Five Stars

В жизни наступает этап, когда человек должен остановиться, посмотреть вперед и просчитать каждый сделанный им выбор, который поставил его в то положение, где он сейчас. Для Ян Чонина, корнем проблемы, развилкой на дороге, которая разделила его жизнь на «полу-окей» и «абсолютный полный проёб», стал Бан Чан. Чонин точно может определить момент, когда это произошло. Тот день, когда он увидел его фотографию, размытую, взятую с кадра CTV, и каким-то образом согласился на миссию, к которой никогда не был готов. — Мне нужны твои руки, Чонин. Подняв взгляд, Чонин увидел комнату более чётко и ясно. Чистые белые стены, чувствуется запах чрезмерно стерильной палаты и медсестра, что внимательно наблюдает за мальчиком. В её руках белый материал, она держит рукава для него, и разуму требуется больше времени, чем следовало бы, чтобы понять, что это. — Н-нет… — Чонин, — медсестра упрашивает его. — Пожалуйста, не усложняй мне работу. Он отталкивается ногами назад, но ударяется о стену. Он замерз и не может перестать дрожать. Смирительная рубашка. Она пытается надеть на него смирительную рубашку. Он видит перед собой открытую дверь, входят охранники, и у Чонина едва хватает времени, чтобы всхлипнуть, прежде чем они хватают его и засовывают руки в рукава рубашки. — Нет, нет, — всхлипывает он, когда медсестра использует удивительное количество силы, чтобы обхватить его руки и завязать рукава сзади. — Нет, пожалуйста! Затем идёт кляп. Чонин плачет, пытается отвернуться, но когда охранники хватают его, медсестра приставляет кляп к его лицу и затягивает ремень немного туже, чем нужно. Он хочет кричать, вырваться из рук и убежать, но когда они удерживают его неподвижно, он замечает как сверкает верхушка иглы, всего за долю секунды до того, как укол попадает ему в затылок. Секундный писк, наркотик действует на него прежде, чем у него появляется реальный шанс осознать что это, где он находится и почему. Они оставляют его в обитой войлоком комнате, запирают дверь, закрывают окно и выбросили бы ключ, если могли. Потому что Ян Чонин - клинически подтверждённый убийца-психопат. — Двумя годами ранее. Чонину никогда не нравился офис шефа полиции. Здесь он получал лишь нагоняи на всю жизнь вперёд, когда он был младше. Сейчас он (почти) взрослый, потому что уже получал нагоняи на всю жизнь по профессии. Когда его отец узнал о рождении сына вскоре после его возвращения из срочной службы, он мечтал о мальчике, который вырастет мужчиной. Таким же мужчиной, как он. Без страха к риску, жёсткий, дисциплинированный и, прежде всего, человек, который придерживался бы тех же идеалов и моральных ценностей, что и его собственные. Но он получил Чонина. Милого, замкнутого, заикающегося маленького Чонина который был достаточно стеснительным чтобы заводить много друзей. Мальчик, который не прожил бы и дня в мире, который отец представил для сына. Не из-за того, что он не старался, его отец еще как старался. Шеф заставил Чонина присоединиться к нему в патруле (сидеть на заднем сиденье полицейской машины и наблюдать за своим отцом в действии — что на самом деле закончилось паническими атаками, потому что Чонин ненавидел насилие). Он пытался приучить его к спорту, помогать ему чинить машины, а когда Чонину было всего 14, отец устроил ему свидание с дочкой коллеги. Это ничем не закончилось, девочка проболтала всю ночь и Чонин провел хороших 3 часа, желая оказаться дома в постели. Его мать имела на него другие планы. Чонин был милым, стеснительным, красивым и она записала его в модели, несмотря на то, что его отец протестовал. Агентству нравился милый характер Чонина и то, как он покорно улыбался в камеру. Им нравилось как он переживал за других моделей и фотографов на съемке, больше чем за себя. Никто и не спрашивал чего хотел сам Чонин. И даже если родители спросили бы его, он не знал, что им ответить. У него никогда не было собственной мечты, хобби, чего-то, чем он хотел заниматься. Возможно, именно поэтому его отец победил, когда отправил Чонина в полицейский тренировочный лагерь, чтобы тот пошёл по его стопам. И вот он, студент, девятнадцатилетний, почти-коп, снова сидит здесь и ждет, когда ввалится его отец и скажет ему, что на этот раз он натворил. Дверь открывается, при этом позвоночник Чонина автоматически напрягается, когда он встает, чтобы поприветствовать шефа - своего отца. Мужчина едва узнает своего сына, когда входит и садится за свой стол. — Сядь. Чонин молча подчиняется отцу. Он никогда не мог и не сможет расслабиться в присутствии своего отца. Его разум пытается вспомнить все, что могло бы заслужить словесных оскорблений отца, но, честно говоря, в последнее время он ни на шаг не выходил за рамки дозволенного. Он был послушным мальчиком. Даже результаты его физических, умственных и эмоциональных тестов оказались отличными. Так что на этот раз он в недоумении, почему находится здесь. Затем отец нажимает кнопку, и жалюзи на окнах закрываются с тихим металлическим скрипом и желудок Чонина падает. Дерьмо. — Кое-что всплыло, — говорит отец, Чонину определённо не нравится этот тон. — Я уверен, ты в курсе о нашем продолжающемся расследовании исчезновений в Пусане? Чонин кивает. Только человек, живущий в пещере, не знал бы об этом дурдоме. 