***
Не было кровати, не покрывшейся пылью. Не было комнаты, не пронизанной холодом. Он нашел собственную кровать — зачем ему вообще что-то подобное? Она одна выглядела почти приемлемо, и там он положил Ши Цинсюаня. Прежде всего, нужно было найти воду. Хэ Сюань не видел своих слуг и понял, что они действительно ушли. Он сходил к пещере со свежей озерной водой и принес несколько ведер. Сначала наполнил ванну для купания, затем вернулся с чашкой для питья. Но Ши Цинсюань не просыпался. Хэ Сюань стоял рядом с кроватью, глядя в одну точку. Он заметил царапины, руки Цинсюаня были чем-то поранены. Он не мог представить, как такое произошло. Кто мог причинить вред этому источнику света? Конечно, ответ на этот вопрос хранился в его собственном прогнившем сердце. Хэ Сюань осторожно приподнял голову Ши Цинсюаня, прижал к его губам чашку, попытался напоить его. Большая часть воды стекла по щекам, оставляя дорожки на покрытой солью коже. Но немного попало в рот, и через несколько секунд он проглотил эту воду. Затем еще. И еще. Так он попил. Глаза Ши Цинсюаня затрепетали, и Хэ Сюань осознал, что происходит. Он бросил чашку на пол и поспешно вышел из комнаты, прежде чем те глаза открылись. Прежде чем он смог заглянуть в них. Стоя в коридоре, он слышал доносившиеся из комнаты звуки: сначала слабый стон, потом скрип кровати, когда Ши Цинсюань зашевелился и сел. Он вжался спиной в стену и почувствовал, как продавилось дерево. Сырое и размягчившееся. Весь дворец пришел в упадок и разваливался — дрожащий от влажного морского ветра снаружи и гниющий изнутри. Взглянув на потолочные балки, он увидел, что они тоже растрескались. Затем он услышал скрип половиц. Украдкой посмотрел в дверной проем. Ши Цинсюань опустил ноги на пол и медленно поднялся. Потом споткнулся и упал. — Ой. Тот голос. Хэ Сюань похолодел и снова спрятался за стену. Он прижался щекой к дереву и слушал. Его ногти впились в тыльную сторону ладони, оставили глубокие борозды и заставили содрогнуться от сладостной боли. Пол заскрипел — видимо, Ши Цинсюань снова поднялся, но он не стал заглядывать, чтобы проверить. — Здравствуйте! — Гость закашлялся. — Здесь есть кто-нибудь? Он направился к двери, и Хэ Сюань немедля бросился прочь. Он забежал в другую комнату, сел на пол и затаился. Некоторое время шаги раздавались в коридоре, затем вернулись в спальню. Хэ Сюань прижался щекой к плечу, прислушиваясь к звукам жизни на своем острове. На острове смерти и боли. Ничего светлого и доброго не должно было оказаться здесь. Проклятое место для проклятого человека пребывало в ловушке тех вод, что скрывали его от мира. Сознание снова покинуло его. Это было привычное состояние. Он сидел на полу, стекавшая из-под рукава кровь собиралась в лужицу на полу. Угол этой комнаты стал его новым гнездом. Тело закаменело, сердце покрылось инеем. От силы в его ладонях не осталось даже искорки. До тех пор, пока дверь не открылась. — О, о боже мой! Хэ Сюань почувствовал, как чужие пальцы сжали тыльную сторону его холодной и кровоточащей руки, подняли рукав, обнажили длинные царапины. Его взгляд снова сосредоточился на окружающем мире, на волнах шоколадных волос перед ним. Покачав головой, Хэ Сюань закрыл глаза и облокотился спиной о стену. Иногда его мозг бывал столь жестоким. Видеть такое. Невозможно. Должно быть, его разум поврежден слишком сильно. — Вы ранены? Что случилось? Вы были на корабле? Вы один из актеров! Эти слова не имели для него смысла. Видения, должно быть, говорят загадками. — Я пойду поищу телефон или что-нибудь еще, чтобы позвать на помощь. Мой мобильник весь промок, не работает. Наверное, надо найти что-то для перевязки. Я сам тоже поранился. Хэ Сюань открыл глаза и увидел, как видение подняло руки, показывая отметины на коже. Безупречная кожа, израненная. Шторм. — Вы знаете, где мы? Хэ Сюань не отвечал, рассматривая добрую улыбку на губах Ши Цинсюаня. Не видение. Настоящий. Он принес его сюда. Ему было плохо. Он был холодным. Едва живым. Его выбросило на берег, на этот остров. Хэ Сюань подался вперед и схватил его за руки, так что Цинсюань едва не свалился назад. Глаза внимательно изучали царапины, каждую деталь. Корабль? Он был на корабле? Каким образом корабль проник в Черные Воды? — Эй, все в порядке! Сейчас мы уже в безопасности. Я… Я, правда, не знаю насчет остальных. Ши Цинсюань смотрел на него — та самая улыбка, тот взгляд, то лицо. Такой болезненно настоящий. Последний раз, когда они находились так близко друг от друга, кровь окрасила его кожу и забрызгала белые одеяния. Ши Цинсюань не захотел бы иметь с ним ничего общего, но сейчас он не отстранялся. Он ничего не делал. И пусть Хэ Сюань не представлял, о чем он говорит… звук его голоса успокаивал странную панику, поднимавшуюся в его груди. — Если тебе страшно, это нормально. Это ты принес меня сюда? Какое-то заброшенное место. Похоже, здесь уже много лет никого не было. Кругом столько пыли! И холодно. Губы Хэ Сюаня дрогнули. Он хотел сказать что-нибудь. Ши Цинсюань смолк в ожидании. Но слова не пришли. Он опустил голову и разжал пальцы. Руки Ши Цинсюаня упали, и он уставился на кровь на полу. — Я скоро вернусь! Он ушел. Хэ Сюань растерянно смотрел на пустое место, где только что находился Ши Цинсюань. Было холодно. Он провел ладонью по щеке, потом по руке, потом встал и вышел за дверь. Дождь промочил его до костей, и он заметил, что оставляет за собой влажный след, куда бы ни пошел. Спустился вниз по сырым деревянным ступеням. Чертоги Сумрачных вод постоянно пребывали в сырости, так было всегда. Это место было создано из его горя, а теперь стало воплощением его опустошенности. Но здесь когда-то готовили еду. Было вино… где-то. В прошлом его слуги управляли дворцом так, как если бы это была резиденция процветающего клана. Тогда он стремился к такому порядку. Хотел того, чего не имел при жизни и чему мог лишь подражать после смерти. — Эй! Эй, подожди! По коридору раздался топот. Хэ Сюань развернулся, не поднимая глаз, и увидел подбежавшую пару ног в очень странной обуви. Материал казался толстым, твердым и неподатливым. И столь же странной казалась плотная темная ткань вокруг ног. Хэ Сюань не знал, для чего нужна такая одежда. И кто ее носит. — Куда ты идешь? Он хотел ответить, но голос не подчинился. Тогда он просто протянул руку. Древний жест, понятный каждому. Он отвел взгляд. А Ши Цинсюань рассмеялся. — Что? — Спросил он. А потом его рука мягко легла в ладонь Хэ Сюаня. — Почему ты не говоришь? Ему жгло горло. Ему жгло глаза. Вместо слов, Хэ Сюань схватил Ши Цинсюаня за запястье и потянул обратно в спальню. Наполненная водой ванна стояла в углу за деревянной ширмой. Каждая ее панель была украшена искусной резьбой, но и здесь дерево уже прогнило. Хэ Сюань некоторое время рассматривал ширму, потом завел за нее Ши Цинсюаня. Указал на ванну. Пока он пытался заговорить, издавая скрипящие звуки, Ши Цинсюань вглядывался в воду. Потом он поднял глаза, темные в сумерках дворца, и Хэ Сюань разглядел в них мерцающие кусочки янтаря. Как мог он выглядеть в точности таким же, как раньше? — Эм-м. Это… — он опустил руку в ванну и быстро отдернул пальцы. — Я действительно замерз в этой одежде, но не думаю, что принять эту ванну — то, что мне сейчас нужно. Уверен, тут где-то