Однажды навсегда

Еще один тяжелый день подошел к концу. Теперь ждала такая же тяжеля ночь, если только не хуже. Подоляк боялся, когда стрелки часов переходят за 10-ть, 11-ть, 12-ть... Это означало, что будут прилеты, ракеты, бомбы, взрывы. Это означало, что снова кто-то будет прорываться в их офис. Леша опять будет бегать наверху, возле входа, с автоматом, опять без броника, опять в одном свитере поверх футболки. А там мороз, там холодно. И Мише страшно. Ему не хочется, чтобы Арестович туда ходил. Для этого есть охрана, для этого есть ВСУ. Не надо этого делать. Дабы хоть немного отвлечься он взял в руки, подаренный Алексеем, букет и стал из него плести венок - это действительно расслабляло расшатанные нервы. Но все равно за плетением проскальзывают неприятные мысли и предчувствия, поэтому когда он доплетает украшение до конца, решает идти наверх, дабы вернуть этого сумасшедшего солдатика сюда в комнату, где более менее безопасно, но на пол пути его застает жуткий вой сирены. "Знову... Як же моторошно від тих звуків. Здається, наче це крики із дна пекла. Наче це голоси істот, що там палають у вогні. Кожен раз, як чую, мурашки по шкірі. Боже, ну летить шось на нас, а цей божевільний стоїть на дворі з автоматом, ну кого ти там охороняєш, Льоша?" - Ти куди поліз? Міша, ану шуруй звідси! - сказал ему Алексей. - Льошенька, йдемо разом, холодно. - Я сказав: бігом в укриття! Тривога, а воно вилізло наверх. - Я без тебе не піду! - упрямо сказал брюнет. - Михась, ти ведеш себе як дитина, війна на дворі, ау! - Це ще я дитина? Взяв автомата, вийшов наверх без броніка, в одному светері, і я дитина? - Бронік для тебе, а я так похожу. - У мене свій! - Будеш мав запасний! - Льоша, я зараз почну плакать. - А я тебе витрахаю так, що сидіти два тижні не зможеш! - Ой та невже? Арестович, то вже не ті роки, так що не переоцінюй свої можливості. - Але ж язикатий! Михась, не дражни, бо я прекрасно пам'ятаю, що твій язичок вміє! - Ммм... Ностальгуєш, да? - поддел его Миша и провел по своим губам языком. - Міша, ти щось занадто розпоясався, тобі не здається? - Нє-а. До речі, маю для тебе дещо цікавеньке, - хитро улыбнулся Подоляк. Они забылись. Забыли о том, что произошло тогда, что происходит сейчас - они бесились, как в студенческие годы - кто кого первым искусит. И Леша поддался. Он покорно пошел за Мишей в их временное жилище и губы расплылись в нежной улыбке, когда он увидел ромашковый венок на хлипком столике в их комнате. - Значить, не ті роки, та, Михась? - резко притянув к себе мужчину за бедра, сказал Леша. - Ааах! - Та нє, наче голосочок той лишився, - жарко прошептал ему на ухо военный. У Миши мурашки по коже пошли, а где-то внизу живота стал сворачиваться тугой, но отдающий приятным томлением, узел. Одно дело разговаривать и поддевать Алексея, а другое - чувствовать его так близко, чувствовать прямо на себе эти горячие ладони, которые могли за несколько минут довести тебя до безумия. - Хочу, щоб ти надів його... - Я вже уявляю, як це буде смішно. - За те я пам'ятаю, як це було мило. Ніжно, красиво... Михась, ну давай, - опаляя покрасневшее ушко своим дыханием просил Арестович. Подоляк ощущает, как поцелуи сыплются на его шею, и слышит, как расстегивают его толстовку цвета хаки и стягивают ее с плеч. Под низом была только тоненькая, черная футболка. Алексей поворачивает его к себе и с улыбкой смотрит на то, как тот прячет свои темные глаза. Он не может сдержатся, берет венок и аккуратно кладет его сверху на пушистые волосы. - Але ж щічка спухла, котику мій, тобі не боляче? - Ні.. Льоша, не дивись так на мене, стидаюсь я! - Можна я тебе сфоткаю? Ну ти таке кошеня! - Нє-нє-нє! Мені соромно, Льоша, нє. Та й куди з фанарьом на пів мордахи? - Михасик, будь ласка... Котик мій солоденький, ну коли в мене ще буде така можливість, а якщо мене завтра вб'ють? - не подумав, ляпнул брюнет. Подоляк в ту же секунду крепко обнял его. Он не отдаст его. Ни врагам, ни смерти, ни кому-либо еще. Кареглазый был сам готов проститься с жизнью, лишь бы с его любимым