«Ровно в 12 выходи в гостиную. Нужно поговорить».
Какёин брезгливо откидывает кусок бумажки куда-то в сторону и снова плюхается на кровать. Эти игры его порядком заебали. Вся эта неизвестность заставляет его ощущать полным дураком, но, честно говоря, раз он попал сюда без способа выбраться, надо успевать ловить момент..? Что задумал Куджо? Жив ли Энрико? Предатель ли Жан? От этих мыслей спасала лишь доза, что была заботлива рассортирована в тумбочке по дням. Какие благодетели, блять. Он закинулся и растворился за пол часа в гляделках с потолком. Накрыло быстро.***
Время 16.23. Куджо уже тянуло блевать от очередного вида двери этого кабинета. Приёмная отца Наты и всегда казалась ему слишком светлой. Слишком светлой, слишком большой, слишком просторной… Слишком неживой, даже несмотря на постоянное нахождение в ней этой истеричной блондинки. Каждый раз, когда судьба поворачивалась так, что Куджо выпадала честь оказаться в этом кабинете, Джотаро… Эм… Назовём это желанием разнообразить интерьер. Добавить в кипельную белизну несколько ярких красных пятен, перевернуть диваны, нарушая геометрию, развернуть стол и придавить им это ехидное ебало. И запустить уже вазу с цветами в эти наращённые хлопающие ресницы. Повторный вздох привлёк внимание Наты и девушка оторвалась от телефона, устремляя взгляд на Куджо. Джотаро коротко улыбнулся, давая понять, что всё в порядке. Девушка кивнула и вновь застрекотала пальцами по кожаной обивке кресла. Ей было недостаточно этого знака внимания. Она резко встала и вплотную прижалась к Джотаро, которому захотелось блевать от едкого запаха духов. – Ты мог бы сегодня ночью зайти ко мне… – Её ногти прошлись по шее Джотаро, от чего от дрогнул, поджимая губы. – Твой отец, вероятно даст мне задание. Не могу. Ната недовольно фыркнула. – Я могу его попросить отправить другого главнокомандующего. Это же всего лишь очередной притон-должник… Она потянулась за поцелуем, но именно в этот момент зашёл отец девушки и Куджо десять раз сказал спасибо судьбе. Мужчина улыбнулся и глазами попросил Нату выйти, та сморщилась и, зацокав каблуками, быстро вышла из кабинета, оставляя Куджо недовольное «не отделаешься». – Смотрю, ты уже во всю довольствуешься благами высшего общества. – Что..? – Я понимаю, все мы были молоды, но будь сдержан. – Сэр, я не позволяю себе таких вольностей. – Ходят слухи, что ты прятал у себя Нориаки Какёина. Куджо захотелось прикрыть глаза, которые уже начали выкатываться от злости, но приходилось держаться. Мужчина медленно прошел рядом с Джотаро, сев за свой стол. Он встретил парня хмурым взглядом и напряжённо сжатыми губами. – Сэр? – Куджо замер напротив стола командира и ответил на мрачный взгляд своим – заинтересованным. – Что ты нашёл в этом отбросе? – голос мужчины был под стать взгляду – сухой, раздражённый и не скрывающий факта, что настроение у мужчины испорчено в хлам. Кем испорчено? Куджо это было безразлично, хотя и понятно. Обходить острые углы Куджо умел, поэтому, ничуть не смутившись внезапному вопросу, спокойно произнёс: – Он помог мне пережить смерть отца. Вы же знаете, дружба в наше время очень ценна. Похоже, ответ мужчину не удовлетворил, потому что он едва заметно нервно кивнул и, сцепив пальцы в замок, облокотился на стол. – Но ты же знаешь, что даже это сейчас ничего не стоит? Он ведёт себя слишком вальяжно. – Да, сэр. Я поговорю с ним. Не переживайте. – Отлично, — губы мужчины растянулись в подобии довольной ухмылки. – Значит, сейчас ты выполнишь для меня задание на районе, а Ната поговорит с твоим другом. Куджо подошёл на шаг вперёд и хотел было что-то сказать, но отец Наты его осёк: – Никаких «но», она просто поговорит с ним. Нориаки ведь её питомец на время его тут пребывания. Не распуская свои руки, где не стоит. Хорошо? Тебе же нужны деньги чистые, не заляпанные чужой кровью. – Не трогайте его. – Переживаешь..? А я ведь так и знал. Я ведь готов был умереть за отца Нориаки. А он… Так поступил. Ладно уж… Раз мы с тобой в договоре, то так и быть, просто побеседуем. – Спасибо.***
