Помоги мне.

Утро. Вновь оно пришло в жизнь Аяки так, будто она молила всем богам о возвращении утренней головной боли. Единственное воспоминание со вчерашнего вечера — караоке-бар на окраине и бармен, что весьма феерично делал Б-52. Она не понимала, как она в итоге очнулась мало того живой, но и в своей постели, без единой царапины. Хотя ее удивление этому все же было менее сильным, нежели мигрень и жуткая сухость во рту. Резко встав с кровати, — видимо, Аяка слишком недооценила свое состояние, — она покачнулась, но к ее же счастью, смогла устоять на месте. Пройдя на кухню и налив себе воды, она залпом осушила стакан, вспоминая и жалея себя, что вчера такими жадными глотками пила другие напитки. Внезапная бодрость после стакана воды, дала силы на то, чтобы вспомнить и о вчерашней ссоре с братом. Она бы не так сильно расстраивалась этому, если бы причина для этой ссоры была такая же, как и обычно: мнимое неисполнении должностных обязанностей со стороны Аяки, неправильное заполнение документов. Нет, это было что-то намного хуже и, соответственно, опаснее. Детские поступки Томы коснулись не только девушку, но и ее старшего брата, гнев которого мог осадить даже болвана-помощника. Хотя, казалось, у Томы нет авторитетов вовсе. А все-таки попадет именно младшей Камисато. Она первым делом решила сообщить о глупых действиях Томы его тетушке, Яэ Мико, которая обещала помочь, если Аяка не справится с ее недоделанным племянником. Пройдя в спальню, девушка, взяв телефон в руки, позвонила старой подруге. — Доброе утро, дорогая! Как там мой охламончик? Надеюсь не по поводу его поведения звонишь? — произнесла Мико, ответив на звонок почти сразу. — Здравствуй. По поводу этого и звоню. Вчера Тома катался на самокате по всему офису и наехал на Аято! Моему, среднестатистическому складу ума, это непостижимо! — восклицала Камисато, вспоминая довольную ухмылку Томы. — Как я поняла, мне нужно подъехать к тебе на работу, — грустно констатировала факт Мико. Она действительно надеялась, что хоть кто-то способен держать ее племянника в ежовых руковицах. — Жду тебя через час в офисе, будем вместе объясняться перед Аято, — сказала Аяка и сбросила звонок. В ванной, пока девушка пыталась привести себя в порядок, она активно размышляла о небходимости Томы как для нее, так и для всего мира в целом. В голове пронеслись его проделки, вызывая жгучий гнев в сердце. Парень представлял из себя сосуд с самым едким ядом, от одного глотка которого можно было, как минимум свихнуться. Видимо, когда Аяка взяла его к себе на работу, она сделала этот первый глоток, и вот, первые признаки безумия уже на лицо — поехала в караоке-бар и выпила столько, сколько не позволяла себе за всю свою бурную юность. Иногда в голове появлялось слово «ненависть» и Камисато была бы несказанно рада, если бы смогла ассоциировать помощника именно с этим словом, однако вспоминая его улыбку, что-то внутри нее останавливало от подобной ассоциации. В один момент она даже хотела, чтобы Тома вновь разбудил ее утром, — конечно, чтобы как следует на него накричать и желательно оставить на щеке жаркую пощечину, — но такая, пусть и даже благородная в ее мыслях цель, пугала. Выйдя из ванной, наконец-то почуствовав себя более-менее живой, она быстро надела свой брючный костюм черного цвета и выбежала из квартиры, когда увидела, что может опоздать. Она со всей скорости гнала на работу, хотя учитывая ее рассеянное состояние, было слишком опасно. Почему-то она даже задумалась про объездной путь, про который упоминал Тома, захотелось самой проверить и узнать, однако времени катастрофически не хватало, но светофоры, секунды на которых будто заменили на длительные годы, вовсе не знали об этом. Подъехав на парковку и выйдя из машины, она увидела силуэт своей подруги, и хотела уже окликнуть ее, как вдруг рядом с ней был замечен Аято. В глазах резко стало мыльно, а сердце усилило свой ритм. Страх быть увиденной, поймать на себе злобный взгляд старшего брата было равносильно тому, чтобы упасть с 15 этажа по неосторожности. Она стояла в нерешительности, чувствуя себя маленькой девочкой, которая потеряла своих родителей в большом супермаркете и не придумав ничего лучше, она вновь села в машину на пассажирские места, надеясь не быть пойманной. Аяка улеглась на сиденьях, пытаясь осторожно выглядывать в окна. Директриса решила ждать и прятаться, пока они не уйдут, будто бы шанс увидеть Аято в офисе еще