Беглец у воронов. Новый у лисов.

Еле заметный шрам проходил вертикально по веку, затрагивая середину брови. За три недели только она обрела светлый оттенок, в отличие от тех, что все еще отдавали краснотой. Провел пальцами по слегка выпуклому шраму на левой щеке: Рико вел лезвием по мокрой дорожке вслед за слезой. Должен ли Натаниэль радоваться тому, что он хоть чем-то отличался от своего отца? Нет. Пару шрамов на лице не могли до конца сбить его воспоминания. Они были неприятными, болезненными, тошнотворными. Десять лет его жизни преследовали его во сне, в своей внешности, давно заживших светлых ран, отличавшихся от основного цвета кожи. Ни кто и ни что не могло хоть на день заблокировать мысли о нынешнем и прошлом, позволить чувствовать себя в безопасности, не дать чувствовать боль, которая, как оказалась, ему нужна была слово пропитание. Натаниэль понял, что с помощью нее, может оставаться в мире и понимать, что живой. Боль стала его спутником. Настолько привычная, что только при сильном давлении вспоминает, что он человек. Хотел следовать словам матери и бежать, но экси, в какой команде бы не состоял, всегда останется, словно якорем для корабля. А Жан – пассажир, которого нужно придерживать в равновесии и не позволять шторму сбить с палубы.   Пришлось терпеть три недели, чтобы дождаться полного восстановления тела, но присутствовала еще одна проблема, почему Натаниэль все еще не поквитался с Ричером и Джонсеном. Сделай он что-то, и его и Жана снова подвергнут пытками, рисковать больше не намерен. Слишком нервировал тот факт, что оба животных ходят по общежитию и смеют кидать омерзительные фразы, чем только выводили на агрессию. Натаниэль ломал руки от бессилия и впервые страшился последствий своих действий. Когда появиться шанс показать двум сокомандникам настоящую боль? - Ни… - он запнулся, - Натаниэль, время, - Жан вывел его из тупой позы: полу оголенный перед зеркалом, смотрит на пол, а брови сходятся в одну линию. Молча уставившись на человека, только что вошедшего в комнату, он заставил себя не вздрогнуть, услышав свое имя. Оно казалось таким тошнотворным с уст Моро, желудок перекручивало. Рико запретил использовать к нему другое обращение, видимо, Кевин был осведомлен указом, раз в сообщении с вопросом о самочувствии, употреблял настоящее имя. - Иду, - спустя долгое молчание, Натаниэль сдвинулся с места, ощущая, как онемели пятки. Надев футболку, а поверх кофту, он первым вышел с комнаты. Надеясь не столкнуться здесь с Мориямой, оба быстро покинули свою часть, присоединяясь к остальным Воронам в главном коридоре. Столько людей, шепотов, косых взглядов – душили. Стены становились уже, втесняя всех. Толкающие плечи, слова, идущие следом с презрением и насмешкой – словно на шее была петля, лишающая одного воздуха, а второго шанса на выживание. Очередной толчок выбил из того наполненного шара вины и слабости, позволяя вздохнуть и стиснуть руки в кулаки от нарастающей раздражительности.  Остановившись, посмотрел на спину, а после в лицо того парня, который усмехался, смотря назад на прошедшую пару. - Я тебя убью, кусок дерьма, - не выдержал Натаниэль и, оттолкнув всех людей, мешающих пройти вперед, пнул под колено Дженкинса, а после в спину, срывая злость на одном нем. После прихода Мясника, они не общались, не считая моментов на тренировке. За долгое время лицо того снова должно было оказаться в крови. Не позволяя встать, с такой силы ударил ногой по позвоночнику, что тот хрустнул. - Успокойся, Натаниэль. Ты принесешь проблем, - Жан снова запнулся при обращении, но продолжил, сделал вид, что ничего не было и, коснулся чужого плеча, собираясь отодвинуть. - Так Рико запретил потаскухе использовать откуда не возьмись это имя «Нил», - Дженкинс вмешался. Не став слушать не того ни другого, Натаниэль скинул руку и носком ноги ударил снизу челюсти. Моро же не оставил попытку остановить и сжал за ворот одежды сзади отводя в сторону и толкая вперед