Беглец у воронов. Новый у лисов.

Казалось, что эта громкая музыка пропиталась во все его кости, а компания Лисов только прибавила неприятных ощущений. Он в миг пожалел, что присоединился к ним. Весь тот час кулаки так и чесались, чтобы стереть с лица Эндрю черствою улыбку. Кто он, если не преподаст урок такому уроду за накачку наркотиков? Он бы предпочел убить его, но садится за решетку и пропустить все матчи… даже страшно представить. Перед их отъездом, Натаниэль был обязан оставить на прощание пару синяков и ссадин.    Потерев шею, Натаниэль медленно двинулся вперед по коридору. Но вместо поворота к комнатам, он вошел в столовую. Только там и не было никакого источника света, потому пришлось взять недавно отключенный телефон. Как только появился яркий экран, посыпались сообщения и пару пропущенных вызовов: все от Хэммика. Удалив его чат и отчистив вызовы, Натаниэль включил фонарь. Наконец в помещении хоть и слабо, но виднелись очертания столов и стульев. Пройдя между ними, подошел к раздаче и, помогая одной рукой, перелез, встав на внутреннюю стойку, где обычно стояли кастрюли и разные кухонные приборы. Он спрыгнул, начиная подсвечивать морозильник и все, что было внутри него. Осмотрев все ящики и найдя в пакете картонной основы лед, вытащил четыре кубика, которые быстро начинали таять от тепла рук. Закрыв морозильник и нижний его ящик ногой, положил телефон фонарем вверх, тем самым освещая подбородок и потолок, но никак не внутренность полки левее. С прищуром оглядев все идентичные стаканы, схватил первый попавшийся под руку и кинул в него лед. Обтерев о кофту мокрую руку, налил из рядом стоящего чайника в стакан кипяченую воду, начиная его покручивать и рассматривать переливания света фонаря на стекле. Было приятно отбить холодной водой вкус горячего шоколада. Ему тогда показалось лишь на третий раз, что напиток довольно сладкий. Если прикинуть по вкусу, то это примерно четыре-пять ложек на одну среднюю чашку. Кто добавляет сахар в общий термос, не заботясь о вкусах других? Натаниэль припомнил нескольких, но не выбрал из списка подходящего. Девушек уже вычеркнул, судя по короткому с ними диалогу. Точно не Мэтт и Ники, скорее всего и не Аарон. Остается: Кевин, Сет и Эндрю. Покачав головой, он решил не забивать ненужной темой мозги и бросил стакан в раковину. Ненадолго выключенный фонарь, что оставил его наедине с собой в полной темноте, снова осветил помещение. Выйдя таким же способом, как вошел, Натаниэль прошел в противоположную сторону от своей части общежития.    Стоя у дверей комнаты Кевина и Эндрю, он достал железный ключ размера с мизинец. Стащить это было проще простого, в особенности у пьяного. Он не думал найти что-то важное, но все же обшарить чужие вещи не помешает.    Закрыв за собой двери и включив свет в комнате, обошел кровать Кевина, стоящую ближе к выходу по левой стене. Заинтересован в вещах, которыми успел налюбоваться за восемь лет, не был, что уж говорить о оранжевой форме, что резала глаза. Ему было интересно осмотреть содержимое вещей Эндрю. Присев на корточки и, открыв прикроватную тумбочку, вытащил выездную сумку, где большим отпечатком красовалась лисья лапа. Поморщившись от дизайна, раскрыл молнию и вывалил все на пол. Откинув кофту и пару футболок, Натаниэль, ничего не найдя, осматривает дополнительные карманы в сумке. Нащупав нечто твердое, ухватил пальцами за маленький бегунок и открыл внутренний карман. Как только выпрямил пару тряпок, со звоном упал небольшой складной нож. Опустив на пол запасные повязки Эндрю, он взял упавший предмет, покручивая на уровне глаз. Осмотрев его внешний вид, раскрыл легким движением и провел, едва касаясь подушечкой большого пальца по лезвию, длиной не больше его мизинца. Место соприкосновения со сталью постепенно краснело, а кроме маленькой, еле заметной алой точки крови был порезан тонкий, почти незаметный слой кожи. Лизнув палец, сложил нож и сунул себе в карман кофты. Дотянувшись до дальних раскиданных вещей, наспех сунул все обратно, не заботясь об аккуратности. И прежде, чем застегнуть молнию, Натаниэль плюнул поверх одежды, так сказать “первый небольшой подарок для гостей”. Успев произнести брань со всех языков, которые ему были только известны, наконец, смог запихнуть чертову выездную сумку Эндрю обратно в прикроватную тумбочку. Видимо, никто не решил использовать шкаф, по крайней мере здесь.   Натаниэль потерял дорогие тридцать секунд, размышляя, что делать с ключом. Под конец, он принял решение забрать его себе, а комнату запереть. Будет ли знать Миньярд, что их посещали во время отсутствия – не волновало. Это никак не помешает его следующим действиям.  

