Глава 2. Принадлежать
"Хочешь сказать, я причинил тебе боль?"***
Не было физической боли. Не чувствовалось бессилие от того, что связали, что нельзя было пошевелиться, что дышать тяжело через мешок, накинутый на голову. Да и проблема была не в провалах памяти, где по обрывкам воспоминаний он помнил, что стоял у барной стойки, потом ввалился в уборную, а затем оказался в номере отеля. Дело было не в этом. Он чувствовал свободу, внутреннюю лёгкость, сидя в ванной на подоконнике, не отводя глаз от Кинна и зная, что может сказать всё, что захочет. Может сделать всё, что захочет. И последствий не будет. Когда он потянулся и схватил Кинна, когда поцеловал его, когда позволил прикоснуться к себе так, как ещё не позволял ни одному мужчине, Порш почувствовал, будто он оторван от этого мира, будто обычные заботы его больше не касаются, несмотря на последствия. И вот тогда наступила боль. Он считал себя свободным только потому, что был с Кинном. Он думал, что может делать и говорить всё, что когда-либо захочет. Но на утро воспоминания обрушились на него водопадом. И настоящий Кинн снова вернулся.***
"Твоя жизнь - в моих руках."***
Всего день назад он слышал тихий шёпот мольбы. - Порш, - промолвил он так, будто от ответа зависит его жизнь. - Пожалуйста, - умолял он, вжимаясь, отчаянно желая кончить, отчаянно желая двигаться в соблазнительной узости. Потому что Порш не представлял, что с ним происходит. Обдолбанное состояние - не оправдание его поведению. Он хотел Кинна так же, как и мафиози хотел его, и дело было не в наркотиках. Сексуальный голод Кинна лишь сильнее возбуждал. Пошлые подколки, провокации к действию пьянили Порша больше, чем что-либо в его жизни. - Можно? - спросил Кинн, потея и чувствуя головокружительное блаженство, обвивая руками талию Порша, словно боясь, что тот куда-то исчезнет. - Нгх... - простонал он, потираясь. - Я хочу, Порш... Сначала он не понимал, чего просил Кинн. Тем более, он в тот момент мало отдавал себе отчёт. Всё было неважно до тех пор, пока Порш взбудоражено не осознал, что из его задницы вытекает чужая сперма, он не мог двигаться из-за настоящей боли и усталости, что начала появляться в его ногах. - Чего ты хочешь? - спросил Порш, повернувшись, чтобы присесть. Но сидеть было больно. Даже немного липко. Но лучше так, чем стоять на трясущихся ногах и со вздыбленным членом. И когда Кинн упал перед ним на колени, а его глаза засверкали обожанием и чем-то ещё, чего Порш никак не мог уловить и понять, до него, наконец, начало доходить, о чём его умоляли. - Пожалуйста. Он, как дурак, думал, что имеет право голоса в том, что Кинну позволено делать с его телом.***
"Я тебя заменяю."***
Порш закрыл двери и прислонился к ней, чувствуя, как дрожат руки, как хочется кричать, но лучше не надо, иначе проснётся Пит. "Я тебя заменяю." А чего ещё можно было ожидать от босса мафии? Может быть, та ночь на пирсе, глупый поцелуй, короткий бессмысленный разговор о тяготах такой жизни, как у них - это всё было лишь болтовнёй. Поступки Кинна были ему непонятны... Внезапно загорелась лампа, стоявшая у кровати Пита, пугая Порша, отчего тот вскинул вверх руку, прикрывая глаза от света. - Ты вернулся. - Не хотел тебя будить. Он подошёл к своей постели, сбрасывая на ходу обувь. Вдруг Пит резко поднялся и пальцем указал на пол. - Это что такое? - спросил он. Порш посмотрел вниз. Его друг смотрел на непритязательный одинокий синий лепесток. - Не знаю, - ответил он, отбрасывая свою рубашку. - О Боже, - Пит подскочил к Поршу, схватил его за плечи и принялся поворачивать в разные стороны, взволнованно и испуганно осматривая. - Что случилось? Как давно это началось? Тот нахмурился, не понимая, чем вызвана такая реакция, затем посмотрел то на Пита, то на лепесток, и тут его лицо озарилось пониманием. - Это не моё, - отмахнулся он. - Клянусь. Когда я увидел такой же лепесток впервые, я проверился. У меня всё в порядке. Он засунул палец в рот по самое горло, покашлял, попрыгал немного, чтобы удостоверить друга, он в порядке. - Впервые? А когда ты начал их видеть? Порш снял штаны. С того самого утра, когда он проснулся в номере отеля, он начал замечать рядом с собой голубые лепестки. Но они были не его. Значит, и проблема тоже не его. - Если тебя повсюду преследуют цветы или лепестки, значит, кто-то из тех, кто рядом, влюблён в тебя. - Не моя забота. Пит нахмурился. - В этом доме находятся либо члены главной семьи, либо их работники. Учитывая отношение Кхун Кинна к тебе, тому, кто в тебя влюбился, лучше никогда в этом не признаваться. Порш замер на полпути в ванную. Он медленно повернулся к своему соседу по комнате, сидящему с встревоженным видом на кровати. - Что ты имеешь в виду? Пит вздохнул, огляделся, закусив губу. - Послушай, я не знаю, что между тобой и Кхун Кинном происходит... - Ничего! Между мной и Кхун Кинном ничего не происходит! - Короче, - чуть повысив голос, продолжил Пит. - Никто не хочет влезать между вами двумя. Если бы я из-за тебя плевался синими лепестками... - Пит, я серьёзно. - Ты был в отключке, поэтому ничего не помнишь. - Не помню что? - спросил Порш, сел на кровать и упёрся выжидающим взглядом Питу в лицо. - Он не дал никому прикоснуться к тебе. Даже после того, как тебя на него вырвало. - Меня что? - Он приказал всем нам свалить из номера. Он словно обезумел, испугался и... - Пит замер, колеблясь. - Он вёл себя, как собственник. - Собственник? По отношению ко мне? - Я знаю, ты закрытый человек, личным делиться не любишь, - парень пожал плечами. - Но это нормально. Однако если бы это я в тебя влюбился, я бы лучше умер, чем признался в своих чувствах, потому что какую бы боль ни причиняла ханахаки, Кхун Кинн куда более беспощаден, чем эта болезнь, - закончил свою мысль Пит с тяжёлым выражением лица. Порш долго смотрел на голубой лепесток. Он поймал себя на мысли, что уже в миллионный раз сожалеет о своём решении согласиться на предложение и войти в это львиное логово.