по коридору. - Ты какого хрена мешаешь?! Я и так сдерживаю себя, чтобы не прикончить тех двоих, так еще позволю унижать себя другим?! Жан впихнул его в туалетную комнату и спокойно выслушал французские выкрики. - Успокойся, - повторил он. - Я спокоен! – Натаниэль провел по волосам и задержал руку, быстро ходя от одного конца туалета до другого. Помещение погрузилось в долгое молчание. Кроме шагов здесь и за дверью слышно ничего не было. Жан, проверил каждую кабинку в присутствие людей. Делал это так спокойно, медленно, словно всю злость вытягивал. Натаниэль спрятал руки в карманах и выдохнул. Подойдя к последней дверце и самому проверив, посмотрел перед собой. - Пусто, - когда кроме ответного взгляда ничего не услышал, продолжил, не меняя языка, - Ты хотел что-то сказать? - Я бы сказал много, но обойдусь на коротком: останься здесь, но терпи Рико или уходи. - Что? – нахмурившись, опустил руки с карманов. - Ты можешь жить, оставаясь с Воронами, или можешь бежать, что предоставит тебе малый шанс на выживание. Но, зная твою страсть к экси, ты выберешь другую команду, но в замен – возможная скорая смерть. - Подожди, подожди, - Натаниэль помахал головой, словно отбивал все мысли. – Ты хочешь уйти? - Нет. Я останусь здесь, - поймав непонимание, Жан выдохнул, пытаясь объяснить: - не будь здесь из-за меня. Ты не виноват в том, что случилось прошлой ночью, не кори себя.  Натаниэль хотел что-нибудь сказать, но губы так и остались приоткрытыми, в незнании, что произнести. - Через неделю будет осенний банкет, куда будут приглашены все команды этого чемпионата. Можешь с кем-то из тренеров там переговорить или выбрать Дэвида Ваймака... - … отца Кевина, - продолжил Натаниэль. – Ты хочешь, чтобы я был с ним в команде? - Ты поможешь им принести победу. - Я не пойду. - Тогда терпи Рико, - предложенный вариант оказался последним. - Я не могу, - после ответа очередное молчание продлилось минуту, где оба сверлили друг друга взглядами. – Пошли со мной. - Я не могу, - теперь Жан отвечал отказом.  Натаниэль пожал плечами, наклонив одновременно голову, и ушел с туалета, оставив Моро одного. Судя по его выражению, главное было только затронуть тему. И снова воспоминания о прожитых днях во время двухмесячного побега: те виды, люди, сны, чувства. Та свобода, сменившийся страх и потерянная вещь, играющая важную роль в его жизни – экси. Натаниэль знает, что даже один он не сможет убежать не пойманным, а потому побег – смена команды. Как бы жить ему не хотелось, но умирать в округе мафии и Воронов было намного хуже. Давившись чертовым завтраком, Натаниэль интереса ради согнул ложку напополам и повесил о край стакана – это помогало отвлечься от нарастающих дурных мыслей. Игнорируя странный взгляд Жана, забрал его ложку и сделал то же самое, продолжая свою «башенку». Поверх поставив тарелку с незаконченной кашей, облокотился о спинку стула, сложив руки на груди. Он бы продолжил смотреть на свое творение, если бы не вибрация телефона в кармане. Достав его и посмотрев на сообщение, посмотрел с искренним непониманием. - Ники пишет. Если коротко: спрашивает о нашем самочувствии, - отчистив чат и выключив телефон, положил обратно. – Не ожидал, что он напишет мне после избиения его брата. - Думаю, они сами не против были бы. - Я его ранил ножом, хоть и с чужих рук, - на это Жан пожал плечами.   Погода была настолько солнечная, что на коже рук и шее ощущалось покалывание. Натаниэль в какой раз прикрывал открытые участки, чтобы солнце не жгло и не доставляло дискомфорта. За последние дни на него так и накатывала усталость, а может и обычная лень. Настроение скатилось и стало намного хуже, чем во время пребывания Лисов. Сонливость сменилась скукой и незаинтересованностью вообще ни к чему. Пары по итальянскому и математике кажутся многочасовой нудностью, а экси – лишним телодвижением и болью. Сказалась не только давняя ночь, где отношение к себе и своим обещаниям поменялись, но и своя