ничего не произошло. - Льош, не кажи так більше! - Михайлик, чого ти, ну? - чмокнул того в кончик носа солдат. - Ладно, фоткай. - А ти - усміхнися. Миша садится за хлипкий стол и поправляет украшение с цветов на голове. Щеки вмиг вспыхнули красным румянцем, а глаза забегали в разные стороны, не зная за что зацепится. - Коханий... - шепчет Арестович и мягко касается подбитой щеки ладонью, ласково накрывая ее, чтобы та не попала в кадр. Он щелкает раз, два, три... Уже, наверное, раз десять нащелкал и никак не мог остановиться. Его любимый был просто прекрасен, все такой же невинный и милый. - Леша, может, хватит уже? Что ты с этими фотками делать будешь?! - Распечатаю и обвешу весь дом, на заставку на телефоне поставлю, чашку себе сделаю... - прислонив палец к своим губам, размышляя, говорил советник, - Разобью на картинку по номерам, знаешь, как оно хорошо успокаивает? - Леша! Нет! Ты что с ума сошел?! Я не красивый там! - Михайлик... Алексей откладывает телефон в сторону, обходит стол и одной рукой, схватив мужчину за талию, тянет прямиком на себя. Миша боится, что не понравится ему, что его тело уже не такое и хорошенькое. Но в глазах Арестовича, тот выглядел словно кукла барби, ему уже не терпелось почувствовать эту нежную кожу под своими руками... Он стягивает черную футболку и с нескрываемым, горящим взглядом рассматривает открывшейся участок тела его любимого. Михаил тоже стягивает с него серую толстовку, желтую футболку и глазами цепляется за татуировки на груди и руке. Их было много. Герб, терновый венок, очертания черной паутинки - видать, там еще что-то будет рисоваться. А под правой ключицей была выведена надпись: "Звездочка 24.01💔" Он проводит пальцем по ней и на глаза наворачиваются слёзы. Он помнит. Он знает, что это за день. - Ходи до мене, - прошептал Леша и прижал к себе советника, тот же обнял его в ответ. Они стояли так довольно долго, чувствуя тепло обнаженной кожи друг друга. Каждый молчал о своем. Алексей ласково водил по плечам, выступающим лопаткам, Миша же боялся, что это все может оказаться сном. Что он сейчас проснется и не будет его любимого с этими ласковыми объятиями, что они снова будут каждый сам по себе, мучаясь друг без друга. - Льоша, мені так страшно. - Чого, маля? - Наче зараз все буде вперше. - Не бійся, я ж з тобою. Леша накрывает его губы неспешным, мягким поцелуем и плавно ведет по торсу своими руками вниз - звякает пряжка ремня и брюки летят на пол, за тем боксеры, за ними и цветочное украшение с волос. Кареглазый полностью обнаженный смущенно жмется к Алексею, так же пытаясь освободить его от ненужной одежды, но руки слушаются совсем плохо и брюнет вынужден ему помочь. Они вместе падают на хлипкую кровать, которая приветствует их противным скрипом, но никто из них на это не обращает внимания. Леша спускается ниже, зацеловывает каждый миллиметр кожи на светлой шейке, а руки Подоляка неуверенно ложатся на его плечи. Он кусает губы, пытаясь сдержатся, но с каждой секундой становится все труднее. - Мои любимые родинки... Арестович целовал каждую: и ту что была на шее, и россыпь под ключицами, и совсем крохотные на груди. После этого он решительно перешел к розовым бусинам, лаская каждую по очереди и наслаждаясь тихими, едва уловимыми стонами. За тем он цепочкой поцелуев спускаться вниз, по напрягшемуся животу, прямо к паху. - Льоша, зачекай! - Чшшш, насолоджуйся, маля. Миша кусает себя за ребро ладони, дабы не заскулить на всю округу, потому что внизу Лешин рот вытворял с ним невообразимые вещи, мягко посасывая чувствительную головку и руками оттягивая поджавшиеся яички. - Льоша... Льоша, досить! - срывающимся голосом шептал Подоляк. Арестович чувствовал, как Михась был напряжен, кажется, тот уже готов был излиться, и он позволяет ему это, дразня языком маленькую уздечку. У Михаила от пережитого оргазма начинает кружится голова и, вроде бы, он возбудился снова. Он ощущает смазанный палец внутри себя и несдержанно охает, когда тот прокатывается по простате, надавливая на нее с каждым разом все сильнее. - Розслабся, киць, бо буде боліло, давай, маленький, - успокаивающе целуя того в коленку, шептал военный. - Льош, я такими темпами зараз зновууу... Льошааа! - Ти будеш кінчати стільки, скільки захочеш...