□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
Однако, хоть Гон и полный дурак, но зачатки благоразумия у него все же имеются, поэтому на торжественную миссию по уничтожению фабрики по штампоке собственных двойников он все же зовет Киллуа. Тому вовсе не обязательно знать, откуда у Гона эта информация, но, с учетом что тот подозревает о тайных делишках Гона, плюс прекрасно помнит все интеракции с Бизеффом, он совершенно не удивляется. По телефону, когда Гон озвучивает ему дело и вопрос, пойдет ли он на дело, Киллуа лишь тяжело вздыхает, надсадно, отчего создается впечатление, что он не просто не рад перспективе, он не хочет о подобном даже слышать, но ответ совершенно противоположный, отчего Гон даже слегка озадачивается: — Конечно же я пойду. Куда я тебя одного отпущу? — Что, беспокоишься обо мне, как мамочка? — Могу отшлепать тебя, как делают мамочки. — Вот так сразу!.. Нет, держись, Гон!.. Это шутка в духе Хисоки, но не в твоем! Ты должен сохранить лицо хотя бы в чувстве юмора, нельзя опускаться на уровень ниже дна! Надсадный вздох Киллуа на той стороне провода дает понять, что он тоже не самого высокого мнения о подобном юморце, и разговор вновь возвращается на нужные рельсы. Впрочем, его коротко можно охарактеризовать парой слов: Киллуа соглашается поучаствовать в истреблении двойников. На дело они выбираются впятером: Гон, Киллуа а еще Тройка с Семеркой. За рулем сидит Леорио (слава богам, потому что в своих навыках вождения Гон не уверен вообще), и он то и дело оглядывается назад, на кузов багги, где сидит остальной квартет. Черт, они словно семейка, выбирающаяся на пикник, только вместо простыни в клетку и корзинки с фруктами у них целый ящик оружия и цель поохотиться на собственных братьев и сестер. Ну, как говорится, какая семья, такие и увлечения. Тройка продолжает липнуть к Гону, но, в отличие от странной одержимости той же Камиллы, это невинная и чистая привязанность, истоки которой Гону совершенно непонятны. Не то, что он считает это дурным, о, нет, просто… Как бы это сказать… Возможно, Гону просто не понять подобной эмоции, ведь у него никогда до этого не было братьев и сестер. Для него совершенно чужой по крови Киллуа куда ближе Тройки, хотя уж с кем, но с Тройкой у них много общего (например, генофонд). Киллуа тоже считает Тройку странным, но говорит об этом лишь на ушко перед отправкой. Почти всю дорогу он молчит, пока они едут в глубины не столь далеких от Гойсана, но все же опасных для человека земель. Гигантские кувшинки вокруг, парящие в воздухе, очаровывают, и Гон благодарит богов, что с ними не едет Кайто — иначе они бы застряли тут надолго. Впрочем, в какой-то момент разговоры все же проклевываются, и заходят на тему крайне знакомую Гону — о планах на будущее. — И что ты хочешь? — зевает он, смотря вдаль. Рядом же отчаянно скучает Седьмая, то и дело ерзая. — Не знаю. Может, найти свою нишу, не семейную, — голос Киллуа звучит задумчиво, но он даже не оборачивается. — Что-то совершенно далекое от заказных убийств. На самом деле, я вспоминал тут экзамен, который мы прошли вместе, и там же была Менчи, да? Может, мне стать охотником-гурманом? — Ну, с учетом, как ты любишь сладкое, мне кажется стезя для тебя. Тем более с открытием Темного Континента тут можно столько ингредиентов найти!.. Представлять Киллуа в роли искателя новых вкусностей забавно, и Гон весело смеется. Этот ответ явно дает Киллуа желаемое, отчего его плечи расслабляются, будто бы до этого он опасается, что Гон его осудит. Он вздыхает. — А сам-то что надумал? — В каком смысле? — Что ты будешь делать? Гон даже теряется от такого вопроса. Признаться, он так привыкает жить короткими целями, что почти забывает о чем-то более грандиозном, вроде определения собственной специальности, как охотника. Сначала он спасает Хисоку, потом начинаются другие проблемы… А сейчас он и вовсе глава мелкой банды в Лунцзю, о чем знает крайне мало человек. Сглатывая, он нервно посмеивается и машет рукой: — Да как-то даже не задумывался! Хочу сначала Хисоку вернуть. — Опять ты о Хисоке, — хмурится