Урок литературы

Господин Дазай всегда груб к тебе во время секса. Этот раз не стал исключением: ты в одних полупрозрачных трусиках стоишь на коленях перед кроватью. На глазах повязка, и она делает тебя ещё более уязвимой перед Хозяином. Осаму связал твои руки за спиной, но, кажется, переборщил: ремни очень больно давят на кожу, а плечевые суставы ноют. Ты не можешь видеть его, лишь слышишь шаги по кафелю, однако шуршание плаща подсказывает, что Господин полностью одет. Накануне Дазай вынес практически всю мебель из вашей спальни. На вопрос «для чего?» он только хитро улыбался и отвечал, что позже станет понятно. Понятно стало. «Иди ко мне, моя девочка», — подзывает он, но направление, в котором находится источник звука, не получается определить из-за эха. Ты всё так же на коленях двигаешься вперёд. «Не туда», — в голосе Осаму звучит злорадство. Чувствуя себя ничтожной игрушкой в его руках, ты тянешься в другую сторону. И снова не туда. Влево. Вправо. Вперёд. Разворот и шаги в обратную сторону. Колени заныли. Он очевидно мухлюет. Вдруг чувствуешь его горячее дыхание на щеке. «Какая же ты жалкая, даже найти меня не можешь, когда я стою перед тобой» — наклонившись к тебе, шепчет Дазай. Этого ты уже не выдерживаешь — на глаза наворачиваются слёзы, но тут же впитываются в повязку. Пытаешься разжалобить его: «Господин..» — но голос срывается. «Что, Господин? Что?! Говори, бестолковая!» — начинает кричать на тебя Дазай, но внезапно поношение переходит в издевательский хохот. Сейчас ты ожидаешь от него чего угодно, кроме поцелуя, но получаешь именно грубое, настойчивое и влажное прикосновение к губам. Осаму больно прикусывает их, и ты шипишь от боли. — Если не нравится, то не буду, — ухмыляется Господин, отстраняясь. — Нет, останьтесь, пожалуйста! — хнычешь ты, пытаясь догнать вновь растворившегося в пространстве возлюбленного. С завязанными руками не удерживаешь равновесие и падаешь. Ты бы больно ушиблась подбородком, но большая сухая ладонь Дазая оказывается между кафельным полом и твоим лицом. Он поднимает тебя одной рукой за подбородок, а другой за плечо, но недовольно цокает языком, вновь перестав касаться тебя: «Какая глупая девочка. Один этап уже проиграла». Слышишь звук расстёгивающейся ширинки и приказ сосать. Неловко вытягиваешь вперёд губы и язык, пытаешься на ощупь найти член под тихий, практически беззвучный садистский смех Господина Дазая. Утыкаешься носом в его оголённое бедро, ведёшь немного вправо, щекой ощущаешь лобковые волосы Дазая и, наконец, целуешь основание члена. — Умничка, нашла, — одобряет Хозяин и гладит по голове. От похвалы тепло и удовольствие растекается по всему телу, связываясь узелком в животе, заставляя стыдливо сжать ноги и подавить дрожь возбуждения, появляется готовность стараться, чтобы получить её ещё раз. Влажным языком проводишь по всему члену, целуешь и облизываешь головку. — Хорошая девочка, — на последней гласной голос Осаму срывается на стон, даря тебе желание действовать активнее ради удовольствия Хозяина. Ты заглатываешь больше половины достоинства Дазая, плотно обхватывая губами; головка начинает упираться в горло, вызывая неприятные ощущения. Выступившие на глазах слёзы снова тут же впитываются повязкой. Ты готова растаять от желания только от того, как тихо и мелодично стонет твой Господин. И ради него всё старательнее работаешь языком, всё плотнее обхватываешь ствол губами, всё глубже и глубже берёшь его в горло, забывая о дискомфорте. Дазай оттягивает тебя за волосы от желанного чувствительного члена и произносит: «У тебя превосходный ротик, дорогая, но в моих планах есть кое-что ещё». Ты чувствуешь, как он поднимает тебя на руки и аккуратно кладёт на кровать спиной к верху. — Приподнимись-ка, — в его голосе, кажется, слышна забота, он кладет тебе под бёдра и грудь подушки, затем развязывает глаза, но руки оставляет скованными за спиной. Едва привыкнув к слабому красноватому освещению комнаты, ты замечаешь большое зеркало у изголовья кровати в нескольких дециметрах от тебя. Оглядев отражение, ты замечаешь, что твои волосы сильно растрепались нежно обрамляя лицо, губы соблазнительно распухли после минета, а затуманенные глаза всё ещё слезятся. — Красавица, не правда ли? — комментирует любимый, наклоняется, целует в голову и продолжает, — а теперь я хочу, чтобы ты видела, какой красивой и ничтожной, какой жалкой бываешь, когда я тебя трахаю. После этих слов господин поправляет твои бёдра, ставит их перпендикулярно кровати, стягивает твои промокшие трусики и входит сразу во всю длину, приятно наполняя. Ты не сдерживаешься и кричишь, замечая, что действительно красива в отражении: раскрасневшаяся, с раскрытыми, налившимися кровью губами и собранными домиком бровями. Дазай практически сразу переходит на быстрый темп. Если ты приподнимешь взгляд, то увидишь в отражении зеркала и его самого. Господин так и не разделся до конца, лишь снял верхнюю одежду и расстегнул рубашку. Осаму сосредоточен, тоже смотрит в зеркало, наблюдает за твоим нежным лицом. Желанные губы Хозяина раскрыты в мелодичном стоне, веки чуть-чуть опущены. Дазай, подмяв тебя под себя, ритмично вдалбливает хрупкое тело в кровать. Ты, задыхаешься, прикрываешь глаза и пытаешься опустить голову, но господин внимательно следит за тем, чтобы этого не произошло. — Смотри в зеркало. Я хочу видеть красивое и жалкое выражение лица, когда трахаю тебя, — поднимая тебя за волосы голову, прерывисто говорит он. Ещё пара минут толчков и ты не выдерживаешь: кончаешь хныча, приподнимая голову, закатывая глаза, сильнее открывая рот и срывая последний стон. Ты размыто видишь в отражении, как Осаму, морщась, тут же кончает внутрь тебя, как его лицо становится гладким. Не выходя, он развязывает тебе руки и целует в спину между лопаток. Ты наконец кладёшь голову на простыню. Сквозь наступающий сон чувствуешь, как Дазай вытаскивает подушки из-под тебя, убирает зеркало от изголовья, а затем перекладывает на спину и укрывает одеялом. Он опускает голову тебе на грудь, и мгновенно засыпает вслед за тобой.