безысходность и бездействие. Он не мог ничего сделать с Ричером и Джонсеном, боясь наступить на те-же грабли. Как только ближе подошли к главному корпусу, желание войти внутрь отбилось полностью. Множество людей толпились и толкали друг друга в плечо. Их от муравьев отличала лишь  людская агрессивность. Натаниэль решил, что часть от туда – болейщики, которые или пришли впечатленные игрой к игрокам, или пришли плюнуть в лицо тому, кто скрыл Кевина бельмо под пластырем. Начав жалеть, что они не явились на пары к самому началу, Натаниэль свел шаг Жана в другую сторону. Тот явно не был против такого столпотворение, когда нужно было прийти в определенное место, а потому и хмурый взгляд обойти не вышло. - Что с тобой? – впервые за три недели он спросил, но не о самочувствии, а о поведении. Жан ответил не сразу. - В плане? – проверив, не красит ли белая стена корпуса одежду, облокотился спиной, сжимая губами сигарету, недавно протянутую ему в двух пальцах. - Не веди себя так, словно последний день живешь, - проигнорировав косой взгляд, наблюдал за дымом, быстро рассеявшимся в чисто-голубом небе. - Разговор о твоем принятии Рико или побега из команды не впервой. - Последний раз был в твои шестнадцать, Жан, - Натаниэль потушил недокуренную сигарету о стену и кинул в сторону. Сжав волосы Жана и, опустив голову под свой уровень глаз, произнес: - я тебя не первый день знаю. Не смей делать глупости. - Отпусти, Натаниэль, - отчеканив его имя, сжал свободной рукой чужое запястье. - Еще раз произнесешь это имя – и я убью тебя, - сказав тише, ударил затылок Моро о стену, но не так сильно, как хотел. Конечно, он не стал бы делать ничего, что в конечном итоге окажется для того смертью.   Скурив еще по сигарете, оба вернулись в главный корпус. Благо народу поубавилось, но Натаниэль все же старался не светиться в толпе и не привлекать себя как «одного из свиты» и «помешательство между сводными братьями» до появления охраны. Лавируя в толпе, он потерял из виду Жана. Их аудитории разделялись этажом, но до лестницы они еще даже не дошли. Покрутив головой, его кто-то резко схватил под локоть и втащил в полукруг незнакомых ему людей. Намерено Натаниэль не запоминал людей, но даже вскользь эти множества лиц давали понять, что вообще не из этого университета, если вообще не окончили его. Хмурясь от наглости этого мужчины, схватившего руку, собрался, как следует раскрасить лицо, но заметил у другого небольшую камеру с выпученным объективом. - Вам попадет за проникновение без разрешения директора, - Натаниэль сложил руки на груди, прикидывая, что здесь только один репортер и его оператор, остальные просто увидели удобного человека, который поможет увидеть университетских игроков Эдгара Аллана. - Ответьте на пару вопросов, которыми многие фанаты интересуются. Вы заставили три недели ждать вашего появления, Натаниэль. - У меня учеба, - используя учебу, как оправдание, постарался снова выйти из уже образовавшегося круга, но выйти не дал другой парень, который обучался на один год больше. - Что вы шепнули Эндрю Минярду на поле, из-за чего игра улучшилась после первого пропущенного гола? – продолжил настаивать репортер. Натаниэль бросил испепеляющий взгляд на того, кто не дал уйти и все же подошел  к мужчине с вопросами. Улыбнувшись настолько фальшиво, что атмосфера осталось неприятной, он сдержался не разбить все имеющие аппараты у них на мелкие детали для поддержания репутации команды, а скорее собственного физического состояния и ответил, пряча сжимающиеся руки в карманах. - “Лисы” показали себя с самого начала ужасно. Пару мотивирующих фраз, оставшихся в секрете для них и одного игрока из “Воронов” будут самыми запоминающимся. Уверен, Эндрю еще не раз испытает чувство интереса и поднятия адреналина из-за меня, - Натаниэль вспомнил ночь в клубе, когда Миньярду развлекался вне зависимости от показанной агрессии. – У вас пять минут для оставшихся вопросов. Репортер решил разжевать