- он добавляет еще один палец. Миша тугой, поэтому растянуть его надо было хорошо, дабы избежать неприятных ощущений. Он опять кончает, глуша свой протяжный стон ладонью, а Леша никак не может налюбоваться им. Презервативов нет, а детский крем с алое служил смазкой, но и этого было достаточно. Арестович входит, не спеша, крепко держа брюнета за бедра, дабы тот лишний не дергался. - Льоша, я здурію зараз! - Чшшш, не метушись бо болітиме. Подоляк теряет связь с реальностью - весь мир сходится на Леше и его движениях. Сначала медленных и плавных, потом на резких, быстрых, не щадячих, заставляющих выть от наслаждения. Миша уже более уверенно бродил руками по крепкому телу своего любимого, он оставлял мокрые, беглые поцелуи по всюду куда мог дотянутся. - Ти такий красавий, Михася... Зірочка моя! Алексей толкался все сильнее, вырывая из пухлых уст более откровенные стоны. Но он чувствует, как по его тело пробегает волна чего-то сладкого, давно забытого, после робко брошенного шепотом на ухо: "Лешенька, я так кохаю тебе!" Советник уже не может себя контролировать он выходит, соединяет их плоти вместе и быстро водит по ним рукой. Он наклоняется вниз, дабы поцеловать Подоляка и приглушить их стоны. Его просто ведет от того, как тот содрогается под ним от оргазма, скуля в поцелуй, и он сам с тихим рыком кончает. Леша упал на него сверху, тяжело дыша, ухом прислонившись к чужой груди. Он слышит его. Слышит сердце, которое свело его с ума. Тук-тук, тук-тук. И только этот звук делал его по-настоящему спокойным и счастливым. - Зірочка моя... - целуя то место откуда и доносился стук, шепчет Алексей, - Нам треба поговорити. От этого "нам треба поговорити" Михаил напрягся, резко распахнув свои черные глаза. Неприятное чувство страха зарождается в его груди и ему начинает казаться, что военный сейчас скажет, что это все было ошибкой. Но тот спокойно вытирает их с помощью влажных салфеток и одевается в чистую одежду, протягивая Мише и его вещи. - Вдягнись бо замерзнеш, маленький. Подоляк пытается взять себя в руки, не поддаваться преждевременной панике, ведь прекрасно помнит к каким последствиям это приводило его раньше. Он тихо одевает боксеры, черные штаны и свитшот цвета хаки. Алексей присаживается рядом и тянет Мишеньку сразу на себя, заставляя сесть к нему на бедра, что тот незамедлительно делает и неуверенно кладет свои руки ему на плечи. Военный ласково поглаживает его по спине и неспеша притягивает к себе, дабы пристроить у себя на груди. - Киця моя, я так багато хочу сказати тобі. Але я розумію, що мої слова не змінять нічого. Вони не змінять ті чорні дні, які ти прожив через мене. Я знаю, що мені виправдання нема бо дійсно вчинив як... Мені здається, всіх поганих слів на світі буде замало, щоб описати мій тупий вчинок. - Льошенька, мовчи. Ти не міг вчинити інакше. Тому що так тоді бачив. Так ти тоді бачив вихід. Якби мене поставили перед таким тяжким вибором, я б теж залишив тебе. Залишив бо я би дуже хотів, щоб ти був живим. Я був ще занадто юним, щоби усвідомити, що насправді ти зробив і для чого. Я думав... Я думав, що це все була гра, що всі ті роки ти просто бавився зі мною, розважався, а потім з кимось сміявся, обговорюючи те, який я наївний. - Маленький мій, я би не посмів. Не посмів так робити. Я ніколи ні з ким не обговорював тебе, хіба що з Марком, та й то бо він розпитувався, як наші справи. Менше з тим... Михась. Я знаю, що тобі не треба моїх "вибач", "мені так шкода" і так далі... Тобі завжди треба було мене поряд. Що зараз, що тоді. - Льошенька, перестань себе цим їсти. Це все в минулому. Це все пройшло вже, Льоша, - обнимал крепче своего любимого советник. - Марк ніколи не розказував мені про те, що з тобою відбувалось насправді. Він лиш десяту частину говорив, якщо не менше. Все зводилось до "ему плохо без тебя, но