5 лет назад люди стали пропадать. Как и люди не совсем обычные, так и их количество. Количество пропавших было больше, чем полиции разрешалось игнорировать. Как и листовок о пропавших людях, прибитых на стенах станций метро. Никаких следов, граждане с минимальным риском, никаких историй с теми, кто бы мог хотеть причинить им вред, отсутствие свидетелей и ноль подозреваемых. Все чисто. Люди просто исчезали, и с этим ничего нельзя было поделать, ни единой крошки для начала расследования. Общественное недовольство местными следственными группами быстро приняло угрожающий характер, и вскоре это стало общенациональной проблемой, а не локальной. Но прошло пять лет, и, несмотря на миллионы полицейских ресурсов, направленных на расследование каждого похищения (которое за пять лет увеличилось в геометрической прогрессии и теперь вышло за пределы Пусана в Сеул, Тэгу, Инчхона и даже три странных исчезновения на острове Чеджу), ничего не всплыло. Ни улик, ничего. Полицейские, которые до этого момента чесали головы в недоумении, попытались посмотреть на это под другим углом. Странно, но расследования прекратились на сети ресторанов, которые открылись во всех пяти городах, примерно в то же время, что и начались убийства. Название? «God's Menu». Заглянуть в него было всё равно что открыть ящик Пандоры. Заведениями управлял сын нынешнего премьер-министра, и только это было уже похоже на попадание в мину, которая могла взорваться в любой момент. Но что действительно делало этот ресторан интересным, так это то, что его умеренный успех никоим образом не заслуживал такого названия. Меню не выдающееся, клиентская база не изумительная, но это не помешало существованию четырех ресторанов, ни один из которых жаловался на прибыль. Ещё более странным был список персонала филиала в Пусане, в частности, в первом ресторане, который генеральный директор Кристофер Бан посещал чаще всего. Когда полиция внедрилась, они наткнулись на блокпосты. Бюрократические блокпосты, которые остановили их на пути, и новые политические подталкивания, чтобы остановить выдачу ордеров. Безусловно, полиция знала, когда чем-то пахло, а «God's menu» просто воняло. — У нас был агент под прикрытием в пусанском отделении «God's menu», — говорит шеф, проверив безопасность своего офиса. — Он мёртв. Чонин моргает и ждет, пока он продолжит. — Официальное заключение судмедэксперта - авария с газовым баллоном, — фыркает отец. — Но моя интуиция подсказывает, что это чушь ебаная. Что нам удалось выяснить, так это то, что пешки Кристофера Бана есть везде, в том числе и в нашем подразделении. Мы не знаем, кому доверять, кому не доверять, не исключено, что у него в кармане могут быть еще и несколько судмедэкспертов. Он может вертеть этим как хочет, и если он узнал, что наш агент был полицейским… Что ж… Чонин смотрит на него и чувствует, как холодеют кончики его пальцев, с растущим осознанием того, что отец зашёл в тупик и это точно коснется и его. — Его отчеты перед смертью доказали, что в «God's Menu» происходит что-то странное, но ему требовалось больше времени, чтобы понять что, — тяжело вздыхает шеф, и, наконец, переводит взгляд на сына. — Вот где ты мне и понадобишься. — Подожди, подожди, — Чонин бледнеет и поднимает руку. Отец удивился, что он вообще заговорил. Но Чонин знает, к чему всё идет, и это последнее, чего он хочет. — Я ещё студент, я ещё даже не коп! — Именно, — возражает отец. — Твоё имя нигде не светилось в системе, никто тебя не знает, и наши отношения как отца и сына держатся в строжайшем секрете. Оглядываясь назад, Чонин задается вопросом, должно ли ему быть больно из-за того, что его отец пошел на многое, чтобы убедиться, что никто не знает, что он его сын. Но в долгосрочной перспективе он решил, что это, наверное, было к лучшему. — Я не готов для работы, которую ты предлагаешь, — выдает Чонин ровным, хотя и испуганным голосом. — Нет, меня просто убьют также как твоего последнего агента. — Никто тебя не убьёт, — обещает его отец. — Потому что ты именно тот, кем не были все остальные агенты. Ты малой и неопытный. Если Кристофер Бан ждет полицейского под прикрытием, ты - последний, кого он будет искать. Нам это и нужно. Чонин всё ещё вертит головой. Он пытается остановить дрожь в теле, но ничего не может с собой поделать. Он в ужасе. Эта работа - самоубийство, а он слабее ягненка, которого отправляют на бойню. — Конечно, тебя будут обучать, — продолжает шеф, как будто он уже сказал «да». — Твой опыт с огнестрельным оружием не так хорош, как мне бы хотелось, но ты умён. Твои результаты тестов на умственные способности намного выше среднего - это поможет. — Отец, пожалуйста, — умоляет Чонин. — Я не могу этого сделать. — Тебе придётся научиться готовить, — продолжает отец, словно не слыша его. — Всё-таки это ресторан. Чонин, на самом деле, не совсем понимает, как его отцу удается убедить его согласиться на самоубийство, но его сразу забирают с учёбы и отправляют на интенсивные тренировки. Ему суют в руку пистолет и приказывают стрелять по мишеням, проверяют на знание ядов, психологических ситуаций. Они отправляют его на уроки английского, французского и японского языков, учат его готовить. Дни Чонина превращаются в долгие, изнурительные тренировки различного характера с пяти утра до десяти вечера. Пожалуй, единственная приятная часть его обучения - это его главный наставник, закаленный полицейский с большой буквы по имени Нишимото Тойя. Наполовину японец, наполовину кореец, довольно трудный по характеру. И все же, многое из того, что он сказал, имело смысл для Чонина. Он один из тех редких людей, которые думают, прежде чем говорить, и в результате все, что говорит Тойя, имеет смысл. Резкий, прямой и по делу - прямолинейный до невозможности, но Чонину нравится эта прямолинейность. Хотя Чонин и занимается с разными людьми, разными видами тренировок, Тойя - его главный тренер. Именно он учит Чонина как правильно стрелять из пистолета, как вооружаться, как быть начеку в потенциально опасной зоне, даже оказывать первую помощь. — Нужно понять, когда рана убьет тебя, а когда нет, — фыркает на него Тойя с сильным осакским акцентом, играющим с корейским, из-за чего его немного трудно понять. — Ни один из моих учеников не совершит глупой ошибки, проигнорировав рану, которая будет медленно его убивать. Теперь зашей этот порез как следует, и не забудь марлю. На это уходит шесть месяцев, и когда он и близко не готов морально, его отправляют в Пусан с его миссией, вбитой в его мозг так глубоко, что с тем же успехом её можно вытатуировать у него на лбу: «Попасть в «God's Menu». Сблизиться с персоналом. Особенно с Кристофером Баном». — Работа под прикрытием означает отсутствие каких-либо связей вообще. Ни с полицией, ни с родителями, ни с кем. Когда Чонин впервые ступает на землю Пусана, он делает глубокий вдох. Почему-то несмотря на то, что это такой же город, как Сеул, воздух здесь пахнет по-другому. Возможно, немного более соленый. Ближе к морю. Напоминает о школьной поездке на остров Чеджу, когда