить остатки белка из глазницы, в целом особо глубоко ледокол не добирается, не смертельно. Приходится повозиться перед зеркалом. Затем, Хисока выходит обратно в зал. Вновь опускает взгляд на Фейтана. Хм… Как в том фильме… Он уже пользуется этим приемом при убийстве Шалнарка, но кто знает? Отсутствие публики дает повод повторить старые трюки. Отрезать голову — такая морока, не описать. Он застывает в центре комнаты, когда слышит вдали торопливые шаги; в одной руке у него зажаты ножны с нэнорезкой, в другой — голова. Шаги становятся ближе, его силуэт явно различают в полутьме, но кто он конкретно — вряд ли. Поэтому Хисока улыбается, криво. Что ж, видимо, он немного переоценивает помощь Гона. Ну ничего. В конце концов, с проблемами гораздо веселее. Поэтому, когда к нему выбегает Нобунага, он швыряет голову в его сторону — тот, конечно же, инстинктивно ловит ее в обе руки, оставляя себя беззащитным. Затем, резко оказывается за спиной. Ножны спадают с клинка. В этот раз — без прелюдий. Его еще ждет Куроро.