***
В столь поздний час в забегаловке «Чёрная кобыла» — что располагалась в самом дальнем тупике Лютного переулка — практически не было свободных мест. У длинной стойки, во многих местах изуродованной горелыми от окурков пятнами и круглыми следами от кружек, сидело несколько тёмных магов, куривших зелёный табак, ещё несколько посетителей играли в волшебные карты за маленьким столиком у грязного окна, кто-то проворачивал свои тёмные делишки, сливая котрабанду. В воздухе сильно пахло табачным дымом и выпивкой. Хозяином этого убогого заведения был неприятной наружности гоблин с порванным ухом и отвратительно кривым носом. Расположившись перед зеркальными полками с бутылками, он обводил посетителей цепким взглядом — за каждую удачную сделку ему полагалось десять процентов. Дверь отворилась и в бар зашла незнакомка, одетая в чёрный кожаный плащ. План был довольно простым: Снейп занимал место у барной стойки, а через четверть часа заходила она. У Волан-де-морта было много последователей, и всех их в лицо не знал никто, поэтому Снейпу было достаточно слегка изменить внешность и показать метку Пожирателя смерти. А вот у Гермионы на лице было написано, что она из Министерства, поэтому ей пришлось потруднее. — Не желаете угостить девушку? — капризно сказала Гермиона, развязав пояс кожаного плаща. Она грациозно села на барный стул, скрестила ноги и приспустила плащ с плеч, открывая глубокое декольте платья. Снейп медленно, почти неохотно повернул в её сторону голову и впился в неё тлеющими чёрными глазами. — Я тебя здесь раньше не видел, — произнёс зельевар, тем самым озвучив немой вопрос гоблина, который теперь таращился на незнакомку с подозрительным прищуром. Северус залпом осушил свой стакан и подозвал хозяина заведения взмахом руки. Тот нарочито медленно отставил в сторону бокал, который уныло тёр как раз в этот момент, перебросил тряпку через плечо, затем приблизился к зельевару. — Повтори, — сухо пробурчал Снейп. В иной другой день Гермиона бы его не узнала — он отростил клочковатую бородку и в конец запустил свои волосы, — если бы не неизменный хамоватый голос. — Обычно я хожу в более… респектабельные заведения, — жеманно бросила девушка и пожала плечами. Она извлекла из сумочки серебряный портсигар, который когда-то принадлежал ещё её дедушке — царствие ему Небесное, — и достала из него тонкую сигаретку. — Но мне там, как бы это сказать, приелось, — девушка зажала её красными губами, вынула из сумочки зажигалку и взмахом руки откинула крыжку. Глаза гоблина проследили за её галантным жестом с алчностью нифлера. Бесхитростные маггловские изобретения всегда были здесь в большом спросе. — Хочется чего-нибудь новенького, — продолжала Гермиона, прикуривая. Снейп смотрел на неё, как загипнотизированный, но она даже не закашлялась. У него к ней была куча вопросов. — Чего-нибудь погорячее, — она тряхнула чёрными волосами, уложенными в аккуратное каре, и раскрестила ноги, слегка разводя колени в стороны. — Надеюсь, ты понимаешь, о чём я. Он понимал. Северус медленно провёл глазами вниз по шее к глубокому вырезу платья, остановился в ложбинке между грудей. Гермиона завороженно смотрела на него, прикусив нижнюю губу. Тонкие губы Снейпа раздвинулись, глаза сузились от желания. Его голод дразнил нервные окончания на её коже. Он так давно не смотрел на неё так, и ещё дольше не касался. Когда его потемневший взгляд остановился на её раздвинутых ногах, обтянутых самыми вульгарными чулками в сеточку, которые она только смогла найти, соски Гермионы напряглись, а внизу всё сжалось в тугой узел. При мысли о том, что когда всё это закончится, она непременно его оседлает и доставит себе такое удовольствие, в котором отказывала себе уже многие годы, Гермиона слабела от желания. Снейп тяжело сглотнул, заметив, как начали намокать её трусики. — Самую дальнюю комнату с хорошей звукоизоляцией, — хрипло произнёс зельевар, подвигая в сторону гоблина тяжёлый мешочек с монетами. — Посмотрим, на что ещё сгодится твой болтливый рот. Он раздвинул пальцем её губы и коснулся языка. Гермиона не удержалась и прикрыла глаза, когда по её телу прокатилась сладостная дрожь. Гоблин, с нескрываемым любопытством следивший за происходящим, неохотно повернулся, молча снял с крючка ключ от комнаты на чердаке, и протянул его зельевару. При этом от его цепких глаз не ускользнуло то, что зажигалка незнакомки всё ещё лежала на барной стойке. Он кинул поверх неё свою грязную тряпку — так, невзначай — и с сосредоточенным видом принялся подсчитывать монеты в мешочке. — Пойдём, — властным голосом сказал Снейп. Девушка послушно соскользнула со стула. Быстро, но не настолько, чтобы своей поспешностью привлекать к себе внимания, Снейп