сказанные слова. - Что произошло между вами и Эндрю Миньярдом за те три дня, пока “Лисы” были у вас? Вы смогли поладить с тем, кого считают психом? - Это больше двух вопросов, - нужно было больше времени, чтобы дать ответ в пользу себе. - Хорошо, тогда зачем вы скрыли цифру «2» на скуле Кевина Дэя? Он не свел татуировку, а это означает, что он все еще один из свиты. Может позже он вернется к вам в команду, - предположил репортер. - Он не вернется. Пусть только попробует. – Помня, что Рико успел с ним провести беседу, Натаниэль, не имея понятия, как Эндрю остановит Кевина в случае возращения обратно в команду, сделал это сам, используя угрозу в голосе. - Почему вы не хотите возвращения такого профессионального игрока? - Калека ничего не принесет, - он сгладил прошлый ответ. - Должность тренера? Перелом ведущей руки стал рычагом на побег. Кевин не планировал уходить из спорта, пока время старости не придет, что уж говорить про должность тренера, о которой он даже никогда не думал. - Я ответил больше, чем нужно, проваливайте, - Натаниэль не выносил давать интервью и отвечать на назойливые вопросы. Сейчас же он потерял из виду Жана и стоит в окружении людей, что кричат ему о неправоте действий и мыслей. Нет возможности кого-то ударить из-за последующих действий со стороны тренера и Рико, а пройти прямо ему не дадут стоящие вокруг, желая высказать свое мнение и перекрыть чужое. Если сначала спорили с ним, то теперь все в округе друг с другом. Репортер все еще доставал с вопросами. Не появись Жан с охраной, он бы не сдержался и сделал что-нибудь неподобающее с этим любопытным лицом. - Долго, - заметил Натаниэль, когда двое мужчин в специальной черной форме смотрели документы всех и по одному выводили из университета. - Лучше, чем бы я взял и избил всех, тем самым, сделав хуже, - Жан спрятал руки в карманах, разворачиваясь и поднимаясь по лестнице. - По крайней мере, я бы поддержал, и мне не пришлось бы стоять там прижатым, без возможности уйти.   Моро не ответил, а после и вовсе скрылся на третьем этаже. Натаниэль ушел по второму, где все сидели по аудиториям и от силы пятеро людей убирали вид опустошенности. Было достаточно тихо, чтобы слышать только свои шаги и разлетающееся мимолетное эхо. На конце широкого коридора было большое окно, позволяющее солнцу освещать двери и до определенного места пол, плавно переходящего в тень, где лучи не доставали. Сразу сощурившись от яркого света, Натаниэль дошел до третьей двери с конца, резко опуская сильно нагретую ручку. Понять, что хлопок при закрывании был слишком громким – дал профессор и большая часть повернутых в его сторону студентов. Приподняв руки, ушел в самый конец, не желая присутствовать здесь хотя-бы сознательно. С предметами у него не было трудностей – в чем постарался Кевин. Может позволить себе просто проспать несколько недостающих часов. Натаниэль надеялся, что репортер, остановивший его в начале дня, был из какой-нибудь мелкой компании, и никто не даст выставить снятое сегодня видео на большой экран. Противостояв желанию не включать телефон, замер, смотря на количество полученных сообщений. Семь – от Кевина и двадцать – от Ники. За всю жизнь он не получал и трех. Жан всегда рядом, а кому-то другому писать ему не нужно было. Забыв о своем первоначальном решении включать телефон, зашел в эсэмэски, пролистывая ленту с помощью зажатия кнопки. Пробежав глазами, понял, что ничего существенного написано не было. Он почти нажал на очистку чата, как пришло новое сообщение, написанное большими буквами. Как понял из многих других – это восклицание. «НИЛ! ТЫ СНОГСШИБАТЕЛЬНО ОТВЕТИЛ ТОМУ РЕПОРТЕРУ! Я АЖ ПЛЮНУЛ ЧАЕМ В ААРОНА, ПРИТВОРЯЯСЬ, ЧТО СЛИШКОМ УДИВЛЕН, НО ЭТО ТАК! Я ВСЕ ЕЩЕ НЕ ЗНАЮ, КАК ТЫ ПОНЯЛ О ПРОПУСКЕ ТАБЛЕТОК, НО, НАДЕЮСЬ, ТЫ СКАЖЕШЬ ПОТОМ. ВО ПЕРВЫХ – КАК Я И СКАЗАЛ, АХРЕНЕННО, ВО ВТОРЫХ – Я БЫ НЕ СОВЕТОВАЛ ТЕБЯ ИНТЕРЕСОВАТЬ ЭНДРЮ, КТО ЗАНЕТ КАК ОН ПОСТУПИТ… я бы и не хотел это знать, тем