***
Ночь выдалась теплой и меланхоличной, путь до сеньоры Марты прошел без трудностей, зато в самой библиотеке волей-неволей пришлось навострить уши. Сеньора писала новую книгу, чем и спешила поделиться со своей помощницей. — Это будет детектив! — со страстью в голосе говорила сеньора Марта. — О группе подростков, которые, вместе с верным попугаем по имени Пико, разгадывают загадки в небольшой деревне где-то в старой Англии. — И что они будут разгадывать? — без задней мысли спросила Савина, занимаясь очередной потрепанной книгой. — О-о-о, хорошо, что ты спросила, — протянула женщина, — хотя я и без этого бы тебе рассказала, что придумала для их первого дела. Если вкратце, то у местного барона украли фамильную ценность. В доме был только лакей, его и обвинили в воровстве. Обвинения не сняли даже когда украденную вещь не нашли в его комнате, предположили, что он ее спрятал до поры до времени. Чтобы очистить свое честное имя, он обратился к нашим подросткам. — И чем все кончилось? — тихо откликнулась девушка. Руки застыли. — Я пока не придумала, — отмахнулась сеньора. — Детективы писать, знаешь ли, сложно. Но как придумаю что-нибудь интересное, обязательно тебе расскажу, раз уж ты интересуешься. Но у меня есть некоторые идеи. Допустим, самый простой и тривиальный финал — ценность могла просто затеряться где-нибудь за шкафом, когда кто-то из детей барона за день до этого решил с этой ценностью поиграть. А можно закрутить все так, что у лакея есть обиженный родственник, который мог его просто подставить. Но я все еще думаю. Остаток вечера был безвозвратно испорчен. Как и настроение Савины, которая теперь боялась повторения сюжета еще не написанной глупой подростковой книжки. Но ведь брошь и правда могла где-нибудь просто затеряться. Кому всерьез могла понадобиться такая бесполезная вещь? Конечно, можно было бы самой заявиться к сеньоре Гузман и спросить, за всеми ли шкафами они посмотрели, но даже думать об этом смешно. «Хватит. Так и с ума сойти недолго». С книгами Савина закончила в три часа ночи. Не потому, что большое количество нужно было починить за такой короткий срок или ей просто нравилось этим заниматься, нет. Нужно было отвлечься. И до поры до времени это помогало. Ровно пока глаза не начали слипаться от усталости. Хорошо, что дома и в это время все спали. По крайней мере об этом говорили закрытые ставнями окна, в которых не было даже намека на свет. Иначе объяснять и выслушивать пришлось бы очень многое. Нужно было лишь тихо проскользнуть в свою комнату, а там жизнь уже казалась легче. И неважно, что позже нужно будет объясняться с мамой. Это будет потом. В комнате было что-то не так. Дверь приоткрыта, хотя Савина обычно ее закрывает, а с улицы не было заметно и намека на свет. Девушка даже дернулась от неожиданности, обнаружив на своей кровати темный силуэт. — Йоли, — выдохнула Савина. — Почему ты сидишь тут в темноте? Она закрыла дверь в комнату, после чего зажгла остатки свечи на столе. Лицо девочки приобрело более живые оттенки, и она уже не казалась бесплотным видением. Йоли неловко улыбалась. — Напугать тебя хотела. — У тебя почти получилось, — усмехнулась девушка. — Как дела? Мы сегодня практически не виделись. Савина, не раздеваясь, села рядом с сестрой и обхватила колени руками, закинув ноги на кровать. Йоли положила голову ей на плечо. — На самом деле паршиво, — выдохнула она. — Вчера сеньора Гузман показала мне брошь, которую ей доверила подруга, а сегодня она пришла и сказала, что брошь пропала. — И что такого? — спросила Йоли. — Как пропала, так и найдется. — Ты права, но, сеньора думает, что ее украли. — И что в нашем захолустье можно с ней сделать? — тихо рассмеялась девочка. — Наверняка просто сами потеряли, а теперь хотят обвинить кого-то другого. — Возможно и так, — вздохнула Савина. Она уронила голову на колени, после чего повернулась к Йоли. — Но сеньора выглядела такой расстроенной. Да и мне не по себе. Она не обвинила в этом меня, но я все равно чувствую себя виноватой. К тому же… я боюсь, что если эта история всплывет, то весь Энканто подумает на меня, а это тенью ляжет на нашу семью. Только подумай. Старшая дочь некогда уважаемого человека украла ценность у семьи, которая протянула ей руку помощи. В глазах людей это будет ужасной подлостью. Йоли молчала. Она убрала голову с плеча сестры и повторила ее позу. Лишь огонек подрагивал в легком сквозняке. Так они и сидели некоторое время молча, слушая пение ночных птиц, пока девочка не спросила: — А Гузман… ты завтра пойдешь к ней? — Нет, она сказала, что на время закроет ателье. — То есть она тебя уволила? — Не то, чтобы уволила. Просто сказала, чтобы я некоторое время не приходила. Только если что-нибудь узнаю. — Понятно. Йоли удобно устроилась на кровати сестры, рассказывая о том, как прошел ее день. Савина чертовски сильно хотела спать, но не хотела расстраивать сестру, поэтому внимательно слушала, иногда, пусть и не впопад, но стараясь отвечать. Йоли закончила свой объемный и эмоциональный рассказ об однокласснице и ее домашнем осле, лишь когда почувствовала что Савина, которая умостила свою голову на коленях сестры, напускала на них слюней. Девочка недовольно поджала губы, но будить сестру не стала, встав как можно аккуратнее. Та лишь нахмурилась и съежилась в комок на самом краю кровати. Ушла девочка также тихо. Оставшаяся ночь в своей безветренности и душной сладости могла бы пройти безмятежно, но в окно постучали. Настойчиво. Три раза. Савина резко подняла