Tea Cosy

Уилл просыпался медленно. Подрагивание пальцев, движение глаз под усталыми опухшими веками, кончик языка, раздвигающий пересохшие губы, и стон. Мягкие руки, тёплые, даже слишком тёплые на его щеках, большие пальцы, вырисовывающие медленные круги под его глазами, и знакомый Уиллу голос, нежный и успокаивающий, шепчущий его имя. Он помнил обрыв. Он помнил море. Он помнил боль и губы Ганнибала на его собственных. — Ган… — Тише, я здесь. Еще прикосновения, шепот, шорох колышущейся ткани и запах чего-то прохладного и почти знакомого. Клинический. Чистый. — Тебе нужно попить, — прошептал Ганнибал, снова дотрагиваясь до лица Уилла. Что-то коснулось его губ, и Уилл приоткрыл их, провел языком по соломинке, набрал полный рот воды. Задыхается, падает, разбивается, тонет, умирает, умирает, умирает- — Медленнее, Уилл, все хорошо, — Ганнибал приподнял его голову, пока он кашлял, удерживая неподвижно, до тех пор пока Уилл не втянул воздух сквозь стиснутые зубы и не заскулил от боли. — Еще немного, и я дам тебе что-нибудь, чтобы снова заснуть. — Нет. — Уилл. — Нет, я хочу… — ещё один стон, нахмуренные брови, трясущиеся губы. Уилл открыл рот, чтобы снова взять трубочку, и медленно раскрыл глаза. Как при проявке фотографии, все сначала предстало в тенях. Очертания, края, цвета медленно просачивались сквозь мутную темноту, пока Уилл не смог видеть комнату, в которой находился, четко. Аккуратная. Безличная. Чья-то внимательно, но скудно обставленная спальня. И Ганнибал, стоящий у края кровати, измученный битвой и весь в синяках. Красивый. Уилл позволил этой мысли овладеть им, классифицировал ее. Да, это было то направление, в котором они двигались. Возможно, уже долгое время. Годы. Он позволил этой мысли остаться где-то на задворках своего сознания, так что он мог вытащить ее и обдумать еще раз позже.  — Где? — прохрипел он, принимая еще один благодарный глоток. — Пока в Новой Шотландии. Франция, через несколько недель, когда ты достаточно поправишься, чтобы путешествовать. Эти слова напомнили разуму Уилла о боли. Как будто она все это время гудела на заднем плане, ожидая, чтобы её заметили. Швы на щеке постоянно зудели. Его плечо было плотно забинтовано, а рука прижата к груди.  Он не был уверен, из-за чего болел его живот. Он не помнил, чтобы его ударяли там ножом, но когда он потянулся к повязке, Ганнибал мягко поймал его руку и отвел в сторону. — Поранился о скалы, — объяснил он. — Волны довольно долго били нас о них, прежде чем я смог вытащить тебя на берег. Уилл кивнул. Он не ожидал, что переживет это падение. Он видел его как последний самый прекрасный подарок, который он мог преподнести Ганнибалу после подарка, который тот сделал Уиллу. Своего рода свадьба, церемония, за которой наблюдали и которую принимали разгневанные волны, свидетелем которой был разрушающийся утес. — Как долго… — Сегодня четвертый день, — объяснил Ганнибал. Уилл почувствовал, как кровать сдвинулась, когда Ганнибал перенес на нее свой вес, не ложась к Уиллу, но садясь рядом. Он поднял одну руку, чтобы прижать к сердцу Грэма, в другой все еще держа стакан с соломинкой на случай, если он снова понадобится Уиллу. — Тебе нужен отдых. — Как и тебе. — У меня все не так плохо, — ответил Ганнибал, и Уилл услышал улыбку в его голосе. Облегчение, возможно, удовольствие от того, что он мог теперь заботиться об Уилле так, как он так долго хотел и чему Уилл так долго сопротивлялся. Он не звучал самодовольно. Больше нет. — Можно мне какое-нибудь обезболивающее? — пробормотал Уилл. Просьба слилась в одно длинное слово, в голове мужчины стучало, будто волны все еще били их о берег. Ганнибал встал с кровати, тяжесть его руки исчезла с кожи Уилла. Грэм вздрогнул от ощущения чужих пальцев в своих волосах, что приподнимали его, чтобы он смог что-то