Отец Наты считал свою дочь человеком искусства. Он с гордостью отправлял её в не самый лучший университет, дабы она очистила там всё от мусора. Вся её жизнь была для него войной, где не просто идут по головам, а каждый череп дробят в пыль, чтобы наверняка. Этим искусством для него, на самом деле, была степень жесткости Наты. И прежде всего он сам был произведением этого искусства. Он вырастил «идеальное» продолжение в этом миловидном лице и ни капли не сомневался в том, что статная мадам способна сменить этот грязный трон своей худой задницей в случае смерти первого. Другим произведением искусства для него был Джотаро Куджо. Они были созданы по-разному и разными людьми, выполняли одну и ту же задачу, но отношение к выполнению очень сильно различалось. Куджо не собирался повиноваться, по большому счету, ни во что вмешиваться так же, но он был на крючке и это чувство заставляло всю семейку ликовать. Никакая маска не могла скрыть его тяготение к этому странному полуживому Нориаки. И одна мысль об такой интрижке и ползущих по городу слухах, заставляла костяшки пальцев бледнеть. Они собрались на ужин в просторном зале гостиной, в том же составе, исключая Какёина. – Я что-то упустила? – спросила у отца Ната. – План идёт безупречно. За что его наказывают и оставляют без ужина? Мы всё решили, скоро вернётся Джотаро, надо… Дверь в гостиную, в этот момент, закрылась, а Куджо всё стоял на месте, привалившись к стене, и пытался понять, что же было в глазах, сидящих за столом. Насмешка? Только если от отца Наты и её самой. Нет, насмешка там не пряталась – слишком отчаянно блестела зелень под ресницами, слишком твёрдо звучали слова. Очередная недосказанность? А разве Куджо недостаточно показал свою преданность, марая руки в выбивании грязных денег? Превосходство? Да. В голубых глазах Жана была усталость и вина. Пронзительная, всепоглощающая, отчаянная. Усталость от отречения от своих же людей. Усталость от понимания и принятия своего пути. Усталость от заведомо обреченного на крах выбора, усталость от каждого дня, наполненного отчаянием. Усталость от самого себя, потерявшего смысл собственного существования. Вина… За что? За кого. Куджо потряс головой, перекрывая поток нахлынувших ощущений. Нельзя настраивать себя на самое страшное. Не сейчас, когда он так близок к спасению Нориаки. Но все были так молчаливы, что казалось вот-вот, и Жан сам поспешит рассказать то, что произошло. Ната же испепеляла его взглядом. – Где Нориаки? – Он в порядке, Куджо. – Процедила девушка, делая глоток из бокала с вином. – Про какое наказание идёт тогда речь?! – Джотаро быстрым шагом оказался у длинного стола, направив всё своё недовольство в сторону отца Наты. – Это не наказание, - пожал плечами от чего-то радостный мужчина. – Ребята с ним поговорили. – Он покосился на Куджо зелёными глазами. – Наказания куда хуже. Поверь мне, мы делаем все, чтобы их избежать. А это… У нас ужин. Не думаешь присоединиться? – Как-то все это мутно, – поморщился Джотаро, сжимая руки в кулаки. – Почему он тогда не ужинает с Вами? Где он? Я же просил не трогать этого человека. – Он живой, Куджо… – Ната начала тянуть пальцы к руке Куджо, но тот дёрнулся, от чего отец Наты тут же перестал улыбаться. – Неужели ты думаешь, что я не наказал бы этого щенка за свои действия, – лениво пожал плечами мужчина. – Это добрая традиция воспитания. Не нам с