ему было десять. В поезде он еще раз перебирает свою предысторию. Родом из Сеула, здесь, чтобы присматривать за больной бабушкой в Пусане и тем временем зарабатывать деньги. Достаточно правдоподобно, и бабушка у которой он будет жить, по крайней мере, не способна его выдать. На самом деле она бабушка одного из офицеров хакерского агентства. По его словам, её память настолько повреждена, что она не вспомнит даже своего настоящего внука, не говоря уже о поддельном внуке, который будет жить с ней. Болезнь Альцгеймера. Никто не подумает дважды, если она скажет, что не знает его. Конечно, это не значит, что мысль обо всем этом не заставляет Чонина хотя бы немного нервничать. Когда поезд подъезжает к его остановке, он выходит и совершает двадцатиминутную прогулку до двухэтажного домика, как указано в его телефоне. Он останавливается перед воротами, глядя на крошечный садик перед домом. Причудливая коллекция красивых декоративных камней, выложенных вдоль дорожки к ступенькам, ведущей к входной двери. Красивый дом. Старый, изношенный со временем, но хорошо ухоженный. На кресле слева от двери сидит, как он может только предположить, Ян Минджи. Она сидит, немного сгорбившись, длинные белые волосы собраны в хвост. На ней длинное серое платье, и Чонин видит, как из-под подола выглядывают тапочки. В её глазах пустота, и она не исчезает, даже когда Чонин подходит к ней. — Это ты, Минни? — спрашивает она, когда он достаточно близко. Она поднимает голову, чтобы посмотреть на него, и он на несколько мгновений видит её замешательство. Пока она пытается понять, кто он. — Здравствуйте, — вежливо кланяется Чонин. — Я Чонин, и я останусь с вами на некоторое время. Минджи выглядит смущенной, но что-то щёлкает, потому что она наконец встает и обнимает его. — Я скучала по тебе, Минни, — говорит она ему, берет его за руку и ведет внутрь. — Знаешь, я всегда говорила им, что ты приедешь. Я была права, видишь? Я была права. Чонин задается вопросом, насколько серьезна её болезнь Альцгеймера, что она даже не может понять, что человек, с которым она разговаривает, вовсе не ее внук или «Минни». Ему сказали «средняя стадия», что бы это ни значило, и он задается вопросом, нет ли там еще и слабоумия. Похоже, она действительно не знает, что он совершенно незнакомый человек, и это только еще больше нервирует Чонина. Внутри дома пахнет кошачьей мочой. Ковёр старый, изрядно поношенный с подозрительными тёмными пятнами в некоторых местах. Чонин замечает несколько кошек в гостиной. Одна трётся о его ногу, когда он приближается к лестнице, и Чонин чуть не спотыкается об нее. — Я же говорила вам, я же говорила, — продолжает Минджи, и сначала Чонин понятия не имеет, с кем она разговаривает. Только когда она смотрит вниз, он понимает, что она разговаривает с кошками. — Я говорила вам, что мой Минни вернется ко мне! С наступлением вечера Чонин устраивается в спальне «Минни». Это маленькая комнатка с односпальной кроватью, шкафом, письменным столом и окном, выходящим на улицу и передний двор дома. Чонин видит, как с наступлением темноты загораются уличные фонари, и слышит, как Минджи хлопочет на кухне внизу. Он спускается и находит ее там, напевающую себе под нос, пока она ставит большую кастрюлю на кухонный стол. — Минни, присаживайся, — говорит она ему. — Я готовлю ужин. — Позвольте мне помочь, — предлагает Чонин, делая шаг вперед и беря кастрюлю с неловкой улыбкой. — На самом деле, пожалуйста, позвольте мне приготовить для вас. Меня так долго не было. — Минни, ты умеешь готовить? — Минджи выдыхает, совершенно пораженная. Она достаточно легко отпускает его и садится за стол, чтобы наблюдать за ним. — Хорошо. Чонин заглядывает в её холодильник. Он убирает всю просроченную, не пригодную к употреблению, еду и приготавливает миску бульгоги из того, что осталось. Не лучшая его работа, но Минджи, кажется, абсолютно довольна блюдом, хвалит «Минни» и с удовольствием съедает две тарелки сама. Чонин провожает её до кровати, и когда уверен, что она спит, он направляется в свою комнату и устанавливает свой ноутбук на столе. Первая задача - войти в «God's Menu», из-за последнего агента это будет нелегко. По крайней мере, Бан Чан будет опасаться потенциальных шпионов, даже если ему не хватает одного сотрудника. Чонин просматривает веб-сайт ресторана и кусает губу. Отец сказал ему, что возраст - его преимущество. Чан ожидает кого-то постарше, по крайней мере, достаточно взрослого, чтобы быть обученным шпионом. Чонин же был недостаточно взрослым, чтобы стать дипломированным офицером, не говоря уже о том, чтобы работать под прикрытием. Но в то же время его возраст будет работать против него. «God's Menu» - не совсем высококлассный ресторан, но как уважающий себя ресторан, они будут искать кого-то достаточно опытного для работы. Что Чонин подготовил для этого несколько пройденных интенсивных кулинарных курсов. По крайней мере, на бумаге. Тем не менее, ему нужно прорубить путь, и если Чан не собирается рекламировать открытую вакансию, чтобы избежать ещё одного шпиона, тогда Чонину придется найти другой способ. Достав папку из своего чемодана, он кладет её на кровать. Файлы сотрудников, работающих в филиале в Пусане. Фотографии их лиц прикреплены к верхнему левому углу файла, и все они смотрят на него. Фотографический портрет преступника, который делается после ареста, школьные фотографии и снимки с CTV, полиция собрала всё, что могла. Чонин проводит время, просматривая файлы, узнавая как можно больше о каждом из них. Если он хочет внедриться, логичным выбором будут два ближайших к Чану - Джисон и Чанбин. К сожалению, у обоих есть судимости. Магшоты, сделанные много лет назад, когда их задерживали за вандализм, торговлю наркотиками и неосторожное вождение. Оба будут крайне подозрительно настроены к любому, кто к ним приближается, они небезопасный вариант. Его взгляд скользит к Хёнджину, и ему приходится вычеркнуть этот вариант, прежде чем он сможет даже принять его. Красивое лицо Хёнджина смотрит на него со старого школьного снимка, но Чонин уже знает, что парень будет подозревать его с того момента, когда он поздоровается. Учитывая