Киллуа. — Ты слишком на нем зациклен. — Это ты типа ревнуешь? Когда тебя забрал Иллуми, я тоже не затыкался. Знаешь ли, я тот еще собственник! А вот это точно была шутка в духе Хисоки. Кажется, это заразно. — Было бы так сейчас, — впрочем, улыбка у Киллуа скорее горькая. От следующих его слов по спине у Гона ползут мурашки. — Ты нашел аж двух двойников без меня, интересно… Чем ты там занимаешься? Леорио говорит, что ты почти не бываешь в Гойсане. — Я это тебе сказал по секрету, а не для того, чтобы ты меня сдал, — ворчит с переднего сиденья Леорио, и Гон легкомысленно смеется. — Да я просто не хотел к тебе с этим лезть!.. Да че, вон, со старыми знакомыми общаюсь. С Линч, например. Побили пару ребяток и допросили, а там и вышел на двойников. Делов-то. Но как я сказал… Я пока не знаю. Из-за Джайро вообще все планы попутались. Может, мне стать охотником на Джайро? — Гон. Не смешно. — Ну а что, плакать что ли? Я не хочу сейчас об этом думать… Типа, пока что я просто пытаюсь быть полезным обществу тем, что я истребляю своих двойников, — он встречается взглядом с Седьмой, что вскидывает бровь. — Ну, самых буйных. — Как же знакомо про желание быть полезным, — вновь вздыхает Леорио. — А ты? — Киллуа смотрит на него. — Чем ты хочешь заняться? Я слышал, от экспедиций ты отказался. Тот ощутимо ежится. — Да в пизду эти экспедиции, мне одной хватило через край. Открою свою маленькую клинику где-нибудь тут, буду помогать людям под эгидой Ассоциации. С моим хацу это легко будет, особенно всякая акупунктура, да и Чидль одобрила. Говорит, мол, хотя бы не ушел в запой… Несмотря на то, как знакома Гону тягость от воспоминаний об ИТЦ, он все же так удивлен, что Леорио страдает от своих кошмаров настолько сильно, что даже Чидль позволяет ему немного сбавить свое участие в деятельности Ассоциации и заняться чем-то мелким и безопасным. Его ли это вина… Ведь если бы Гон убил Джайро тогда, в небоскребе, то не было бы и проблем в Кер-Исе… Но сейчас об этом думать бесполезно, в любом случае сделанного не воротишь. Он вздыхает, отворачиваясь. Так чудно, что одновременно с тем, насколько у него мелочные планы, они кажутся такими грандиозными на фоне остальных. Древо Познания, разборки с Джайро, порядок в мире… Масштабно, но так размыто. Киллуа и Леорио знают, чем займутся, знает и Гон, но что будет потом? Неожиданно, сильно хочется курить.□ □ □ □ □ □ □ □ □ □
В какой-то момент они добираются до нужной точки; фабрика запрятана так хорошо, что и не догадаться, что она тут есть — поэтому никто, ехавший пару дней от Гойсана, ее и не обнаруживает. Джайро поступает мудро, как бы абсурдно это не звучало, и прячет самое страшное у всех на виду, отчего все в панике, не понимая, откуда исходит угроза. Интересно, был ли рожден тут Двойка?.. Впрочем, Гону наплевать. Фабрика окружена защитным барьером, который запросто обходит Тройка, отключающий один из ограничительных столбов, и тем самым создавая «лаз» для них всех. Завод раскидывается в расселине чуть ниже — он напоминает индустриальные руины, и с первого взгляда может показаться, что это еще одно из наследий Ишвальды, навечно застрявшее во временной петле, как Кер-Ис, но в скором времени Гон замечает внизу жизнь. Люди чем-то занимаются… что-то таскают, обычная рутина. Интересно, значит, они даже не подозревают о возможном нападении. Видимо, Джайро предполагает, что пока что Гон займется двойниками, что остаются в пределах Гойсана и Лунцзю. Четверка для него — основной отвлекающий фактор. Все же интересно, как они копируют здесь карты с Острова Жадности… Можно ли тут воспроизвести «Дыхание Ангела»? — По позициям, — он кивает Тройке и Седьмой. — Ведите себя тихо. — Но я не хочу-у-у! — хнычет Семерка, и качается с носочков на пятки. — Скукотень! Мне обещали, что тут будет весело! — Будет. — Но мы просто сидим и выжидаем, пока вы вдвоем с белобрысиком веселитесь?.. Отстой! Но все же подчиняется, потому что ощущает на себе пристальный хищный взгляд Киллуа. Пока Гон продолжает наблюдение в бинокль, он размышляет о том, сколько времени уходит на то, чтобы