тобой это менять. К тому же бог это поощряет, пока не дошло до смерти. Хотя такие, как он…. Куджо нахмурился, наблюдая, как все остальные молча жуют свою сраную, еду, не пытаясь вставить и слова. Взгляд Жана был сурым и пустым, обращенным куда-то в никуда и совершенно равнодушным. Жан встал и подошёл к Джотаро, наигранно улыбаясь. Он несильно толкнул Куджо в плечо: – Перестань. Не думай о нем, как о человеке. Он не человек. Он же наша приманка. Ты же знаешь. А подобные моменты воспитывают, правда? – Жан сжал плечо Куджо со всей силы, пытаясь привести его в чувства. – Здесь главное следить, чтобы его серьезно не повредили. Джотаро молча кивнул. – Ну, наверное, стоит пригласить эту шавку к своей миске. – Папа! – Ну да, да, да. Жан, метнись-ка за этим остолопом. Пора и парням от него отдохнуть. – Раздались выстрелы. Казалось, даже стол задребезжал. Отец Наты остался сидеть на месте, громка поставив на стол стакан. – Жан. Иди. Всем остальным быть тут. Жан кивнул и одним взглядом попросил Джотаро оставаться на месте. Он молился, чтобы тот не разнёс это место, иначе их план, уже державшийся на соплях, рухнул бы прямо сейчас. – Я тебя прошу. Молчи, блять. – Шепнул парень и быстрым шагом побежал по ступенькам, наверх. Куджо был безупречен в стоянии на месте. Но всего мысли были похожи на разгорающийся пожар. Кто стрелял. Почему этот урод так спокоен. Жан вернулся первый. В его глазах читался неподдельный страх, но другой парень остановил его и вопросительно посмотрел на отца Наты. Тот молча кивнул. – Сэр… Сегодня был явно непозитивный день для этого пидрилы. – Что? Почему ты молчишь? Почему не несёте этого? – Сэр… Нориаки Какёин сбежал. – Что?! – Завизжала Ната, вскакивая из-за стола. Она ринулась наверх. За ней следом поднялся отец. – Что значит сбежал, твою мать?! Вы не смогли замочить одного несчастного наркомана?! – Старик взял подчинённого за грудки и тот заулыбался. – Неужели ты думаешь, что, наняв людей с улицы, сможешь так легко справиться со своей проблемой? Мы своих не бросаем. Жан напрягся, он поглядывал исподлобья на Джотаро, тот сделал шаг ближе, понимая, что сзади собираются другие подчинённые и уж они-то точно не были на их стороне. – Жан, ты…. – Старик перевёл взгляд на парня с ирокезом, который чуть сгорбился, не зная за кого зацепиться взглядом в первую очередь. – ГАСИ ЁБАНЫЙ СВЕТ, ЭНРИКО?! В один момент весь особняк погряз в полной тьме. Часы последний раз показывали 11 часов, так что увидеть хоть что-то было сложно. Добрая, блядь, традиция у этих наркош творить хуйню без предупреждения. Любой человек в этом доме – имущество этого зверя. Но рано или поздно любую традицию нужно менять. Началась громкая возня, Куджо не понимал, от кого успевал уворачиваться и кто накидывался сверху. Дом подняли дикие вопли, выстрелы. Изредка блестели фонарики. Джотаро нужно было ухватиться за Жана, но того он почувствовал лишь спиной и то, секунд на 5, потому что подоспел кто-то с ударом впереди. Во входную дверь начали барабанить со всей дури и когда, наконец, она поддалась, Куджо смог рассмотреть в просвете знакомое темнокожее лицо. – ПО КОНЯМ, БЛЯТЬ. ЖАН. КУДЖО, ХВАТИТ ЭТОГО ЦИРКА. ПО СЪЁБАМ. Вряд ли в этой потасовке кто-то обратил внимание на слабые свет улицы. Энрико тяжело вздохнул и зашёл с остальными в этот гадюшник. Он был совсем слаб, еле ковылял, но готов был драться до последнего за своих. – ДЖОТАРО КУДЖО. Я ПРИКАЗЫВАЮ, ТЕБЕ, БЛЯТЬ ЗАЩИЩАТЬ НАШУ СЕМЬЮ?! – Проорал из толпы голос отца Наты. – ЕСЛИ ТЫ СЕЙЧАС СДЕЛАЕШЬ ЭТО. Я ПОВЕШУ ТВОЮ ГОЛОВУ РЯДОМ С ГОЛОВОЙ ТВОЕГО ПОДОНКА. Мешок с дерьмом. Куджо ощущал, что именно так сейчас выглядит в крохотном мозгу этого амбала. Убьёт он его после этого? Точно. И пока он