голову, пытаясь сфокусировать сонный взгляд. — Ох, боже мой, — она устало выдохнула, скривив гримасу мученика. Стоило разобраться с птицей как можно скорее. После того, как девушка открыла ставни, тукан залетел в окно, как к себе домой. И очень возмутился, обнаружив, что на столе не оказалось привычных лакомств. Он не кричал, но выражение клювастой морды явно об этом говорило. А еще он самолично показал это, ткнув клювом пустой стол там, где обычно стояла миска для него. — Прости, сегодня без угощения, — Савина забрала из клюва записку. — В следующий раз дам двойную порцию. «Дядя Бруно отказался мне рассказывать, что он тебе предсказал. Расскажи хоть ты» — гласила она. Очередной вздох страдания, после которого Савина, не задумываясь, написала ответ: «Я не хочу об этом говорить». Всучила клочок бумаги недовольно угукнувшему тукану и отправила его восвояси. А сама снова увалилась на кровать, вновь не раздевшись. Все равно на неудобства, все равно на чистую постель.***
Снова какое-то постукивание. Показалось, что между прилетом тукана и очередным стуком в ставни прошла пара мгновений. Савина бессильно сжала сонные кулаки, прислушиваясь. Кажется, глаз начал дергаться. Но звук шел явно не от него. Очередной стук. Одиночный, со стороны окна. В темноте девушка разглядела время на будильнике. Пять утра. Прошло не так много времени, тукан обычно не прилетал два раза за ночь. Накинув на себя легкое одеяло, девушка открыла окно. На перилах никого не было, зато уже брезжил розовый рассвет. Время, оставшееся для сна, не обнадеживало. Что ж, раз тут никого нет… — Эй! Пройдя глубже на балкончик, Савина перегнулась через перила, отодвигая ветки каштана от лица. Внизу стоял Камило. — Знаешь, — улыбнулся парень. — Из-за дерева было довольно сложно попадать тебе в окно. Так что по количеству попавших в него камней, могу заверить — я за тебя отомстил! — Что ты здесь делаешь? — спросила девушка. Она оглянулась и прислушалась, не проснулся ли кто. Но в доме было тихо. — Как что? Пришел узнать, как у тебя дела, конечно же. По-моему, самое время. — Камило, уходи, — Савина получше закуталась в одеяло. Не только для того, чтобы не замерзнуть. — Ты сейчас всех перебудишь. — Не перебужу, если ты выйдешь, — Камило сложил руки на груди, самодовольно ухмыльнувшись. — А я не выйду. — Ну тогда и я не уйду. Буду сидеть здесь и петь тебе серенады, — парень протянул одну руку в сторону Савины, а вторую приложил к сердцу, изобразив на лице неподдельную страсть. — О, Савина, любовь моя! — Да тихо ты! — шикнула на него девушка, залившись краской до кончиков ушей. Захотелось скрыть лицо в складках одеяла, но она лишь ответила: — Жди здесь. Только, прошу тебя, не шуми. Оказавшись вновь в комнате, Савина сделала несколько глубоких вдохов, дабы успокоить разгулявшиеся нервы и свести румянец. «Невыносимый» — думала она. На лице заиграла еле сдерживаемая улыбка. Одевшись, слегка прибрав волосы, она взяла сумочку и заглянула в ящик стола, в котором до сих пор лежало спрятанное за бумагами предсказание. Подумав мгновение, Савина решила взять его с собой. Все поселение освещал легкий розовый свет, заставляя по-новому взглянуть на знакомые ранее пейзажи. По всей округе раздавалась задорно-звонкая песня ранних пташек, а воздух еще не был наполнен ароматами живого города, уступая место благоуханию цветов. — Быстро ты сдалась, — ухмыльнулся Камило, встретив девушку. Они оба направились в сторону от города, на поляну, недалеко от которой находился и сам дом. — Иначе бы ты всех разбудил, — ответила та. — И вообще, ты почему не спишь? Пять утра на дворе, маленькие дети должны видеть десятый сон в это время. — Этот маленький ребенок не может уснуть без сказки на ночь, — парировал Камило. — А ты отказалась мне ее рассказывать. — Хочешь сказать, я виновата? — Савина удивленно приподняла брови. — Отчасти, — он подмигнул. Они шли на небольшую поляну, с трех сторон окруженную пальмами, монстерами и папоротниками, а из-за ее расположения на возвышении можно было разглядеть большую часть поселения. Дом Савины стоял практически с краю, поэтому открывался взгляду, тогда как дом Камило почти полностью скрывали здания, видны были только крыша и зеленоватая башня. Камило снял руану, расстелил ее на манер одеяла и жестом пригласил девушку устраиваться поудобней. И сам же сел рядом. — Спасибо, — сказала Савина. — Так что, — улыбнулся парень, растянув ноги на траве. — Раз уж мы здесь, я готов слушать. — Нечего слушать, — вздохнула девушка, — там не было ничего интересного. Зевнув, она полезла в сумку, достала поблескивающую зеленью табличку и протянула ее парню. Савина смотрела на город, поджав под себя ноги и положив голову на колени. Камило молча разглядывал предсказание. — Я просто захожу домой, дома пусто, мне грустно, а потом… это, — девушка повернулась к нему. — Ничего интересного, как я и говорила. — Ты расстроена? — спросил Камило, отложив табличку в сторону. Савина не знала, как ответить так, чтобы не затрагивать события прошедшего дня. А с другой стороны не знала, стоит ли умалчивать. Все-таки, они стали какими никакими друзьями. И пусть между ними уже были моменты откровений, не всегда понимаешь, о чем стоит говорить. — Немного, — ответила она. — Но сеньор Бруно сказал, что будущее в наших руках. Это обнадеживает. — Дядя Бруно предсказывал Мирабель, что она разрушит наш дом. И она разрушила. А потом все поселение помогало нам его отстраивать, — Камило пожал плечами и неловко улыбнулся. — Не