и Гермиона пересекли помещение и, поднявшись на последний этаж, зашли в дальнюю комнату. В ней царила темнота. Занавески на окнах оказались задёрнутыми, а воздух был таким спёртым, что Гермиона закашлялась. Снейп поспешно подошёл к окну, отодвинул шпингалет и открыл одну его створку. Холодный декабрьский воздух хлынул в комнату, заставив девушку съёжиться, но теперь, по крайней мере, можно было нормально дышать. Гермиона наглухо закрыла дверь, стянула с себя парик и отбросила его на убитую кровать — единственное убранство этой комнатки. Снейп долго и задумчиво смотрел на тёмную улицу, пока она тёрла губы салфеткой, потом закрыл окно и в несколько широких шагов оказался рядом. Так близко, что она смогла уловить его запах. Запах крепкого эля, чернил и еле уловимой нотки свежей мяты. Его опьяняющий аромат резко контрастировал с выражением озлобленности на его мрачном лице. — Как часто… ты вот так уходила с мужчинами? — тихо проговорил Снейп, недовольство сочилось из каждого слова. Он подошёл ещё ближе, провёл большим пальцем по контору губ, припухших от трения салфеткой. Гермиона вздрогнула, замерев на месте. Пальцы Северуса скользнули по её шее и сжались в кулак на вороте её плаща. — Переоденься, — выдохнул он не то с обидой, не то с отвращением, и сделал шаг назад. Он принялся трансформировать комнату. Кровать со скрежетом отъехала к стене — ему нужно было место. Гермиона взмахнула палочкой, и её безвкусный костюм сменился простой одеждой: джинсами и свитером. — Ты осуждаешь меня. За то что я уже не девственница. Она чувствовала, что он был зол на неё за то, что она была с другими мужчинами. И какой-то уголок её души — тёмный и безобразный — даже хотел, чтобы он страдал. В отместку за все те дни, когда он относился к ней с равнодушной холодностью, жестоким пренебрежением. Но сделать этого ей не позволяла совесть. Она улавливала, что всё это время он мучился не меньше её. — Это был первый раз, — пробормотала девушка. Снейп замер, когда её слова дошли до его сознания. Он свёл чёрные брови, недоверчиво размышляя над её признанием, и задал здравый вопрос: — Тогда откуда все эти ужимки? — Кинематограф, — Гермиона пожала плечами. — Мама любила смотреть всякую чепуху. Как видишь, пригодилось. — Ладно, — ответил Северус, словно делая одолжение. Выражение гнева на его лице сгладилось. — Всё готово. Гермиона обвела комнату нервным взглядом и с волнением посмотрела на зельевара. — Поттер передал тебе то, о чём я просил? Девушка медленно кивнула и протянула Снейпу крохотный стеклянный флакон. — Отлично, — глухо бросил он. Северус набросил на плечи плащ Пожирателя смерти, холодная сталь блеснула в его руках, когда он извлёк маску. — Пора. Гермиона кивнула, но Северус засомневался в том, что она поняла его слова. Её лицо теперь было белее снега. Тело девушки дрожало, как от холода, но её кожа была горячей. Она не сдвинулась с места. Только с диким ужасом уставилась на его протянутую руку. — Сейчас, Гермиона, — холодно процедил он. Она дёрнулась, словно ей плеснули ледяной водой в лицо, но послушалась. Девушка легла на пол. Снейп сел ей на живот и, казалось, только сейчас до неё дошёл смысл происходящего. Она готовила себя к этой сцене неоднократное количество раз, но реальность происходящего была куда страшнее, мучительнее. — Не смотри на меня. Не обращайся ко мне. Не прикасайся ко мне, — командным тоном вещал Снейп. — Держись за эту застёжку на моём плаще. Будешь терять сознание — я это почувствую. Гермиона хотела его поцеловать. Она хотела поцеловать его ещё с начала прошлой недели и это желание делало каждое движение между ними невыносимым. Тем более, что она не могла его поцеловать. Это было бы жестоко… по отношению к ним обоим. Ему был нужен его холодный, расчётливый ум, злоба внутри и равнодушие в глазах. Сейчас он был Пожирателем смерти, а она — грязнокровкой. Это был единственный выход. — Я поняла, — смиренно ответила Гермиона, берясь рукой за застёжку. Когда его лицо скрылось под серебряной маской, её привычный мир содрогнулся и взорвался от боли.***