решал этот вопрос, получил от кого-то по лицу. Покачнулся, Жан положил руку ему на плечо, чтобы тот не упал. Другой рукой Куджо начал похлопывать по карманам, пистолет. В такой толпе, самое тупое решение. Куджо посмотрел на Жана, на Энрико… Даже в темноте, эти силуэты будто бы виделись, как днём. Все, больше ждать нельзя. Пора! Джотаро изобразил на лице отчаяние и, слегка повернувшись в сторону Энрико, так, чтобы не терять из поля зрения голову отца Наты, громко прокричал: – ПОШЁЛ НАХУЙ! Мужчина рассвирепел и начал визжать что-то своим головорезам. Половины не было слышно. Но слова Куджо были ничем иным, как объявлением войны. Куджо боковым зрением почувствовал, как кто-то идёт на них и успел только оттолкнуть Жана ближе к выходу, уворачиваясь от удара. Джотаро слегка присел и, вложив в удар массу тела, локтем врубил амбала в квадратную челюсть. Буйвол свалился бы от такого удара, но тот устоял, хотя пошатнулся. Тогда Куджо провел правой рукой прямой удар в его бычью шею и только после этого амбал стал медленно валиться набок. Куджо успел еще достать его коленом и тот, развернувшись, рухнул. Джотаро обернулся в поисках Жана, но обнаружил очередного охранника и увидел, что крысенок метнулся к столу за ножом. Мгновенно оценив ситуацию, Куджо выбросил вперед ногу, и достал охранника ступней в тот момент, когда он наклонился к столу за ножом. Удар получился отличный, Джотаро понял, что крысенок тоже вырублен. В темноте не оставалось ничего, как пробиваться напролом, получая удары, которые, в хорошем случае останутся просто синяками. Но сейчас было плевать. Куджо уже пробивался на свет, к Энрико, как снова замер посреди потасовки. Его подхватил Жан и что-то кричал ему, но Джотаро сейчас вёл суд с самим собой. Он лишиться денег. Он должен вернуться. – КУДЖО, БЛЯТЬ, ПРОСНИСЬ НАХУЙ. У НАС МАЛО ВРЕМЕНИ. ТЫ, БЛЯТЬ, ПОЗДНО РЕШИЛ ВКЛЮЧИТЬ СВОИ ТУПЫЕ МОЗГИ. В следующее мгновение кто-то прыгнул на них, схватил Жана, толкнул его на силуэт, возникший в другой стороне. Рефлексы остаются рефлексами – человек поймал падающее на него тело. Это был Энрико. Удача? А хули, бог подаёт пропащим. И тотчас Пуччи получил сокрушительный удар в лицо. Джотаро рванулся вперёд, разворачивая нападающего к себе. Куджо в гневе мог разбить ударом ребра ладони кирпич, подвешенный на веревочке. Теперь под его воздействием переносица незнакомца подалась внутрь, словно спичечный коробок. Человек грузно упал, как сваленная колода. Он повалился на Жана, который громко вскрикнул. – Блять, тебя целиться не учили?! – В темноте хуй что увидишь, мудила. – Проторабанил Куджо, вытягивая Жана на себя. Энрико подлетел, попутно вытирая кровь с лица. Он хрипел. – Пуччи, ты, вперёд. – Мы идём вперёд. – Энрико улыбнулся, помогая Куджо в поднятии Жана, который, видимо нехило получил от упавшего на него охранника. Признаться, Джотаро был рад видеть его живым. Он выполнил часть своего обещания. Он может звать Пуччи другом? – ВЫ ЗАЕБАЛИ СО СВОИМИ НЕЖНОСТЯМИ. БЫСТРЕЙ, ЧЕРТИ?! – Жан дал подзатыльника Куджо, от чего тот даже засмеялся. Но в любой другой ситуации, ответил бы куда сильнее. Когда они трое были уже около двери, Куджо заставил всех остановиться. Кто-то был за открытой дверью. Целился из щели. В такие моменты перед человеком предстаёт, наверное, самый сложный выбор. Стать жертвой или пожертвовать другим? Парни переглянулись, медлить было нельзя. – Обещай проведывать могилу Дио хотя бы раз в год. – ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ, ЭН… Но Куджо не успел договорить, потому что резко развернулся и движением, многократно отработанным на тренировках, прореагировал на присутствие противника, находившегося в углу, за дверью. Он выбросил туда ногу и