Однажды навсегда

Миша уже как неделю сидел у себя дома, то работая в папином отделении, то читая подаренные мамой книги. Ему давно так не было скучно, но он старался скоротать время и как можно быстрее приблизить дату отъезда в общагу. Он еще никогда не хотел так туда вернуться. Сейчас он отжимался от пола, приседал, качал пресс, вспоминая, как они с Алексеем проводили время вместе в качалке. За этим занятием его застает отец, он аж присвистнул, когда увидел, как усердно парень отжимался. - Синку, я так бачу, твій Льоша тобі в гуртожитку армію влаштував. - Ой, тату, шо ви таке кажете? - продолжая делать упражнение, говорил Подоляк, - Він з мене чоловіка робить, а не хлюпіка. - Он, як ми заговорили. Але ж ти змінився! А язикатим, яким став! - Шо є, то є, татусю. Але це ліпше, ніж сидіти, склавши руки. - До речі, шо той твій Зубкін, відстав вже? - Не-а. Пристає, палки в колеса вставляє, я ж через нього ледь з інституту не вилетів. - Що? А оцього ти мені не розповідав. - Да что там рассказывать? Натравил его папочка всех преподавателей, те начали это не так, то не так, а это вообще не так. Отправили меня к Кузьмину. - Кузьмину?! Боже сохрани, знаю я этого типа - жуть, какой вредный! И как ты выкрутился? - Леша помог. У него друг один крутой есть - Марк Захарович, вот они вдвоем и расположили Геннадия Палыча немного ко мне. Профессор, конечно, опросил меня по всем правилам, делая акцент на сосуды с нервами, но я отстрелялся. Он сказал, что я ему понравился, вот и закрыл мне все бонусом, поставив автоматом и экзамены. - Странный этот твой Леша. Что-то он очень близко с тобой обещается, ты не находишь? Прям ангел-хранитель какой-то. - Не-а, Леша лучше. Ладно, пап, я в душ. - Переоденешься, возьмешь хирургичку, пойдешь сегодня со мной на операцию. - Добре, татусю, я швиденько. "Не подобається мені це все... Вони так зблизилися з тим Льошою. Раніше я думав, що вони просто спілкуватимуться і далі "розмов" діло не дійте. Але дивлячишь на шию Михасика, я розумію, що там вже не просто спілкування. Наврядчи мого малого, якась дівка так засмоктала... З одного боку я розумію, що після того випадку те, що відчуває Михась до цього хлопця, є нормою, але з іншого - ну не можу я спокійно сидіти і думати, що мій синочок з якимось там військовим по кутках затискається... Сам був молодий, сам творив чудеса і сам же й об них потім обпікався. Я не хочу, щоб йому було боляче, я не хочу, щоб він відчував себе "не таким" як інші, я не хочу, щоб він приховував свої стосунки. Цей Льоша побавиться ним, а потім викине, як використану ганчірку. Михасик цього не витримає і закриється від всіх тільки ще більше" - Тато, я - готовий, ходімо? - Миш, присядь, пожалуйста, поговорить надо. - Что-то случилось? - Михася, ти ж знаєш, що я хочу для тебе тільки кращого. Синку, я бачу. Я бачу, що тобі подобається Льоша, - Подоляк сразу же насупился и хотел было уже сказать что-то в ответ, но мужчина сразу же заставил его замолчать, - Тихо! Не перебивай мене. Прислухайся до того, що я тобі скажу. Ти ше молоденький, зовсім юний і не знаєш, що робиш. Твій Льоша не такий хороший, як тобі здається. Так, безумовно, він тобі багато допомагає, але ж хіба він це робить задарма? - З чого ви такі дурниці взяли? - А це що це таке, Міша?! - тыкая указательным пальцем на отметины на шее, грозно спросил врач. - Тато, ви чого? Не розумію, нащо ви взагалі завели таку тему? Я ж нічого поганого не роблю. - Ти з ним спиш! - Що?! А якщо би й спав, яке ви право маєте пхатися в моє особисте життя? Я вже не маленький, що хочу - те роблю! Та й взагалі, чого ви причіпилися до Льоші?! Він єдиний, хто в мені людину розгледів, єдиний, хто захистив, хто допоміг повірити в себе! - Михася, ти занадто його ідеалізуєш! - Так як і занадто ідеалізував вас, тату? Я й не думав, що ви такий ко... - Миша не договорил, так как его щеку опалила звонкая пощечина. Он испуганно отшатнулся от отца, с диким страхом смотря ему в глаза. Никогда. Его папа никогда не позволял себе поднять на него руку и это для парня стало настоящим шоком. Доктор хотел было уже извиниться, но Миша, как ошпаренный, вылетел из комнаты, чуть не сбив мать, которая, услышав шум, поднялась к ним. - Михася, куди ж ти йдеш? - спросила женщина. - Міша, стій! - Що ти вже йому зробив?! - зло спрашивала Олеся. - Посварились ми... Трошечки. - Трошечки?! І саме тому він і свою сумку з речами забрав? Куди ж він в такий мороз пішов, ще й в тій курточці на майже голе тіло?! Та ж застудиться! - Нічого, померзне і повернеться! - Михайле, та хіба ж так можна? Нащо ти його чіпаєшся? Хіба забув, який він вразливий? Ану, бігом, вертай мені його! - Я сказав - сам прийде! Але він одичів в тому Мінську! Но Миша не пришел. Ни через час, ни через два. Прошел целый день, а парня так и не было дома, Олеся уже места себе не находила, ломая голову, куда ее сын, без гроша в кармане, мог податься. - Ну що, вернувся наш бешкетник? - приехав с больницы, спрашивал Подоляк-старший. - Не прийшов наш Михася... Господи, де він може бути? Михаил в шоке смотрит на свою заплаканную жену и не может поверить в то, что она говорит. Как не вернулся? Куда он мог пойти, у него же здесь даже друзей нет! Да не мог он быть таким упертым, чтобы все время просидеть в такой мороз на улице! Или мог?.. - Я піду шукать його. - Куди? Куди ти шукать його підеш?! Що ти йому зробив?! Признавайся! - Олесю, йди спати, добре, сонечко? А я піду пошукаю за тим малим чортом. Доктор прочесал каждую улицу их городка, заглядывая в каждый парк, сквер, библиотеку, но никто не видел мальчика. Он, конечно, сомневается, но все же идет на вокзал - вряд ли в такую метель бы прибыл поезд на Минск, да и у парня с собой вообще денег не было. - Привіт, Марусю, - поздоровался с кассиршей мужчина. - Михайло Григорович, а ви чого сюди прийшли? - Михася мого не було тут? - Та був, квитка свого поміняв, вже як годину їде в той свій Мінськ. - Таки поїхав... Нічого не казав? - Та щось поганенько виглядав він. Видно, що змерз, ще й вбрання не по погоді мав. - Дякую, Марусь... Мужчина тяжело вздохнул - совесть не заставила себя долго ждать и во всю кричала о том, что он сегодня был не прав. Слишком не прав. А эти глаза... Он никогда не забудет с каким страхом Миша посмотрел на него тогда. Зачем он только это сделал? Зачем полез к нему? Хотел сделать как лучше, а получилось как всегда... *** Миша замерз... А еще его очень болели глаза от того, что он много плакал. В поезде было не лучше чем на улице - прохладно, еще и воняло какой-то фигней или это только парню так казалось? Ему повезло - в купе не было никого. Он достал из сумки два теплых свитера и, не долго думая, натянул их на себя. Теперь уже было теплее. Совесть замучила из-за того, что он посмел надерзить папе - это ж как надо было вывести его из себя, чтобы тот его ударил? Кажется, Мишина щека горит до сих пор... С горем пополам он добрался в Минск. Здесь погода не лучше (если только не хуже), мороз ударяет с новой силой и даже два свитера под курткой не спасают. Но ничего, до общаги совсем недалеко. На вахте его встречает тетя Маша, ахкает, охает, мол откуда