***

  Жан не был удивлен, когда при выключении будильника увидел не спящего Натаниэля, который или размышляет, уйдя глубоко в мысли, забывая моргать, или спит с открытыми глазами. - Они на тебя плохо влияют, - констатировал он, проводя пятерней по черным волосам. Тот, наконец, зашевелился и потер глаза. Усни бы Натаниэль, то от двухчасового сна будет ощущать себя хуже раза в два, нежели чем сейчас. Легкая слабость и тяжелые веки будут не серьезной проблемой на сегодня. Тем более, что Эндрю и сам провел всю ночь на улице. Маловероятно, что он выспался за последние дни нахождения в общежитии. - Скоро они будут глотать сожаления, что тренировались и гуляли со мной, - Натаниэль произнес это без какой-либо угрозы, привлекая внимание Жана. - Не думал, что в скором времени буду слышать подобные фразы, - спустя минуту отозвался тот, начиная заправлять постель. - Я был не в том настроении, чтобы общаться с кем-то, - усмехнулся Натаниэль, наблюдая за передвижениями соседа. - Тебе не стоило с ними заниматься, - уже не в первый раз повторял, чем вызвал недовольство. - Я не жалею. Когда еще я смогу сыграть со знаменитым Кевином Дэем, что успешно сбежал от своей команды и обрел спокойствие в каком-то захолустье? – не получив ответа, он продолжил. – Мне понравилось снова столкнуться с ним на поле, но будь он помощником тренера у нас, я бы не сдержался и харкнул ему в лицо. Чертов душнила. - Бога ради ты не делаешь это с Рико. Мне искренне жаль нервы Кевина, когда ты был с ними, - Жан сочувственно покачал головой, переодеваясь в другую одежду. - Клянусь, я плюну в Рико рано или поздно, - Натаниэль коснулся подбородка, ощущая на себе прожигающий взгляд. – Как насчет выхода на поле в матче с “Троянцами”? – растянув губы в усмешке, он встал с кровати и подошел к двери, облокотившись. - Я жалею, что ты мой напарник, - сухо ответил Моро и дернул ручку двери вниз, выходя. Пошатнувшись, Натаниэль расстегнул кофту, которая позже сильно помешает и кинул на ближний стол. Нагнав Жана, сунул руки в карманы штанов, стараясь не смотреть на них. - Я тоже о многом жалею. К примеру: пошел в клуб с компанией Эндрю  и позволил накачать себя наркотиками.   Жан знал о ситуации, несмотря на то, что Кевин отозвался в письме иначе. Как только заметил Ники, придерживающего отключенного Натаниэля, он забрал его и, заказав такси, ушел раньше нужного. Пусть ему и сказали другое, но Жан знал, что Натаниэль не доведет себя до опьянения, в особенности в чужом присутствии. За все года, тот не выпивал и полного стакана, что уж говорить о нелепой отмазки, почему его напарник в таком состоянии. Пока добирались до общежития, Жан проверил его зрачки. Тогда и узнал о накачке наркотой. - Что будешь с ним делать? - Оставлю “легкий” подарок, как и требуется гостеприимным хозяевам, - Натаниэль стер с лица усмешку, как только оба завернули в общий коридор общежития. – Смотри, - сказав это на-французском, слегка снизил темп шага. Получив внимание Жана, он посмотрел назад, где шли двое парней, но те быстро обогнали их.   Моро уследил за его движением рук и заметил передачу ножа. Ближе идущий к ним сокомандник, спрятал вещь в карман. - Угрозы или подкуп? – никто разумный бы не сделал то, что скажет Натаниэль, потому подобрал возможные варианты его “уговоров”. - Первое. – Так как продолжение не последовало, их диалог был закончен.     Оба должны были завернуть за угол, где все остальные, в том числе и Лисы, заходили в столовую. Заметив, что Ваймак, Эндрю и Кевин отошли в сторону, обсуждая, скорее всего его ночное присутствие в комнате, Натаниэль схватил Жана за плечо и оттолкнул назад. Увидь кого-то из них та троица, сразу насторожатся, а потому, пока не услышит, что в ход был использован нож, останется ждать. Моро нахмурился, но ответить не успел, так как Натаниэль быстро ушел, как только услышал вскрик. Но это был не Эндрю, а тот парень, который должен был исполнить указ. Сделать он сделал, но сейчас его рука была пригвождена к стене тем самым переданным раскладным ножом, который ранее был успешно украден у Миньярда. Лезвие не было длинным, но достаточным, чтобы нанести глубокую рану. Если кровь и будет так же быстро течь по чужому телу и пачкать все в округе, то Эндрю в лучшем случае потеряет сознание от потери крови. Натаниэль оценил его стойкость и сдержанность: он не то, что мог улыбаться и не издавать стоны боли, так еще впихивать в свою речь угрозы, понемногу вращая нож в чужой плоти.   