должна быть настоящая ванная, с текущей из крана водой. Не настолько же старинное это место. Он снова неуверенно посмотрел на ванну. — Но все равно спасибо! Хэ Сюань смотрел на его царапины. Если их не отмыть, то они воспалятся, а заражение может привести к смерти. Схватив его за рубашку, Хэ Сюань впервые за долгие годы проявил силу и бросил Ши Цинсюаня в воду. Прямо в одежде. Тот взвизгнул, и Хэ Сюань от неожиданности отступил назад, понимая, что сделал, кажется, что-то не так. Но Ши Цинсюань сел, и стало понятно, что серьезно он не пострадал — не считая полученных ранее травм. Однако, он задрожал, снова оказавшись в промокшей одежде, и заморгал, глядя на Хэ Сюаня широко раскрытыми глазами. — Ты очень настойчив! Вода выплеснулась из ванны, и Хэ Сюань смотрел, как она растекается по полу. Нагнувшись, он поднял мыло с полотенцем и положил на край ванны. Отведя взгляд, он помедлил еще мгновение. Он чувствовал на себе взгляд Ши Цинсюаня, и этот взгляд обжигал его. Хэ Сюань сбежал снова. Сначала обогнул ширму, которой более тщательно прикрыл ванну, затем отошел. На другом конце комнаты он выдвинул ящик, который не использовался уже очень давно и издал жалобный визг. Набрав первой попавшейся одежды, Хэ Сюань бросил ее на кровать и не стал задумываться, соответствуют ли эти вещи правилам приличия и текущим обстоятельствам. Потом Хэ Сюань поспешил вернуться в свое укрытие. В тот угол, где на полу застыла кровь и где он спокойно мог позволить своему разуму покинуть его.***
— А… Эй? Хэ Сюань моргнул. Движение было чисто машинальным. Обычно он не моргал. Повернув голову, он увидел свет в дверном проеме, который обрел живое воплощение. Это был Ши Цинсюань в темных одеяниях, окутавших его тело. Он снова надел те странные штаны и не завязал ханьфу. Верхняя часть тела оставалась открытой. С бедра на бок, закручиваясь, поднималась татуировка. Она изображала листья, подхваченные ветром, кружащиеся и трепещущие. Зеленые чернила на бледной коже. Хэ Сюань смотрел. Не мог отвести взгляд. — Откуда ты знаешь, где что находится в этом старом доме? Он вошел, оглядывая комнату. Когда-то это была библиотека. По крайней мере, именно такая мысль пришла в голову Хэ Сюаню. К настоящему моменту большая часть его дворца выглядела незнакомой. Он так много времени провел в одном месте, что его сознание… перестало хранить ненужную информацию. В любом случае, какие бы свитки ни хранились здесь, они давно истлели и теперь были бесполезны. Чернила выцвели. Стол завалился на бок. Полки попадали друг на друга. — Ты бывал здесь раньше? Они смотрели друг на друга. Ши Цинсюань уперся руками в бедра и ждал ответа. Он снова осторожно улыбнулся. — Ты можешь говорить? Хэ Сюань кивнул. — Но предпочитаешь не делать этого? Он не знал, как ответить на это. Ши Цинсюань медленно подошел к нему. Сел, скрестив ноги. — Я не могу найти телефон и начинаю подозревать, что его здесь нет. Может, я умер и это ад. Ад. Нет-нет, остров Черных Вод — не ад. В аду было бы лучше. — А давай попробуем с вопросами на «да» и «нет», ладно? Ши Цинсюань сложил руки на коленях и сузил глаза, что придало ему очень серьезный вид. Хэ Сюань наблюдал за ним, чувствуя знакомую боль в ребрах. Сколько лет? Сколько лет, и он выглядит в точности как тогда! Говорит в точности как тогда. Его манеры были… точно такими же. То, как он сложил руки, подперев подбородок кулаком. Если бы только у него был веер… — Ты знаешь, что это за место? Кивок. — О, здорово! Ладно, а ты знаешь, как мы тут оказались? Хэ Сюань нерешительно помедлил. Затем покачал головой и стукнул себя по груди. — Ты? Он положил руку на пол. — Здесь? Ты живешь здесь? Кивок. — Хм, — поморщился Ши Цинсюань. — Не очень уютный дом, ну ладно. Значит, я так понимаю, на корабле тебя не было. Я подумал, что ты один из актеров, из-за твоего старинного костюма. Мы смотрели спектакль, когда разразилась буря. То есть я имею в виду — нет, если тебе нравится так одеваться, то ты прекрасно справляешься с задачей! Он поднял два больших пальца в странном жесте, но его улыбка была кристально-чистой и легче острой стали пронзала грудь Хэ Сюаня. — Я выпал за борт… после того, как ударился головой. Но я не помню. О-о, нет, я помню! — Он подумал о чем-то и вздрогнул всем телом. — Ну не важно! Хэ Сюань почувствовал, что вновь уходит в себя. Этот странный Ши Цинсюань… неважно, как он выглядит, неважно, что он делает, у него нет воспоминаний об этом месте и о Хэ Сюане. Перерождение? Возможно. Так или иначе, они больше не связаны. Нить судьбы, что протянулась когда-то между ними, была разорвана в день смерти Ши Цинсюаня. Когда он кашлял кровью на свою ладонь, а затем осталось лишь холодное тело. Хэ Сюань надеялся, что бывший Повелитель Ветров сможет обрести покой или более счастливую жизнь где-то еще. — А-а… это ты меня спас? Хэ Сюань решительно покачал головой. Он не мог взять на себя ответственность за жизнь Ши Цинсюаня, хоть и подобрал его с пляжа. Его руки были не более чем оружием, выкованным, чтобы сокрушить Повелителя Ветров, принявшего сторону ненавистного брата. И теперь, когда не с кем было сражаться, Хэ Сюань стал подобен брошенному ржавому мечу. Способному переломиться от прикосновения, но все еще смертельно опасному. Осознание того, насколько близко они сейчас находились друг от друга, вызвало паническую дрожь в его груди. Ши Цинсюаня нужно отправить как можно дальше отсюда. А он многие годы назад разрушил единственный безопасный путь с острова Черных Вод. Постоянный круг Сжатия тысячи ли когда-то соединял его дворец с любым другим местом, куда он хотел попасть. Самый простой путь через море, которое нельзя переплыть. Но он стер этот круг своими несчастными руками, убрал его со стены и навсегда разрушил заклинание перемещения. Повторить его на песке не получится. Он не просто отгородился от внешнего мира. Он запечатал себя внутри. А теперь… — Здесь есть какая-нибудь еда? Его стеклянные глаза нашли Ши Цинсюаня, и пальцы сжались в кулак. — Нет. Это слово он ощутил так, будто горло пронзили мечом. — О, ты заговорил! — Ши Цинсюань улыбнулся, но через секунду эта улыбка угасла. — А чем ты питаешься? Хэ Сюань посмотрел без всякого выражения. Прочистил горло, отвел взгляд. — Ничем. Он поднялся и направился прочь, покинув комнату. Влажные одежды облепили его ноги, когда он шел, устремив взгляд вперед. Он торопливо прошел сквозь чертог Сумрачных вод, через зал к парадным дверям. Распахнул их, сила вновь покалыванием ощущалась в ладонях. Море стало успокаиваться, когда он шел к берегу, а ливень сменился редкими каплями. Он обернулся и увидел стоящего в дверях Ши Цинсюаня. — Останься, — сказал он и получил в ответ еще один из этих странных жестов. Затем он направился в разросшийся лес, чтобы вернуться на пляж. Когда он дошел, дождь прекратился, а море стало спокойным. Он вытянул руки, передвигаясь по мелководью. Энергия скользила сквозь пальцы тысячей колющих иголок. Он ждал. Он ждал долго, и ни одна голова не вынырнула из моря. Его стражи — создания, плавающие в глубинах Черных вод, — не явились на поверхность по его зову. Видимо, они тоже исчезли. Время забрало их, как и все остальное. И у него не было возможности вернуть Ши Цинсюаня обратно. Он едва успел выйти на сушу, прежде чем рухнул, ударившись щекой о рыхлый и влажный песок. Ты здесь в ловушке, Цинсюань. Я снова погубил тебя.***