тот такой продрогший, но Подоляк отмахивается от всего этого и стремительно идет к лестнице. Еще чуть-чуть и он будет дома. По-настоящему дома. - Привіт... - хрипло здоровается он. За их столом сидят Леша, Марк, а у него на коленях Ксюша. Видимо, весело они проводили время, поэтому, чтобы не портить им вечер, Миша быстренько нашел свои банные принадлежности вместе с зимней пижамой и ушел. - Слушай, что-то он хреново выглядит... - подметил солдат. - Марк! Ну просила же, не матерится! - девушка несильно толкает локтем в бок парня. - Извините, - целуя светловолосую в висок, произнес Фейгин, - Плохо выглядит. - Та я вижу. - Мы с Оксанкой тогда пойдем, пройдемся, а ты давай своего малого в чувство приводи. - Хорошо. Арестович долго не думает и идет тоже в душ. Там он находит Мишу, который уже почти что оделся. Выглядел он и вправду скверно, еще и с каким-то не здоровым румянцем на щеках. - Михайлику? - парень резко обворачиваться на оклик, - Маленький мій, що з тобою? - Все добре, Льош, - пытаясь натянуть улыбку, говорит студент. - Идем, я тебе чайку сделаю. Я гостинец вкусный привез, такой, что пальчики оближешь. Парень мягко касается его плеча и уводит за собой. В комнате он сажает Подоляка на кровать и ищет фен, дабы высушить ему волосы. - Леш, не надо, я сам могу. - "Сам" - это, когда меня рядом нет. Так что все, давай, разворачивайся, - Михаил послушно выполняет просьбу солдата и сильно кусает губы, когда ему особо хочется заплакать. Он не хочет выглядеть в глазах Арестовича слабым. Только не в его... Ласковая ладонь отвлекает его от грустных дум, заставляя немного забыться. Леша сушит каждую прядку, аккуратненько пропуская сквозь пальцы одну за другой. Он выключает фен и зарывается носом в эту копну прекрасных, густых волос, что пахли чем-то родным... Очень сладеньким. - Звездочка, что это такое? - спросил Леша, когда свет упал на правую щеку. - Что? - Кто тебя ударил? - Меня? Никто... - Миша, маленький, я же вижу, что что-то не так. Ты должен был приехать только после завтра. - Обстоятельства так сложились. - Миш, не будь таким упрямым, ты же знаешь - я любому за тебя голову оторву! - Апчхи! - Видишь - правда! А чего это ты чихаешь? Не заболел? - Нет-нет, - хрипло протянул студент, снова чихая, он уже знает, что точно "да-да", потому что слабость в теле, тяжелая голова, боль в горле и хриплый голос - говорили об обратном. Леша смотрел на него и сердце рвалось на части - в глазах он видел невероятную истощённость вперемешку с ужасной болью, которую тот пытался скрыть натянутыми улыбками. Еще они были красными, а значит - его котик плакал. Он готов убить каждого, кто заставляет его плакать. Он обязательно выяснит кто это сделал, кто ударил, кто довел до такого состояния. - Михайлику, та ти тремтиш весь! І ручки ж які зимні! Так, бігом ще одну кофточку одягати! Парень снова чихает, морща нос и шмыгая ним, когда чувствует подступившие сопли. Он благодарно принимает вещь и тут же надевает на себя, но легче от этого не становится. Ему что-то плохо и с каждом минутой, кажется, делается только хуже. - Солнышко, может врача вызвать? Ну или хотя бы к интернам схожу. - Не надо, Леш, сейчас итак все по домам. Ты мне лучше, вон ту, синенькую коробочку со шкафа дай, - кашляя чуть ли не через каждое слово, просил Михаил. Арестович все послушно ему достает. Он заваривает тепленький чай и протягивает своему соседу кружку, дабы тот им запил лекарства. Парень обхватывает чашку своими маленькими ладошками и устало прикрывает глаза, греясь об нее. А солдат сидит рядом и ломает