так все в порядке". Коли б я знав наскільки тобі було погано, коханий! - оставлял Леша на лохматой макушке невесомые поцелуи, - Зірочка моя, ну не можу я себе простити після того, що розказав мені твій тато! Після того, що я прочитав в тім щоденнику. Не можу! Я був потрібен тобі. Ти чекав на мене. Ти надіявся. Михасик. Маленький мій, я не можу! Я кожну хвилину чую твій тонкий голосочок, який невпинно зове мене. Просить прийти, забрати з того жаху. - Льош... Не треба, Льошенька, не муч себе! Льоша, - кареглазый отстраняется берет его лицо в свои руки и начинает его покрывать легкими поцелуями, - Льоша, я кохаю тебе і я не хочу щоб тобі боліло. Тільки не тобі... Будь ласка, Льоша, перестань. - Михася, маленький мій. Клянусь, я більше ніколи не заставлю тебе плакати. Я все зміню. Я витягну весь біль, всі страхи з твого бідного, розбитого серденька. Я все для тебе зроблю, котику. Я хотів би... - его перерывает, раздавшийся не понятно откуда, громкий звук взрыва. - Льоша! - брюнет прижался всем телом к нему, пытаясь закрыть его собой. - Чшшш, ходімо, ми зараз все вияснимо. Надіюсь, поки ми з тобою кохались, нашу оборону не прорвали. - Льоша, я не хочу, щоб тебе вбили! - хватая его крепко за руку, испуганно сказал Подоляк. - Недамся їм і не віддам тебе. Ходи, маленький. Но слава Богу все без изменений - к ним никто не пробрался, оборона - прочна, как сталь. Разве что, была выпущена ракета, но ее тут же сбили и рядом с офисом упали осколки - вот откуда донесся этот звук. Когда они с Мишей шли обратно к себе их поймал Андрей Борисович. Он вручил внушительную стопку бумаг Подоляку, еще и добавил, что тот должен написать текст для обращения. Мужчина лишь мучительно закатил глаза и устало положил свою голову на плечо Леше, который сзади обнимал его. - Ти ж мені допоможеш? - строя глазки, как котик из Шрека, просил Миша. - Не люблю я ту волокиту, але ладно вже. Алексей сидел на стуле, а на его коленях - Миша, подперев щеку одной рукой, и сосредоточенно рассматривая договоренности. Часть бумаг на себя взял военный, довольно быстро справляясь с ними, но иногда он отвлекался, кидая взгляды на своего любимого. В разгаре работы тот был необычайно красив... - Кошеня, може, кавуськи хочеш? - Дякую, коханий, але ще одна чашка і моє серце скаже: "До побачення", - поворачивая голову и оставляя поцелуй на щеке солдата, сказал советник. - Ні-ні-ні, твоє серденько мені ще потрібно, - касаясь губами места за ушком, прошептал Алексей. Миша улыбается одним уголком губ, взаправду напоминая милого котенка, и вдруг опускает одну свою руку вниз, кладя ее поверх руки Леши, что так крепко прижимала его за талию к себе. - Твоя рука так міцно обіймає мене... - Можу ще міцніше, якщо хочеш. - Ти в мене такий надійний, - прошептал Миша и принялся рассматривать бумаги дальше, он знал, что Леша очень хотел это услышать, так почему бы не порадовать человека, с которым ты действительно ничего не боишся. "Михась, який ти хитрий котик, так задобрити мене хочеш, після нашої розмови. Приємно, що ти переживаєш за мене, але я би так хотів на цьому всьому поставити крапку і почати зовсім інше життя. Там де тільки ти і я. Я так хочу, щоб ця війна закінчилась. Щоб ми без страху змогли продовжувати жити далі. Однак, розумію, що це надовго. І що ще багато неприємних речей нас чекає попереду. Але сьогодні у мене народилась нова, стара забута мрія... Я хочу купити нам дім. Наш дім. В якому ти будеш чекати мене, в якому ти будеш кохати мене. Це буде наш окремий світ. Я постараюсь наздогнати все, що пропустив, я постараюсь заповнити твоє серденько тільки хорошим, тільки чимось ніжним. Дивлюсь на тебе збоку, а очки кліп-кліп і злипаются - спатки хочеш, мій котик. А потім заповнюючи свою частину тих нескінченних папірців, я відчуваю твою голівоньку на своєму плечі - таки заснув." Леша мимолетно целует его в висок и тянет оставшиеся бумаги на свою половину стола. Ночь сегодня будет тяжелой... Но тихое сопение любимого человека заглушит даже самые громкие взрывы. - Солодких снів, Михайлик.