историю домашнего насилия со стороны его отца, доверие Хёнджина будет нелегко завоевать. Сынмин тоже мимо. Из всех сотрудников Сынмина было труднее всего найти. То, что они смогли найти, было не очень обнадеживающим. Из того, что может понять Чонин, парень не особо знакомится с новыми людьми, так что Чонин сразу вызовет подозрения. Самый простой выбор - либо Минхо, либо Феликс. Оба каждый день знакомятся с новыми людьми и не задумываются об этом дважды. Феликс - известный член группы иностранцев, которые раз в неделю встречаются с местными, чтобы попрактиковаться в корейском, а Минхо - член «Мяу сообщества» (Чонин, честно говоря, понятия не имел, что это такое, пока не посмотрел). В целом группа людей, у которых есть кошки и с которыми они устраивают встречи. Выделив двоих, Чонин кладёт их файлы рядом и просматривает. У него нет кошки, так что Феликс будет более простым вариантом. К тому же, он австралиец, как и Чан, так что есть шансы, что они ближе, чем с Минхо. Но Минхо - тот, кого чаще других показывали на CTV (не считая Джисона и Чанбина), если он собирается сблизиться с Чаном, Минхо - самый логичный и гарантированный выбор. Застонав про себя, Чонин делает глубокий вдох и смотрит на двоих перед ним. В конце концов, он просто закрывает глаза, наводит палец на фотографии и опускает указательный палец. Когда он открывает глаза, фотография Минхо немного помята, там, где его палец ткнул в середину. — Ладно, — вздыхает он. — Думаю, мне стоит завести кошку. — Котенок с черепаховым окрасом извивается у него на руках, когда он входит в комнату. «Мяу сообщество» - это не то место, куда Чонин когда-либо думал, что войдёт, и всё же он здесь, с котенком, который впивается когтями в его запястья. Здесь больше людей, чем он предполагал. Чонин прижимает котенка к груди и оглядывается. Вдоль стены выстроились маленькие мисочки. На столе стоят пакеты с кошачьим кормом, в которых указаны различные вкусы и возраст, для которого они подходят. Некоторые кошки свободно бродят по округе, а другие хозяева, как Чонин, все еще держат своих поблизости. Женщина с тёмными волосами, собранными в тугой хвост, подходит к нему с неестественно широкой улыбкой и пушистым серым котом, который выглядит более взбешенным, чем кто-либо еще. — Вы новенькие, — говорит она. — Никогда не видела вас здесь раньше. — Я только переехал сюда из Сеула, — отвечает Чонин и старается не морщиться, когда кошка царапает его руку. — Это Оникс. — Оникс, милое имя, — женщина сияет и поднимает своего угрюмого кота. — Это мистер Хэппи. Чонин моргает, глядя на прищуренные глаза кота, рычание, которое он издает, когда хозяйка убирает его от груди. Он выглядит как угодно, но точно не похож на Хэппи. — Итак, — продолжает он, — чем мы здесь занимаемся? Я новенький и подумал, что мне могут помочь друзья в этой сфере, но… В общем то, я не в своей тарелке. — Ну, кошки - очень социальные существа, — радостно объясняет женщина. — Им полезно встречаться с другими кошками и играть с ними. Для этого и существует это сообщество. Плюс приятно найти единомышленников, людей, которые так же без ума от кошек, как и ты. Чонин поднимает глаза, когда замечает входящего в дверь Минхо. У него в руках почему-то три кошки. У каждой ошейник с драгоценными камнями разного цвета. И, в отличие от кошки Чонина, они, кажется, вполне довольны тем, что прижимаются к груди Минхо. Чем больше Чонин смотрит, тем больше он понимает, что у самого Минхо кошачьи черты. Форма его глаз и лица, даже то, как грациозно он держится. Если бы он спрыгнул со здания, то, вероятно, идеально приземлился бы на ноги. Минхо опускает своих кошек на пол, и они, кажется, сразу понимают, что к чему. Они бегут к мискам, и Минхо здоровается с какими-то людьми по пути к автомату с водой в углу. Как раз в тот момент, когда Чонин пытается придумать, как к нему подойти, женщина, с которой он разговаривал, внезапно зовёт его. — Минхо! — радостно щебечет она. — У нас новичок! Минхо поднимает голову, отрывается от воды и плавно движется к ним. Чем ближе он подходит, тем больше прослеживается похожих на кота черт. Абсурдно длинные ноги, блестящие ботинки и светло-голубой свитер, покрытый кошачьей шерстью. Чонин не может немного не пялиться. Полицейские снимки с CTV не передают того, насколько он невероятный. — Привет, — улыбается Минхо. — Никогда тебя здесь не видел. — Он из Сеула, — услужливо добавляет женщина с широкой улыбкой. — Совсем как ты! Кривая усмешка рисует черты Минхо. — Я из Гимпо, нуна, — мягко поправляет он, прежде чем обратиться к Чонину должным образом. — Ли Минхо, а ты? — Ян Чонин, — автоматически отвечает Чонин. — Я только что переехал сюда. Я и… — он смотрит на котёнка, и взгляд Минхо тоже падает на него. — Черепаховая, — комментирует Минхо, протягивая руку, чтобы нежно погладить мех между ушами. Чонин наблюдает, как котёнок сразу успокаивается. Там, где она царапалась и извивалась у Чонина, сразу расслабляется, как только Минхо прикасается к ней. — Её зовут Оникс, — говорит Чонин, он не может не улыбнуться. Он рад, что котёнок больше не царапает его, но полезно, что Минхо сразу милеет при контакте с котенком. — Красивое имя, — комментирует Минхо и протягивает руку. — Можно? Чонин с радостью передает её, и она, кажется, тоже хочет пойти к Минхо. Она счастливо сворачивается у него на груди и мяукает. Чонин практически видит, как Минхо тает, когда он смотрит на нее. — Не может быть больше тринадцати недель, — комментирует Минхо, его ловкие пальцы нежно перемещают котенка, пока он рассматривает её — Посмотри на этот мех, блестящий и красивый. Чем ты её кормишь? — Просто обычное мясо, для кошек, — лжёт Чонин и пытается вспомнить, какую еду он покупал в последний раз. Он на самом деле не смотрел на это, просто взял что-то с полки, что выглядело смутно подходящим. — Она любит курицу. — Держу пари, — усмехается Минхо и чешет Оникс за ушами. Чонин наблюдает, и пока он это делает, слова Тои эхом отдаются в его голове. — Они опасны. Ты должен помнить это, помнить всегда. Они опасны. Люди пропадают, и мы не находим следов, должно быть, с ними что-то делают. Скармливают их кости свиньям, чан