знаю, правда, успокоит ли тебя это. А еще он предсказывал Долорес, что, — парень театрально вздохнул, приложив тыльную сторону ладони ко лбу: — Она никогда-никогда не воссоединится с любовью всей своей жизни! Савина засмеялась в кулак от подобных кривляней. Камило тут же вскочил с руаны, встав перед девушкой. — А я — Изабелла, и Бруно предсказал мне, что у меня, такой идеальной и прекрасной, будущее будет таким же идеальным, — ему не требовалось даже перевоплощаться, чтобы выражением лица и телом вызвать у Савины новый приступ смеха. В этот раз она засмеялась уже в открытую, уж так невероятно манерно и жеманно выглядели его движения. Камило в свою очередь самодовольно улыбался, наблюдая за вызванной его представлением реакцией. — На самом деле, — парень снова устроился рядом, отодвинув табличку еще чуть дальше. — Если предсказания в нашей семье и были нерадостными, то после них шло что-то хорошее. Дом мы восстановили, а Долорес теперь со своим Мариано. А Изабелла, наоборот, от него избавилась. Так что, может и у тебя будет что-то хорошее. — Хотелось бы верить, — Савина взглянула на Камило и устало улыбнулась, — что это распространится не только на вашу семью. — А еще, — парень вдруг всполошился, сложив руки на груди. — Я на тебя обижен! — Что? — девушка округлила глаза от удивления, пытаясь вытащить из памяти моменты, когда она могла его обидеть. Но они виделись слишком редко для такого. — Я, то есть, тебе все рассказываю, — Камило гордо выпятил подбородок. — А ты от меня секреты хранишь? — Какие секреты? Савина внутренне сжалась, надеясь, что он говорит не о том, о чем она думает на данный момент. Иначе… Может, если знает он, то и старшая сеньора Мадригаль тоже уже все знает? И сейчас Камило пришел рассказать, что завтра ее ждут? Савина стиснула в кулаках ткани юбки. — Вот и мне бы знать, — он повернулся к девушке. — Сегодня Долорес весь день ведет себя так, будто хранит чей-то секрет. А когда я спросил ее об этом, она сказала только то, что это связано с тобой. — А кто-то еще знает?! — разволновалась девушка. — Знает что, Савина? Долорес даже мне об этом не рассказала. Даже мне! Савина недовольно скривилась, вспомнив, что мимо ушей старшей сестры Камило не проходит ничего. С другой стороны, если бы она кому-то рассказала, все разрешилось бы уже вчера днем. — Ох, — выдохнула девушка и рассказала Камило все, что происходило сегодня. В красках и эмоциях, не забыв упомянуть и разговор у сеньора Освальдо и детективную историю сеньоры Марты, после чего с надеждой в глазах взглянула на парня и спросила: — Мне же не отрежут руки? Камило сначала молчал, потом его лицо странно задергалось, после чего последовал внезапный и оглушительный смех. Он старался держаться, быть тише и не задеть чувств Савины, но чем больше он сдерживал эмоции, тем сильнее хотелось смеяться. — Что такое? — спросила оглушенная девушка. — Ничего, ах-хах, — посмеиваясь наконец выговорил парень. Пришлось даже смахивать выступившие от смеха слезы, — просто у меня такое ощущение, что я живу в семье палачей. Серьезно. — Это не смешно, — пробубнила Савина куда-то в колени. — Меня могут обвинить в воровстве. Воцарилось молчание. В утреннем часу оно не было оглушающим, наоборот позволяло услышать звуки окружающей природы. Но девушке было не до этого, она ждала, что скажет Камило. — Не думаю, что кому-то в голову придет обвинять тебя в чем-то, но, — он повернулся к Савине, та взглянула на него в ответ, — если тебе так будет спокойнее, мы можем поискать у сеньоры Гузман. Вдруг брошь действительно просто затерялась. — А если ее там не будет? — Там и будем думать, что делать. Камило собирался действовать, и Савине стало намного легче от того, что у нее теперь есть сообщник. После рассказа сеньоры Марты она и сама хотела незаметно пробраться в ателье, а теперь решимости провернуть это дело было намного больше. С души будто камень убрали. — Спасибо, — улыбнулась Савина так тепло, как умела. — Я буду у тебя в долгу. — Будешь, — фыркнул парень. Камило еще некоторое время делился впечатлениями от прошедшего дня, вызвав у Савины странное чувство дежа вю. Парень жаловался, что его попросили посидеть с очередным ребенком, который просто проспал весь день. Зато под вечер им с Мирабель удалось вытащить Луизу потанцевать на площади, та боялась в пылу страсти задеть кого-то или ранить. Он рассказывал что-то еще, но Савина уже не улавливала смысла и практически в открытую клевала носом. Но она честно старалась ничего не пропустить.***
Утро было невероятно сонным и тягучим, а всего несколько часов сна давали о себе знать. Мысль о том, что Камило, наверняка, спал столько же, успокаивала. А уж то, что они собирались сегодня провернуть еще и бодрило. После сеньора Освальдо Савина отправилась на полянку, где они с Камило договорились встретиться. Не то, чтобы они сильно скрывались, но лучше обойтись без лишних ушей. Потому что как минимум одни их точно услышат. — Привет работягам, — улыбнулся парень. — Доброе утро, — Савина тоже улыбнулась. — Как будем действовать? Мы так ничего и не обсудили вчера, а я понятия не имею как избежать встречи с Гузманами. — А мы с ними и не встретимся. Сеньора Гузман скоро уходит на встречу со священником, так что нам повезло, не придется долго ждать подходящего момента. А насчет Мариано — я попросил Долорес отвлечь его, так что как минимум два свободных часа у нас будет. — Ты у Долорес теперь в вечном долгу? — хмыкнула Савина. — Почти. В поселении они выбрали довольно