скопировать человеческую личность. Двойка получился слабым, потому что у него отсутствовало эго, но остальные? Наверняка получается целое море брака, и если даже Десятого берут в оборот, хотя он сам говорит, что из удачного в нем лишь наличие полноценной личности. Видимо, настолько все плохо. Значит, ничего сложного возникнуть не должно. Вероятно, Четверка — единственный удачный двойник, остальные страдают от каких-то симптомов… Хотя Седьмая тоже кажется «удачной», пусть немного и отличающейся. Но кто знает, может, такова была задумка? Он по-тихому спускается вниз вместе с Киллуа и пробирается вперед, к зданию завода. Допустим, что Седьмая и Четвертый — действительно самые удачные экземпляры. Тройка выглядит способным, но он не может нормально говорить, Двойка — совсем без эго, как ребенок. А что с Восьмым? Он не был сильным, но и не выглядел слабаком. Но Гон все равно легко лишил его руки. Его замечают и пытаются атаковать, но Гон без каких-либо проблем разбивает голову противника о стену, отчего рука мгновенно окрашивается красным. Но верно ли он поступает? Да, он знает, что двойников нужно убить. Они опасны, от них живых будет больше проблем. И пусть он жалеет аж трех, даже Седьмая выглядит потенциально опасной. Пока что только Тройка и Десятка выглядят теми, кого безопасно держать подле себя. Сначала он ведь хочет их завербовать… Боги, как это сложно! Но убить их будет намного проще! Стоят ли Тройка и Седьмая доверия? Их ведь создает Джайро… За размышлениями Гон не замечает, как заруливает за угол и резко тормозит в ту секунду, как видит человека перед собой, что его, очевидно, ждет. Тот выглядит похожим на него с коротко остриженными волосами и довольно доброжелательным выражением лица, что среди всех встреченных двойников выглядит… непривычно. На куртке у него красуется огромная пятерка, и Гон закатывает глаза, потому что это тупо, хотя он теперь хотя бы знает, кто его противник. Но рост… Выше… Почему двойник выше?! Он убьет его! Решая не тратить время на разговоры, Гон бросается в атаку. Он прямого выпада Пятый уклоняется, и стоящий у него за спиной стальной ящик сминается ровно в ту секунду, как кулак Гона бьет его. Он не собирается сдерживаться, если его тут ждут, значит, внутри какая-нибудь лажа, а у Гона не так много времени! У него планы, желание приключаться! Джайро может говна поесть за срыв его целей! Гон вычистит все это дерьмо из каждого уголка Гойсана, каждого такого человека возьмет и убьет, и тогда мир восторжествует! Но Пятый будто и не собирается бить в ответ. Он продолжает уклоняться, хихикает, иногда взвизгивает, но все это так шуточно, несерьезно, что Гон начинает хмуриться, не понимая, почему Пятый выжидает. Или он тоже слабак? Но он выглядит… нормально, без явных недостатков, как у встреченных остальных (кроме Четверки, но у Четверки будто проблемы с гневом). Когда кулак Гона разбивает бетонную плиту рядом на куски, Пятый нервно хихикает: — Н-да, мне говорили, что Первый опасен, но я не думал, что так! — Что тебе еще говорили? — равнодушно бросает Гон. Он пытается пнуть Пятерку в живот, но тот так резко прыгает лягушкой в сторону, что Гон даже мешкает, настолько странное это зрелище. Признаться, он не выглядит злым или плохим, с таким двойником, наверное, он мог бы даже договориться… Он мешкает на секунду, и Пятый одаривает его вежливой улыбкой. — Что ты немного ниже. — Я тебя убью! — И что тебя это сильно заденет. Прости! За что, за шутки про рост?.. Неожиданно, Пятый пользуется возникающей заминкой и бросается вперед. Он выставляет ладонь, будто пытаясь схватить Гона за лицо, и когда тот пытается схватить его за запястье, чтобы швырнуть в стену, то понимает… … что мир вокруг вдруг темнеет. Паники не возникает. Ментальная атака? Иллюзия? Умно. Поэтому Пятый не бросается в бой до этого, он анализирует тактику Гона (отсутствие тактики), а после пользуется возникшим моментом дружелюбного диалога, чтобы заманить его в ловушку. Черт! Это настолько хороший план, что Гону даже не хочется его обвинять, хотя, в общем-то, он попадает в сраный