с кислотой, что угодно - я бы не стал их игнорировать. Особенно этого Кристофера Бана. Уж точно не его. — Так что привело тебя в Пусан? — спрашивает Минхо, становясь теплее с Оникс в своих объятиях. Она счастливо мурлычет, и Чонин не может не чувствовать скислый осадок из-за того, что она сразу потеплела к нему, когда провела последний час, царапая его. — Я присматриваю за своей бабушкой, — говорит он с яркой улыбкой. Тщательно продуманная предыстория, которую он повторял так много раз, что ложь казалась правдой даже ему. — Она слишком больна, чтобы переехать в Сеул, поэтому я приехал в Пусан, чтобы ухаживать за ней сам. — Как мило, — говорит женщина рядом с ними. Чонин почти забыл, что она была там. — И… Ну… Я здесь никого не знаю, — смеётся Чонин. — Первый шаг - переезд, второй - найти работу. Пожелайте мне удачи. Это приманка. Просто небольшая приманка, брошенная невзначай, но он замечает что-то промелькнувшее в глазах Минхо. Он ничего не говорит, конечно, не предлагает Чонину работу прямо здесь и сейчас, но приманка есть, и Чонин быстро меняет тему, когда Оникс мяукает. — Я думаю, она может быть голодна, — говорит он, и Минхо аккуратно возвращает её ему. — Пойду принесу ей что-нибудь поесть. — Приятно познакомиться, Чонин, — улыбается Минхо, и снова Чонин не может не заметить, какие красивые кошачьи черты у него. Это поразительно красиво, самым странным образом. — Я тоже рад с вами познакомиться, — говорит Чонин, каким-то образом умудряясь не заикаться, когда уходит. Он чувствует взгляд Минхо на своем затылке, когда уходит. — На потолке пятно. Минхо пялится на него последние двадцать минут, и это не значит, что Джисон делает дерьмовую работу, оно просто отвлекает. Руки Минхо сжимают спину Джисона. Ногти впиваются, как когти, и оставляют красные полосы на потной коже, когда другой врезается в него. Как всегда, он чувствует себя потрясающе. Пальцы ног Минхо скручиваются и всё такое, но это пятно, это грёбанное пятно так отвлекает, что он пялится на него. Хотя ему следовало бы уделять больше внимания Джисону. Он слышит стон у своего уха, и его тело физически реагирует, когда он, наконец, чувствует, что кончает. Облегчение переполняет его чувства, и на мгновение он может даже закрыть глаза и просто наслаждаться этим. Но потом он открывает их снова, и снова это пятно, пятно на потолке. Задыхаясь, Джисон скатывается с него и плюхается на кровать, чтобы отдышаться. Когда он находит в себе достаточно энергии, Минхо приподнимается на локтях, чтобы лучше рассмотреть. — Что это за пятно на потолке? — Что? — Джисон вздыхает, все еще не в себе. — Вот это, — Минхо указывает на маленькое коричневое пятно на белом потолке. — Это пятно, откуда оно? Джисон открывает один глаз, прослеживает за взглядом Минхо к пятну и пожимает плечами. — Бля, если бы я знал. — Это действительно отвлекает, — комментирует Минхо, вставая с кровати и накидывая на себя халат. Джисон наблюдает, как Минхо встает на кровать и поднимает голову, чтобы рассмотреть поближе. — Минхо. Детка? — Мм? — Ты пялился на это пятно все время, пока я тебя трахал? — Это правда очень отвлекает. — Спасибо за поддержку, — раздражается Джисон. — Боже, ты знаешь, как побаловать эго. Минхо не отвечает, и Джисон не может пошевелиться, наблюдая, как другой царапает потолок, чтобы стереть немного коричневого пятна. — Что это за хрень? Минхо, кажется, настроен решительно, когда он спрыгивает с кровати и направляется в ванную. Джисон смотрит, как он возвращается с тряпкой и снова забирается на кровать, чтобы вытереть потолок. — Это... рамен, — задыхается Минхо, когда отдирает особенно присохший кусок. — О, мой гребаный бог, как, черт возьми, у тебя на потолке оказался рамен?! Джисон пожимает плечами и пытается выглядеть невинно, когда Минхо бросает на него уничтожающий взгляд. Затем он оттирает оставшуюся часть пятна, пока оно полностью не исчезнет, прежде чем снова спуститься, чтобы избавиться от тряпки и забраться обратно в постель. Джисон наблюдает за ним. — ... лучше? — Намного, — удовлетворенно вздыхает Минхо. — Вообще-то, как тебе это удалось? — Не знаю, спроси Чана, — зевает Джисон, перекатываясь на бок к Минхо и обнимая его за талию. — Это он тайком таскает еду в мою комнату, когда остаётся на ночь. Он и Бинни. — Вы трое хуже всех, когда вместе, — фыркает Минхо, но он обнимает Джисона за плечи и позволяет другому обниматься столько, сколько ему захочется. — В любом случае, как там ресторан? — Что ты имеешь в виду? — Ну, я не занимаюсь подборкой персонала, — напоминает ему Минхо. — И я также не на кухне, но много слышал от Феликса о том, как вам не хватает персонала. Джисон вздыхает и проводит рукой по волосам. — Да, с тех пор, как тот парень оказался грёбаным копом, Чан отрезал возможность нанять кого-то на его место. Особенно так скоро, говорит, что это слишком рискованно, и копы могут просто прислать ещё одного. — Что, если мы наймем местных? — предлагает Минхо, и Джисон, чувствуя, что он заходит слишком далеко, поднимает голову, чтобы посмотреть на него как следует. — Есть кто-нибудь на примете? Минхо кивает. — Сегодня встретил парня, он только что переехал сюда из Сеула. Слишком молод, чтобы быть полицейским под прикрытием, и... Он сказал, что ищет работу. Джисон всё ещё выглядит неубежденным, и Минхо добавляет: — Он довольно милый. — Имя? — Ян Чонин. — — Нет. — Чан- — Блять, нет. — Чан, ну же, я здесь умираю, — умоляет Феликс. — То, что последний парень оказался полицейским, ещё не значит, что они выстраиваются в очередь у двери, чтобы отправить следующего. Не после того, что мы сделали с тем! Чан настороженно смотрит на него. Когда Джисон попросил о встрече днём, он, конечно, не думал, что это будет навязывание ему идеи о новом работнике. Он ожидал такого шага от Сынмина или Феликса. Джисона же не особо беспокоит нехватка персонала в ресторане, так что этот шаг косвенно исходил от Минхо, но всё же. — Парни, вы меня убиваете, — говорит он, закрывая лицо руками. Пальцы теребят платиновые светлые локоны, падающие ему на лоб. — Слушайте, тот факт, что мы вообще нашли здесь полицейского, уже вызывает беспокойство. Я знал, что