Пройдя ближе, пнул Эндрю в бок талии – по раненому месту. Изначально он планировал скопировать его действия, какие были в самый первый день нахождение Лисов в “вороньем гнезде”, тогда он чуть не ударил Кевина, за что и получил дополнительные синяки. Но в данный момент его удар принес больше боли и превысил шансы не получить удары по лицу. Вытащив лезвие с чужой руки, Натаниэль прослушал обвинения в свою сторону и оттолкнул Кевина, за которого схватились, чтобы придержать равновесие и не упасть. - Нил, какого хрена ты делаешь?! – Дэй хотел было снова подойти, но Натаниэль направил нож на всех Лисов, что подбежали с одной стороны. Он знал, что никто из сокомандников ему не помешает, они только рады будут. - Только попробуйте подойти и я его пырну, - с этими словами, он сложил нож и спрятал в карман штанов.   Эндрю не мог использовать силовые приемы, потому, как его “развлечение” перевело внимание, вытащил нож из повязок. Придерживая кровоточащую рану, он поддался вперед и занес руку, но смог прорезать лишь черную футболку, оставляя ничего не стоящую мелку царапину.   Натаниэль не был асом в драках, но живя в Балтиморе с отцом, его обучили всему, чему успели, прежде, чем он попал в команду университета Эдгара Аллана. За все восемь лет не позволил своим навыкам пропасть. Не имело большого значения проигрывал он или побеждал в драках с товарищами, но каждое столкновение никогда не шло в худшую сторону. Прибавление шрамов и синяков было мелочью, главное – продвинуть себя настолько, сколько позволяла нынешняя жизнь. Пусть он и знал уровень десятилетнего мальчика, росшего с Мясником под одной крышей, но с возрастом росла и физическая сила. Многие присутствуют в “Воронах” по собственному желанию и, если человек не ходил ранее на борьбу, то у него были все шансы одержать победу без серьезных повреждений: вроде перелома ребер и рук.   Как бы Эндрю не старался держаться на ногах, его мышцы были напряжены, отчего кровь быстрее вытекала с раны, заставляя и так черные брюки потемнеть. Натаниэль, видя, как тот понемногу стал горбиться, начал подходить ближе, как за плечо схватил Мэтт, стараясь отвести в сторону, но кто-то из Воронов кинул в его лицо собственный телефон. Усмехнувшись, вырвался от чужой тяжелой руки, пока тот, схватившись за лоб, кидал оскорбления. Сокомандники не питали к нему привязанности и уж тем более добродушия, они сами хотели размазать Лисов по полу, но грязную работу лучше оставить тому, кто уже запачкан. Сделай они что-то подобное, их выкинут из команды. Натаниэль же собственность Рико, потому пока не умрет естественным образом, он никуда не денется. - Все же, ты не такой идиот, как остальные, - улыбнулся шире Эндрю, имея в виду нескольких своих товарищей. - Никто из них не решился сделать мне что-то в ответ. - Он изобразил задумчивость. – А может, ты самый главный среди них. Натаниэль в ответ улыбнулся и сразу ударил по лицу, заставляя и так еле стоящего на ногах Миньярда упасть на пол. - Можешь покричать, не стесняйся. Предпочитаю видеть на твоем лице боль, а не улыбку, вызванную таблетками, - он сел на его ноги, чтобы не смог ими двинуть и снова ударил в лицо, вызывая сильное кровотечение из носа. Второй, третий удар: разбитая губа. На третий раз затронуло глаз – он вскоре покраснеет. - Я бы на твоем месте просто убил, ты ведь сможешь это сделать, - Эндрю выплюнул на него сгусток крови, задев щеку.  Натаниэль стискивал его волосы, чтобы голова не отворачивалась, потому плевок легко достал и так запачканного брызгами крови лицо. Вытерев плечом и все размазав, он рукой, которой наносил удары, нажал на раны сбоку живота. - Не хочу бросать экси. - Оно и в тюрьме есть, - уведомил Эндрю. – И не волнуйся, Нил, тебе не даст твой хозяин попасть за решетку надолго. - Неплохо говоришь - Натаниэль наклонил голову на бок и двумя пальцами стал опускать повязку на руках Минярда, - а что, если это будет невыносимостью – произнести хоть слово?   