удачное место, чтобы спрятаться и незаметно наблюдать за передвижениями сеньоры Гузман. Это был особый угол дома, скрытый за цветущими кустами, поэтому и яркую руану Камило, и оранжевую юбку Савины сложно было отличить от окружающей среды. Сеньора не заставила себя долго ждать, как и Мариано. Мать и сын вышли вместе, перебросились парой фраз, обнялись и разошлись по разным сторонам. — Думаю, пора, — сказал Камило и мигом превратился в Гузмана, заставив Савину непроизвольно отшатнуться. — Ты хоть предупреждай, — проворчала она. Так они, не вызвав подозрений, спокойно дошли до ателье, без всяких трудностей оказавшись внутри. Помещение было для Савины непривычно темным и убранным. Ставни закрыты, тут и там не было разноцветных тканей и в целом не хватало обычно царившего здесь творческого беспорядка. Но окна стоило открыть, чтобы самим не потеряться в такой темноте. — Я уже не уверена, что они невнимательно искали, — вздохнула девушка. — Не попробуем — не узнаем, — ответил вернувший себе облик Камило. Первым делом решили обыскать все столы, как самые очевидные места хранения. Старались делать все как можно аккуратнее, чтобы после них ателье не было похоже на прошедшее сквозь тайфун. Савина понимала, что они вряд ли что-то найдут, но надежда умирает последней. И с каждым новым безрезультатным обыском шкафчика или полки забивался очередной гвоздь в ее гроб. Настроение становилось все хуже. — Не понимаю, как можно весь день сидеть в одной комнате, — сказал Камило, копаясь в очередном ящике. — Просто не все родились с острыми предметами в одном месте, — Савина старалась заглянуть в каждую большую щель, коих в ателье было достаточно. Пока безуспешно. — Зато жизнь в таком случае приобретает новые краски, — парень подошел к огромному шкафу у одной из стен, дабы поискать там. — И, если бы не эта загадочная брошь, которую я даже в глаза не видел, сидела бы ты сейчас дома и скучала. — Лучше сидеть и скучать, чем это, — Савина подошла к парню, заглянув за вторую створку. В шкафу висели юбки и платья разных цветов и размеров, но сейчас они не представляли абсолютно никакого интереса. Но девушка на всякий случай проверила, может, брошь просто зацепилась за чью-нибудь ткань. Но и тут ее тоже не оказалось. Руки постепенно начинали опускаться. Сдаться окончательно не давала лишь уверенность, что еще остались необследованные места. Например, примерочная, где у сеньоры Гузман стоял больших размеров комод. Там Савина и принялась искать. — Эй, Савина, — позвал Камило, — Посмотри на меня. — Я занята, — пробурчала Савина, не оборачиваясь. Она очень не хотела отвлекаться, боясь пропустить то, что они искали. — Ну посмотри, тебе понравится, — просил парень. — Потом, Камило, нам нужно торопиться, — раздражение росло, девушка старалась держать себя в руках. — Это ненадолго, просто взгляни и все! — Камило! — Савина негромко выкрикнула, а в голосе смешалась гамма эмоций: от гневной досады до бессильной злобы. — Ты хотел помочь, а в итоге только и делаешь, что мешаешь! Тишина. Девушка старалась перевести дыхание, перехваченное жаром взбунтовавшихся чувств. Те все еще плескались внутри, словно горючее, которое подпалили одним неаккуратным движением. Но спустя всего пару минут перебирания нитей и отрезков ткани пыл поугас, освободив место стыду. Как можно сказать такое человеку, который наверняка хотел как лучше? Без которого всей этой затеи не было бы в принципе. Савина застыла, съедаемая совестью. Не хватало еще поссориться. Он явно не заслужил такого к себе отношения. — Камило, я… — Савина задвинула ящик и обернулась, намереваясь что-то сказать, но тут же замерла. — Камило, — жеманно произнес парень, изображая женский голос и театрально жестикулируя. — Ты хотел помочь, а в итоге только и делаешь, что мешаешь! Он был одет практически в точности как Савина, не хватало только вышивки и собранных волос. Девушка выпала в осадок от этой картины, а придя в себя, сначала издала нервный смешок, после которого уже откровенно рассмеялась. На губах Камило играла довольная улыбка. Он не превращался, не использовал магию, просто нашел похожую одежду в шкафу, отчего разыгранная сцена приобрела особый шарм. Камило, пытающийся своими силами спародировать Савину, вызывал куда больше смеха, чем если бы он просто решил стать ею. Отсмеявшись, Савина виновато взглянула на парня, уже хотела что-то сказать, но где-то в доме послышался шорох. Оба прислушались, стараясь не издавать ни звука. — Мариано, дорогой, ты в ателье? — раздался голос сеньоры Гузман где-то в глубине дома. Оба подростка резко повернулись к дверному проходу, откуда доносился голос. На лицах отражалась легко читаемая паника. — Ты сказал, что ее не будет минимум два часа! — прошептала Савина. — Видимо, что-то случилось. Камило оглядел комнату, остановив взгляд на открытом шкафу, подозвал девушку к нему и, аккуратно запихнув ту внутрь, скомандовал: — Сиди тихо. До нее не сразу дошли детали изменившейся ситуации. Она замерла в самой неудобной позе, не имея возможности сменить ее и боясь даже дышать, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. Вокруг было темно и душно, в ворохе одежды и вовсе можно было запутаться и задохнуться, а через щелочку, которую закрывала спина Камило, успевшего перевоплотиться в Марино, и вовсе ничего нельзя было разглядеть. — Я тут, э… мам, — ответил мужчина. Звучало не особо уверенно. Сначала было тихо, после чего раздалось легкое цоканье каблуков о плитку, которое постепенно становилось все