они присматривались к этому месту раньше, и это нормально, но один из них проник сюда. — Минни сказал, что парень слишком молод, чтобы быть под прикрытием, тем более копом, — пожимает плечами Джисон. — Я не говорю нанимать ребёнка - может, он даже готовить не умеет - но хотя бы присмотрись к нему. — Пожалуйста, — снова умоляет Феликс. — Нам не хватает персонала, Чан. Благодаря этому мудаку я выполняю его работу и свою, мне нужно, чтобы ты нашел мне замену. Чан громко стонет и, наконец, поднимает голову, волосы теперь в беспорядке из-за его дёргания. — Ладно, чёрт с ним, хорошо, я скажу Чанбину проверить его. Но если он ничего не найдёт, я оставляю за собой право сказать нет. — Хорошо, хотя бы просто посмотри, — вздыхает Феликс. — И если с ним не выйдет, тогда, возможно, мы сможем найти кого-то другого. Мне просто нужен кто-нибудь, кто снимет с меня груз ответственности. — Да, хорошо, да, я сделаю это, — обещает Чан. Он приглаживает волосы взмахом руки и отмахивается от Феликса, молчаливый знак того, что их разговор окончен. Феликс закатывает глаза, но уходит, и когда дверь за ним закрывается, Джисон не может не улыбнуться. — Феликс - единственный из твоих сотрудников, кому сойдёт с рук закатывать глаза при тебе, — комментирует он, когда Чан берет свой телефон и начинает отправлять сообщение Чанбину. — Ты так мягок с ним. — Феликс другой, — бормочет Чан, его пальцы быстро постукивают по экрану, и когда он заканчивает, бросает телефон обратно на стол. — О том парне... — Парень, который представил нам полицейского в первую очередь? — Джисон заканчивает кивком. — Он всё ещё в морозилке, пока жив. — Хорошо, — бормочет Чан, его глаза темнеют, когда он медленно встаёт со стула. — Давай нанесём ему визит, приведём Хёнджина. В то время как некоторые рестораны в Пусане расположены в зданиях, в которых находятся другие заведения, «God’s Menu» стоит особняком. Двухэтажное здание, расположенное чуть в стороне от центра города, «God’s Menu» было спроектировано с учётом бесконечного бюджета, любезно предоставленного Чаном. Само здание построено по образцу греческой архитектуры. Что-то близкое к колизею. Фасад украшен коринфскими колоннами, все здание круглой формы, а не традиционный квадрат или прямоугольник. Чан настоял на уникальном дизайне внутри, отдавая дань уважения греческим богам, вырезанным на стенах, столах и стульях, разбросанным по роскошному красному ковру. Несмотря на архаичный дизайн снаружи, внутри установлены динамики, удобная мебель, вдоль стен расставлены аквариумы, с живыми рыбками, плавающими туда сюда, которые разделяют отдельные столики. Но настоящее сердце ресторана находилось в его подвале. Доступ только через люк в кухонной зоне, где Джисон медленно поднимает его и ждёт, пока Хёнджин и Чан войдут. На кухне Феликс и Сынмин игнорируют троих и продолжают работать, даже когда Джисон закрывает за ними дверь и следует в холодную зону, известную как их морозильная камера. Это не прямоугольный ящик со льдом, а целая комната, закрытая большой металлической дверью, которую Джисон открывает, набрав код, чтобы разблокировать её. Озноб пробивает их, но никто не вздрагивает, когда они входят в ледяную комнату и смотрят на мужчину, подвешенного к потолку за лодыжки. — Ну, блять, — первым комментирует Хёнджин, протягивая руку, чтобы схватить мужчину за волосы и немного потянуть. — Думаю, Бинни немного перестарался. — Ублюдок все ещё жив, остальное меня не волнует, — фыркает Чан и кивает на стул в задней части комнаты. — Принесите это и опустите его. Я хочу поговорить. Хёнджин и Джисон делают так, как он говорит, без колебаний. Стул шумно грохочет о бетонный пол, когда Хёнджин тащит его на место, в то время как Джисон опускает их пленника на пол с достаточно сильным ударом, чтобы разбудить его. Его зовут Шинхва, и он в два раза старше их, но того, что Чанбин сделал с ним, было достаточно, чтобы сломать его тело и душу, потому что в ту секунду, когда он открывает глаза и осознает, где он, он начинает плакать. Слабые, хриплые рыдания, даже когда Джисон поднимает его за руки и тащит на стул, чтобы Хёнджин связал его. Чан терпеливо ждет, засунув руки глубоко в карманы, и борется с желанием заткнуть чем-нибудь его рот, когда эти двое наконец отступают и позволяют Чану выйти вперёд, чтобы Шинхва мог его видеть. В ту же секунду его поджаренный мозг понимает, что имеет в виду Чан, он рыдает сильнее. — Ой, не начинай это, — ругается Чан. — Ты ведь знал, что это произойдёт, как только услышал о своем друге. — Я... Я не знал... — Еще одна ложь, и я отрежу тебе язык, — предупреждает Чан и, чтобы подтвердить свои слова, достает из кармана складной нож. Щелчка лезвия достаточно, чтобы Шинхва заткнулся. — Твой напарник, — продолжает Чан. — Чхве Сонхо. Ты представил его нам, и по твоей рекомендации я нанял его. Оказалось, он чёртов коп, так что... — он протягивает руку, и Шинхва кричит, когда его хватают за волосы и оттягивают голову назад. — Как долго ты работаешь на федералов? — он шипит. — Кого ещё из моего персонала ты сюда подослал? — Я не знал! Я не знал! — Шинхва кричит, его глаза смотрят на лезвие, словно боялись, что Чан внезапно выколет ему глаза. — Клянусь, я не знал! — Твой приятель легко сдался, — шипит Чан, его слова с австралийским акцентом окрашиваются гневом, когда хватка на волосах Шинхва усиливается. — Мне нужны имена. Список. Я хочу, чтобы эти ебаные крысы убрались из моих ресторанов, и если ты не сделаешь это для меня в течение следующего часа, на следующем премиальном блюде в этом ресторане будет твоё блядское имя! Шинхва издает хрюканье, когда Чан грубо отпускает его и встает прямо, чтобы повернуться к Хёнджину. — Если он не назовёт хотя бы одно имя к концу часа, полосни лезвием по его ахиллу. — Когда Чонин приходит с Оникс на руках на третью встречу, он не ожидает, что Минхо бросится прямо к нему. Прошло уже шесть недель, и он больше не упоминал о поиске работы после первого намёка, он тихо ждал своего часа, приходя на встречи раз в две недели и присматривая за Минджи, которая до сих пор понятия не имеет, кто он на самом деле. Широкая кошачья ухмылка Минхо отвлекает