Пустой дворец Хэ Сюаня оставался таким же, как раньше. Но теперь в нем появился свет, переходивший из комнаты в комнату. Ши Цинсюань был солнцем на земле, он согревал воздух своей улыбкой и нервным смехом. Заросший лес был полон жизни и мог обеспечить еду для готовки. Хэ Сюань вспомнил об этом. Он собирал съедобные растения, чистил и нарезал их, готовил на огне. Его гость, всегда благодарный за заботу, улыбался и принимал тарелку с приготовленными вперемешку овощами. И ел их также с улыбкой. Жизнь смертных нужно беречь и поддерживать. Ши Цинсюань был смертным. Свергнутым с небес, раненым, брошенным на растерзание жестокому миру. Хэ Сюань не думал тогда, что он продержится больше года. Но прошло сорок. Сорок лет, чтобы познать все земные пороки. Сорок лет, чтобы возненавидеть людей. Сорок лет, чтобы страдать от обиды, вызванной воспоминаниями о прошлой жизни, чтобы ощутить гнев и утратить все доброе внутри. Но ничего такого не произошло. Его улыбка никогда не угасала. Слезные молитвы, обращенные к давно умершему Повелителю Вод, не прекращались. И Хэ Сюань осознал свою ошибку слишком поздно. — Эй, ты еще здесь? Хэ Сюань поднял глаза от земли. Перед этим он вошел и передал Ши Цинсюаню приготовленную чашку с едой. Сейчас чашка уже опустела, а он так и стоял там. Ши Цинсюань сидел за столом в давно заброшенном обеденном зале. Его глаза были яркими и теплыми, и Хэ Сюаню захотелось сбежать от этого обжигающего света так быстро, как только возможно. Однако ноги стали свинцово-тяжелыми и не двигались. — Иногда кажется, будто ты за тысячу миль отсюда! — сказал Цинсюань, постучав палочками по краю чашки. Посуда громко зазвенела, но он, казалось, не заметил звук, нарушивший покой пустынного дворца. Хэ Сюань смотрел на его руки, чувствуя в позвоночнике вибрацию каждого звука. — Но ты, как и я, застрял здесь. Дни идут. Сомневаюсь, что кто-то придет и спасет нас. Хэ Сюань точно знал, что этого не случится. Он наблюдал, как Ши Цинсюань погрузил палец в пыль, скопившуюся на столе. Его нос сморщился, потом он снова улыбнулся и вытер руку о брюки. — Но все равно я тут подумал… Наверное, нам самим нужно придумать, как выбраться. Мы не можем остаться тут навсегда. С приглашающей улыбкой Ши Цинсюань похлопал по сиденью рядом с собой, и грудь Хэ Сюаня будто обожгло пламенем. — Ну давай, присядь! Может, мы сумеем построить лодку! Я не знаю, как это делается, но я читал книги о жертвах кораблекрушений. Кстати, а ты давно здесь? — Годы. — Хм. И ты был совсем один все это время? Я бы совершенно спятил, если бы не с кем было поговорить. Слушай, а может, нам пойти на пляж и сложить буквы SOS из кокосов? Кажется, я как-то видел такое по телевизору. На этом острове есть кокосы? Хэ Сюань покачал головой. — Хм-м. Ну, может, тогда из камней. Вот бы у нас были сигнальные ракеты! — он облокотился руками на стол. — По крайней мере, здесь, кажется, достаточно еды. Супы, которыми ты меня угощаешь, очень вкусные! Он снова стукнул по чашке, и плечи Хэ Сюаня напряглись. Он медленно приблизился и опустился в кресло. Ши Цинсюань улыбнулся ему. — Мне нужно выбраться с этого острова. Он жуткий. Я даже не представляю, как ты жил здесь. Все вокруг… будто мертвое. Его ногти вонзились в ладони, процарапывая дорожки в грязи. — Мертвое. — Ладно, не обижайся. Лес, по крайней мере, живой. Но… жить счастливо в таком месте невозможно. Как ты вообще оказался здесь? У тебя есть семья или кто-нибудь? Ши Цинсюань подождал ответа, которого не последовало. Его милое, мягкое, сочувствующее выражение лица было даже хуже обжигающих улыбок. — Знаешь, я как раз согласился на участие в одном большом проекте. Планировались перелеты по всему миру, съемки в разных городах. В Париже, Риме, где-то в Канаде, не помню. А потом я бы съездил домой повидаться с братом… Тело Хэ Сюаня отреагировало моментально, он резко поднялся. Кресло, в котором он сидел, опрокинулось с громким треском, прокатившимся по тихим залам. Он зажал руками уши, царапая ногтями кожу. — Б-брат? — Его зубы сжались так сильно, что заболела челюсть. — Нет, нет, Ши Уду мертв. — Ши… кто? — Переспросил Ши Цинсюань. Он поднялся, протягивая руку. Хэ Сюань оттолкнул его. Увидел, как тот отлетел на кромку стола, вскрикнул от боли и соскользнул на пол. Смотрел, как он прижал руку к своему боку, как поморщился и повернул голову, вглядываясь в него. Меч снова нанес удар и начал разрушать. Хэ Сюань поглощал демонов всех видов, убивал богов, пробуждал страх в сердцах небожителей. И сейчас он снова пожирал свет, снова вызвал всплеск ужаса в глазах Ши Цинсюаня. Развернувшись, он бежал из комнаты. — Эй, подожди! Я сожалею! Хэ Сюань не слушал. Он бежал, ослепленный, с закрытыми глазами. Попадал в стены, пробивался сквозь двери, наносил себе удары о дерево. Сейчас дворец был для него едва знакомым местом. Слишком давно он не ходил по этим коридорам. Но одну комнату, отделенную от остальных, он еще помнил. И нашел ее. Пол, омытый кровью, урны, стоящие черными стражами. А перед ними, преподнесенные в качестве подношения, — череп и веер Ши Уду. Кость давно очистилась от плоти и распалась. Челюсть исчезла. Убрал ли он ее намеренно или это случилось само собой, а он не обратил внимания? Пустые глазницы. Как и все остальное во дворце, это место было покрыто слоем пыли и грязи. Хэ Сюань дотронулся до черепа, положил на него руку. Затем посмотрел на свою семью. Поднял руку, протер таблички перед урнами и бережно смел пыль, чтобы увидеть выгравированные символы. Когда он очистил большим пальцем последний из них, послышались шаги. Он замер, медленно повернул голову, и дверь распахнулась. Вместе с движением донесся запах гниющего дерева. Хэ Сюань сидел, поджав под себя ноги и обернувшись к притихшему незваному гостю. — О, я… — глаза Ши Цинсюаня наткнулись на урны, выражение лица стало потрясенным и подавленным. — Я сожалею. Торопливо пробормотав эти слова, он развернулся и отступил в коридор. Хэ Сюань поднялся, подошел к двери и выглянул. Ши Цинсюань оглянулся, затем снова отвел взгляд. Они стояли в тяжелом молчании, пока Ши Цинсюань не направился к нему снова. — Надеюсь, мои извинения приняты. — Я… не злюсь. — Хорошо. Я… — Кажется, его горло сжалось, и Ши Цинсюань помахал рукой. — Я не буду мешать твоей молитве. Но… Я хотел извиниться за то, что так испугал тебя раньше. Я не имел в виду… что ты делаешь? Хэ Сюань подошел так близко, что они почти касались друг друга. Ши Цинсюань внимательно смотрел на него, а потом подскочил, когда ладонь прижалась к его груди. Хэ Сюань закрыл глаза, нахмурил брови. В этом теле не было никакой духовной силы. И ничто не указывало на ее присутствие в прошлом. — Ты занимаешься самосовершенствованием? — Самосовершенствованием? — Да, чтобы снова вознестись? Ши Цинсюань прочистил горло. Хэ Сюань открыл глаза и отдернул руку. Неловкой улыбки оказалось достаточно, чтобы ответ стал ясен. — Ты… — он покачал головой. — Я не знаю, что тебе сказать. Я... это ведь все не по-настоящему, ты же сам знаешь. Пожалуйста, скажи, что ты знаешь это! — Не по-настоящему? — Самосовершенствование. Демоны. Боги. Это все вымысел. Фантазия. — Ши Цинсюань помахал в воздухе руками. — Я ведь актер. Я знаю, что в этих фильмах все придумано. Хэ Сюань уставился на него, сузив глаза. — Э-э… я не… — он отступил, качая головой. — Я снимался во многих фильмах такого жанра! Но ни один из них не был правдой. Я тебе клянусь! Ты ведь очень долго пробыл тут в одиночестве, да? Он снова покачал головой. — Все в порядке. Нам просто нужно выбраться с этого острова. Мы построим лодку. — Ни одна лодка не способна пересечь Черные Воды. — С таким отношением, конечно, ничего не получится! — Ши Цинсюань резво развернулся и зашагал прочь. — Давай! Пошли, поищем, чем можно срубить дерево! Хэ Сюань смотрел, как тот удаляется. Его разум снова начал затуманиваться. Но он послушно последовал за Ши Цинсюанем.***