Тот не дал стянуть с себя, как казалось для других, вещь, позволяющую различать близнецов. Получив удар от головы, Натаниэль справился с головокружением и снова ударил и так окровавленное лицо. С такими побоями на следующий день его собственный брат не узнает. Достав из кармана нож, которым ранили его и украли с комнаты, стиснул чужую челюсть и сунул в рот лезвие. Тот с улыбкой зажал ее губами. - Когда тебя снимут с таблеток, ты вспомнишь свою улыбку, - он приблизил сталь к концу его губ, собираясь вырезать очертания улыбки. - Нил, остановись! – Дэниэль выбежала из строя, хотя сама недавно сдерживала Мэтта. Натаниэль посмотрел на нее и холодно усмехнулся: - Так ведь поступают “хорошие” люди. - Только если не мстят. - Если я хорошо отношусь к Жану и Кевину, не значит, что должен с тем, кто накачал меня наркотой, обходиться также. Он было снова вернулся к телу, что из-за всех сил старается не отключится, как кто-то хватает за волосы и с силой поднимает. - Что ты творишь, Веснински? – пришедший Тетсуи выхватил у него нож и кинул Рико, который появился в тот же момент.  Усмехнувшись, сжал чужую руку на своей голове, запачкав рубашку и светлую кожу чужой кровью: - Исполняю свои потребности.   Тренер смотрел на него так, словно еле сдерживался, чтобы не избить до неузнаваемости собственного лица. Натаниэль же, понимая, что ему все равно не хило достанется, а хуже уж точно не станет, чуть приподнимает голову, чтобы смотреть в глаза, наполненные то ли яростью, то ли раздражению вперемешку с брезгливостью. Улыбнувшись как можно шире, он медленно провел языком по большому пальцу правой руки, слизывая кровь Эндрю. - Не хуже, чем вы, - оценил Натаниэль, дабы это больше позлило тренера.  Он все еще был в возбуждении от недавней короткой драки, в которой победил не честно, но это и не было важно, кто в таком месте делает что-то честно? Главное – победа, а как именно ее получил, – дело другое. И если-бы не отрезвляющий взгляд Жана, Натаниэль произнес бы еще что-то колкоющее, но ум прояснялся, смывая почти до конца все веселее избиения, заменяя страхом того, что случится с ним и Жаном, который подвергнется на пару с ним наказанием. Не потому что, он его напарник, а потому что Рико – кусок дерьма, что использует его для собственного удовлетворения.  Пока Аарон и Рене не позволяли Эндрю оторвать руки от пола, а Мэтт с Ники делали то же самое с ногами, Эбби быстро и аккуратно старалась обработать рану, перед этим надев голубые медицинские перчатки. Натаниэль не знал, что произошло дальше, так как Тетсуи толкнул его к Рико, который сразу увел в темноту коридора, таща за ворот одежды. С каждым шагом вырастала тревога, но он не позволил это увидеть и даже почувствовать. Скрыв все за легкой усмешкой, он остановился, отворачиваясь от занесенного удара Мориямы. - Как ты смеешь идти наперекор моим словам? – Его все же прижали к стене, сжимая шею так, что в глазах начинало мутнеть. Натаниэль поднял голову выше, чтобы ухватить хотя-бы каплю воздуха, но грубый захват за волосы, заставил опустить и посмотреть прямо в глаза Рико. - Ты обычный человек, который хочет получить внимание от своего папаши, - прохрипев ответ, он схватился за руку, что удерживает его, но хватка лишь усилилась. – От…пу…сти, - голос стал совсем тихий, еле услышанный. - Успев пообщаться с Кевином, я мечтал, чтобы эти отбросы ушли. Вся ночь будет посвящена только вам двоим. «Вам двоим» - это последнее, что он услышал, прежде чем вспомнить Жана и сделать резкий вдох, когда потерял сознание от удара.     Напротив стояла кровать Жана, справа – прикроватная тумбочка,  а слева все тот же шкаф и два письменных стола, на которых оба соседа по комнате выполняли университетские задания. Если бы не Кевин, то Натаниэль бы сильно отстал в учебе и не был бы допущен к матчам по экси. Несмотря на ужасное физическое состояние, ему приходилось сидеть за столом и слушать учителей, которые приходили обучать школьной программе, ибо поход в школу тратил много времени, а для команды “Воронов” это дорогое удовольствие. Из-за тренировок он часто был не в состоянии на следующий день держать ручку и написать хоть что-то сносное. Это было дело учителей – разбирать писанину своего ученика – потому и напрягаться в своем письме не пытался. Кевин часто бурчал, так как не понимал его неразборчивый почерк и все же смог заставить писать аккуратно. В настоящее время это помогло, ибо в университете пишут от руки.   