его, когда Чонин усаживает котёнка и та самостоятельно ковыляет к мискам. — Чонин, — Минхо сияет, подходя к нему. — Чем ты занят завтра? — Пока ничем, — улыбается Чонин, и он не может не нервничать. — Почему спрашиваешь? Что у тебя на уме? — Ты всё ещё ищешь работу? — с надеждой спрашивает Минхо. — Потому что есть ресторан, в котором я работаю, «God's Menu», они в поиске сотрудника. Если ты не возражаешь насчёт собеседования для работы? Чонин борется, чтобы скрыть свое ликование. Он не думал, что это будет так просто, но вот всё оказалось прямо у него в руках. Терпеливое ожидание, шесть недель терпеливого ожидания с момента первого намёка, и вот оно. Одной ногой в двери. — Я-я бы с удовольствием. — Блестяще, – сияет Минхо. — Я пришлю тебе адрес и время. Он порхает прочь так же быстро, как и приблизился, и Чонин чувствует странное возбуждение и абсолютный, ошеломляющий страх одновременно. Он в деле. Вот чёрт, он в деле. — Снимки и видеозаписи «God’s Menu» с CTV неточно передают здание вживую. Стоя перед колоннами, глаза Чонина свободно блуждают по замысловатой резьбе на камне, полированному мрамору полов в вестибюле и золотым буквам над дверью с меню на доске, со вкусом расположенным рядом с открытыми дверьми. Он чувствует, что он слишком приодет. Костюм, в котором в летнюю жару становится невыносимо душно. Минджи задумчиво прокомментировала, что он похож на своего отца. Комментарий, который не оправдал ожиданий, учитывая, что она всё ещё думает, что он кто-то другой. Когда он осматривает здание, из него выходит высокий, красивый светловолосый парень и идет к нему с улыбкой. Чонин сразу узнает его по фотографиям. Хёнджин. — Ты, должно быть, Ян Чонин,— говорит Хёнджин, останавливаясь прямо перед ним. — Я Хёнджин, зайди с чёрного входа, там комната для интервью. Фотографии не отдавали ему должного. Ни одна из фотографий не отдавала ему должного. Чонин на мгновение совершенно сбит с толку непринуждённой и поразительной привлекательностью Хёнджина. То, как он идёт, как движутся его светлые локоны, собранные сзади в свободный хвост, то, как ресторанная униформа идеально сидит на нем, и все же черный шёлк, кажется, никогда не касается его кожи. Чонин должен проверить, не пускает ли он слюни. Они обходят ресторан сзади, где Хёнджин толкает тяжёлую дверь и ведёт Чонина в помещение, похожее на маленький офис. Там стоит один стол с компьютером, папки, сложенные вдоль стен, и два стула. По сравнению с величием, которым отличается остальная часть ресторана, этот офис выглядит ужасно плоским. Указывая на место, предназначенное для гостей, Хёнджин берет стакан воды с подноса на одной из полок и протягивает его Чонину. — У тебя будет собеседование с Чаном, — говорит он ему. — Он скоро будет здесь. С этими словами он уходит, а Чонин быстро оглядывает офис. Он не видит никаких камер слежения... Не то чтобы ему нужно было сделать что-то подозрительное. Тойя сказал ему, чтобы он предполагал, что всегда есть камеры, всегда кто-то наблюдает. Работа под прикрытием означает, что он никогда не должен терять бдительности, и он действительно прочувствовал это сейчас. Он быстро осушает стакан с водой и ждет. Его колени дрожат, и он делает глубокий вдох в безуспешной попытке успокоиться. Проходит всего десять минут, но кажется, что час, прежде чем дверь, наконец, снова открывается и входит сам Чан. Чонин вскакивает и, прежде чем он может попытаться поклониться, руки Чана уже держат его за плечи. — В этом нет необходимости, будь спокоен, — уверяет его Чан с небольшим смешком. Он похлопывает Чонина по плечу и усаживает его обратно. — Я тоже ненавижу собеседования. Особенно когда они формальны, быть взрослым и так достаточно сложно и без необходимости следовать глупым правилам. Просто расслабься. На мгновение всё, что может сделать Чонин, это моргать. Полная противоположность тому, чего он ожидал, но, тем не менее, он пытается сделать глубокий вдох. Чонин выпрямляется в своем кресле и, когда Чан предлагает ещё один стакан воды, берет его, пробормотав что-то вроде благодарности. Чан садится напротив него. Он на мгновение смотрит на Чонина и наклоняет голову. — Тебе не жарко в этом? — спрашивает он, указывая на куртку. — На улице около 30 градусов, а ты в пиджаке. Чонин кивает, и Чан смеётся. — Сними его, ты, должно быть, умираешь в нем. Чонин с радостью снимает пиджак. Его локти и руки покрыты потом, но он чувствует себя лучше от небольшого порыва прохладного воздуха. Особенно, когда Чан достает крошечный настольный вентилятор, направляет его на Чонина и включает, он не может не простонать от облегчения. Чан просто смеется. — Я давно не проводил интервью, но, бедняжка, ты выглядел так, словно кипятился. Если тебе нужно расстегнуть первые две пуговицы на рубашке, я не возражаю. Сегодня чертовски жарко. Чонин застенчиво улыбается и садится, он благодарен, и подход Чана, безусловно, помогает ему расслабиться, но он здесь не для этого. — Итак, эм, — начинает он немного застенчиво. — Что насчёт работы? — Ах да, – говорит Чан, как будто он тоже временно забыл. — В общем, мне нужен кто-то на кухне. Блюда, обслуживание клиентов в конце концов - ты умеешь готовить? — Да, я посещал интенсивные курсы по готовке изысканных блюд, — отвечает Чонин. Это есть в его резюме, но он все равно объясняет. — И выпечке, французской и итальянской кухне в том числе. — Полезно, — комментирует Чан с восхищённой усмешкой. — К тому же ты так молод. Тебе всегда нравилось готовить? — Да, — с легкостью лжёт Чонин. — Моя бабушка многому меня научила, перед тем, как заболела, а остальному я научился сам. В свободное время посещал курсы. Чан кивает, Чонин никогда не проходил собеседования при приёме на работу, но он думает, что всё, вероятно, в порядке. Угадать мысли Чана - нелёгкое дело. Может быть, это нервы, но он не может угадать, правильно он сказал или неправильно. — Минхо рассказал мне, почему ты в Пусане, — продолжает Чан. — Больная бабушка? — Болезнь Альцгеймера,— кивает Чонин. — Сейчас она многого не помнит, не могу оставить её одну. — Но ты такой юный, — говорит Чан, и ясно, что он ищет что-то, что поставит Чонина на