меньше, чем на парковке. Из судорожного ожидания ее вывел неожиданный звонок, от внезапности которого она вздрогнула. Это был неизвестный номер, однако она все равно решила ответить. — Утречко, госпожа Камисато! — слишком радостный голос на том конце разозлил девушку. — Это кто? — недоуменно прошептала Аяка, чтобы вдруг никто не услышал подозрительные голоса из, казалось, пустой машины. — Это Тома или вы… ах, да, — задумчиво пробурчал парень. — И зачем ты позвонил? — Точно! А вы когда придете-то? Просто вы уже на полчаса опаздываете. — Скоро. Это все? — лаконично ответила Аяка. — Вы до сих пор обижаетесь? — жалостливо произнес парень, будто пытаясь так извиниться. — Пока ты еще на должности моего помощника, принеси кофе в мой кабинет, — директриса заметила Мико и Аято, что вместе зашли в офисное здание, — через пять минут я уже буду. — сбросила звонок девушка. Она бы и хотела обижаться дальше, хотела ответить ему еще раз грубо и кротко, однако такой добрый тон Томы смог внезапно ее успокоить оттого, чтобы сказать что-то очередное высокомерное. Да и к тому же, в засаде, в которой она была всего пару мгновений назад, кричать вроде как не принято — еще одно оправдание находила Аяка. Выйдя из лифта на свой этаж, она прошла в свой кабинет, дабы оставить сумку. Устало и немного раздраженно поздоровалась с подчинёнными, однако ее гнев даже усилился, когда она увидела улыбающегося Тому со стаканчиком кофе подле секретарши. Неприятное, но, казалось бы, такое необходимое тепло раздалось по телу девушки, будто бы это была долгожданная встреча. Но пытаясь развеять все мягкие чувства, в голове появлялись слова: «Недоумок» и подобные. — Как ваши дела? — неловко спросил помощник, было видно, что он медленно, но верно начинает краснеть, но все также смотрит в глаза директрисы, будто бы намекая ей на что-то. — Не будь ты на своем рабочем месте, то думаю дела шли в гору, — Аяка быстро перевела свой взгляд на секретаршу, что сразу после такого внимания стала сутулиться. — Господин Камисато не заходил или не передавал что-то? — Д-да, он был недавно здесь, сказал, чтобы вы зашли к нему, — неуверенно ответила девушка. Младшая Камисато одобрительно кивнула: — Ну, пошли, помощник. Тома пошел за стремительно уходящей фигурой. Ему было вовсе не страшно, особенно учитывая, что приехала Яэ, тетушка уж точно ему поможет остаться на должности. У парня было больше беспокойных мыслей по поводу вчерашнего. Неужели все было настолько плохо, что госпожа даже не вспомнила про вчерашний поцелуй, сделав первый шаг сама? Зайдя в лифт, взгляд Томы был таким задумчивым и словно обреченным. Аяка мигом заметила это, немного посмеявшись и порадовавшись про себя. «Значит он хоть что-то, но боится!» — мелькала мысль в голове. Однако занимая себя подобным больше походило на игнорирование главной проблемы. Подойдя к кабинету, сердце все быстрее отбивало свой ритм, причем у двоих, но по разным причинам. Тома, как защитник отечества и просто истинный джентльмен решил первым постучать в кабинет, чем удивил Аяку. Возглас из-за двери дал разрешение войти. — Здравствуй, сестрёнка! — натужная улыбка Аято заставляла поморщиться, однако девушка смогла сдержаться и не показать этого. — Здравствуй. — Проходи, присаживайся, — произнес главный директор, показывая вежливым жестом на стулья возле своего стола. — Яэ и… кажется, Тома? Прошу, можете оставить нас наедине? Визитеры безмолвно вышли из кабинета, оставляя Аяку на произвол судьбы, а точнее ее старшего брата. Коленки предательски начали трястись, будто вспоминая вчерашние пляски в караоке. Младшая Камисато пыталась выглядеть наиболее всего сдержанной и равнодушной, однако желание сесть в уголок и прижать колени к себе, пожалуй, сейчас звучало заманчивее. — Знаешь, — Аято встал из-за стола и подошел к панорамному окну, устремляя свой взгляд куда-то в даль, — Отец говорил, что прощение для слабых. Учитывая твое поведение, не становлюсь ли я слабым, каждый раз прощая твои выходки на рабочем месте? — девушка лишь промолчала, пытаясь сосредоточиться на создании своего холодного вида, — Отвечай! — внезапно вскрикнул парень. — Отец много чего говорил. Я надеялась, что ты сможешь отступить от его нравов и принципов, оставляя в покое и себя, и меня. Старший Камисато усмехнулся, поворачиваясь лицом к девушке: — Тебе самой-то не стыдно подобное говорить про человека, который дал тебе кров, а после успешное будущее? Если бы не он, то