мираж, и теперь не факт, что его тело в реальности не попытаются разобрать на кусочки. Впрочем, для этого он говорит двойникам ждать, а парочку ран он переживет… Если что, поможет Фугецу с ее новой способностью, а до нее доберутся уже с помощью Леорио. Первое, что слышит Гон в темноте — оглушительный вой полицейских сирен и гомон толпы. Знакомые звуки… Когда он оборачивается, то видит позади зрелище, какое не видел бы еще целый век — полыхающий небоскреб, парящее в воздухе битое стекло, толпу зевак внизу, что в ужасе молится всем возможным богам… ИТЦ, это опять сраный ИТЦ. К горлу подступает желчь, но Гон резко бьет себя ладонью по рту, вынуждая сдержаться. Это не по-настоящему. ИТЦ уже разрушен, ты видел это своими глазами. То облако асбестовой пыли не забыть во век. Будь спокоен, дыши глубоко, все это лишь иллюзия, созданная специально для тебя, чтобы запереть тебя тут, чтобы деморализовать, это все не взаправду… Ты не можешь вечно бояться какого-то сраного горящего небоскреба и кучки померших офисных работников, это чушь! Сердце уходит в пятки, когда он слышит оглушающий гром, с каким телом падает на автомобиль. Спокойно, спокойно, спокойно, спокойно… Если это иллюзия из нэн, то скорее всего у нее есть какое-то условие. Значит, отсюда можно выбраться. Нужно разрушить этот фальшивый мирок, где-то тут должен быть триггер, которым можно все сломать. Нельзя создать идеальную фальшивку, хацу всегда строятся на абсурдных условиях, и если Гон будет держать себя в руках и не поддаваться панике, то сможет выбраться отсюда без особых проблем. Стоит лишь помнить, что нельзя исключать, что полученные травмы тут не отразятся в реальности, потому не строит прыгать с небоскреба вниз… Наверное. Пока это хацу выглядит не очень понятным. Но можно похвалить Пятерку, несомненно. Понимая, что он проиграет в силе, он создает хацу, против которого у Гона попросту нет защиты. Просто и эффектно. Интересно, сам ли он догадывается после провала остальных двойников, или ему подсказывает Джайро? Но тут все выглядит так натурально… Нет, скорее всего это не воспоминания Джайро, в которых запирают Гона, просто выдранный кусок из его собственной памяти. Так было бы логично. Его память… Скорее всего триггер где-то в конечной точке. Значит, Гону надо просто повторить свое восхождение на вершину ИТЦ. Он молча идет к дверям небоскреба, откуда в спешке выбегают люди. Игнорирует их и уже почти заходит, но что-то отвлекает его, какая-то нелепая мысль, и он скашивает взгляд в сторону вниз, где видит лежащую на земле оторванную руку, настолько изломанную, что опознать конечность в ней почти невозможно. Обгоревшая, рыжая от крови… Одну секунду он смотрит на нее, и вдруг его начинает колотить. Почему? Почему тебя так травмировало это событие? Ты видел ужасы Восточного Горуто, но тебе было наплевать! Почему именно этот сраный небоскреб, почему не Неферпитоу, не что-то разумное! Тут ведь ничего от тебя не зависело, не ты виноват, что Джайро решил объявить манифест всему миру! Или это все из-за сказанных тогда им слов? Из-за того, что они и правда похожи, и Гон боится, что станет его подобием? Камилла права… Ему должно быть наплевать. Он должен отрезать от себя все лишнее, чтобы продолжать идти вперед, чтобы не заботиться о жертвах и пролитой крови. Тем более, эту кровь проливает не он! Сглатывая, он кое-как собирается с духом и расталкивает толпу, пробираясь внутрь холла, и медлит лишь на секунду, когда позади вновь раздается страшный грохот, а следом — рыдания. Не смотри назад. Это все фальшивка. Эти люди давно мертвы. Он медленно поднимается по лестнице, идя против бегущей в панике толпы. Все как тогда. Значит, ему нужно пройти в зал, где его будет ждать Джайро… Если воспоминания корректны, то Джайро будет не очень силен. Возможно, Гон даже сможет его убить. Вероятно, это и будет триггер, потому что так не произошло в реальности… Остается надеяться, что силы воображаемого Джайро зависят не от восприятия Гона, иначе ему крышка. И вот, наконец, зал впереди. Гон толкает дверь вперед, но когда входит внутрь… Это