более, чтобы ты был первооткрывателем.» - вот и в интернет заходить не пришлось. Натаниэль стоял посреди коридора, мешая проходить и решая как поступить. Прошли две пары, ясное дело за два с лишним часа смогли опубликовать и отредактировать не такой уж и большой отрывок. Проведя рукой по волосам, напечатал короткое: «Не пиши мне больше.» и выключил телефон. Сказать, что он в дерьме? Ничего не сказать. Ладно, Эндрю, на него всем насрать, но не на Кевина, которому при всех запретил возвращаться в команду, тем самым разжигая старые негодования фанатов и их агрессию на себя. То, что репутация начинает падать от каждых его слов – не волновало. Реакция тренера и Рико пугала. Они всеми силами пытались вернуть Дэя, при этом наплели ему что-то во время пребывания в гнезде, явно аргументируя почему тот должен вернуться. Он вернулся бы, смог бы уйти из-под защиты Эндрю из-за собственного страха. Как на расстоянии запретить ему сделать, Натаниэль не имел понятие, но выбранный способ был не из-лучших, он это понимал, но на время должно было сработать. Зная, что Дэй, не дозвонившись до него, начнет донимать Жана, сменил направление на этаж выше. Поднимаясь и отталкивая по сторонам мешающихся, подбежал до нужной аудитории, ловя взглядом удивленное лицо Моро с трубкой у уха. Выхватив телефон с расслабленной руки, которая и опуститься та забыла, услышал гневно-кричащий голос. - Заткнись, Кевин, - грубым тоном помешав французским речам, преступил слушать новую волну, накатившую на того. - Ты идиот, Натаниэль! Какую херню ты спизданул про Эндрю? Крекерная пыль не выветрилась?! Это будет иметь последствия! Думаешь, он не воспользуется этим?! Так ты еще ответил на вопросы обо мне! В следующий раз я отделаюсь не разговорами, а побоями, что хуже – меня вернут в команду! Натаниэль прослушал почти все, держа телефон на расстоянии от себя, но последнюю фразу услышал четко. - О чем вы говорили? - Не имеет значение, - отрезал Кевин. В голосе послышалась паника и подступающая истерика. - Судя по тому, что ты боишься из-за Рико обращаться ко мне как прежде и так отреагировал на мои слова – что-то большое и серьезное. Он обещал тебя выкрасть, если не вернешься сам? Сказал, что убьет твоего отца? Хотя эгоистичности тебе хоть отбавляй… – его предположения оборвали. - Я сказал «не имеет значение». - Значит, не скажешь, - тихо произнес, подтверждая слова. – Я повторю, если ты нуждаешься, - перешел на английский, чтобы слышал Эндрю. Кевин не говорил бы на-французском, если бы не присутствовал кто-то рядом. Пришлось почти кричать, иначе никто бы не услышал по ту сторону. – Ты не приходишь обратно в команду и остаешься в своем поганом университете Пальметто! Здесь тебя ждет только старческая палка, - намекнул на то, что от побоев Тетсуи тому не обойтись, - и шизанутый брат! Сиди на жопе ровно и не отходи от своего Эндрю и тренера. Ты – Лис. Находись во всем дерьме вместе со своими новыми товарищами и учи этих неспособных играть в экси! Только посмеет твоя нога ступить на асфальт нашего города, я лишу тебя всех возможностей сидеть даже на скамейке запасных! Больше не звони, - он отключил вызов и, взяв руку Жана, вложил ему телефон. Не извинившись за предоставленный шум в аудитории, вышел и быстрым шагом ушел оттуда как можно дальше. Натаниэль прекрасно понимал, что руки у него дрожат не от желания избить Кевина до неузнаваемости, а от сдающих нервов. Физически он был как прежде, но толкнуть того же репортера был не в состоянии, скорее это не в его возможностях. Отрываться снова будут на Жане, видя, как это сказывается на их отношениях и чувствах в себе. Оставив все вещи, в том числе и телефон в последней посещаемой им аудитории, ушел за пределы университета. Зная, что найденную сумку отнесут к остальным потерянным, мог не волноваться за конспекты. Спрятав руки в карманах брюк, шел по тротуару вдоль бетонной светлой стены, отделяющей дорогу от границ учебного заведения. Из-за медленного