В комнате было настолько тихо, что закладывало уши. Натаниэль кашлянул, дабы слышать хотя-бы что-то, а не ощущать себя в большом гробу, освещенного лампами. Похлопав глазами, прогоняя остатки сна, он поморщился от сильной боли в районе скулы. Вместо того, чтобы просто оставить, надавил на больное место. Синяк. Снова синяк. Не успели пройти старые, как появились новые. Устало уронив голову на кровать, Натаниэль только понял, что находится на полу. Он хотел было встать, но наручники с цепью подлиннее классических, заставили опуститься назад. Посмотрев с правой стороны, приподнял руку, при это левая неудобно двинулась следом. Кровать была прикована к полу, а значит он не сможет ее поднять, чтобы отвести цепь от ножки. В этот момент ему резко перестали нравиться кровати с открытым низом. Натаниэль не спал нормально несколько дней, а это значит, что сейчас примерно полночь, а может больше, но это лишь сильнее заставило чувствовать беспокойство, так как одного человека не хватало. Жан мог быть на тренировке, но он не рассчитывал, что после слов Рико, тот вообще побудет сегодня ночью на поле. - Хэй! Никто не зашел и не крикнул в ответ на громкий голос. - Рико, сволочь! – Натаниэль старался не калечить запястья о наручники, потому начал пинать тумбочку рядом, чтобы создать шум. - Я надеюсь, что ты гниешь в своей чертовой комнате! Ты – кусок дерьма! – Он снял обувь, поддев носком, чтобы кинуть в того, кто войдет внутрь.   Нужно было знать, где Моро, а потому оскорбление – самый эффективный способ позвать такого нестабильно-агрессивного психа, как Рико.   Это и вправду помогло. Дверь раскрылась и зашел тот, кто ему был нужен. Приготовленный снаряд в виде ботинка успешно попал по чужому плечу. Не зря он был одним из лучших нападающих среди многих университетских команд в экси. - Да тебя этот калека-Кевин одной правой размажет по полю, - Натаниэль, несмотря на свое положение, показал такую надменную улыбку, что Рико разом оказался рядом и ногой пнул в живот.   Согнувшись от боли и открыв рот, хватая воздух, он ненароком вспомнил болезненный удар клюшкой, но то было гораздо сильнее, а дыхание восстанавливалось секунд на двадцать дольше.  Морияма насильно поднял его лицо, сжимая подбородок. - Надеюсь, ты хорошо выспался. Как я и обещал, эта ночь пройдет зрелищно, - он повернул лицо в сторону двери, через которую зашли еще трое людей, а один из них замкнул комнату.   Жан, весь израненный и избитый, смотрел в пол, не показывая своего душевного присутствия в данный момент. От левой скулы и до подбородка тянулась длинная рана. Крови уже не было и, судя по каплям с волос, то только что была закончена пытка с водой. Ноги того подкашивались, казалось, он вот-вот упадет, но Ричер и Джонсен, полузащитники команды и соседи по комнате, держали под руки. Обоим понравилось увидеть картину, когда Натаниэль – человек, устраивающий разные неблагоприятные сцены как сегодня, сидит на полу и не может сделать ничего, кроме как менять выражение лица. - Я отрежу вам пальцы, если не отпустите. Тогда придется забыть про это место и уйти, - предупредил Натаниэль, говоря как можно спокойно. - Не думай, что ты на все способен, - ответил Ричер, сжимая волосы Жана и приподнимая голову, чтобы смотрел вперед. – Отпустим, когда наиграемся с ним и тобой.  Не сумев сдвинуть голову, перевел глаза на Рико. Выругавшись, Веснински двинул ногой по чужой колене, заставляя тем самым отпустить себя. Но как только он сделал движение, получил второй удар по лицу, а Жана бросили на его кровать. Выплюнув подступившую кровь, он не смог даже ответить, когда с Моро стали снимать штаны. Расширив глаза, он покачал головой, сменяя позу и пытаясь пройти дальше, но звон наручников и боль в руках дает понять, что не сможет сделать абсолютно ничего. - Отпусти… отпусти его, Рико! – Выкрикнув имя, он посмотрел вверх, борясь с желанием плюнуть в него. - Я предупреждал, Натаниэль. Теперь смотри на него и вспоминай обещание «защищать его от товарищей».   Он мог смотреть на убийство, мог смотреть на то, как отец разделывает человека. Мог слышать крики боли, отчаяния. Мог сам терпеть боль и чувствовать тошнотворные мокрые слезы на своих щеках. Мог кричать от боли и дергаться, чтобы высвободиться из веревок или тяжелого веса Рико, который проводил ножом по его телу, словно это холст, а лезвие – кисть. Он мог делать все, что только попросит Мясник, продав ему свою единственную вещь, оставшуюся при себе – гордость. Мог убить человека или пытать по собственному желанию или приказу со стороны. Но смотреть, как человека, с которым был плечом к плечу в течение восьми лет, хотят изнасиловать – не мог. Такой вид насилия был самым отвратительным, намного хуже любого другого существующего. Натаниэля не волнует кто-то другой. Он не заступиться не за женщин, не за мужчин, которых подвергнут насилию из-за проявления сексуального влечения (что уже бывало в “вороньем гнезде”), если это не тот, кто ему важен.   