Чужие грехи

***       Чуть свет, Каллас вышла из своей кельи в госпитале и отправилась в кузни. В руке она сжимала заветное письмо, которое намеревалась отдать одному из членов отряда барона Ибелина. - ..Насколько мне известно, они намеревались пройти и по английским землям, - подумал вслух сопровождавший девушку брат Матфей, - Годфри хорошо знал Ричарда, потому не думаю, что он откажет в просьбе его чаду. - Мне бы не хотелось обременять его, - отозвалась Каллас, - но в любом случае, послание уже окажется ближе к дому. К тому же, мне ведь все равно идти туда же, куда и всем: в кузнях по-любому с кем-нибудь из них пересекусь. Брат Матфей ничего не ответил и только смерил идущую рядом с ним девушку печальным взглядом. - Ох, и буду же я потом оправдываться перед покойным Ричардом, когда встречу его в Чистилище... - А? - Слегка задумавшись, Каллас не сразу расслышала слова монаха. Но, осознав причину его сетований, она тепло улыбнулась. - Не корите себя, милостивый брат. Кто же знал, что именно сейчас его святейшество вспомнит о вашем существовании и захочет именно вашей помощи в своем путешествии к паломникам в Вифанию. - Она на миг прервалась и состроила хитрую рожицу. - К тому же могу вас успокоить: даже если бы вы все вчетвером отправились с государем, от меня бы вы все равно не отделались. В ответ на это брат Матфей снисходительно улыбнулся. ***       По бумаге, предъявленной лазаритом, Каллас без вопросов пропустили в оружейню. Однако, снаряжение сейчас заботило ее менее всего. Рыцари барона Ибелина уже оканчивали свои сборы перед выступлением в путь, потому девушка спешно пыталась найти того, кому из них она могла бы доверить послание ее семье.       Снуя между вооружавшимися воинами, Каллас не заметила идущего навстречу человека в черной мантии госпитальера и неловко налетела на него. - Ох, прошу прощения, господин, проклятая неуклюжесть... - Пробормотала она, неловко подняв взгляд на рыцаря, но не увидела на его добродушном лице и тени раздражения. - Надеюсь, что там, куда ты явно собираешься, проворность тебе не изменит, - ответил воин, в котором Каллас узнала Джона - того самого товарища отца по врачебному делу. - Ты ведь отпрыск сенешаля Эйзенорского, ведь так? - Так точно, господин, - кивнула девушка, - отец говорил, что среди рыцарей барона Ибелина у него есть друзья. - Стало быть, если ты - дитя Ричарда, то я отныне и твой друг тоже, - улыбнулся Джон, хлопнув девушку по плечу, - тем более, от братьев-лазаритов и отца Гийома я наслышан, что ты унаследовала отцовское трудолюбие. И, судя по всему, некую безрассудность. Хотя, с нашей службой одно невозможно без другого. - Воистину, господин, - немного смутилась девушка, - отчасти, поэтому я и искала вас. Право, мне неловко говорить об этом, но все же... Она вынула из-за пазухи свернутый пергамент. - Мне до последнего не хотелось обременять барона Ибелина и его соратников, однако, зная, что ваш путь будет вероятнее всего пролегать через северные земли тоже... Не затруднит ли вас сохранить это письмо? И при оказии передать. Джон смерил Каллас слегка укоризненным взглядом и, чуть улыбнувшись, принял бумагу из ее рук. - Ни к чему смущение, дитя. Дом Эйзенорских не раз одаривал меня гостеприимством в лучшие времена. Прискорбно, конечно, возвращаться туда с грустными вестями, но иначе нельзя. - Заметив тень печали на лице девушки, он легко потрепал ее по плечу. - Все будет в порядке. Ежели мы каким-либо образом сможем помочь горю ваашей семьи, то мы с радостью сделаем все для этого. - Но ведь барон... - Думаю, что барон Ибелин сказал бы тебе то же самое. В ответ Каллас отвесила Джону благодарный поклон. - Нет слов, чтобы описать вам мою признательность, господин. Желаю вам благополучно вернуться домой. - Спасибо, дитя, - добродушно ответил тот и, подхватив щит, направился к выходу вместе с товарищами. - И очень надеюсь, что мы с тобой не прощаемся. *** Провожавший отряд Ибелина Тиберий вернулся в оружейни, чтобы проследить за сборами, особенно тех, для кого грядущая стычка должна была стать первым большим сражением. Хотя военачальник всем сердцем уповал на то, что до драки дело не дойдет. Во всяуом случае, у государя наверняка хватит дипломатии для мирного решения конфликта. Теперь оставалось надеяться, что время и удача окажутся на его стороне.       От невеселых мыслей Тиберия отвлек знакомый силуэт, то и дело мелькавший то тут, то там в кузне. Военачальник безошибочно узнал Каллас, которая явно пришла сюда не за тем, чтобы просто помочь в грядущих сборах.       Он заметил, что доселе длинные волосы девушки теперь были обрезаны короче - наверняка чтобы легче было спрятать их в поддоспешник. Кольчуга, которая была не слишком тяжелой, все равно будто притягивала Каллас к земле, несмотря на упорные попытки той держаться ровно. То, что девушка была облачена в относительно легкую броню, должно было означать ее намерение по возможности не лезть в самое сердце побоища. Во всяком случае, Тиберию хотелось так думать. Но какой в этом был смысл, если она все равно окажется в пекле... - Ей не место в этой мясорубке, - вслух подумал Тиберий, - ей вообще здесь не место. - ..Она - дитя своего родителя, - отозвался рядом ненадолго задержавшийся Джон, который понял причину угрюмости товарища, - к тому же, она сама избрала для себя такой путь. - Знаю, друг, - отозвался Тиберий, не оборачиваясь на госпитальера и наблюдая за тем, как девушка помогает седлать королевского жеребца. - ...Но менее неправильным это не становится. ***       Король присоединился к своим воинам, когда те уже в полном составе ожидали его у Дамасских ворот. Отряд приветствовал государя, и два оружженосца тут же подвели к нему коня, мягко заставляя животное опуститься на колени и позволить больному легче сесть в седло.       Когда оруженосцы стали закреплять его в седле пристругами, Бодуэну отчего-то показалось, что лицо одного из молодых воинов ему кажется до боли знакомым. Полностью в этом убедиться мешал шлем, скрывающий некоторые черты лица привлекшего внимание короля оруженосца. Но больше, чем черты, Бодуэну сказали прикосновения и движения рук. Он не мог ошибиться. Хотел бы, но не мог.       Когда "оруженосец" легко перекинул повод на холку лошади и передал его прямо в руки короля, тот позволил себе на миг перехватить его ладонь. Едва ощутив прикосновение, солдат опрометчиво пондял лицо, и Бодуэн встретился со взглядом тех самых зеленых глаз, которые он не мог спутать ни с какими другими.       Сердце его окатила волна ужаса и отчаяния вперемешку с щемящей нежностью. Ему было горько и отчего-то сладостно осознавать, что Каллас не оставила его. Однако, в глубине души Бодуэн уповал на то, что все-таки она пришла лишь проводить его. А Каллас, будто бы ощутив его тревогу, оседлала своего коня лишь подождав, пока государь встанет во главу отряда. "Пусть бы он думает, что я осталась. Пусть до последнего не видит меня и не ведает, что я незримой тенью следую за ним. ...Пусть бы моя помощь ему не пригодилась."