не разрушенное место, в котором Джайро рассказывает ему о тайне рождения, где они дерутся, и где Гон получает шрамы на лице. Но тоже очень значимое, тоже страшное, в котором он впервые ощущает беспомощность и собственную бесполезность. То, насколько неожиданно это место появляется перед ним, вводит его в ступор, и он даже не успевает испугаться или ощутить раздражение. Он стоит в подвале, освещенными свечами. В этом самом месте много лет назад Неферпитоу объявил ему о том, что Кайто уже мертв, его не вернуть. Если рассмотреть ситуацию сейчас, с высоты прожитых лет, то, пожалуй, Неферпитоу в подвале отличался от того, что они встретили в НЗЖ. Он тоже повзрослел, тоже изменился, и он был довольно милосерден в том, чтобы честно сказать все Гону и прямо объявить о своем желании убить. Он даже не насмехался, хотя мог бы. Но Питоу тоже здесь. Он стоит впереди, в той же позе, что и Джайро в тот день, и оборачивается точно так же. Это начинает злить Гона. Ладно еще одно плохое воспоминание, но сразу два?! Это уже через край! Он крепко сжимает кулаки, когда Питоу испуганно на него смотрит, после чего рычит: — Достаточно этого дерьма! Если это сейчас не закончится, я тебя убью! Он так злится, что невольно выпускает слишком много нэн, будто вспыхивает спичка. И в этот момент он вдруг дергается, осознавая, что нет, так нельзя. Слишком опасно! Кто знает, какие условия у этой иллюзии, вдруг, если он даст себе волю тут, то в реальности произойдет нечто страшное?.. Он слишком разозлился! Так нельзя! Гон моргает. Неферпитоу и подвал исчезают. Остается лишь зал ратуши Кер-Иса, пустой, на лестнице видно свежее пятно крови… Кровь все еще кипит, он пытается успокоиться, но затем вдруг дергается, потому что далеко впереди слышит женское пение. Голос кажется Гону незнакомым, но отчего-то он все равно подается вперед и взбегает по лестнице, после чего следует по коридорам, по которым никогда до этого не ходил. Сейчас это не выглядит шуткой подсознания. Чужие воспоминания? Что-то иное? Гон бежит, но чувствует, как его ноги вязнут, будто бы в болоте, и, рыча себе под нос ругательства, он делает рывок вперед… Наваливается на дверь впереди и буквально влетает внутрь, в комнату, в которой… Темнота. Точнее, везде темно, кроме одного места, будто бы освещенного невидимым прожектором, а прямо под пятном света — будто бы огромный трон, на котором восседает громоздкая фигура в траурной фате. Это женщина?.. Великанша! Она выглядит человеком, но когда Гон осторожно приближается к ней, он начинает замечать, что с ее головой что-то не так, будто бы это и не голова вовсе, а скопление чего-то, но он не может рассмотреть конкретно из-за ткани на «лице» этой странной штуки. Он останавливается прямо перед великаншей, пребывающей в своем трагичном сне, а затем чужой голос, ранее им никогда не слышанный, вдруг произносит: — Царица-мать Восточного Ада… Когда он оборачивается, в темноте видит открывшуюся дверь, явно приглашающую его куда-то. Насторожившись, Гон в последний раз оборачивается на неизвестную фигуру на троне и осторожно ступает в сторону открытой двери. Теперь симуляция не выглядит настолько слаженной, будто бы в ней что-то ломается. Или, может, его просто водят за нос? Но раз уж с Гоном решились поиграть, то пускай! Он убьет каждого, кто попытается ему помешать. С этой мыслью Гон вваливается в новое место, а когда распахивает глаза, то сначала ему в нос ударяет запах табака, а потом — шумные голоса. Он оказывается… в «Алом Бризе»? Когда он озирается по сторонам, то не видит ничего интересного: это первый этаж, где находится самый большой бар. За столиками полно людей, которые сидят с симпатичными девочками, разносят напитки, на фоне играет дерьмовая музыка. Ничего необычного. Когда Гон поворачивается, то понимает, что упирается коленом во что-то, и косится вниз — он стоит у дивана столика, на котором разбросано несколько бутылок и бокалов, будто бы только поднялся на ноги. Это его?.. С подозрением он опускается на диван и оглядывается по сторонам. Теперь хацу выглядит странно. Или, может, вся