Несколько дней Ши Цинсюань не мог думать ни о чем, кроме строительства лодки, но в конце концов сдался. Ночью Хэ Сюань обнаружил его сидящим на пляже рядом с несколькими кусками дерева, которые удалось срубить. Ши Цинсюань сидел на коленях и рыдал, а волны протягивали к нему свои леденящие пальцы. Хэ Сюань сел рядом, прогоняя тьму огнем свечи. Его босые ноги погрузились в песок. Холодный, рассыпчатый, влажный. — Все это безнадежно, верно? Я никогда не смогу вернуться домой, — всхлипнул Ши Цинсюань, подняв голову. Он пытался успокоиться, но слезы продолжали течь. — Я не могу построить эту чертову лодку. Он схватил кусок дерева и швырнул в море. Волна унесла его, и Ши Цинсюань вытер глаза запястьями в полном расстройстве. Рука Хэ Сюаня погрузилась в песок. Песчинки царапали кожу и шрамы, которые белыми ручейками расчертили бледную плоть. Он хотел бы, чтобы его раны оставались открытыми. Если бы он истек кровью ради Ши Цинсюаня, были бы его грехи прощены? Конечно, нет. Тот Ши Цинсюань, что сидел напротив, даже не помнил причиненного зла. — Я попробую. — Попробуешь что? Ши Цинсюань взглянул на него, протирая щеки. Они были влажными от слез и блестели на свету. Темнота ночи окружила их, и оба они стали похожи на мотыльков, летящих к одинокому огню. Хэ Сюань смотрел на янтарные отблески в глазах Ши Цинсюаня, болезненные удары в его груди могли бы быть биением сердца. Но сердце было мертвым и безмолвным. Он поднялся и отошел. Миновали уже... годы с тех пор, как он сделал все это. Нет, даже не годы. Столетия. Больше? Он еще раз взглянул на Ши Цинсюаня и снова уставился в песок. Когда облака скрыли луну, он подобрал какую-то палку и прошел с ней по широкому кругу. Он чертил на песке магическое поле. Подобные древнему языку старые символы, которые он когда-то расшифровал и запомнил. Ши Цинсюань поднялся, подошел ближе. На нем было ханьфу, надетое поверх собственной одежды, и он плотнее закутал в него свое худое тело, чтобы согреться. Ветер поднимал концы прядей, обрамлявших его лицо. Хэ Сюань не мог отвлекаться на него. — Что ты делаешь? Ши Цинсюань усмехнулся, и рука Хэ Сюаня замерла. — Как же это поможет нам? Он прошелся по песку, пиная его. Магические знаки были стерты. Хэ Сюаню оставалось только отбросить свою палку прочь. В любом случае, он не помнил последнего символа. Провал. Ши Цинсюань, казалось, понял, что сделал что-то не так. Он подошел к Хэ Сюаню, посмотрел на него. — Извини, — прошептал он. — Я не хотел быть грубым. Но магия нас не спасет. Всхлипнув, он отвернулся. Поднял свечу и направился в чертог Сумрачных вод, освещая себе дорогу. Хэ Сюань смотрел ему вслед, чувствуя в груди леденящую пустоту. Он опустился на песок, лег в центре своего бесполезного незавершенного круга, прижал ноги к груди. Если прошло уже столько лет, что человечество забыло богов, забыло демонов… остался ли на той стороне хоть кто-нибудь? Он поднес дрожащую тонкую руку к виску. Дотронулся и почувствовал, как холод собственных пальцев проникает в кожу. Будто холодный поток вторгся в каждую кость и каждый мертвый орган его тела. Закрыв глаза, он произнес пароль, который едва сумел вспомнить, и ждал. Ждал. Был ли Собиратель цветов под кровавым дождем развоплощен? Ушел ли он вместе со своим Наследным Принцем? — Ты слышишь меня? — Ты можешь мне помочь? — Мне нужна помощь. — Ши Цинсюаню нужна помощь. Единственным ответом был шум волн, разбивающихся о берег. Услышав шаги на песке, Хэ Сюань посмотрел вверх. Ши Цинсюань, с оранжевыми отблесками пламени на лице, смотрел на него с виноватым видом. Он медленно подошел и наклонился. Взял руку Хэ Сюаня, закинул себе на плечи. — Ну что ты! Заболеешь, если пролежишь тут на берегу всю ночь. Они поднялись и пошли обратно через лес. Хэ Сюань чувствовал себя так, будто его тело вот-вот рассыплется на кусочки. Ши Цинсюань обнимал его своей рукой — теплой и твердой. Они прошли в обеденный зал, и Цинсюань усадил его. Камин был зажжен, и оставалось лишь удивляться, что огонь способен гореть в таком холодном и сыром месте. Ши Цинсюань принес ему еду. — Вот, тебе нужно поесть, — сказал он, присаживаясь рядом. Нарезанные овощи лежали в тарелке красочной горкой. Хэ Сюань смотрел на нее с отсутствующим выражением лица. — Я уже поел, — сказал Ши Цинсюань, видя, что тот медлит. — За все время здесь, я ни разу не видел, чтобы ты ел. Тебе нужно… — Я не заслуживаю твоей доброты. Он оттолкнул тарелку и поднялся. Уходя, он почувствовал сжавшиеся на руке пальцы — Ши Цинсюань удержал его. — Постой, не уходи. Иди сюда. Останься. Хэ Сюань не способен был отказать ему хоть в чем-то, поэтому сел. И еда была предложена ему снова. На этот раз Ши Цинсюань сам взял палочки для еды и поднял кусочек. Удерживая его, он с улыбкой наклонил голову. — Вот, Хэ-сюн. Попробуй. Я обещаю, тебе понравится. Перед его милой, обнадеживающей улыбкой и сияющими глазами, Хэ Сюаню ничего не оставалось, кроме как наклониться вперед и принять угощение. Затем он откинулся назад и жевал, а Ши Цинсюань смотрел на него с выражением облегчения. Его мозг работал слишком медленно. Глаза Хэ Сюаня скользили по лицу Ши Цинсюаня, а тот поднял еще кусочек и явно был рад кормить его с рук. — Как ты узнал мое имя? Он перестал улыбаться. — Что ты имеешь в виду? Ты сказал мне. Хэ Сюань покачал головой. — Ну, ты должен был. Иначе откуда бы я узнал? Странное чувство отразилось на его лице, когда он положил палочки и встал. — Это был тяжелый день. Спокойной ночи, Хэ Сюань, — сказал он со скрытым замешательством в голосе. Ши Цинсюань медленно вышел из комнаты и больше не вернулся. Хэ Сюань взял палочки. Вкус еды пробуждал странную ностальгию, и он опустошил тарелку. Когда палочки заскользили по пустой чашке, он посмотрел на нее с разочарованием. Нужно было многое обдумать.***