грань. — Наверняка есть кто-то еще, кто может присмотреть за ней? Твои родители? Дом престарелых? Если всё так плохо, возможно, нужна профессиональная помощь. Чонин моргает, и Чан быстро добавляет. — Я не хочу, чтобы это звучало так, будто я вмешиваюсь в твою жизнь, но... Малыш, тебе всего девятнадцать. Я думаю, это замечательно, что ты хочешь заботиться о своей бабушке, но в девятнадцать лет я занимался такими вещами, как прогулки с друзьями, думал об университете и тому подобное. На это Чонин может только пожать плечами. — Я все равно не знаю, что я хочу изучать. На этот раз это не ложь. Это правда. Даже если бы отец не выбрал для него этот путь, он бы не знал, что бы изучал или даже изучал ли бы вообще. Возможно, он отправился бы за границу, или работал бы на случайных работах в неполную смену. Он не часто думает о том, что он мог бы сделать, если бы отец не подтолкнул его к той жизни, которая у него была. Но время от времени Чонин задаётся вопросом, и в его глазах видно, что это правда, потому что впервые улыбка Чана искренняя. — Это нормально, — говорит Чан, его тон намного мягче. — Не всем нужно учиться. Не у всех есть мечта. Чонин задаётся вопросом, какой была бы его жизнь сейчас, если бы кто-то сказал это его отцу. Дверь открывается. Солнечный свет заливает комнату, и у Чонина как раз хватает времени, чтобы поднять глаза и увидеть другого парня, которого он узнает по фотографиям CTV. Феликс. Он одет в униформу и несёт маленькую тарелку с чем-то похожим на мясо в жёлтом соусе, посыпанное петрушкой. Соус украшает тарелку, это почти искусно. — Ах, последняя часть интервью, — щебечет Чан, когда Феликс осторожно протягивает Чонину тарелку с ножом и вилкой. Он улыбается, прежде чем снова покинуть комнату. — Перекус?... — Спрашивает Чонин, немного смущённо. Мясо пахнет довольно приятно, хорошо прожаренное мясо, соус немного пахнет горчицей, а петрушка - элегантное дополнение. Чан наблюдает за ним с улыбкой. — Твоя последняя задача - съесть это и сказать мне, что это за мясо. Дополнительные очки, если ты сможете правильно угадать соус. Пройди этот тест, и сможешь начать уже завтра. Вызов, к которому Чонин действительно готовился. Медленно кивая, он осторожно ставит тарелку себе на колени и берет нож и вилку, чтобы аккуратно отрезать кусочек мяса. Он нежный и легко режется, как масло ножом. Соус блестит под офисным светом, и Чан откидывается на спинку стула, наблюдая, как Чонин подносит вилку ко рту и жуёт. Вкус насыщенный, почти напоминающий Чонину телятину, которую они заставили его приготовить на одном из его последних уроков. Соус определённо представляет собой что-то горчичное и в большом количестве почти превосходит само мясо, но в меньшем идеально дополняет. Чонин без проблем расправляется с небольшим количеством еды, наслаждаясь каждым кусочком, пока, наконец, не отставляет пустую тарелку в сторону и не встречает любопытный взгляд Чана. — Я учуял телятину, — говорит он, тыча языком в задний ряд зубов. — Определенно телятина с горчичным соусом. — Что вы думаете о еде? — Чан спрашивает, и Чонин кивает. — Прекрасно приготовлено, мне понравилось. Широкая улыбка расплывается по лицу Чана, он кивает. — Ну, ты прошел. Как скоро ты сможешь приступить? — Дверь морозильника с лязгом открывается, Чанбин поднимает глаза, когда Чан входит со счастливой улыбкой на лице. — Собеседование прошло хорошо? — Очень хорошо, — вздыхает Чан и поворачивается к Джисону, который смотрит на их пленника, всё ещё привязанного к стулу в центре комнаты. — Спасибо Минхо от меня, этот новичок настоящий милашка. Он будет идеальным. — С ним все в порядке, ничего не показалось странным, — пожимает плечами Чанбин. — Оказывается, что история о бабушке - правда. Я приехал на адрес, по которому он зарегистрирован, и она была так смущена, даже не поняла, что я незнакомец. Удалось немного поговорить, прежде чем он вернулся из магазина. — Он будет идеальным, — вздыхает Чан. — И это заставит Сынмина и Феликса заткнуться о нехватке персонала. Чанбин достает из кармана листок бумаги и протягивает его. — Список имён, — говорит он. — Ни одного из ресторана в Пусане, но нашёлся в Сеуле, когда я проверил. Три в ресторане в Сеуле, один в Чеджу и один в Тэгу. Я сейчас собираю их всех и отправляю сюда. — Хорошо, — фыркает Чан, его глаза раздраженно сужаются, когда он просматривает имена. — Оставьте их живыми, повесьте здесь, когда схватите их. — Как скажешь, — Чанбин кивает. — Что нам делать с этим? — спрашивает Джисон, подталкивая ногой Шинхва. Мужчина едва в сознании, он бледен, дрожит, и Чан смотрит вниз, чтобы увидеть культю там, где когда-то была его левая нога. Джисон проделал хорошую работу, чистый разрез через кость, он оставил достаточно мышц, чтобы обернуть кость, и поверх этого он туго обмотал её бинтом, который теперь пропитался кровью. Шинхва умрёт так или иначе. Будь то от кровопотери или когда Чанбин наконец прикончит его. — Новичок сказал, что он на вкус как телятина, — говорит Чан. — Он немного тощий, но я думаю, мы сможем получить несколько приличных блюд из него. Скормите кости и остатки свиньям на ферме, вы знаете свое дело. Чанбин кивает. — Ты уверен, что он нам не понадобится позже? Что, если он знает больше? Чан на мгновение задумывается, но затем качает головой. — Я сомневаюсь, что он знает больше. На данный момент имен, которые он назвал, достаточно, я проверю остальных членов команды, но пока я уверен, что мы, по крайней мере, разнюхали ошибки. Я разберусь с остальным. Именно в этот момент Шинхва начинает шевелиться. Они втроём наблюдают, нависая над мужчиной, когда он медленно открывает глаза, и на блаженный момент он выглядит смущенным. Даже ошеломлённым. Затем он понимает. Они видят, как расширяются его зрачки, страх, когда он вспоминает, где он, и, наконец, осознание боли, которая заставляет его посмотреть вниз на свою отсутствующую ногу. Он начинает кричать, когда Чан разворачивается на пятках и идёт обратно к двери. — Разденьте его, упакуйте мясо и избавьтесь от всего остального. Дверь за ним с тяжелым хлопком закрывается, оставляя Джисона и Чанбина смотреть на истеричного Шинхва. — Ты босс.