погоня за двойниками была сном? И он еще не отправился на фабрику, а просто перепил немного с Юйди? С мыслями об этом Гон тянется к одному из стаканов с горячительной жидкостью и залпом опрокидывает его, после чего откидывается на спинку. Нет. Что-то тут не так. Он это чувствует. Когда рядом раздаются шаги, Гон не оглядывается — лишь со скепсисом смотрит, когда напротив него опускается юная девушка возрастом едва ли старше Семерки. Может, ей около восемнадцати… Черт! Гон же ее старше. Эта мысль так внезапно бьет его, что он давится воздухом и закашливается, и когда девица предлагает ему стакан с водой, то не отказывается. Но, беря его, вглядывается в нее, в эту таинственную незнакомку. В девушке нет ничего особенного или загадочного, она обычна настолько, насколько вообще возможно для той братии, что следует на Темный Континент, где стиль иногда превыше разумного: чуть вьющиеся сочного красного цвета волосы, золотистые глаза (примерно как у Хисоки), лицо довольно красивое, но без чарующего ангельского блеска, на лице раскиданы веснушки. Она довольно тощая и без выделяющихся форм, на которые обычно заглядываются пьяницы «Алого Бриза». Одежка на ней так и вовсе мечта какого-нибудь фетишиста: выглядит как матроска, а на ногах — драные старые кеды со стершимся логотипом. — Привет-привет! — миленько произносит она, показывая два пальца в жесте «пис». — Добро пожаловать! Короче, она выглядит довольно обычно. Одна из множества официанток в «Алом Бризе». Но она тут не просто так, это явно, и Гон, продолжая пить, указывает на нее пальчиком и слегка кокетливо интересуется: — Ты тоже порождение моего больного воображения, или я напился до горячки? — Оба раза мимо! — со смехом отзывается неизвестная девица, подпирая голову руками. Она лукаво улыбается, и отчего-то в этом жесте Гон не чувствует вообще ничего, хотя улыбка всегда несет за собой хоть что-то, будь это ирония или радость. — Все гораздо-гораздо проще и одновременно с этим намного сложнее. — Я прямо заинтригован. — Я тоже заинтригована в тебе, Гон Фрикс… Или я должна сказать «первый двойник Джина Фрикса»? Гон аж морщится. — Фу, не флиртуй со мной, упоминая моего батю! — Звучишь как старый пердун! — Я еще не старый! И вообще, милочка, мое сердце уже похищено. — Кем же, кем же? — оживляется девушка, и Гон многозначительно произносит: — Жаждой приключений. Лицо у собеседницы делается мгновенно зеленым, будто ее сейчас стошнит. — Фу-у-у! Скукота! Лучше бы реальное имя назвал! — Подробности моей личной жизни смотрите на страничке на сайте Ассоциации Охотников. Побойся богов, там все так сложно, что, боюсь, даже самый известный писатель дерьмовой романтики не разберется. Губ девушки касается улыбка, вновь, в этот раз с ощутимой долей веселья. — Мне незачем бояться богов. — Ой ли? — Я и есть бог. После столь громкого заявления Гон несколько минут с легким подозрением на нее смотрит. Ну, он всегда подозревал, что его подсознание сыграет с ним злую шутку и подсунет воображаемую фигуру, которая выглядит как женская версия Хисоки в фетишистской матроске, но чтобы еще и подобные разговорчики… Может, ему таблеточек попить, чтобы в голове прояснилось? Он отпивает еще немного, чувствуя приторный сладкий вкус на языке, а затем фыркает и отмахивается, не скрывая раздражения. — А можно как-то менее претенциозно? Прости, но у меня есть вкус. — Ну, это ведь действительно так! — девица вздыхает с таким видом, будто ничего не может поделать, затем разводит руки в стороны. — Тебе я должна быть известна под именем Ведьмы Обратной Стороны Луны. Мы уже встречались! — Прости, в моей жизни только одна ведьма — и это Камилла. Ох, за такие слова она ему точно уши оттяпает!.. Главное, чтобы Тройка не узнал! Фраза веселит Ведьму, и она заливается смехом, после чего уже лукаво заглядывает Гону в глаза. И тут он понимает, чувствуя, как сползает улыбка с его лица, что она не врет. Потому что вдруг осознает, о чем ведется разговор. — Помнишь, в Кер-Исе ты посмотрел на луну и тебе стало плохо? Ты потревожил мой сон, а потом не стало жутко интересно.