Гермиона пришла в себя часами позже. У неё ещё кружилась голова, а тело казалось каким-то лёгким и беспомощным. После того, что произошло, она чувствовала себя крайне измождённой. Но было и кое-что ещё — такое чувство, словно она только что освободилась от оков. Девушка посмотрела на свою руку, но она была гладкой. Лишь присмотревшись, можно было заметить, как переливался серебром волос единорога там, где когда-то стояло тавро, оставленное ей Беллатрисой Лестрейндж. — Северус? — она искала его в полумраке, как испуганное дитя ищет мать. И как только её глаза привыкли к темноте, она заметила его. Он сидел на краю кровати, уронив голову на руки, и был неподвижным, как чёрная статуя, но Гермиона чувствовала, как подрагивала его магия от беззвучных рыданий. Он казался раздавленным, словно его прижало гранитной плитой. У Гермионы едва хватило сил на то, чтобы приподняться на локтях. Когда она попыталась сесть, у неё снова закружилась голова. Но, напрягши все свои силы, девушка сумела побороть головокружение. Ей было просто необходимо прикоснуться к нему. Причём немедленно. — Северус, — сказала она уже жалким тоном. Дрожащими руками она коснулась его плеча, и только теперь он отреагировал. Снейп хрипло вздохнул, повернул голову и посмотрел покрасневшими воспалёнными глазами на Гермиону. Девушка заметила, что зрачки у зельевара стали неестественно большими, и лихорадочно блестели от света луны за окном. Лицо Снейпа было желтовато-белого цвета, а в некоторых местах на коже виднелись дорожки от слёз. Гермиона обняла его за шею и нежно привлекла его голову к себе на грудь. А он, несмотря на неудобство позы, обнял её с такой силой, чтобы слышать в каком-то замирающем испуге частые и точные биения её сердца. — С тобой всё хорошо? Северус ощутил её прерывистое дыхание на своих волосах, когда она заговорила. — Прости меня, — прошептал он. — Прости меня. Прости. — Тише, тише, — произнесла девушка поспешным, умоляющим шёпотом. — Со мной всё хорошо. У тебя получилось. Видишь? Гермиона вытянула свою руку, но Северус отказался смотреть на неё. Она помолчала немного. Пьяный гул с улицы просачивался во все углы тёмной комнаты на чердаке. Это было презренным местом. О таком ещё говорят «самое дно». Но где ещё они могли провести такой тёмный ритуал и остаться незамеченными? С большим трудом подавив всё растущее чувство отвращения, чуть было не вызвавшее спазмы в горле, Гермиона наконец произнесла еле слышно: — Поговори же со мной, — повелительно произнесла она. — Я ведь так беспокоюсь. — Неужели… — его голос дрожал. — После всего, что я сделал… Гермиона осторожно поцеловала его в волосы и отняла от себя его руки, только сейчас с ужасом заметив, что его пальцы на правой руку почернели. Они пахли гарью и кровью. — Твоя палочка… — со сжатым словно в тиски горлом выдавила из себя Гермиона. — Уничтожена. — Иди ко мне ближе, — прошептала она с грустной нежностью. — Иди же! Не закрывайся больше от меня. Я так тосковала. Гермиона потянулась к его рукам, и накрыла его ладони своими. Северус внезапно затрясся крупной дрожью. Он быстро закрыл глаза, а когда открыл их снова, Гермиона увидела в них такое безысходное отчаяние, что у неё защемило в груди. Ему было больно. И она хотела забрать эту боль. Ничто другое не имело значения. Она только хотела стереть это жуткое выражение вины с его лица. Сильные руки сжали её, а потом его жадный рот накрыл её губы. Северус запустил пальцы в её волосы, и Гермиона могла только принимать его поцелуй, не в силах даже ответить. «Наконец-то!» — подумала она про себя, всхлипывая ему в рот. Он целовал её сначала жёстко и требовательно, потом мягко, медленно, словно прося прощение. Затем Северус внезапно прервал поцелуй и отстранился. Он с болезненным вздохом поправил брюки, после чего медленно поднял на Гермиону глаза. — Уведи меня из этого гадкого места, — тихо попросила девушка. — Хочу домой. — Конечно. — Ты сказал, что… сделаешь всё, что ни попрошу, — напомнила Гермиона, вставая. — Всё что угодно. Снейп встал с ней рядом, внимательно всматриваясь в её глаза. — Больше никогда не отращивай бороду — ты и так ужасно колючий. Она улыбнулась, и губы Снейпа тоже дёрнулись в подобии улыбки. Затем она обняла его обеими руками и зашептала, щекоча его лицо своими непослушными волосами и горячо дыша ему в ухо: — И больше никогда… Слышишь?! Больше никогда не закрывайся от меня окклюменцией. — Я обещаю, — он тихо поцеловал её в макушку. — Гермиона… — интонировал он, и волшебница получила предупреждение, что слова, которые он собирался произнести, глубоко врежутся ей в память. — Да? — Я никогда… не смогу рассказать тебе всё. Мне стыдно перед тобой. Ты такая чистая, добрая, отзывчивая. Я не такой. Я расчётливый, я гадкий… — Не надо всего, — мягко пробормотала Гермиона. — Не прошлое определяет человека. В каждом из нас есть светлая и тёмная сторона. Главное в том, какую ты выбрал. И то, что мы всё ещё живы, говорит о том, что ты выбрал правильно. — Я выбрал тебя. Она прочла между слов, что он не просил о счастье. Он просил о меньших страданиях на тот случай, если её чувства к нему изменились. — Люблю тебя. — Её дыхание возле его уха было похоже на короткие поцелуи. Северус снова прижал её к себе, сжал её волосы на макушке. Гермиона заметила, как в последний момент он подавил вздох облегчения. — Пойдём домой.