шага люди обгоняли его, отчего легкий ветерок позволял немного, но охладиться. Только понимание, что его выгонят, позволяло не зайти в любой большой магазин и не постоять в холодильнике. Конечно, можно притвориться, что выбирает мясо или какой-то молочный продукт, но запахи там не всегда приятные. Солнце так и пекло, а макушка настолько нагрелась, что Натаниэль начал волноваться за возможный солнечный удар. Скажи ему, что началось глобальное потепление – поверит, - конец сентября, а жарко, словно середина лета. Зайдя в первый попавшийся в магазин на территории пятиэтажных домов, стоящих квадратом, после пятнадцатиминутной ходьбы он осмотрел его: справа – касса со старым кассиром, а слева – стойки с фруктами, расставленные по всей стене. Сбоку располагался высокий холодильник с разными напитками: от детских коробков соков – до различных алкогольных. Его удивило наличие здесь кондиционера. Натаниэль и в больших магазинах та был настолько редко, что только по пальцам двух рук можно сосчитать, а тут такой маленький, без людей. Видимо, сюда бегали живущие рядом дети, когда гуляли во дворе: два мальчика лет одиннадцати, держали футбольный мяч в руках, а один из них просил старушку дать им чипсов. Тот, что стоял у выхода и не участвовал в покупке, посмотрел на Натаниэля. Видя, как тот смотрит не в глаза, а на что-то другое на лице, вопросительно изогнул бровь. По жесту пальца, что показывал на его щеку, понял – шрам. Отвернувшись от пристально рассматривающих глаз, ушел к холодильнику, открывая за черную пластмассовую на ощупь ручку. Секунд двадцать решая что взять, остановился на обычной воде. Тех мальчиков уже не было, а потому касса была свободной. Отдав бутылку и мелочь, посчитал оставшееся. - Сигареты, - указав пальцем на выставленный за стеклом табак, он совсем забыл, что это не тот привычный ему магазин, где вне зависимости от возраста продавали абсолютно все. - Паспорт? – попросил кассир, отдавая оплаченную воду.   «Паспорт?» - повторил в мыслях Натаниэль. А у него было вообще что-то свое? Он толком свои документы не видел. - Этот чупа-чупс, - главное, чтобы было что-то во рту. Сигарету можно заменить, да и сладость удовольствие принесет больше. - Для твоего возраста, у тебя много мозолей, да и шрамов хоть отбавляй, - старуха приняла сдачу и остановила взгляд на его ладонях. Натаниэль предпочел промолчать.  - Ты чем-то тяжелым занимаешься? – продолжила она. Экси? Тяжелое? В его-то условиях? Вероятно. - Ручку держу, - сухо ответив, взял протянутый леденец. Казалось, она еще что-то сказать хотела, но, не дав ей на это шанса, вышел из магазина, сразу срывая фантик и выкидывая в контейнер с мусором. Стоило сначала выпить и сбить температуру, а теперь из-за сладкого во рту этого не сделать. Вкус воды будет ужасный. У него закончились пары, а у Жана оставалась одна. Предположительно Натаниэль собирался прогуляться полчаса и вернуться к концу занятий, но скитаясь по улицам города, он умудрился потеряться. Стоя на перекрестке, смотрел по сторонам, а позже и на детей, набирающих воду в ладоши с шарообразного фонтана, являющегося дизайном к высокому зданию рядом. Натаниэль не знал ничего в этом городе. Не остановок, не достопримечательностей, ни улиц, лишь местонахождение аэропорта и университета. Вмиг пожалел, что потратил свободное время не на сон.   Пройдя налево, думая, что оттуда и пришел, стал осматриваться, в надежде найти столбы с картой, предназначенные для туристов. Казалось, прошла вечность, когда решил спросить первого попавшегося человека, потратив все желание идти дальше, даже не зная верное ли направление. - О-о-о, это вам далеко, советую на такси добраться, - несмотря на большую осведомленность, Натаниэль не стал бы спрашивать людей за тридцать, потому его картой стал парень, на вид ровесник. - Я пешком. Тот показал пальцем: - Перейди дорогу и по ней паши. Потом – сверни налево и на втором, вроде, пешеходе снова переходи. Я не часто