голову, что с этим маленьким чудом могло произойти - он же домой ездил, что там такого могло случится? - Миш, как там папа? - на этот вопрос кареглазый вздрагивает и от неожиданности выпускает чашку на пол, та с дребезгом разлетается на малюсенькие осколки. - Леша, извини! Это же была твоя любимая чашка! - Тихо, я все уберу, не переживай. Военный быстро пособирал осколки и протер пол от остатков чая. Он принялся искать новую кружку. Пока он это делал, то краем глаза отметил, что Подоляк ушел в себя, думая о чем-то своем. - Миша, да что с тобой такое?! - сам не узнавая своего тона, нетерпеливо спрашивал Арестович. Это для студента стало последней каплей. Он закрыл свое лицо ладонями и стал беззвучно плакать. Подоляк корил себя за все, что только можно: и за то, что с папой поссорился, и за то, что Лешу нервирует своим постоянным нытьем, и за то, что умудрился чашку его разбить. Ну и как вишенка на торте - заболеть. Миша чувствует горячую ладонь, которая незамедлительно его притягивает к такому же горячему телу. Он крепко обнимает парня и отпускает себя, уже во всю рыдая у него на груди. - Льош, я був неправий... Льош, я таке зробив... Льоша, я придурок! - Чшшш, Мишенька, не плач. Алексей ничего не понимал из этих фраз, но не хотелось понапрасну сейчас тревожить парня своими вопросами. Он еще долго обнимал Подоляка, пока не услышал, как тот стих, а тело его немного обмякло - уснул. Леша, как можно удобней, поместил его на кровать и укрыл теплым одеялом. Ему нужно позвонить. - Сан Саныч, - стуча в дверь коменданта, кричал солдат. - Арестович, твою мать, ты время выдел?! Какого хрена стучишь?! - Я же знаю, что вы не спите. - Чего хотел? - Мне бы позвонить... - В такой час? Шо, девчуле какой набирать будешь? - Нет-нет, дело серьезное... Ну и, конечно, же не за спасибо, - парень протягивает мужчине флягу с водкой. - О, вот это по-нашему, проходи! Леша заходит в комнату, подходит к стационарному телефону и понимает, что не знает номера. Но Сан Саныч ему и с этим помог - Миша тоже часто от него звонил родным. Он набрал нужные цифры и послышались гудки. "Алло? Михася, то ти? Не мовчи, сонечко!" - услышал Леша взволнованный, женский голос. - Извините, а кто это говорит? Мне Михаил Григорьевич нужен. "А, извините, сейчас его позову" "Да?" - Здравствуйте, Михаил Григорьевич, это Алексей. Помните меня? "Забудеш тебе. Міша, з тобою вже?" - Так, недавно приїхав, але щось він поганий зовсім. Плаче, не каже нічого, ще й захворів, кашляє страшенно. Що з ним трапилось? "Що трапилось, те трапилось. Менше ти б до нього ліз і може би й не було того! Хай той бешкетник сам себе лікує, не маленький вже. Передаш йому, що після тих своїх викрутасів - може додому більше не приїздити." "Михайле, та шо ж ти таке кажеш?! Ану, дай сюди трубку. Алло, хто то говорить? " - Та Льоша-то говорить! "Який ше Льоша?" - Сусід Михася вашого. "Як він? Він вже приїхав?" - Кажу ж, захворів, але я його підлатаю, завтра заведу до лікаря. *** Леша, наверное, еще никогда в жизни так не волновался. Эта ночь была жесткой - Миша все время кашлял, чуть ли не задыхаясь от хрипов и слизи, что выделялась наружу. Солдат, кажется, уже восемь раз смерил ему температуру - 39.8 и ни вниз, и не вверх, студент то засыпает, то крутится, то просыпается, то снова ворочается в постели. - Не, малыш, говори мне, что хочешь, но мы едем в больницу. - Не хочу... Не хочу я... Я сам... - Ну что сам? Миша, тебе с каждым часом только хуже становится! - Это нормально. Через день будет лучше... Проходит два дня, Подоляк, кажется, исхудал