ближе, пока не раздалось уже в самом ателье. Лишь бы не заглянула в шкаф. — Решил поискать еще раз, — вновь сказал «Мариано», — мне… не дает это покоя. — Мой милый мальчик, — судя по звуку, сеньора Гузман подошла ближе. Напряжение нарастало, казалось, что женщина разговаривает прямо над ухом, обдавая лицо неприятным жаром дыхания. Затекшие конечности начали болеть. Но двигаться было нельзя, слишком велик шанс провала. Савина скривилась. — Похоже, все-таки придется обратиться к Альме, дорогой. — Зачем? — Мы не справимся без ее помощи, — горестный вздох. — Я все еще надеюсь, что Савина этого не делала, но… у меня больше нет вариантов. Как бы не было горько, боюсь, я больше не смогу ей доверять. — Ты думаешь, что это она, мама? — Мы уже обсуждали это, дорогой. Послышался звонкий чмок, после которого каблуки вновь зацокали по плитке. Спустя несколько минут тишины створка шкафа наконец отворилась, а Савина мешком свалилась на пол, издав вздох страдания. Камило принял свой облик и с интересом наблюдал за развернувшейся перед ним картиной. Девушка с вытянутыми ногами расселась на полу, разминая затекшую шею и руки. И даже яркий след от помады на щеке Камило не мог поднять рухнувшее ниже некуда настроение. Заметив взгляд Савины, парень понял в чем дело и начал яро тереть щеку, лишь размазав яркую помаду. Потом помог девушке подняться, после чего оба решили уйти. Так же незаметно, как и вошли. Только в этот раз Савина уже не разделяла ни энтузиазма Камило, ни его хорошего настроения. Они шли по городу, подгоняемые легким свежим ветерком, обсуждая насущные вопросы. — Я понимала, что мы вряд ли что-то найдем, но, — Савина вздохнула, — надежда все же была и от этого еще хуже. — Может, Долорес что-то слышала, — Камило пожал плечами. — Подожди, — девушка взглянула на него, — почему ты раньше у нее об этом не спросил? — Я спрашивал, — тот беззаботно пожал плечами. — Но она даже про саму пропажу не рассказала. Может, тебе больше повезет. Некоторое время они шли молча, а Савина размышляла о том, насколько острый у Долорес слух, и как много и далеко она вообще может слышать. И как хорошо она хранит секреты. — Камило… — Что? — А Долорес могла… ну, рассказать все вашей бабушке? — Не думаю. От Долорес все первым узнаю я. Над головой то и дело пролетали звонкие птицы, своими песнями заглушая даже шум поселения. Их перья блестели и переливались в лучах горячего солнца, изредка уходящего за витые и легкие облака. По округе уже во всю разносился терпкий запах кофе. Неспешно в разговорах и думах пара практически дошла до Каситы, остановившись на выходе из поселения. Вернее, остановилась только Савина, Камило лишь вопросительно на нее взглянул. — Думаю, мне пора, — сказала Савина. — Скоро обед, а мне еще обратно идти. — Зачем? — искренне удивился парень. — Пообедаешь у нас. — Ну нет, — девушка мотнула головой, давая понять, что оставаться не намерена. — Твоя семья меня не знает, я явно буду лишней. — Вообще-то, знает, — улыбнулся Камило, после чего взял Савину за предплечье и повел в сторону дома. — Было бы странно, если бы они не знали человека, у которого я чуть ли не жил целую неделю. — Но меня же никто не звал, — девушка продолжала сопротивляться, но было ясно, что ее просто так не отпустят. — Я тебя позвал. Тем более у тебя будет возможность расспросить Долорес. Давай, все будет хорошо. Девушка вяло согласилась, но состроила жалостливое выражение лица, надеясь, что хоть это убедит Камило ее отпустить, но его это лишь рассмешило. В прошлый раз Касита не выглядела такой оживленной. Она казалась даже веселой, насколько веселым вообще может быть дом, пускай и живой. Но, заметив Камило, Касита задорно заиграла плиткой у входной двери, легонько забила ставнями, создавая какую-то интересную и резвую симфонию звуков, от которой ноги сами начинали притопывать в такт. В подобной атмосфере тревоги уходили на второй план, освобождая место искреннему детскому восторгу. Заметив, как Савина изумленно смотрела на игры Каситы и еле заметно улыбалась, Камило сам не мог сдержать теплой улыбки. Девушка с заметным волнением заходила внутрь. Где-то в доме доносились веселые голоса и смех, из комнаты на втором этаже выбежала небольшая куча животных, на спине одного из которых сидел Антонио, и скрылась в проходе в остальную часть Каситы. А из боковой арки, неся блюда с разнообразной едой, вышли девушка с мускулистым массивным телом и женщина раза в полтора ниже нее. Луиза, заметив Камило, улыбнулась и кивнула, после чего перевела взгляд на Савину и, кивнув уже ей, ушла вглубь дома. — Тетя Джульетта, — Камило подошел к женщине, обнял ее и забрал блюдо, намереваясь помочь. — Савина сегодня пообедает у нас. Сеньора обняла парня в ответ, чмокнула его и потрепала по волосам. Обернувшись к Савине, женщина тепло ей улыбнулась: — Привет, дорогая, мы всегда рады гостям. — Добрый день, сеньора Джульетта, — девушка тоже улыбнулась, но вышло несмело. — Могу я чем-то помочь? — Не стоит, у нас почти все готово. Камило проводит тебя на задний двор. Женщина вновь ушла, а парень позвал девушку за собой, по пути успев стащить с блюда несколько лепешек. Пройдя пару арок внутрь дома, они оказались на заднем дворе, который не был огорожен ничем, кроме свободно росших кустов и деревьев. У стены дома стоял огромный стол, казалось, со всей еда мира, тогда как второй стоял чуть поодаль, а к нему один за другим сами собой подъезжали стулья. Савина издала судорожный вздох. — Не переживай, — шепнул Камило. Постепенно