Пока он старался словами прервать процесс, только бы не слышать хриплый голос Жана, от которого все внутри сжималось, Рико провел ножом по его правой руке – от плеча до локтя. Натаниэлю пришлось сжать губы и прикусывать язык, чтобы не издать вместе с угрозами крик. Он не смотрел вперед, отчего Морияма сжал рыжие волосы и направил голову вперед, но видя, что тот нашел другой выход и закрыл глаза, прижал пальцем чужие ресницы к коже, чтобы пока проводил вертикальную линию к брови,  тот не смог раскрыть веки и помешать. Вокруг глаз особенно чувствительно, потому приходилось следить не только за нажатием лезвия, чтобы не коснуться глаза и не лишить зрения, но и за головой, что могла в любой момент дернуться на столько, что нож просто проткнет глазное яблоко. Поистине неприятное зрелище.   Рико совершенно не нравилось вести себя аккуратно с ножом, потому быстро забросил дело, оставив на будущее очередной шрам. Натаниэль еще не отошел от боли в руке, на которой начали и забросили “рисунок”, словно из-за потери вдохновения. - Закроешь глаза или отведешь взгляд от постели, и я не пущу Жана не в университет, не на банкет. А пока ты будешь находиться со всеми, он будет снова подвергнут насилию со стороны уже незнакомых людей, - Морияма специально сказал это громко, чтобы все присутствующие слышали.   Натаниэль послушно открыл глаза, переводя взгляд к верху, наполненный такой ненавистью, что был бы этот мир фантастикой, он бы убил его, даже пальцем не пошевелив.   Рико сузил глаза и концом ножа коснулся его щеки, помогая отвести голову под другой угол. Снова эта отвратительная картина, где двое сменяют друг друга, сжимая волосы Жана и поднимая голову к верху настолько сильно, что ему приходилось видеть людей, приносящие не настолько сильную физическую боль, как моральную. Несколько месяцев назад Морияма потерял к нему интерес в таком виде пыток из-за потери каких либо реакций и эмоций, но со временем эффект пошел повторно: тот же молящий взгляд и голос с просьбой остановиться. Те же слезы и та же двойная боль. Натаниэль видел, как Жан не старался смотреть на него, делать вид, что кроме тех троих никого нет. Рико был так близко, что отведи он взгляд хоть немного ниже – тот прокручивал лезвие ножа в недавней ране на руке, – припоминая условия.  Чувство боли смешивалось с безысходностью. Натаниэль не смог хотя-бы половину своего обещания выполнить. Да, он облегчил жизнь Жана настолько, сколько позволяло его положение, но это не могло идти оправданием того, что сейчас происходило в их же комнате. Словно не по руке сейчас проходил нож, а где-то глубоко в груди, затрагивая свою гордость, сердце, в конце-концов, чувство уверенности, –  что он больше никогда не даст слово кого защищать и помогать держаться морально на плаву. Натаниэль знал, что не будь он рядом, не дай немую поддержку –  Жана бы не стало еще в шестнадцать лет, когда его впервые лишили невинности, – и это не хорошая самооценка и оставшаяся уверенность. От Кевина не было никакого толку, он просто был. Увидеть его тушу можно было везде, но, несмотря на бездействие, оба понимали его. Каждый бы делал вид, что ничего не произошло, следовали бы примеру Дэя, но только не тот, кто рос по примеру «не услышал с первого раза – почувствуй на себе боль», в лучшем случае Мясник просто убивал.   Стоны боли, хриплые звуки мольбы, грубые шлепки и фразы во время процесса, были оставлены задним фоном, пока Натаниэль досчитывал уже до двадцати, вспоминая языки не только изученные им языки. На этот раз Рико использовал другой метод вернуть его в этот мир: открыв крышку зажигалки, откуда сразу появился длинный огонек, прислонил к ране. Натаниэль дернул рукой, но Морияма сжал ее, вызвав новую волну крови.  - Убери, кусок дерьма! – он выдержал лишь пять секунд, когда в комната заполнилась двумя голосами. - Я слишком долго позволил тебе просто сидеть и смотреть. Теперь можешь покричать. И, конечно, не отрывать взгляда, - на этом Рико прошел по всей ране, смотря, как сворачивается кровь.   