проглотить. Затем он заснул. Его следующее пробуждение оказалось плодотворнее; Уилл чувствовал себя более отдохнувшим, более осознанным. На этот раз Ганнибала в комнате не было, поэтому он лег на спину, чтобы дождаться его возвращения. Скорее всего Лектер готовит еду или разрабатывает планы где-то. Комната покачнулась. Из-за головокружения от затянувшегося тумана лекарств Уиллу потребовалось много времени, чтобы заметить это. Но вот, легкое движение, плеск волн о корпус. Они находились на яхте. Улыбка тронула губы Уилла. Эта была определенно больше, чем та, на которой он плавал в Италию; в этой комнате не было кухни, и если Ганнибал и спал, то не рядом с Уиллом, которого аккуратно уложили на чистые простыни с капельницей, вставленной в тыльную сторону ладони.  — Ты проснулся. Ганнибал стоял в дверях, балансируя подносом на одной ладони и стаканом воды в другой. Под мышкой у него была зажата книга. Он приготовился ждать, если Уилл задержится во сне слишком долго.  — Я думаю, да, — сказал ему Уилл. — Все это похоже на сон.  — Мы убили дракона, — сказал Ганнибал, раскладывая свои сокровища на прикроватном столике. — И переродились в море. Это действительно звучит как сказка. — Или легенда, — улыбнулся Уилл, прижимаясь здоровой щекой к плечу. — Ты уже поел? — Да. — Ты лжешь мне? — Нет, — ответил Ганнибал, но продолжал улыбаться. Он помог Уиллу сесть и подложил под спину больше подушек, чтобы тот мог оставаться в вертикальном положении самостоятельно. Уилл со стоном прижался к ним, устраиваясь поудобнее. — Кто управляет лодкой? — Никто, — ответил Ганнибал, опираясь бедром о край кровати. — Мы пришвартованы немного подальше от берега. Достаточно близко для поставок, если они нам понадобятся. — Ты планировал это. — Я надеялся, — поправил Ганнибал, затем он замолчал, рассматривая Уилла перед собой. Он надеялся на очень многое. Он надеялся, что его планы удовлетворят их обоих. — Чийо снабдила лодку припасами, которых нам хватит на несколько недель. Однако мы недооценили тяжесть возможных травм. Мы были бы уже далеко отсюда, если бы рассчитали все верно. — Она… — Ушла, я бы предположил. Она не тратит времени даром. — Значит, мы только вдвоем.  Одни на лодке. Один в комнате. Уилл был слишком уставшим, чтобы почувствовать волну тепла, прошедшую по телу, но он знал, что через несколько недель усталость пройдет.  — Не совсем так, — Ганнибал вновь замолчал. Он не был человеком, способным на чувство вины, с чем Уилл давно смирился. Но он был скрытным, он умел скрывать правду в искажениях и недомолвках.  Но не теперь. Не когда Уилл отдал так много, чтобы последовать за ним. — Ганнибал, — Уилл потянулся к его руке. Ганнибал взял его кисть в свою, поддерживая, когда движение болезненно отозвалось в животе.  — Ты был серьезно ранен, — сказал мужчина. Он повозился с подносом, устанавливая его ровно и поднося к губам Уилла ложку чего-то дымящегося и пикантного. — Мне нужна была помощь. Заменители. — Для чего? Ганнибал ловко просунул ложку между приоткрытыми губами Уилла, как будто кормил ребенка. Суп был восхитительным, что было несправедливо, учитывая, что они плыли на лодке у канадского побережья. — Ты потерял довольно много крови, — сказал Ганнибал. — И почку. Наши группы крови несовместимы, но, к счастью, я знаком с универсальным донором. — С кем? — Это старый друг. — Ганнибал, — Уилл оттолкнул ложку и отвернул голову, прищурил глаза, смотря на человека перед собой. Они оба знали, что его терпения хватит, чтобы дождаться когда беспокойство Ганнибала о его благополучии возьмет верх, и доктор смягчился. — Беделия. Уилл моргнул, сначала неуверенный, какие эмоции переполняли его мозг. Возможно, облегчение оттого, что, по крайней мере, Ганнибал убил кого-то, кто это заслужил. Холодное безразличие к потерянной жизни. Странно