Однажды Хэ Сюань шел по своему дворцу и обнаружил чистоту. Пройдя по ее следу, он нашел Ши Цинсюаня, который распахивал окна, чтобы впустить в залы тусклый свет полуденного неба. Из-за облаков солнечный свет был редкостью на острове Черных Вод. Но это не имело значения, ведь Ши Цинсюань сам был солнцем. Он выбил от пыли старое постельное белье, а теперь занимался влажной уборкой. Он поставил себе цель сделать чертог Сумрачных вод более приятным для жизни местом. — Тебе здесь определенно нужна помощь, — сказал он, стоя без рубашки со старым полотенцем в руках. Отвернувшись, он стал протирать стоящий позади стол, а Хэ Сюань наблюдал за ним с любопытством. — Сколько ты здесь живешь? И ты хоть раз пользовался шваброй? Да у тебя вообще нет швабры! Я собираюсь пойти и сделать ее. А ты принеси чистой воды и побольше мыла. — Раньше у меня были слуги, — сказал он. Ши Цинсюань хмыкнул с явным сомнением. Хэ Сюань не мог винить его. Хэ Сюань сделал, как было сказано, и сходил к озеру. Он принес несколько ведер воды, а когда ему в руку сунули метлу, стал счищать ей паутину в углах. Они потратили весь день, выметая старую грязь и мусор, после чего поместье стало… по-прежнему шатким, ветхим и отсыревшим, но все-таки уже не таким ужасным. В последнюю очередь Ши Цинсюань приблизился к святилищу предков и, едва заглянув, отпрянул. — Эту комнату я оставляю тебе. — Спасибо. Чтобы отмыть весь дворец сверху до низу, у них ушел весь день. Столько работы за раз Хэ Сюань не делал… он не помнил, сколько. А когда они сели у окна и свеча озарила пространство между ними, он смотрел, как Ши Цинсюань вглядывается в облака, опираясь руками на подоконник. Не было ни луны, ни звезд. Только облака. Порывы соленого ветра отбрасывали назад каштановые волосы. Хэ Сюань наблюдал, стараясь сдерживать боль. — Я никогда не смогу выбраться с этого острова, — сказал Ши Цинсюань. — Нет. Цинсюань нахмурился, медленно сел. Его глаза обратились к Хэ Сюаню, губы сжались. — Я подумал… если сделать это место более уютным… станет получше. Он пожал плечами. Перед ними стояли пустые чашки и кувшин с вином. Оно нашлось во время уборки в старой кладовой, и не было понятно, годилось ли для питья. Пока Ши Цинсюань не схватил кувшин и не сорвал крышку. Запахло алкоголем, и он с нетерпением налил им обоим щедрые порции. Они одновременно подняли чашки и выпили. Вкус был знакомым и вызывал мечтательную грусть. Закрыв глаза, Хэ Сюань легко мог вспомнить праздничные фонари, кружившиеся над их головами, когда Ши Цинсюань вошел в первую десятку небожителей и отметил это чашей вина. Мог увидеть его улыбку, яркую и неизменную. Хэ Сюань не стал закрывать глаза. Он смотрел на Ши Цинсюаня сейчас и снова видел улыбку, но теперь она была печальной. — Брат говорил, чтобы я не выходил на палубу во время шторма, — сказал Цинсюань. — Он велел остаться внутри и просто смотреть спектакль. А я захотел выйти наружу, почувствовать дождь, увидеть молнии. Тот шторм налетел так внезапно — просто ниоткуда. А у меня никогда не получалось быть осторожным. Вот я и поскользнулся. Надо было послушать его. — Хм. — А у тебя нет брата? Поникнув лицом, он опустил глаза к чашке в руке. — Нет. У меня была сестра. — Я сожалею. — Очень давно, сейчас уже не важно. Эту историю Ши Цинсюань не знал. Хэ Сюань допил вино. Потянулся вперед, чтобы налить еще. Молодой господин, проливающий вино, успел взять кувшин первым и наполнил его чашу. — Твой корабль затонул? Видимо, Цинсюаню не приходила в голову такая возможность, и он едва не разлил вино. Хэ Сюань удержал его руку своей, и кувшин был бережно переставлен на стол. Ши Цинсюань убрал руки, стиснув пальцы, и надолго задумался. — Я не знаю. Надеюсь, что нет. Шторм и правда был настолько сильный? — Если корабль заходит в Черные Воды, он тонет. Не стоит сглаживать углы, чтобы утешить его. И бледность Ши Цинсюаня заставила его усомниться лишь на мгновение. Нет, не стоит лгать, чтобы сберечь его чувства. Когда Ши Цинсюань был божеством, Хэ Сюань лгал ему все время, но теперь больше не станет. — Но если в Черные воды затянуло только тебя, корабль мог не пройти через барьер. В этом случае его судьба неизвестна. — Я не понимаю, чем Черные воды отличаются от любой другой части океана. Он, похоже, решил пока выбросить все это из головы и помахал вверх-вниз рукой. — В любом случае, я уверен, что мой брат жив. Мне кажется… я бы знал, если бы это было не так. Я бы почувствовал. — Хм. Они погрузились в молчание, смакуя вино и наблюдая за плывущими по небу облаками. Через некоторое время Хэ Сюань почувствовал, что вот-вот начнется дождь. Он закрыл окно, чтобы ветер с холодным ливнем не проникли внутрь, когда разразится шторм. Потом он снова сел, и Ши Цинсюань обратился к нему с улыбкой. — Спасибо, что позволил мне остаться здесь! — Где еще ты мог бы оставаться? — Я не знаю. Но ты ведь все равно не обязан был приносить меня сюда. Это великодушно. Я это понимаю. Так что спасибо! Хэ Сюань моргнул и отставил чашку. Отодвинувшись от стола, он разглядел на полу почти черный участок прогнившего дерева и уставился на него, как зритель, увлеченный интересным представлением. — Ты… не должен меня благодарить. То, что я сделал… То, что я сделал с тобой. — Я оставлю тебя, отдыхай. Он поднялся и отошел от стола. — Стой! Ши Цинсюань подскочил и удержал его. Когда Хэ Сюань обернулся, в его мертвой груди вспыхнуло удивление, а губы задрожали. Цинсюань обхватил руками его талию и спрятал голову у него под подбородком. Бывший Повелитель Ветров цеплялся за него, обнимал с силой друга и отчаянием возлюбленного, и дух Хэ Сюаня дрогнул. Он был опасным оружием, выкованным, чтобы причинять боль. Осторожность была необходима. Но Ши Цинсюань хотел этого. Он обнял его в ответ, стиснув зубы до напряжения в челюсти. И уткнулся подбородком в шоколадно-каштановые волосы. — Что бы там ни было в прошлом… сейчас мы здесь вместе, и я не хочу оставаться один. Если… если бы ты не был таким... милым, если бы не заботился обо мне так, я бы, наверное, сошел с ума. Я не знаю, поступил бы я так же, если бы оказался на твоем месте, а какого-то незнакомца выбросило на мой берег. Хэ Сюань закрыл глаза. — Да, ты поступил бы именно так. Потому что ты очень добрый. Он позволил Ши Цинсюаню отстраниться и дотронулся до него, чтобы поправить рубашку. Цинсюань светло улыбнулся от этого проявления заботы. — Спасибо! Это слово ранило уши Хэ Сюаня как металлический осколок. Но он просто кивнул, а затем повернулся, чтобы выйти из комнаты. Уже в коридоре он услышал, как зашумел дождь.***
Очередной шторм сотрясал чертог Сумрачных вод, заставляя скрипеть ветхие стены. Ветер проникал в щели и приносил с собой холод моря. Ши Цинсюань грелся у одного из каминов, кутаясь в старое одеяло. Рядом сидел Хэ Сюань и наблюдал, как пламя борется со сквозняком и стылой сыростью. — Так странно, — сказал Ши Цинсюань. — Прошлой ночью мне приснилось, что я уже бывал здесь. Но это ведь невозможно? — Нет ничего невозможного, — ответил Хэ Сюань. Ранее он думал, что возможность мирно сидеть рядом с бывшим Повелителем Ветров недостижима в этой реальности. Но вот оно — мягкое лицо, обращенное к нему, и на нем нет и следа страха. Их пальцы переплелись, и Хэ Сюань непроизвольно напряг плечи. Он не отстранился. Ши Цинсюань прислонился к его руке и сокрушенно вздохнул. — По крайней мере, я не застрял здесь в одиночестве, — сказал он. — Не то чтобы я радовался, что ты тоже застрял или что-то такое, ха-ха-ха! Я просто… Я точно сошел бы с ума, если бы рядом никого не было. Ши Цинсюань приподнял край одеяла и заботливо накинул на плечи Хэ Сюаня. — Почему ты всегда такой холодный? — Я мертв. — Очень драматично! — рассмеялся Ши Цинсюань, прищурив глаза. Хэ Сюань внимательно смотрел на него, глядя сверху вниз. — Эй, а если нет ничего невозможного, почему бы нам все же не выбраться с этого острова? Свет от огня плясал в его глазах, и Хэ Сюань невольно придвинулся, как упрямый мул с веревкой на шее. Прижался теснее, сглотнул, и Ши Цинсюань улыбнулся ему. — Может, однажды