выставил правую руку для блока или захвата. Ни того, ни другого не потребовалось: ушибленный дверью человек барахтался на скользком паркете, пытаясь приподняться. Куджо наклонился к нему, взял за отвороты куртки, вытащил из угла. И тут же почувствовал, как крепкие руки схватили его за рукава. Ощутив рывок, Джотаро в самый последний момент успел увернуться от ноги, направленной ему в живот и нанес слегка скрюченными пальцами удар в горло противника. Потом, упав на правое колено, врезал незадачливому борцу сильный удар кулаком сбоку по челюсти. Уж очень его разозлило, что этот ушибленный вдруг оказался таким прытким. – Никто больше, блять, из моих людей не умрёт. – Куджо буквально отпрыгнул от тела, вставая на ноги. Жан цокнул, но подмигнул Куджо. Энрико кивнул, хотя уже был готов закончить всё это: – Подождите. – Он несколько раз хлопнул дверью. Та отскочила от тела с характерным треском костей. – Вот теперь идём. – Меня от вашего геройского пафоса тошнит, черти. – Жан высвободился от парней, быстрым шагом идя к мотоциклам, что осветили весь огромный двор. Повсюду валялись люди, живые, мёртвые. Было плевать. Самое главное было там, у железных коней. – Что дальше? – Кинул Джотаро, перевязывая куском рубашки кисть руки на ходу. – Хрен знает, план пошёл по пизде, но котироваться шлюхами у этих уёбков не вижу смысла. Думаешь, папаша этой пизды тебя бы не кинул? – Не знаю, но я бы смог достать деньги для Нориаки. – Если только на похороны. Не ссы, придумаем другое. – Опаздываешь, Куджо. – Раздался самый родной голос в глуби людей и мотоциклов. – Ты сказал в 12 увидимся, а уже 00.05. – Нориаки ухмыльнулся, опираясь руками на черную блестящую сталь байка. – Мне ещё тебя и спасать прихо… Холодно. Мороз 7 дня марта покалывает щёки, а снег хрустит под ногами. Воздух промёрз, стал стеклянным. Вокруг темно, лишь свет от фар. Никто в здравом уме не станет выходить на улицу в такую погоду. Куджо поднимает взгляд на Нориаки и тонет в его взгляде. Он словно в душу смотрит. Какёин не может сдержать глупой улыбки. Он понятия не имеет почему это делает. Какёин чувствует себя маленьким ребёнком, который не может сам себя защитить. Но рядом с Куджо он готов делать это постоянно. Джотаро быстрыми шагами оказывается около него и прижимает это худое тело к себе так крепко, как это только возможно. – Я обещаю, что больше никогда не буду опаздывать. Я не оставлю тебя. Такое сложно пообещать. И Куджо боится соврать. Но какие бы проблемы не стали на пути в этот раз он не отступит. – Джотаро, я люблю тебя. Куджо опускает ладони на пунцовые от холода щёки и притягивает парня к себе, завлекая в поцелуй. Он целует нежно, осторожно, бережно, будто отстранись хоть на долю секунды и тот испариться. Какёин жадно отвечает, раскрывая губы. – А можно как-то побыстрее? Нам ещё не хватало ментов подождать и этого ебанутого. М? – Жан ехидно ухмыляется, цепляя на голову шлем. Энрико садиться за ним, махая остальным. Какёин закатывает глаза, и всё же слушается, не хотя, отстраняя Куджо от себя. Тот расстроенно хмуриться, а ещё больше удивляется, когда Нориаки протягивает ему второй шлем. – Я не понял. – Богатство выжрало тебе оставшиеся мозги? Садись. – Ты умеешь ездить на байке? Нориаки злобно поглядывает на него из щели шлема. – Ты не поверишь, но я ещё очень многому научился. Поскитавшись по притонам и пообщавшись с друзьями Пуччи.«Раньше Куджо не знал, что такое любовь, о которой на каждом шагу говорят. Не знал, что значит тонуть во взгляде родных глаз, забываться в объятиях рук, чувствовать вкус самых сладких на свете губ. Что значит переживать за кого-то больше, чем за себя. Жертвовать всем, что есть ради него одного. Раньше Куджо не знал Нориаки».