холодное, учитывая, что именно эта жизнь помогала Уиллу все еще сидеть и видеть, слышать и чувствовать. — Надо было бежать быстрее, — пробормотал Уилл через мгновение. — Она еще не… — Нет, — произнес Ганнибал, снова пытаясь накормить Уилла. Со вздохом тот открыл рот. — Она ушла без происшествий или слишком сильной боли. У нее было свое назначение. Уилл задумчиво хмыкнул, облизывая губы, проглатывая очередную ложку супа и хмуро глядя на миску. Ганнибал покачал головой, предупреждая вопрос. — Курица с зеленью, Уилл, что-то сытное, но легкое для желудка. Операция была сложной. — Не сказал бы, что ты способен на что-то «легкое», — пробормотал Уилл, принимая еще одну ложку. Он мог чувствовать натяжение кожи в месте, где его снова разрезали. Боль была как будто от надавливания на синяк, неострая. Он предположил, что прошло всего несколько часов с тех пор, как Ганнибал подлатал его. Беделия, возможно, даже не остыла еще. Это была тревожная мысль. — Если они найдут тело, — сказал он. Разум взял верх над чувствами, как и всегда, когда Уилл находился в опасности. — Они узнают, где мы. Или, по крайней мере, где мы были. — Мы оставим ее, пока не отплывем. Чийо раздобыла для нас переоборудованное рыболовное судно, у нас есть большой холодильник для ее хранения. Сказанное заставило Уилла только сильнее волноваться. Пока что он справлялся с ситуацией. Все же когда он голыми руками разрывал на части Рэндалла Тира или Дракона, он не испытывал сожаления.  Но мысль о Беделии как о человеке и теле одновременно вызывала у него смутную тошноту. Или, может быть, все дело в обезболивающих. Уилл покачал головой. — Значит, мы оставим ее где-нибудь в Атлантике. А потом поплывем во Францию, как будто ничего не произошло? — Как будто все произошло, — Уилл поймал взгляд Ганнибала, напряженный, ищущий. Тоскующий. — Я никуда не уйду, — пообещал Уилл. Он уже чувствовал себя усталым, но в то же время очень уверенным. У него не было другого выбора. — Что бы ни случилось дальше, я здесь, с тобой. Ганнибал улыбнулся. Это была слабая улыбка, едва приподнятые уголки рта, но Уилл увидел в ней облегчение, так же легко, как он всегда видел Ганнибала.  Лектер скормил ему еще несколько ложек супа, и когда Уилл снова заснул, эта улыбка преследовала его во снах. Следующие несколько дней он много спал, просыпаясь, чтобы Ганнибал накормил его, вымыл, помог сходить в туалет, одел. Уилл не спал по определенному расписанию, поэтому следить за днями было сложно. Он прикинул, что пролежал в отключке еще три дня, прежде чем Ганнибал снял капельницу и перестал проверять его кровяное давление каждые несколько часов. Он давал Уиллу лекарства, больше, чем должен получать кто-либо с легкой травмой. Но, как Грэм полагал, трансплантация органов за пределами законной больницы сопряжена с ужасными рисками, поэтому он принимал все, что давал ему Ганнибал. Как только Уилл смог подняться, чтобы самостоятельно посещать ванную, он настоял на том, чтобы доктор спал рядом с ним. Он привык спать рядом с живым существом. Какое-то время это были его собаки, мягкие, теплые, нежные создания, дремавшие рядом с ним, брыкающиеся во сне, потягивающиеся, зевающие и почесывающиеся. Затем его жена. Приятный стук чужого сердца, тепло родного человека рядом, его особый сонный запах. Кровать была узкой, но не до невозможности. Достаточно удобная, чтобы они могли заснуть, прижавшись друг к другу, но имели возможность поворачиваться и двигаться, не оказавшись при этом на полу. Уилл обнаружил, что лучше всего спит, когда устраивается под подбородком Ганнибала, держа руку над его сердцем. Вскоре он привык просыпаться от ощущения чьих-то пальцев, перебирающих его волосы. Жизнь вошла в привычный ритм, стала новой реальностью. Шрам зажил; Уиллу показалось немного странным, что Ганнибал зашел спереди, но он мало что помнил о падении. Возможно — даже вероятно, — что разрез появился еще до вмешательства Ганнибала.  