Смотрится мило

Сигма даже на столе сидит очень аккуратно, посматривая на кружку холодного чая у своего бедра, чтобы не разлить неосторожным движением. Смущённый взгляд в пол и розовые пятна, которые лезут из-под воротника, раззадоривают. На Гоголя он поднимает глаза только иногда, хотя следовало бы внимательно наблюдать за его весёлой ухмылкой. Она может предшествовать чему угодно: тупой шутке, философскому вбросу, фокусу, жестокому или карточному, или приступу романтики. Наигранно, преувеличенно слащаво, со стороны смешно и нелепо. Сигма толком не понимает, как такое воспринимать, но привык. Он просто вцепляется в край стола. Николай целует расслабленно, плавно, играючи, одна рука поглаживает волосы, вторая – на чужом бедре, скользит выше. Пальцы принимаются мучить пуговицу и молнию на брюках Сигмы. Тот прерывисто выдыхает, дёргается и отстраняется, смотрит так, будто никак не ожидал такой непристойности. Спуститься губами к шее он позволяет будто нехотя, прогибается в спине, шипит, когда Гоголь неосторожно кусает кожу, обжигает дыханием. Сигма держится за его плечи, то ли притягивая к себе, то ли отталкивая. Его вечная нерешительность неизменно распаляет. Улыбка становится шире и наглее. Гоголь опускается на колени, широко мажет языком сквозь бельё и стягивает его. Сигма возбуждён, закусывает губу. Старается не видеть, как губы обхватывают его член, и запрокидывает голову. Он мучительно выдыхает и остаётся неподвижным. Николай, дразня, обводит кончиком языка головку, глотает чуть глубже, расслабляя горло. На его затылок ложится тёплая ладонь, слегка надавливая. Пальцы несмело тянут за волосы. Бёдра начинают едва заметно дрожать, Сигма толкается в его рот, тихо и бессвязно что-то шепча. Гоголь улыбается, насколько это возможно, и ускоряется. По подбородку медленно стекает слюна. Сигма скулит, Николай наслаждается, уже чувствует судорожную дрожь, слышит рваное дыхание, окончательно сбитое удовольствием и подступающим оргазмом. Сперму с губ Гоголь небрежно стирает тыльной стороной кисти и встаёт с колен. Сигма выглядит завораживающе разбитым и вымотанным, его взгляд блуждает. Нижнюю губу он, оказывается, прокусил, чтобы не застонать. Целуя, Николай старается быть нежнее. Сигма обнимает его за шею, успокоившийся, усталый. Чёлка сбилась на одну сторону, влажные сиреневые и пепельные прядки спутаны и перемешаны в полный беспорядок. Смотрится мило.