Какёин подкатывает байк к стартовой линии, где его уже ждут. Но ему ведь не о чем переживать? Он запомнил всё, чему учил его Энрико. Что страшного может случится? Какёин сам не знает откуда медленно начинает подступать тревога и липкое чувство страха. Он замечает взгляды друзей. Но руки Джотаро, которые обхватывают его талию, отметают страх и мотор взрывается шумным рыком. Мотор зарычал, и мотоцикл понес через ночной город, прорываясь сквозь огни и вездесущие баннеры мелькающей рекламы. Съехав с объездной эстакады, армия из мотоциклистов свернула на боковую дорогу. Фешенебельные небоскребы корпораций остались далеко позади. В глаза бил резкий свет дорожных фонарей, а за ними мир обрывался, теряясь в непроглядной тьме. Вот потянулись коробки брошенных заводов. Кирпичные стены, исписанные граффити, черные выбитые окна ангаров, спаленные брошенные тачки прямо у дороги… Поток машин поредел, чаще стали попадаться байки и изуродованные дешёвым тюнингом тачки. Было ощущение, что эти чокнутые и из машин делают подобия себя. Но именно из-за таких чокнутых и хотелось жить. Над головой тянулась заброшенная кишка наземного метро, слева глухая черная стена фабрики с погасшими окошками. Прямо по курсу показалась точка назначения – очередной завод-призрак. Однако в этом трупе все ещё теплилась жизнь. Где-то в глубине арок этого зомби вспыхивали красноватые огни, а у ржавых ворот толпились люди. Где-то там, на верхних этажах гремела музыка, доносясь только гулом басов, от которого дрожали стекла. Низкие слои общества уже давно облюбовали это место, превратив в свое логово. Что может быть лучше, чем этот заброшенный индустриальный монстр? Оружие, наркотики, запрещенные брейны – всего тут было завались. До первого полицейского участка не меньше трех миль. Никто не успеет на помощь, так что кому была дорога его шкура, сюда не совались. Переливающейся разноцветными огнями город оставался в стороне, как дешевая шлюха в побрякушках, мелькнувшая у дороги в гаснущем свете фар. Нориаки остановил байк недалеко от входа. Несколько парней в потрёпанных шмотках, сразу повернулись в его сторону. На стене баллончиком кто-то написал огромными буквами в рост человека – Панки-ХОЙ. Это их территория. – Это свои. – Кинул Энрико. – Побудем немного в притоне. Он один из самых, эм, безопасных в данный момент. Крышует другой район, так что, какая свободная комната будет найдена, считайте ваша. – А ты ничего не покажешь тут? – Недовольно проворчал Нориаки. – Я похож на экскурсовода? – Ясно, спасибо. – Нориаки, я еле дышу. Пса твоего нашёл, так что сами разберётесь. Утром свидимся где-нибудь в общем зале. Это же ебучая общага с наркошами и проституками. Какая, нахуй, разница, где спать? – Джотаро одобрительно кивнул и получил в бок от Нориаки. – Смотрю, Куджо, тебя и, правда, приручили. – Не завидуй. – Пошёл в жопу. – АХАААХАХААХАХАХАААХААААХАА!!!!!! – Жан ржал во всю, уже проходя в здание. – Жопа Нориаки под угрозой. – Так я и пойду. – Куджо прижался со спины к Нориаки и тот злобно топнул, непонимающе размахивая руками. – Если котёнок разрешит.***
Они пробираются через десятки людей, укуренных, угашенных, хрен знает. Местечко не сравнимо по колориту ни с одним из фильмов про самых пропащих людей. Но как-то насрать. Куджо умудряется несколько раз прибить Какёина к стене и тот, честно, пытается, сопротивляться, чтобы не дать Куджо прямо при этих людях, которым, признаться, было бы насрать, но только не Нориаки. Наконец, свободная комната, больше похожая на побоище после какой-то вписки, найдена. Какёин вздрагивает скорее по привычке, чем от испуга. Куджо всегда обнимает неожиданно, к этому не привыкнуть. – Куджо вдруг кто-то проснётся, не надо, – шепчет Нориаки и косится взглядом в сторону двери. Джотаро подносит указательный палец к губам и подмигивает. – Ты теперь сопротивляешься? Я думал, что эту стадию мы уже давно прошли. – Джотаро резко бросает Какёина на кровать и тот ёжиться, как самый настоящий котёнок от холода. Через секунду Куджо оказывается на кровати рядом с Нориаки, ладони опускаются на лицо, скользят пальцами по губам.«Сопротивляться нет смысла: они оба этого хотят».