В то утро, когда Ганнибал объявил, что он достаточно здоров, чтобы встать с постели для чего-то большего, чем быстрая прогулка в ванную, Уилл сорвался с места как подстреленный. Внимание Ганнибала было и лестным, и чрезвычайно приятным, но нахождение в одной комнате так приелось, что он больше не мог этого терпеть. Он вышел на палубу, глубоко вдыхая морской воздух, так быстро, как только смог.  — Галифакс, — сказал Ганнибал, указывая сквозь неспокойное море на город, который Уилл едва мог разглядеть. Они бросили якорь на некотором расстоянии, и Уилл знал, что Ганнибал регулярно перемещал их вверх и вниз по побережью, чтобы избежать подозрений.  — Я полагаю, мы увидим только малую его часть, — задумчиво проговорил Уилл. — Теперь, когда я на ногах, мы можем отправиться во Францию. Ганнибал посмотрел на него долгим взглядом, что теплой волной прошелся по всему телу Уилла от макушки до кончиков пальцев ног. — Скоро, — сказал он, потянувшись к руке Уилла, и когда он наклонился еще немного ближе, Уилл забыл все свои вопросы. Поцелуй Ганнибала был именно таким, каким Уилл себе его представлял. Немного суховатым. Более неряшливым, чем ожидалось, потому что Ганнибал позволил своей щетине немного отрасти. Но почему-то очень правильным.  Поцелуй оставил Уилла задыхающимся в лучшем из возможных значений. Он поднес руку к щеке Ганнибала, позволил своим глазам закрыться и медленно, почти лениво поцеловал Ганнибала в такт движению воды под ними. Поцелуй не был утверждающим или требовательным. Но и ни в коем случае он не был целомудренным. Он просто был. Медленное изучение друг друга после месяцев, лет хранения подобных желаний глубоко за стенами дворца памяти Ганнибала и лихорадочных снов Уилла. Хмыкнув, Уилл прижался лбом ко лбу Ганнибала и нежно уткнулся носом в его нос. Некоторое время они стояли, ничего больше не делая. Ладонь Уилла на лице Ганнибала, рука Ганнибала нежно обвившаяся вокруг локтя Уилла. Грэм чувствовал безопасность, исходящую от Лектера, всем телом до самых костей. — Как у нас с припасами? — пробормотал он через некоторое время. Ганнибал медленно выдохнул, но не отодвинулся. — Нормально, — признался он. — Еще несколько дней мы можем с комфортом прокормиться. Воды хватит на вдвое больше времени. — Хорошо, — ответил Уилл. — Это значит, что нам не придется какое-то время швартоваться. Можем остаться здесь. Он не знал, почему это было важно на самом деле. Он не был уверен, что говорить это вообще уместно, но он не хотел, чтобы Ганнибал оставлял его прямо сейчас. Он хотел сам увидеть шрамы, которые Ганнибал получил от Дракона, отметины, что были оставлены на нем. Он хотел выучить тело Лектера дюйм за дюймом собственными глазами и кончиками пальцев. Он хотел прижаться ближе, пока они по-настоящему не соединятся. Ганнибал огладил рукой бок Уилла, затем скользнул по его животу, к горячему рубцу. — Тебе следует вернуться в постель, — пробормотал он. — Тебе все еще требуется отдых. — Только если ты пойдешь со мной. Оказалось, что Уилл еще недостаточно оправился для секса. Он не был уверен, должен ли он чувствовать облегчение или разочарование. Однако он был достаточно здоров, чтобы свернуться калачиком в тепле Ганнибала и широко растянуть ладонь над биением его сердца. Он был достаточно здоров для поцелуев, которыми, он, по-видимому, действительно наслаждался, и для тихих, приглушенных разговоров. Но он был недостаточно здоров, чтобы бороться с инфекцией. Уилл проснулся, когда Лектер снова всунул капельницу ему в вену, бормоча слова утешения, когда Уилл, в замешательстве, попытался сопротивляться.  — Все будет хорошо, Уилл. Доверься мне. Тьма наплыла на Грэма и снова поглотила его.