мы увидим лодку. Или самолет. — Самолет? — Да, самолет, — пожал плечами Цинсюань. — Маловероятно, конечно. Это место находится довольно далеко… отовсюду. И надо еще выложить буквы SOS на пляже. — Ты говоришь какую-то бессмыслицу, — сказал Хэ Сюань, и Ши Цинсюань рассмеялся. Хэ Сюань хмурился, пока не почувствовал, как Ши Цинсюань обхватил его пальцы своими и опустил голову ему на плечо. Пламя потрескивало, и дрова уже стали превращаться в угли. — Это странно, что мне кажется, будто я давно знаю тебя? — Да. Ши Цинсюань прижался теснее. Несмотря на то, что Хэ Сюань был холодным. Несмотря на то, что рядом оказалось чистое зло, способное поглотить все хорошее. И бесконечно поглощавшее, пока даже от собственного «я» не остались лишь жалкие крохи. В памяти всплывали смутные видения из прошлого. Живущий ради мести Князь Демонов и светлейшее божество Небес, хватающее его за руку, а еще молодой ученый, его верная жена и семья, — все эти погубленные жизни призраками клубились вокруг. Ши Цинсюань был растоптан, и все же он сидел здесь. Окутанный светом угасающего пламени, он опирался на руку того самого чудовища, что его уничтожило. — Нет. — Нет? — Сонно переспросил Ши Цинсюань. — Не странно, что ты чувствуешь, будто знаешь меня. — Хм, так и думал, — он прижался сонной улыбкой к руке Хэ Сюаня. — Хэ-сюн, я замерз. Поможешь мне добраться до постели? — Как скажешь. Поднявшись, Хэ Сюань вновь обернул одеяло вокруг Ши Цинсюаня. Потом обнял его, стараясь не обращать внимания на обвившие его шею тонкие руки. Делал ли Цинсюань так раньше? Жена Хэ Сюаня — да. Она обнимала его, но… Хэ Сюань тряхнул головой, обрывая мысль. Его разум блуждал, пока теплые губы не прикоснулись к его подбородку. — Спасибо, Хэ-сюн. Он разомкнул губы для ответа, но он не издал звука. Он ощущал себя пустотой. Он был бестелесной сущностью, оболочкой того, кто раньше был известен как Черная вода — погибель кораблей. Шагнув вперед, он заставил себя вспомнить о человеке, которого держал в объятиях. О том, кто заслуживал лучшего. Кому он причинил боль. С каждым шагом он терзал свой мозг воспоминаниями — как Ши Цинсюань умолял сохранить жизнь брата, умолял о смерти, жил, страдал, умирал. Когда они дошли до спальни, Хэ Сюань уложил его. Ши Цинсюань улыбнулся ему и ухватил за одежду, отказываясь отпускать. Эта улыбка проникала в сердце с остротой кинжала и с точностью величайшего в мире фехтовальщика. — Останься со мной. — Я тебе не нужен. — Нужен. Быть одному тяжело. Просто побудь со мной, пожалуйста. — Если бы ты знал, кто я… — Я знаю. Ты мой Хэ-сюн. Каштановые волосы вились по щеке Цинсюаня, а его рука сделала приглашающий жест. Хэ Сюань забрался на кровать и сразу был укутан одеялами. Цинсюань придвинулся так близко, что они соприкоснулись лбами. А потом он закрыл глаза и сразу заснул. Хэ Сюань не отводил от него взгляда. Он слышал шум проливного дождя, бьющего по крыше и стенам, но теперь буря казалась далекой и несущественной. Близким и громким было дыхание Ши Цинсюаня. Тепло этого дыхания Хэ Сюань ощущал на своем лице. Он осторожно поднял руку и положил ему на грудь, чувствуя биение сердца под ладонью. Цинсюань придвинулся еще ближе. — Я монстр, — сказал Хэ Сюань. — Я убил твоего брата. Его пальцы сжались, а рука отдернулась от груди Ши Цинсюаня. — Я убил тебя. Спящий не мог отозваться на эти слова. Ши Цинсюань оставался в блаженном неведении. Хэ Сюань был этому рад. Чувство вины вгрызалось в него до мозга костей, но зато он снова мог ощутить теплоту улыбки Цинсюаня. Демоны не спят, и Хэ Сюань не пытался. Но он и не уходил. Погрузившись в болезненные глубины своей разбитой души, он лежал в осторожном безмолвии. Шторм закончился. Хэ Сюань ощутил покалывание в ладонях. Сила наполняла его и ласкала руки. Ши Цинсюань заслужил тепло. Он заслужил солнце. Хэ Сюань мог дать ему это. Ночь миновала, сквозь щели в старом дереве пробился утренний свет. Хэ Сюань наблюдал, как луч добрался до глаз Ши Цинсюаня. И они медленно открылись. Светло-карие, как янтарь или свежезаваренный чай, эти глаза долго привыкали к свету. Но стоило Цинсюаню осознать, что это солнце, как он пружиной выпрямился в постели. — Это же… — он замер, протерев глаза. — Хэ-сюн! Солнце светит! С тех пор, как я здесь, всегда было пасмурно. Идем! Я люблю солнце. Ну идем же! Они выбежали из поместья. Цинсюань громко и счастливо смеялся, а Хэ Сюань позволил ему тащить себя следом — на пляж с мокрым песком. Там Ши Цинсюань отпустил его и стал кружиться под слепящим солнечным светом. — Я уже сомневался, увижу ли когда-нибудь солнце! Хэ Сюань стоял тихо. Он смотрел на ликующего от такой малости Ши Цинсюаня. Теплый свет окутывал его холодную кожу, и он запрокинул голову вверх. Волосы развевал ветер, приносящий с собой привкус соли. Но она больше не оседала холодным инеем. Ветер был танцующим, как смех. Смех Ши Цинсюаня. Повернув голову, он наблюдал, как свет танцует на его пляже. Радость заразительна — Хэ Сюань не без труда осознал, что улыбается. Если бы не странное напряжение в мышцах, он бы этого не заметил. Сколько времени прошло с тех пор, как он улыбался в последний раз? Когда был Мин И? Еще раньше? До смерти? До Божка-Пустослова? Он позволил щекам непривычно приподняться, и Ши Цинсюань обернулся к нему. Медово-шоколадные волосы взметнулись волнистым каскадом. Улыбка пропала с лица Хэ Сюаня, когда комок влажного песка ударил его в грудь. Он проследил, как песок соскальзывает и падает на землю, а потом поднял голову. Медленно. Посмотрел на виноватого Ши Цинсюаня с широко раскрытыми глазами и налипшими на руку песчинками. — О, я-я просто... подумал, что это будет весело. — Весело? Хэ Сюань опустил взгляд на землю. Он услышал приближающиеся шаги Ши Цинсюаня, и его глаза сузились. — Мне жаль! Хэ Сюань сгреб ком песка и бросил его. Ши Цинсюань вскрикнул и едва успел отвернуться, чтобы комок не попал ему в лицо. Он топнул ногой в возмущении: — Нечестно, Хэ-сюн! Ты вел себя так, будто я всерьез обидел тебя! Это жульничество. — Хм. Ты прав. Это довольно… весело. — Чт… Когда он снова швырнул песком, Ши Цинсюань пригнулся, а потом поспешил схватить свой комок. Они обстреливали друг друга, бегая вдоль берега и изображая битву, способную потрясти Небеса. Отважный смертный, атакующий Повелителя Черных Вод в его собственных владениях. Впрочем, Хэ Сюань в этой перестрелке наступал чаще, а Ши Цинсюань все больше убегал, задыхаясь от смеха. Солнечные лучи следовали за ними, понемногу согревая и высушивая вечно сырой песок. И наконец их игра закончилась, когда Ши Цинсюань поднял руки, сдаваясь. — Ладно-ладно, все! Я сдаюсь! Я объявляю тебя чемпионом песка! И любым другим титулом, какой хочешь! Только… только дай мне отдышаться! Он смеялся, положив руку на грудь. Хэ Сюань дал песку соскользнуть из руки на землю. Он подошел ближе, окинув Цинсюаня взглядом, встал рядом. — Ты грязный. — Взгляни на себя! Но, по-видимому, Ши Цинсюань смутился, стал вдруг поправлять рукой волосы. Песок выделялся желто-серыми пятнами на прядях идеального каштанового цвета. Хэ Сюань подумал, не выглядит ли он таким же растрепанным. Потом решил, что ему все равно. Он обнял Цинсюаня за талию и уставился в янтарные озера его глаз. Они смотрели друг на друга. Видели друг друга. — Ты