Нориаки упирается руками в упругую грудь, пытаясь хотя бы немного отстраниться от Джотаро. – А вдруг услышат… – Если ты не будешь издавать лишних звуков, то ничего она не услышит, – ехидная улыбка Куджо подсказывает, что терпение его на исходе. – А если и услышит, то какая нахуй разница. Рука под футболкой оглаживает живот парня и, легонько надавливая, заставляет Нориаки лечь. Он послушно приоткрывает рот, когда Куджо, наклонившись, снова целует его. Глаза зажмурены, потому что лицо Джотаро слишком близко, его язык бесстыдно вторгается в рот, толкается, двигается, пробует. С молчаливого согласия Нориаки Куджо грубо вдавливает его в матрац, навалившись сверху. Сопротивление уже утратило своё коренное значение, его отсутствие опьяняет Нориаки мыслями о том, что жертва позволяет делать с собой всё что угодно. Правда, жертва в данном контексте звучит не очень уместно, но Какёин добровольно присвоил себе этот титул для успокоения мук совести. Правой рукой Джотаро хватает его за волосы, чуть наматывая розовые вихры на длинные пальцы, проводит языком по шее и впивается в неё голодным поцелуем, засасывая кожу. Тишина вокруг похожа на огромный стеклянный купол, и она только усугубляет ситуацию. Липким комком крик застревает в горле, угрожая перекрыть доступ к кислороду – Джотаро с силой сжимает левое плечо Нориаки. Какёин вскинул брови. Джотаро мягко зажал ему рот ладонью и вцепился зубами в его левое плечо. Началось с тонкой кожи, насаживающейся на чужие зубы, и крови, окропившей их. Дошло до глухого всхлипа и маленьких слёз-росинок в уголках глаз. Закончилось тёплым шершавым языком по свежей ране. Куджо жадно собрал остатки рубиновых капель, прошёлся губами по краям укуса и с наигранной нежностью погладил его рукой. Затем Джотаро ловко стягивает с него штаны и, наконец, отстраняется. Какёин часто и глубоко дышит, но старается выровнять дыхание, чтобы не привлечь лишнего внимания. Он хочет повернуть голову в сторону двери и проверить, не видно ли там шагов под тонкой линией света, но ладонь опускается к нему на лицо, останавливая. Два пальца проникают в рот, и Нориаки принимается их послушно облизывать: смыкает вокруг них губы, проходится языком. Он и сам не замечает, как левой рукой цепляется за запястье Джотаро, словно боясь того, что пальцы парня покинут его рот. Кожа холодная и немного шершавая. – Мне нравится, когда ты такой покорный, – вкрадчивый голос Куджо, стелющийся поверх затуманенного потока мыслей, заставляет Нориаки опомниться и поднять взгляд. В глазах черной овчарки горит искорка нечитаемой эмоции, Нориаки не может её распознать, то ли из-за растрёпанных волос, упавшей на лицо, то ли из-за полумрака, царящего в комнате. Улучив момент, Куджо вынимает пальцы изо рта Нориаки, нарочно мазнув влагой по его подбородку. По инерции Какёин пытается отстраниться, когда чувствует чужие пальцы, лезущие внутрь, но свободная рука Джотаро опускается к нему на живот и прижимает его к кровати. Длинные тонкие пальцы, обильно смоченные слюной, двигаются ритмично и быстро. Нориаки жмурится, пытается собраться с мыслями, чтобы не дать лишнему звуку сорваться с губ, и тут же чувствует, как в него вонзаются уже не два, а три пальца. Он открывает глаза и вздрагивает, видя лицо Куджо в нескольких сантиметрах от своего. Нориаки всматривается в лицо Джотаро, ловит даже самый маленький отголосок эмоции: от дрожащей