Постепенно образовывалась корочка, по которой снова проводили лезвием, заставляя дергаться в сторону. Единственное, что помогало такими темпами не изодрать запястья в кровь – это то, что его придерживали под локоть.   В комнатах не было звукоизоляции, а дальнее расположение комнаты ото всех не обещало скрыть крики. Прожив достаточно времени, Натаниэль знал, что в каждый так момент его мог услышать любой. Это словно колыбельная – каждый привык к громкому голосу где-то со стороны и засыпали, будто ничего и не слышали. Обсуждать происходящее перестали после тройки месяцев появлению Кевина, а позже и Жана со сбежавшим сыном Мясника.   Еле заставляя себя не отводить взгляда, ощущая пульсацию не только на глазе, но и руках, Натаниэль то выгибался, то отстранялся в сторону, пока снова не притягивали вплотную к огню, не больше спичечного коробка, но такому болезненному. По нему словно проходило множество иголок, впиваясь в рану настолько глубоко, что, казалось, царапают кости. С тем, как Рико чуть ли не пихал зажигалку в рану, при заживлении не то что пузыри не проявятся – кожа не затянется. Только мысль о том, что придется другой рукой срезать с себя корку запекшей крови и сгоревшей кожи, ощущая мягкость, в которую проникает игла с ниткой, сворачивало живот.    Кровь перестала течь, а другая рука, вся красная, придерживала его голову, чтобы продолжал смотреть. Мокрые ресницы казались настолько тяжелыми, что глаза сужались, желая закрыться. Его сорванный голос перестал наполнять комнату, оставив звук не хуже прошлого. Натаниэль понял, что не слышал абсолютно ничего – это и было ужасно. Шире открыв глаза, он перевел взгляд на лицо Жана. Тот не смог больше держаться и вырубился. Натаниэль знал, что он жив: он дышал. Но лучше не стало. Ощущая под подбородком холодную руку, причиняющую боль подобным великодушным жестом, потянулся вперед. Настолько сильно он тянулся, стараясь то ли сдвинуть кровать, то ли хоть немного быть к бессознательному телу, что наручники сильно сдирали с него кожу, не отпуская. Было похоже, будто он находился на самой глубине, а неизвестные руки держали его за все части тела, только бы утянуть как можно глубже, в самую тьму. Все вокруг погрузилось в вакуум, звук сердцебиения сбивал все мысли, сожаления о не сдержанном обещании, все. Как бы Натаниэль не старался, но заполнил точное число, сколько их сокомандники начинали надругательства заново, доводя себя до грани, тем самым ухудшая состояние человека под ними.   Перестав пытаться, обессиленно облокотился о деревяшку кровати, а голова смотрела вниз, на свои босые ноги, испачканной в собственной крови. Давно перестав найти что-то в наливном полу, Натаниэль смотрел словно сквозь него. Рико повторно поднял его голову с такой улыбкой, которую можно было видеть только в такие моменты. Она искренняя. Но такая холодная, раздражающая, местами надменная. Кажется, его бездушный взгляд, какой был только при потери матери, очень забавлял Рико. Натаниэль, не сказав ни слова, насильно отвернул голову и посмотрел на Джонсена, успевшего натянуть обычные свободные штаны, часто использующихся для пробежки или менее потовыделительного спорта, как экси. Тот успел подойти достаточно близко, чтобы суметь его ударить с такой силой в колено, что не удержись он за напарника, упал. Рико был слишком близко, чтобы сделать подобное, а Ричер далеко. Джонсен не должен винить за подобный выбор. Получив плевок за свои действие, хотел было снова его пнуть, но только и успел дернуться, как Морияма впился ногтями в корку кожи, над которой так тщательно трудился, чтобы перекрыть кровь. Крик прорывался сквозь черную толстую ткань, которая оказалась на голове также быстро, как сон, окинувший его в темноту после ночной тренировки. Не успев и сообразить, Натаниэль начал захлебывать в воде, вероятней всего вылитой ему на лицо из ведра, которого не заметил ранее. Подобный метод пыток использовали, чтобы узнать у преступника какую-либо информацию, здесь же – удовольствия ради. Тряпка, закрывающая лицо полностью, создавала картину тонущего человека, а при попытке вздохнуть, захлебывался.  Ногти с неимоверной силой впились в ладони. Ноги начинали дергаться, тем самым отталкивая свою оставшуюся обувь (скорее всего прилетевшую к кровати Жана). Голову с такой силой прижимали к матрацу, что повернуть голову стало невозможно, а кончик носа сгибался.   