смеялся, — сказал Ши Цинсюань. Он нахмурился, но глаза Цинсюаня сморщились от смеха. — Ты смеялся. Я никогда раньше не слышал, как ты смеешься. — Я никогда этого не делал. Его разум обратился к воспоминаниям. Воспоминаниям о счастливом и звонком смехе Цинсюаня, о морщинках, которые появлялись вокруг его глаз и о том, как он любил посмеяться, даже когда смертное тело стало старым и немощным. Хэ Сюань скрытно слушал разговоры вечно юного Наследного Принца со стареющим мужчиной. Порой они держались за руки, пили чай, а Ши Цинсюань ласково поглаживал мешочек с прахом демона. Спрятавшийся в тенях Хэ Сюань плевался, как ядовитая змея, и поражался, как этот смертный все еще способен смеяться. А потом тот смех сменился кашлем и сил на улыбки уже не осталось. Тогда Хэ Сюань познал боль тишины. — Я привык думать, что в этом мире нет ничего, над чем стоило бы посмеяться. — Почему же так? — … это после смерти моей семьи. Губы Ши Цинсюаня сжались, а глаза расширились. — Мне так жаль! — Это не твоя в… Его голос сорвался. Хэ Сюань склонил голову и почувствовал утешающую руку. Цинсюань притянул его к себе и ласково пытался успокоить. Пальцы перебирали чернильные пряди волос, затем спустились на спину, и от этого утешения Хэ Сюань оскалил зубы. Он не заслужил этого. Но… он ощутил тепло на шее, губы, прижатые к покрытой песком коже, и представил… он представил, что никогда не сокрушал Повелителя Ветров. Что он мог вечно слушать тот смех. Демоны — не живые существа, их тело не излучает тепло. Сердце не бьется, кровь не окрашивает кожу румянцем. Но они могут плакать, и хотя Хэ Сюань не понимал почему, но его слезы всегда были горячими. Может, так казалось из-за контраста с холодной кожей, но он не помнил, чтобы в смертной жизни слезы были такими жгучими. Хэ Сюань не мог сказать, когда он смеялся, но также он очень давно не плакал. Свои последние слезы он помнил. Возле лачуги, где умер бывший Повелитель Ветра, он опустился на землю, не обращая внимания на грязь, и рыдал, и кричал. Теперь он плакал, прижавшись к бывшему Повелителю Ветров, и обжигающие слезы падали на его кожу. Ши Цинсюань обнимал и гладил его, шептал в ухо слова утешения. Хэ Сюань даже не мог расслышать их из-за своих судорожных рыданий, но это не имело значения. Они все равно помогали. Вести себя так было неправильно. Получать заботу от человека, которого он сам уничтожил. Однако его сердце было разбито, и больше не у кого было искать утешения. В конце концов, они опустились на песок, держась друг за друга. Ши Цинсюань тоже плакал, уткнувшись ему в волосы, оплакивая жизнь, которую снова утратил. Их очищающую бурю чувств поглотил песок и унесло море. Черные волны приветственно устремились к ним, когда начался прилив. — Это не твоя вина. Он наконец-то произнес эти слова, когда утреннее солнце переместилось в зенит и сияло над их головами. — Ты никогда не был виноват в этом. — И ты тоже, что бы там ни произошло, — ответил Ши Цинсюань с заплаканным лицом. Он говорил о том, чего не помнил и не понимал. И был не прав. Из них двоих Хэ Сюань был единственным виновным. Прежде, чем он смог сказать это или попытаться объяснить, сухие губы прижались к уголку его рта. Ши Цинсюань поцеловал его, и весь остальной мир растаял.***
Хэ Сюань сел на кровать, глядя на мерцающие свечи. Он ссутулил плечи, когда Цинсюань стал самозабвенно любоваться шрамами на его спине. Когда он сидел нагнувшись, позвонки на спине заметно выпирали сквозь кожу. Руки нежно касались их, как летний бриз, который когда-то казался чем-то обыденным. — Откуда это у тебя? — спросил Ши Цинсюань. — Они старые. Сейчас это уже не важно. Демоны способны принимать любой облик, какой пожелают. Почему он решил показать себя таким, каким был в момент смерти? Он рассматривал свои тонкие пальцы, лежащие на тощих ногах. Это было тело голодающего человека. Он выглядел как Хэ Шэнь, потерявший все и готовый схватиться за любое оружие, что подвернется под руку. А Собиратель цветов под кровавым дождем выглядел простым солдатом, погибшим на поле боя в войне столь древней, что вряд ли кто-то из ныне живущих помнил о ней. Если Собиратель цветов под кровавым дождем все еще оставался где-то там. — Если не хочешь говорить об этом, то и не нужно. Ши Цинсюань скользнул ногами по бедрам Хэ Сюаня, поцеловал его плечо и прижался к его спине обнаженной грудью. Окутывающий жар его тела вызывал дрожь. Губы продвигались вдоль шеи, и Хэ Сюань мягко выдохнул. Ему не нужно было дышать. Его холодные легкие обходились без воздуха. Тепло от дыхания Ши Цинсюаня щекотало кожу, и он задрожал. — Ты всегда такой холодный, Хэ-сюн. Давай, я согрею тебя. Руки обвили его, поглаживая грудь. Хэ Сюань хотел бы расколоть себя на множество кусочков и отдать Ши Цинсюаню все до единого. Он закрыл глаза и наслаждался губами, целующими изгибы его спины. Цинсюань остановился между лопатками, затем прижался к ним щекой. — … тебе не нужно… — Я не хочу тебя отпускать. Хэ Сюань погрузился в молчание. Его взгляд скользил по стене. Плесень и разрушение не всегда царили в его дворце. Комфортным и уютным это место не было никогда, но в прошлом оно могло бы стать настоящим убежищем для Цинсюаня, если бы тот мог остаться с ним. Но потом боль хозяина исказила сами основы острова, и теперь все здесь прогнило. До самого основания. — Ты хочешь, чтобы я снова остался с тобой в постели? — Да. Он обернулся, и Ши Цинсюань улыбнулся ему, подняв голову. Его волосы были еще влажными после купания, и он не оделся как следует. То же следовало сказать и про Хэ Сюаня. Опустив взгляд на грудь Цинсюаня, он услышал мягкий нервный смех. Он снова поднял голову и почувствовал прикосновение пальцев к щеке. Ши Цинсюань подался вперед и поцеловал его. Его губы были такими мягкими. Хэ Сюань утонул в этом поцелуе, и Ши Цинсюань засмеялся над ним. Рука на плече мягко толкнула его назад. — Ложись сюда. Хэ Сюань сделал, как ему было сказано, откинувшись спиной на матрас. Ши Цинсюань забрался на него, и он ощутил тяжесть тела на своей груди. Когда они снова поцеловались, он закрыл глаза. Ши Цинсюань прижимался к нему, и Хэ Сюань заставил свой разум отбросить любые мысли о том, насколько это правильно или естественно. Тело устроилось между его ног, и он обхватил его бедрами, будто пытаясь поглотить. Нужно было остановить все это в самом начале, но Ши Цинсюань и не думал сомневаться. Его поцелуи с каждой минутой становились все более жаркими и вскоре спустились от губ Хэ Сюаня к шее. Он откинул голову назад, позволяя бывшему Повелителю Ветров делать с ним все, что тот захочет. Был ли он когда-то таким уступчивым в прошлом? Хоть для кого-то? Почувствовав легкий укус, он застонал. Кожа подергивалась, отзываясь так, как он думал, что больше не способен. Ши Цинсюань немного приподнялся. — Странно, что я не чувствую твой пульс, — сказал он. Хэ Сюань открыл глаза и молча смотрел на него. — У тебя, наверное, низкое давление. Хэ Сюань нахмурился. — Ты правда хочешь поговорить об этом прямо сейчас? В ответ он рассмеялся, и лицо Хэ Сюаня снова разгладилось. Когда Ши Цинсюань улыбался ему, казалось, он затмевает свечи своим теплым сиянием. — Я просто хочу, чтобы тебе было хорошо, чтобы ты был здоров и счастлив. Он снова прижался и поцеловал Хэ Сюаня в кончик носа. Потом