и выглядит сейчас, как мумия. У него затуманенный взгляд, на щеках лихорадочный румянец, губы сухие и устало приоткрыты. Сегодня он опять экспериментировал над собой - сам себе поставил капельницу, с 4-го раза, еще и разъебав на левой руке свою вену. Но вроде бы уже был порядок и капал растворчик так, как надо. "Але я дурний, нашо я з хати втік? А якщо... Боже, та я вже відчуваю, що в мене запалення. Але крапельницю я вже собі сам поставив, має стати легше трошки... Ще б Льоша мені антибіотики роздобув - була б пісня. Але хто ж йому їх без рецепту видасть, ще й в ампулах. Мені так дихати боляче, аж грудна клітка пече. Єдине, в чому мені пощастило, що зараз канікули і не треба ходить на пари, ото б я пропусків нахапався... Так, мені вже шось зовсім... Погано... Я, здається, задихаюсь... Боже... Льош, та де ж ти з тими ліками?!!" Миша чувствует, что ему как-то резко стало хуже, словно дышать уже нечем, мысли путаются, все предметы кругом плывут. Наверное, температура сделала еще скачок и даже эта жалкая капельница не спасла. Подоляк уже не чувствует, как его трясет Леша, как он кричит, пытаясь позвать его. - Михайлик! Міша, йоб твоя мать! Відкрий очі! Міша!!! У Арестовича вообще нет никаких познаний в этой сраной медицине, единственное, на что его хватает, это нащупать пульс. Тот, слава Богу, есть, а значит все не так хреново. Он бегает по этажам, пытаясь хоть до кого-то достучатся - но повсюду пусто. - Сука, ну почему вы все поехали домой, разве в общаге так плохо живется во время каникул? - бегая по коридору, спрашивал сам себя Арестович. Ему навстречу шла Лена, та выглядела хреновенько - видать со смены в больнице возвращалась. Девушка в последнее время вообще не высовывалась, особенно после слов Арестовича. Она действительно немного успокоилась и решила заняться чисто собой, без поисков богатого жениха. В конце-концов, девушка хотела стать независимой и добиться всего сама, а какой-то мажорный мужчинка сам ее потом найдет. - Арестович, ты чего тут бегаешь? Зал в училище закрыли что ли? - Ленка, мне помощь твоя нужна. - Ну? - Миша плох совсем. Сознание потерял. - А что случилось? - Простудился он. - Я за фонендоскопом в комнату зайду и к вам сразу приду. - Супер, спасибо. Девушка быстро переоделась, взяла все, что ей нужно было, и пошла к парням. Она быстро проверила сердцебиение, проходимость дыхательных путей и убедилась, что отключка парня связана, разве что, с высокой температурой. Она приставляет головку фонендоскопа к разным точкам на груди парня и делает тяжелый вздох. - Леш мне жаль, но Мишку нужно срочно доставить в больницу. Скорее всего воспаление... Мы его тут не потянем, да и к тому же лекарства те, что надо, нам просто так никто не даст. - Не хочу... - в бреду шептал Подоляк. - Собери ему манатки на первое время, я иду с главной договорюсь, чтобы наше маленькое чмо пристроили со всеми удобствами. Девушка поднялась с кровати Михаила и пошла к главной лекарше их институтской больницы. Леша с удивлением, про себя отметил, что оказывается эта зеленоглазая змея может быть вполне нормальным человеком. - Ой, Михася, готуй дупцю, колоти точно будуть кожен день, - вздохнул тяжко Арестович, собирая все необходимое в больницу. Он сжимает хрупкую ладошку своей и, наклонившись, невесомо целует парня в сухие, немного горячие губы. Подоляк устало прикрывает глаза и пробует улыбнутся Алексею, но выходит совсем плохо... Арестович целует костяшки тонких пальцев и шепчет, что все будет пучком - прорвутся. "Если бы ты только знал, как я боюсь за тебя, звездочка..."