двор наполнялся людьми. Сначала в арке показался Августин, вслед за которым вышли Луиза и Изабелла. Мужчина задорно поздоровался с гостьей, вновь повторив, что гостям тут рады, Изабелла в свою очередь мило улыбнулась. Ее волосы украшала орхидея, а лиана переплетала их, собрав в массивный невысокий пучок. Несколько прядей, окрашенных в фиолетовый были выпущены и волной струились по плечу. Созданный образ вызвал у Савины ответную улыбку. Вместе с ними вошел и сеньор Бруно, у него на плече сидела пара сереньких крыс, а одна, черно-белая, сидела у него в руках. Мужчина удивился, когда увидел Савину перед собой. — Ох, не ожидал тебя тут увидеть. — Я и сама не ожидала, — фыркнула девушка. — Но Камило настоял. — А как ты себя чувствуешь? — мужчина гладил своего маленького питомца, Савина в свою очередь не могла оторваться от тех, которые сидели у него на плече. Те сверкали своими глазами-бусинками. — Все в порядке, сеньор Бруно, — она улыбнулась. — Если вы переживаете о предсказании, конечно. Чуть позже подошли сеньора Пепа и сеньор Феликс, о чем-то оживленно и мило разговаривая. За ними шла Долорес, с которой девушка тоже обменялась взаимными кивками. Заметив Савину, сеньора Пепа, кажется, оживилась еще больше. — Добрый день, — улыбнулась Савина. — Привет, — бойко ответила сеньора Пепа. — Долорес говорила, что ты сегодня обедаешь у нас. Гости такая редкость, а иногда хочется посмотреть на новые лица. Ох, не стесняйся, бери, что хочешь, мы тебя не съедим! — Пепита, любовь моя, — сеньор Феликс нежно приобнял жену, подмигнув Савине, — не наседай так на бедную девочку. Камило, помоги своей спутнице. — Что? — очнулся Камило, откусывая большой кусок лепешки. — Она сама спвавится. — Все в порядке, спасибо, — хихикнула Савина. Сеньор Феликс закатил глаза, но в то же время ухмыльнулся, после чего полностью погрузился в компанию своей жены. Пришли еще не все, но девушка все же решилась наконец взять хоть что-нибудь. Как бы ни было неловко, еще хуже было бы, сиди она и вовсе с пустым блюдом. На тарелку опустилось лишь несколько лепешек и ареп, на обеденный стол уже принесли суп из кукурузы. Последними подошли самая старшая сеньора Мадригаль и Мирабель. Заметив кузину, Камило подошел к ней, все с тем же набитым ртом, а женщина направилась к Савине, всем своим видом излучая сдержанность и даже величавость. — Добрый день, сеньора, — Савина отложила тарелку. — Здравствуй, Савина, — сеньора улыбнулась. — Надеюсь, наша семья позаботилась о тебе? — Конечно, спасибо за вашу доброту. — Присаживайся там, где тебе будет удобнее. Сеньора Мадригаль ушла, а Савина до конца убедилась, что она все еще ничего не знает. Девушка выдохнула, понимая, что время обеда пройдет более или менее спокойно. Краем глаза заметила, что к ней теперь направляются Камило и Мирабель, весело о чем-то переговариваясь и хихикая. Не то, чтобы ей не нравилось общаться с большим количеством людей, но теперь она поняла, как чувствует себя невеста, которая должна перекинуться хотя бы парой слов с каждым родственником с обеих сторон. — Привет, — добродушно сказала подошедшая Мирабель. Камило решил вернуться к столу с едой. Насколько Савина помнила, они с Мирабель были практически ровесницами. Возможно, это одна из причин, по которой девушка ощущала себя рядом с ней куда более комфортно, чем с остальными Мадригалями. Камило не в счет, с ним они уже давно стали друзьями. А может, дело было в том, что она единственная, у кого не было чудесного дара. — Привет, — улыбнулась Савина. Она обернулась к обеденному столу, где почти вся семья весело галдела, а Антонио, единственный, с кем Савина не успела поздороваться, пытался убрать со стола карликовую обезьянку. — У вас всегда так весело? — Почти, — хихикнула Мирабель. — Пошли, сядешь рядом с нами. Савина удивленно взглянула на горку лепешек на тарелке Камило и пошла за девушкой, которая усадила ее между собой и парнем. Напротив сидела Изабелла, а по обеим сторонам Долорес и сеньора Пепа. Савина старалась не пялиться в открытую, но посмотреть на каждого из семьи Мадригаль было очень интересно. Сеньора Пепа тихо переговаривалась со своим мужем, кажется, рассказывала, что ей снилось, а над головой тем временем сияла радуга. Долорес время от времени отвлекалась от еды, и, судя по меняющемуся выражению лица, она слышала что-то захватывающее. Чуть погодя, Савина встретилась взглядом с Антонио, оба немного смущенно улыбнулись друг другу, но стоило мальчику потерять бдительность, как одна из обезьянок тут же стащила у него из рук недоеденную арепу. Бабушка строго на него посмотрела, но ничего не сказала. Луиза разговаривала с сеньором Бруно, пока тот отламывал от лепешки маленькие кусочки, убирая их под стол. Но больше всего взгляд притягивала Изабелла. Она умело использовала дар, чтобы подчеркнуть свою красоту и явно знала, как привлечь к себе внимание. Кажется, в ее волосах была не просто орхидея, а Каттлея Трианы. Это название всплыло в голове само по себе, маня за собой воспоминания из далекого детства. — Я надеюсь, все в порядке, — шепнула Мирабель, наклонившись к Савине. — Ты уже пять минут пялишься на Изабеллу. Савина сначала удивленно взглянула на одну, после чего вновь перевела взгляд на другую. Изабелла смотрела на девушку слегка напряженно, не понимая, что от нее хотят. — Прости, пожалуйста, — Савина виновато улыбнулась, после чего указала на свои волосы, туда, где у Изабеллы был цветок. — Просто твоя орхидея напомнила мне кое о чем. — И о чем