отпрянул. — Вот ты и улыбнулся снова! Хэ Сюань опустил уголки губ, но выражение его лица скрыл очередной поцелуй. Сдвинув руку выше, он прижал ладонь к татуировке с закрученными ветром листьями. Хэ Сюань держался за Цинсюаня, а их поцелуй становился все более глубоким. Все более зовущим и приветствующим. Он отдал бы все, что оставалось в груди, чтобы этот момент длился вечно. На краю его сознания что-то хрупко дрожало, как постоянный гул в ночи. — М-м-м. — Ши Цинсюань отстранился, нависая над ним. — Просто ложись и расслабься, Хэ-сюн. Я позабочусь о тебе. Хэ Сюань ощутил резкую боль, но забыл о ней, глядя на пальцы бывшего Повелителя Ветров, который сначала скользнул ими по его губам, а затем отправил их в свой рот. Раскрасневшиеся от поцелуев губы Ши Цинсюаня изгибались в улыбке, даже когда он смачивал пальцы слюной. Потом пальцы выскользнули наружу с чмокающим звуком. Целуя грудь Хэ Сюаня, Цинсюань опустил руку между его ног. Палец прижался к входу, а затем погрузился внутрь. Хэ Сюань вздрогнул, его рот открылся в бесполезном выдохе. Ши Цинсюань исследовал его грудь зубами и языком, постепенно спускаясь все ниже. Хэ Сюань обхватил его затылок, запустив руку в мягкие волосы. — Я… — Тс-с-с, доверься мне. Ши Цинсюань дьявольски провел языком по его соску, доводя Хэ Сюаня до умопомрачения. Когда второй палец проник в его тело, он расслабился и раздвинул ноги шире. — Ну вот. Тебе хорошо? — М-м-м. Да. Он зашипел, когда Ши Цинсюань вдавил пальцы глубже, место растяжения стало жечь. Но поцелуй в уголок рта отвлек его от кратковременной боли и вернул внимание к светлой улыбке кусающегося Цинсюаня. Его можно было рассматривать бесконечно. Влажные волосы вились по щекам, вокруг головы образовался ореол от пламени свечей. — Ты красивый. — Ах, спасибо! — он засмеялся и покраснел. — И ты красивый тоже. — Божественно. На лице Цинсюаня появилось странное выражение. Потом он улыбнулся и поцеловал Хэ Сюаня в скулу. Его пальцы согнулись, и у Хэ Сюаня на мгновение побелело перед глазами от этого прикосновения глубоко внутри. Он был мертв, и ничто не должно было вызывать у него таких ощущений, но все же чаша его эмоций переполнилась. Он вскрикнул от удовольствия, направив этот возглас к потолочным балкам. А Ши Цинсюань слегка укусил его за шею и попытался оставить отметку на коже. Руки Цинсюаня были тонкими, а пальцы — нежными. Но его тело было более мускулистым и мягким в сравнении со скелетоподобным Хэ Сюанем. В его боках была некоторая наполненность, а живот не впадал болезненно внутрь. Хэ Сюань ощупывал это тело рукой, чтобы лучше запомнить. Цинсюань вытащил пальцы, а сам прижался теснее. Он сплюнул на ладонь и опустил руку, чтобы погладить себя. Хэ Сюань смотрел, широко раскрыв глаза, а потом его лицо расслабилось от нахлынувшего наслаждения. И Цинсюань начал двигаться внутри. Разделенное удовольствие было слишком сильным. Его пальцы ухватились за тонкую руку, длинные ногти впились в кожу. Ши Цинсюань зашипел, и Хэ Сюань отдернул руку назад. — П… прости, я… — Все в порядке. Все в порядке, мой славный. Ши Цинсюань наклонился и поцеловал его. Взяв руку, он снова направил ее на свою спину. Хэ Сюань схватился за него, ощущая толчки внутри. Его тело отозвалось жжением. В глубине. Хэ Сюань не возражал. Он задыхался, сказав себе, что это для маскировки мертвых легких, и их бедра сошлись еще ближе. Он был полностью поглощен внутренними ощущениями и дрожал всем телом. Ши Цинсюань стал сдерживаться. — Я сделал тебе больно? — Нет. Глаза Хэ Сюаня почти намокли от слез, но он не позволил чувству вины разрушить происходящее. Ему хотелось рассказать Ши Цинсюаню, что это сам он причинял боль, а не наоборот. Вместо этого он просто притянул его ближе и начал медленно и неуверенно двигать бедрами. — Я никогда раньше... это непривычно, вот и все. Затаив дыхание, он поцеловал Ши Цинсюаня в подбородок и услышал его столь же осторожный смех. — Хэ-сюн, — он пошевелился, затем издал стон. — Я хочу… — Я совсем не хрупкий. Не нужно быть т-таким осторожным со мной. Он опустил взгляд, и Ши Цинсюань на мгновение нахмурился. Затем наклонился, и их носы соприкоснулись. Его бедра отодвинулись, и Хэ Сюань пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать болезненное шипение, которое грозило вырваться на свободу. Когда он снова ощутил проникновение внутри, покалывающее жжение сменилось удовольствием. Цинсюань двигался, покачивая бедрами, и Хэ Сюань принимал его с хриплыми стонами. Их губы нашли друг друга и слились, и все внимание, вся привязанность пропадала в нем как в бездонной пропасти. Вечно голодный демон, который не может насытиться. Он брал все, что давал ему Ши Цинсюань. Они ритмично двигались, как единое целое. Хэ Сюань все же провел ногтями по спине Цинсюаня и почувствовал, как тот вздрогнул. Он убрал руку и впился в него глазами. — Я тоже не хрупкий, — прошептал Ши Цинсюань, и Хэ Сюань сжал челюсти. Еще какой, очень хрупкий. Губы Хэ Сюаня дрогнули, и он вцепился в постель под собой. Цинсюань ускорился, и он подстроился под его темп. Обхватив одной ногой его талию, Хэ Сюань не давал ему отодвигаться слишком далеко. Каждый выход напоминал ему о холоде мертвых костей, а каждое соединение наполняло жизнью, которую он потерял так давно. Он дрожал от непривычной для его нервов стимуляции и уронил голову набок. — М-м, черт, — не сдержался Ши Цинсюань. — Похоже, тебе очень хорошо. Он оставил небрежный поцелуй в центре его груди, а колени тем временем упирались в кровать в такт движениям. Хэ Сюань погрузил руку в его волосы, влажные уже от пота, и наблюдал за ним краем глаза. Жаркий румянец возбуждения спускался с лица на грудь Ши Цинсюаня. Он был красив. Каждый дюйм его тела был прекрасен. Хэ Сюань переместил руку, чтобы она оказалась между ними. Такое удовольствие не было ему знакомо, но он знал, что нужно взять член в руку и погладить. Цинсюань стал входить быстрее, и они оба стонали, чувствуя дыхание друг друга. Воздух Цинсюаня был согретым, и Хэ Сюань ощущал его каждой клеточкой. Он почувствовал, как тот кончил первым, но и его оргазм сорвался следом. Их разум утратил ясность, и Хэ Сюань выгнулся, когда острое наслаждение пронзило его внутренности. А потом Ши Цинсюань свалился на него, тяжелый и опустошенный. Его влажный член выскользнул, и Хэ Сюань застонал снова. Цинсюань жарко дышал, уткнувшись ему в плечо, и он чувствовал кожей его слабую улыбку. — Это было… изумительно! Хэ Сюань обхватил улыбающегося Ши Цинсюаня за поясницу и переложил на бок. Потянувшиеся следом волосы скользнули по его плечу. — Ты устал. — Ну да. — Ши Цинсюань устроился поудобнее, закрыв глаза. — Конечно. Разве ты не остаешься без сил после хорошего оргазма? Он зевнул и потянулся еще раз, растягивая затекшее плечо, а потом полностью расслабился, развалившись на кровати. — Я не устаю надолго. — Спи, Хэ-сюн. Отложим купание на утро. Он последовал совету, насколько это было в его силах. Придвинувшись ближе, он прижал Цинсюаня к груди и почувствовал обвившие его в ответ руки. А потом он слушал биение сердца и ровное дыхание спящего. Смотрел на его расслабленное тело. Сохранял его тепло. Свечи догорели, пламя погасло, и темнота окружила их. Хэ Сюань обхватил Ши Цинсюаня руками, укрывая и оберегая его вопреки всему.