Выплюнув воду, как только убрали черную ткань, Натаниэль вобрал в себя столько воздуха, насколько позволило это короткое время. Трое снова закрыли лицо тряпкой, дождались момента, когда тот задергается от нехватки кислорода, и вода вновь лилась с такой силой, словно специально подставлял дыхательные пути к небольшому водопаду, не дающему ему таких ударов, как от того, что по размерам сравним с горой. «Хватит… Хватит, хватит, хватит!!!» - Кричал в мыслях Натаниэль, хватая очередной момент, когда он глотал по вкусу кранную воду.   Снова: воздух, вода, воздух и в последний раз – вода. Горло и нос жутко болели. Терпимо, неприятно. Темная ткань была убрана. Насмотреться светом не дали. Не дали отдышаться. Был получен первый, второй удар по лицу. Следом – по животу и боку. Удушение, зажигалка, нож, избиение и снова вода. Сужение колец на наручниках. Казалось, что кровь перестанет поступать в кисти рук, и они станут совсем не способными в игре, но обошлось лишь глубокими порезами. Раны были по всему телу, как разной длины, так и разной глубины. Рико знал, куда нужно нанести удар. Если уж и удовлетворял себя насилием, ему нужно было знать, что не принесет смерти.   Натаниэль держался на последних силах. Боялся пошевелить любым мускулом на лице. Слезы уже перестали течь, а лицо высохло, что не скажешь об одежде и кровати. Пол был весь залит водой вперемешку с кровью. Последняя мысль была только о долгой и нудной уборке, вероятно в полной тишине. Пару дней он точно будет не способен ходить дальше своей комнаты, даже губы раскрыть приносило много боли. Не хотелось, но на лице все равно появятся шрамы. Придумывать позже отговорку для журналистов было не самой приятной тратой время. Предпочел бы послать их как можно дальше, но опять же – Рико. Везде это чертово имя. Рико, Рико, Рико, Рико! Сколько можно?! Вся жизнь крутится вокруг него!   Плечо жгло от любого вздоха, что уж говорить о руке Жана, который, несмотря на аккуратность, все равно причинял боль. Натаниэль нахмурился, пронося очередную волну от раны на лбу и веке. - Нил. Открыв глаза, встретился ни с чем не выражающим лицом. Пустые серые глаза, казалось, потеряли прежние и так тусклые блики. Только взгляд на него приносил такое жгучее чувство вины. - Прости, - тихо произнес в ответ, приподнимая освободившиеся руки на уровнях глаз, словно только что сняли кандалы.  Натаниэль и извинения? Почему он извинился? Он не был причастен к боли Жана и ничего не сделал, зачем «прости»?  «За то, что ничего не сделал, несмотря на обещание», - продолжил, не произнося в слух. Моро и так понял его. - Я занялся собой. Дай обработаю твои раны, - тот взял небольшой прозрачный пластмассовый ящик со всем нужным.    Натаниэль не возражал переводу тему и молча постарался снять с себя одежду, но только коснувшись низа изодранной футболки, понял, что не может. Не сразу понял, что вся кисть покрыта различными царапинами. Когда Рико успел? - Просто отрежь. Под матрацем есть нож, - сдавшись, проследил за действиями Моро, а когда тот с силой оторвал от тела футболку, не ожидавший такого, он крикнул: – Аккуратно! Жан бросил на него мимолетный взгляд и набрал в шприц жидкость, которую вколол в рану на руке. Натаниэль сразу понял, что это анестезия, ибо боль мгновенно пропала. Несмотря на стойкость во многих картинах, он не мог смотреть, как прямо на нем отрезают гарь и зашивают нитями кожу. Конечно, после всех обработанных ран пришлось только Жану убирать всю комнату. Ему не было лучше, но все же единственный из них двоих, кто мог хоть как-то передвигаться, а не ходит по медленным шажкам, мешаясь под рукой.  Можно ли сказать, что их обоих не трогали два дня, и только одна девушка приносила не полученную еду – «везением»?  Можно.   Жан почти не говорил, только спал и читал первую попавшуюся книгу. Натаниэль все еще справлялся с ужасными болями и не мог нормально ходить. Бога ради его кормить с ложечки не стали. Справляясь с дрожью в руках, медленно съедал свою порцию. Настроение, вина, картины прошлой ночи все еще мелькали перед глазами и оставались рядом последующие дни. Оба ни разу не упоминали прошедшие моменты. Жан стал слишком молчалив, а увидеть прежнюю улыбку больше не было возможным. С того момента не было все как прежде. Натаниэль не пытался даже восстановить, вина не позволила. Но это не значило, что двое из троих лишних присутствующих людей не пожалеют, что вообще присоединили к команде.