же? — девушка не выглядела раздраженной, а взгляд показывал явную заинтересованность. — Просто, — Савина задумалась, собирая мысли в кучу, — когда я была маленькой, папа часто брал меня с собой в джунгли, изучать местную флору, а за одно рассказывал о ней много интересного. И что орхидея в твоих волосах называется Каттлея Трианы. Это было первое растение, о котором я узнала и которое зарисовала. Тогда еще папа вытаскивал меня из колючек, когда я подумала, что сорвать для него один из цветов будет хорошей идеей. — Это напомнило мне, — улыбнулась сеньора Джульетта. — Когда Изабелла только получила свой дар, она любила экспериментировать, и наш дом один раз превратился в кактусовую плантацию. — Ох, не напоминай, дорогая, — выдохнул сеньор Августин. — Папе тот день до сих пор снится в кошмарах, — тихо засмеялась Изабелла. В такой компании Савина чувствовала себя удивительно хорошо. Но было немного совестно от того, что она столько лет эту семью недолюбливала. Всегда казалось, что эта любовь ко всему поселению, желание помочь всем и каждому, то веселье и радость, которую они несли вместе с собой — было напускным. Что на самом деле невозможно быть настолько счастливыми и отзывчивыми. Но правда была в том, что Савина слишком долго была погружена в собственное несчастье и уповала им, чтобы видеть, как ярок может быть мир. — Итак, — спокойным голосом сказала старшая сеньора Мадригаль. Все взгляды обратились на нее и за столом воцарилось внимательное молчание. — Нам нужно решить, чем еще мы можем помочь нашему поселению. Если, конечно, все утренние дела закончены. — У меня еще пара занятий в школе, — упомянул сеньор Августин. — Так что, скоро я буду свободен. — Отлично, — улыбнулась сеньора, — Савина, может вашей семье нужна помощь? — Нет, сеньора, спасибо, — ответила девушка. Она не стала упоминать, что в этом году в библиотеке очень много потрепанных книг, хотелось хоть что-то сделать самой. После обеда Савина помогала убирать со стола, в основном для того, чтобы не стоять пальмой в стороне и не чувствовать себя лишней. Смеялась с шуток Камило и умилялась тому, какое у него теплое общение было с Мирабель. И в целом, какая дружная у них была семья. Вокруг царила атмосфера уюта и веселья, даже абсолютно чужой человек мог почувствовать себя ее частью. Стало даже немного грустно, когда вспомнилось, как подобные обеды проходят в доме Сентинель. Молчаливо и угрюмо. Мама, конечно, пыталась разбавить молчание, но чаще всего это ни к чему не приводило. Позже, когда суета немного улеглась, Савина, не дожидаясь Камило, сама нашла Долорес. Та шла в сторону своей комнаты, но остановилась на полпути, немного скривившись, когда девушка ее окликнула. — Прости, — уже тише сказала Савина, заметив ее реакцию. — Ничего, — ответила Долорес, — люди часто забывают о таких мелочах. Но я вряд ли могу тебе помочь. Никто кроме вас двоих и сеньоры Гузман не говорит о… том, что тебя волнует. В тот день я слышала, как брошь со стола положили в карман, но я не слышала, чей это был карман. — Ох, — вздохнула Савина, понимая, что это, действительно, бесполезно. — Спасибо. — Сеньора Гузман собирается к бабушке. Завтра утром, — вдруг сказала Долорес, прислушиваясь. — Ой, прости. Это вряд ли может тебя успокоить. — Все в порядке, — устало кивнула девушка. Попрощавшись с Камило и Мирабель, Савина отправилась домой. Солнце нещадно пекло, а после плотного обеда единственное, что хотелось — это спать. Да и на улицах поселения не так много людей, все прячутся в прохладе домов. То, чего Камило добивался, случилось. Савина во время обеда отвлеклась от своих проблем, почувствовала себя безмятежно и даже смогла немного повеселиться. Но стоило выйти за стены Каситы, как все вернулось на свои места. Грусть накатывала все больше. И уходить явно не собиралось. Савина осмотрелась по сторонам и заметила разговаривающей с какой-то женщиной сеньору Гузман. Сама сеньора девушку не заметила, зато ее собеседница взглянула на Савину и, кивнув их разговору, слегка нахмурилась. О чем они говорят? Как бы сильно она не старалась себя успокоить, убедить, что они говорили о чем-то другом, в голову все равно лезли навязчивые мысли. Скоро все обо всем узнают! И теперь это уже не исправить. И даже если Савину никто не собирался обвинять напрямую, слухи так устроены, что всегда передают информацию по сломанному телефону. Да и сама девушка уже успела накрутить себя настолько, что была похожа на напряженную гитарную струну. Одно неловкое движение и все — струна порвана. Любой взгляд казался осуждающим, любой смех издевательским. Домой Савина пришла в ужасном расположении духа и встретила на кухне Йоли, которая, в свою очередь, выглядела веселой. — Ты пришла! — обрадовалась сестра. — А я как раз перекусить сделала, могу и тебе приготовить. — Не надо, спасибо, Йоли, — Савина села за стол, опустив чугунную голову на стол. — Я не голодна. — У тебя все в порядке? — девочка подошла поближе, присев на стул рядом. — Ты все еще переживаешь? — Все еще? — Савина подняла голову, недовольно взглянув на сестру. — Йоли, неужели ты не понимаешь. Это может тенью лечь на всю семью! Я до сих пор не представляю, как рассказать об этом маме. — Да какая вообще разница?! — вспылила девочка. — Какая разница, что думают другие? Да кто в здравом уме вообще будет думать на тебя?! — Есть разница! — крикнула Савина. — Мы живем в закрытом обществе, где мнение людей о тебе имеет вес, понимаешь?! Вспомни, что рассказывала мама: как жители Энканто