нижней губы и до слишком резкого вздоха. Парень опять находится слишком близко, его пальцы двигаются слишком быстро, задевают что-то внутри, и от этого по всему телу расходится мелкая дрожь. Секунда, и рука прекращает движение. Ещё секунда, и Куджо вынимает из него пальцы. – Ты же знаешь, что я всегда довожу начатое до конца, – шепчет Куджо ему на ухо, – поэтому держи себя в руках. Я приказываю. Нориаки хочется прошептать что-нибудь колкое в ответ, но он чувствует, как кончиком языка Куджо задевает его ухо, и дёргается в сторону. – Если бы ты знал, насколько горячо выглядишь со стороны, – слышится шорох ткани: Джотаро расстёгивает брюки. Куджо хватает его за худые бёдра, подтягивает ближе к себе и подаётся вперёд. Нориаки еле удерживается от вскрика, когда Джотаро начинает двигаться, снова подмяв его под себя. Одной рукой беспомощно комкать простынь, цепляться за неё ногтями, оставляя затяжки, и ладонью другой руки зажать себе рот. Тишина вокруг кажется неестественной и искусственной – не слышно даже скрипа кровати. Нориаки переводит взгляд на Джотаро. Его рот приоткрыт и хочется закрыть его, но не дотянуться. Цепкий и липкий взгляд скользит по его лицу. Нориаки пропускает руку между их телами и нащупывает свой член, сжимает, начиная двигать рукой вверх-вниз по стволу в ритм с собственными толчками, но Куджо убирает его руку, оставляя Нориаки лишь возможность мычать в одеяло. «Порой и ручные псы теряют контроль», – проносится в голове Нориаки злорадная мысль, когда Куджо начинает вбиваться в него быстрее, жёстче и сильнее. Сам Нориаки невыносимо близок к тому, чтобы окончательно потерять самообладание – он чувствует, как внизу у него разгорается огонь, который должен либо разойтись по всему телу и потухнуть, либо остаться там и окончательно сжечь его. Куджо отстраняется и убирает руку с его члена, напоследок смахнув пальцем каплю смазки с головки. Нориаки трясёт, руки на автомате тянутся вниз, чтобы дать телу того, что оно так просит. Но Куджо грубо пресекает эту попытку: хватает за запястья, прижимая руки к кровати, лишая возможности двигаться. – Куджо, пожалуйста», – Нориаки знает, что Джотаро нравится, когда его умоляют. Засранец. – Что «пожалуйста»? – он откровенно потешается, его голос сочится весельем даже сейчас. Какёин ещё раз дёргается. – Я…я не могу, пожалуйста… – Мысли путаются. – Я не понимаю, чего ты хочешь, котёнок… – Дай… дай мне кончить! – Молодец, - теперь это обычный шёпот. Куджо снова толкается в него, делает множество рваных толчков, сжимает член Нориаки, надрачивая яростно и быстро. Рот Какёина широко раскрывается, но оттуда не раздаётся ни звука. Он кончает и чувствует, как в одно мгновенье невидимые цепи вокруг груди разрываются, и дышать становится легче. Нориаки немного приподнимает голову и смотрит в сторону двери: гул и шум, всем плевать. – Что ж, может повторим. Проси. – Несмотря на шёпот, Нориаки слышит нотки хрипотцы в голосе Куджо. И будь он самым проклятым извращенцем, но внутри всё продолжает гореть. – Пожалуйста… – Какёин всё же умудряется дотянуться до губ Куджо, вылизывая каждую по отдельности и засасывая обе. – Трахни меня ещё раз. Куджо оголяет свои клыки, направляя их в сторону истерзанной шеи Нориаки.***
– Энрико, – Жан обеспокоенно смотрит в сторону дурга, – ты вчера ночью не слышал ничего странного? – Нет, – в ответ он равнодушно пожимает плечами.