ты бы не сидела на тепленьком местечке в самой быстрорастущей кампании в стране! Паршивка, думаешь, тебе все будет сходить с рук, как в детстве? Нужно уже самой научиться отвечать за свои поступки, чему я тебя и учу! — крики главного директора, будто было слышно во всей округе. С новым предложением он все яростнее проговаривал каждое словечко, пытаясь тем самым доказать истинность и правильность его слов. — Да перестаньте вы! — в кабинет резко ворвался Тома, его щеки горели, придавая ему даже детский вид, но в глазах была злость и раздраженность, словно он был на месте Аяки. — Хватит так относиться к родной сестре! Вам кажется правильным — при всех делать вид, что вы такой милый и заботливый, а после срываться на близкого человека? Виноват я, а не она! Оба, два директора кампании, смотрели столь удивлённо на Тому, словно он прервал их от какой-то игры своими криками и воплями. Аяке даже на момент стало теплее на душе, что за нее решили заступиться, но вспомнив, что на месте заступника оказался ее непоседливый помощник — пелена нежных чувств была убрана их же хозяйкой. Аято немного потупив взгляд, позже взял себя в руки. — Ты… Да кто ты такой, что бы так ко мне обращаться? — главный директор становился все ближе по отношению парня, готовый отрубить ему голову. — Так, давайте немного успокоимся, — зашла Мико, пытаясь разрядить обстановку, и встала между парнями, — да ладно вам ссориться, мальчики! Аято, присядь, — ласково прознесла Яэ, погладив плечи старшего Камисато, от чего тот немного успокоился. — Выйдите, пожалуйста. Аяка и Тома резво вышли, оставляя Аято на сеанс терапии от Яэ Мико. И все же она очень помогла сейчас. Пожалуй, только такая страстная и властная женщина могла успокоить или поставить на место буквально любого, чем и нравилась Аято. — И что это было? — спросила холодно Камисато, встав рядом с помощником в коридоре. — Пытался вас защитить, разве не ясно? — парень настойчиво пытался уловить ее взгляд, но она, будто и не видела его стараний. — Да, но зачем? — Мне стало очень обидно за вас, ведь вы не можете ручаться за каждое мое глупое действие, а таких, думаю, будет еще много. Но все же, вы такая хрупкая, мне стыдно за себя и за вашего брата из-за тех обид, что мы вам приносим, — спокойно сказал парень, пытаясь вложить и некую нежность в свои слова. — Простите меня. Если я останусь, то я постараюсь исправиться. — Слово «если» ключевое. Я не желаю пока прощать тебя, — девушке претит ее ложь, ведь, кажется, такой жалостливый тон смог ее успокоить, даже после встречи с братом, а уж тем более заставляя простить помощника. Где-то в глубине себя она верила в его исправление, ей нравилось верить, что он может быть хорошим и серьёзным, как сейчас. — Я думал, вы уже… — задумчиво ответил Тома. — Почему же? — Вы разве совсем не помните… Ну, то, что было вчера? — Ты что-то знаешь про мое «вчера»? — Могу даже сказать, что я был его участником, — неожиданно даже для самого себя, сказал парень. Он не хотел напоминать об этом лишний раз, но высокомерная фразочка, что вышла из таких сладких уст, которые вчера показывали весь свой трепет, заставили сказать про вчерашнюю ночь. Да, Томе было даже немного больно вспоминать, а тем более знать, что директриса забыла о подобном проявлении чувств. Но ему немного понравилась реакция Аяки — залитые красками щеки, а губы немного поддрагивали. Сама она была в ступоре, судорожно пытаясь вспомнить, каким образом он мог стать частью прошедших событий. Но размышления прервали Аято и Мико, выходящие из кабинета. Директор обнимал даму за талию с довольной ухмылкой, но заметив сестру и нового подчиненного — укоризненно взглянул, будто бы зная и про вчера, и про их нынешний разговор. — Тома, ты можешь оставаться на своем рабочем месте. Но впредь никогда не смей говорить подобным тоном в разговоре со мной, — чуть грубо произнес Аято. — Я вас понял, господин Камисато. — Прекрасно. Можете возвращаться к своим обязанностям, — сказал директор, решив проводить Мико. Однако внезапные воспоминания, что нахлынули цунами на Аяку, не давали и шанса на спокойный рабочий день. Только-только вроде как отвязалась от брата, но пришла беда, которой и не ждали, причем от ее же действий. Тома, не заметив и капли растерянности, легко прошёл к лифту, намереваясь спуститься на свой этаж. А директриса, смотря ему в след, кончиками пальцев прикоснулась к своим губам. Невзирая на все, беда оказалась приятной.