относились к нашей семье, когда только-только узнали, что она вовсе и не дочь для нашего папы! Да они за сто лиг наш дом обходили! А что сейчас будет? — Ничего сейчас не будет, — буркнула Йоли, пропустив, судя по всему, тираду мимо ушей. — Ты слишком много паришься. Тебе нужно отвлечься! Пойдем погуляем? — Я не хочу, Йоли. — Да ладно тебе, пойдем, — девочка схватила сестру за плечо, потянув ту в сторону выхода. — Йоли, хватит, — Савина выдернула руку и встала. — Я устала. Погуляем в следующий раз. — Ты так не хочешь проводить со мной время?! Савина сначала открыла рот, чтобы крикнуть что-то едкое, но вовремя его захлопнула, сделав лишь глубокий вдох. Она сжала губы и кулаки, чтобы успокоиться. — Йоли, — выдохнула Савина тихо. — Завтра утром сеньора Гузман пойдет к Мадригалям жаловаться. Я на пределе, и мне кажется, люди на улицах уже шепчутся. Я не хочу гулять. Савина молча ушла, оставив Йоли одну. Может, сестра и хотела как лучше, но единственное, что сейчас хотелось, просто лежать и не думать ни о чем. Савина отвлеклась уже достаточно, второй раз этот трюк не сработает. Было бы хорошо сейчас поспать, чтобы время до вечера пролетело незаметно, но сон не шел абсолютно. Жгучая тревога, бурлящая в груди, заставляла переворачиваться с бока на бок, сбивала дыхание и заставляла сердце трепетать и казалось, что оно прямо сейчас выпрыгнет из груди. Савина не могла долго этого терпеть, поэтому отправилась к сеньоре Марте прямо сейчас, надеясь, что та уже будет в библиотеке. На кухне Йоли не было, но тем лучше, не нужно будет ей ничего объяснять. Тем не менее, Савину снова грызла совесть за такое отношение к младшей сестре. Отвратительный день. Сеньора действительно уже была на месте и без проблем пустила девушку. Сначала она пыталась разговорить Савину и разговаривать сама, но, поняв, что односложные напряженные ответы ее не совсем устраивают, замолчала. Работа отвлекала и за ней время шло незаметно. Хотелось, чтобы все наступило как можно быстрее и о необратимом уже не нужно было бы переживать. По крайней мере, даже в такой ситуации найдутся люди, которые не будут верить слухам. И мысль о том, что Камило относится к таким людям, грела душу.***
Стрелка часов уже давно миновала полночь, Савина ушла домой лишь когда заметила, что уже около получаса спит на одной из книг. Благо, не успела еще обмазать ее слюнями. Как и в прошлый раз, сеньора Марта оставила ключ на столе, а сама ушла намного раньше. Она делала несколько попыток отправить Савину домой, но та была так занята, что уже и не помнит, что отвечала. Вечер принес с собой прохладу и мелкий моросящий дождик. Стало вдруг интересно, это небо решило таким образом облегчить дневные страдания от палящего солнца или сеньора Пепа не спит так поздно? По крайней мере за пение ночных птиц и стрекот цикад точно отвечала сама природа, а вместо свечей округу освещали светлячки. И пусть их свет не был таким сильным и теплым, они были похожи на звезды, опустившиеся с небес, когда их покрыла пелена облаков. Дома как обычно было тихо. И только оказавшись в патио, Савина вспомнила, что вовсе не видела маму сегодня. И не знает, как ей объяснить вечернее отсутствие. Пройдя на кухню, девушка застыла на месте, заметив, что за столом сидела Йоли. Не в темноте, ее и небольшой ореол вокруг освещала свеча. — Ты сегодня поздно, — сестра говорила несвойственным для нее тоном. Он был тихим и немного апатичным. — Прости, Йоли, — Савина подошла к девочке, зевнула и присела рядом. — И за то, что было сегодня днем. Я не хотела тебя обидеть. Ты ужинала сегодня? — Я? — переспросила девочка. — А, да. — У тебя все в порядке? Савина ближе наклонилась к сестре, положив руку той на плечо. Йоли не смотрела на нее и молчала, а лицо выглядело невероятно печальным. Будто она сейчас вот-вот расплачется. — Йоли? — Я, — тихим дрожащим голосом сказала девочка. По щеке прокатилась первая крупная слеза. — Это я. — Что? — спросила девушка. — Это я, — вновь повторила Йоли. — Я взяла ее. Савина замерла, полусонным мозгом пытаясь понять, что имеет в виду ее сестра. Смысл сказанного доходил постепенно. Брошь взяла Йоли. В тот день, когда приходила сказать, что останется у подруги. В тот день, когда брошь пропала. Девушка судорожно выдохнула, будто по спине ударили чем-то тяжелым. Осознание вышло болезненным. — Я… не хотела ничего плохого, — говорила Йоли дрожащим от слез голосом. Руку она сунула в карман платья, а вытащила ее уже с брошью, которую положила на стол. Красными глазами она взглянула на сестру. Глазами, полными печали и надежды. — Я хотела, чтобы мы больше времени проводили вместе. Я просто… не думала, что все так обернется. Думала вернуть ее через несколько дней, но все вышло из-под контроля. Тебе было так плохо, я не хотела этого, я просто хотела чаще быть с тобой. Как раньше! Савина слушала молча. Облегчение пришло вместе с отчаянной злостью. Наверное, для кого-то это могло бы быть очевидным исходом, но для Савины подобные вещи были в новинку. Она никогда не думала, что ее сестра способна на воровство. Тем более по такой эгоистичной причине! Йоли подставила Савину сознательно. Молча взяв брошь, девушка встала и направилась к лестнице на второй этаж. — Савина… — тихо произнесла девочка и громко всхлипнула. Савина продолжала молча идти, злость и обида съедали изнутри, а брошь витыми краями до боли врезалась в плотно сжатую ладонь. Она молчала, потому что знала — если скажет сейчас хоть что-то, это сломает младшую сестру окончательно.