бываю в той стороне города, но если не ошибаюсь, то нужно пройти через двор общежитий, а позже по неровной асфальтированной тропе, там деревья обручем. Как выйдешь, то должен заметить корпуса. Не благодари! – парень сказал в спину, так как Натаниэль ушел сразу, как маршрут был договорен. Морщась от нежелания возвращаться в университет, а потом еще и в общежитие, на тренировку, перешел дорогу на ближайшем пешеходе. Телефона не было, чтобы посмотреть время, но судя по многочисленным студентам на улице – закончена пара. Натаниэль обвел взглядом десяток людей, столпившихся вокруг чего-то. Он не отличался сильным любопытством, но такое скопление заставило остановиться. Стоя                               на тенях людей, ощущал, как в животе все переворачивалось, а в груди сжималось. Слова «скорая», «Жан Моро», «упал» с такой силой въелись в голову, что кроме них он не слышал стука своего сердца, которое на самом деле готово было сорваться и, словно гиря, упасть, разбивая каменные плиты. Не найдя сил оторвать ноги, медленно посмотрел в сторону, где выбегали несколько профессоров и директор, разгоняя всех. Звук скорой помощи звучал с каждой секундой громче, а взгляд устремился на кровь, пачкающую светлый пол, на который упал труп. Под головой были трещины, в которые протекала кровь с разбитой головы. Та была повернута, отчего были видны серые, не моргающие, открытые глаза. Телефон при падении отскочил и лежал сломанный, не давая надежд на починку, напоминая своего хозяина, которого Натаниэль знал лучше себя. Он не дышал, не дергал и пальцем, не закрывал глаза – мертв. Самоубийство. Видя сломленного Жана, видя, что он не справлялся – ничего не сделал. Не ввязываться в неприятности это одно, а помочь морально – другое. Натаниэль сделал лишь первое. Все это время держал Моро в жизни, говорил, не давал сделать что-то непоправимое, но под конец все силы ушли в одно дело. Не смог защитить от “товарищей” и такой ясной скорой смерти. Второй труп. Труп, который снова разбивал его, словно ранее упал не на каменные плиты, а на него и уверенность. Тело унесли. Всех заставили покинуть место происшествия. Натаниэль забрал свою сумку со стола с потерянными и побежал в “гнездо”. И Рико, и Тетсуи должны были присутствовать в больнице из-за потерянного игрока. Он знал, что должен делать, никто не будет препятствовать. За три недели он выучил расписание Ричера и Джонсена наизусть – их пары окончены еще час назад. Осенний банкет, что начнется через неделю, примет команду “Вороном” с двумя потерями и одним покалеченным.

***

В общежитии тихо. Пришедшие с университета спокойно сидели в холле. Натаниэль не сомневался, что все в курсе самоубийства. Жан Моро – один из свиты короля и основной защитник команды “Воронов”. Новость о его кончине станет горячей темой быстрее, чем упавший осенний лист подхватит сильным ветром. - Где Ричер и Джонсен? – спросил у того, кто был ближе всех. - Зачем тебе? Жан покончил с собой из-за статуса потаскухи, а ты мстишь? – тот лениво поднял голову вверх. - Я преподаю урок детям, которые не понимают с первого раза. - Дети – это те, кто старше тебя? - Те, кто не понимает, что я лишу их игры в экси. Ты, видимо, тоже жаждешь этого дня? Предупреждаю: ужасно больно.   Тот не стал накидывать на себя проблем и двинул рукой в коридор: - Джонсен в комнате, а Ричер, вроде, на кухню шел.    Натаниэль направился к тому, кого упомянули первым. Двери оказались незапертыми, а медленно повернув ручку и войдя, посмотрел на спину парня, сидевшего в наушниках за университетскими заданиями. Достав складной нож с кармана, моментально открыл. Раздался крик боли: Натаниэль вонзил все лезвие в верх ляжки, обойдя кость. Это сразу заставило принести ноги всех Воронов. - Что за хуйня!? – вбежавший Ричер бегал глазами со своего напарника до Веснински, что подкидывал ключ от комнаты в руке, успешно стащивший с чужого кармана. - Все ушли по разным сторонам, а ты – уйди в другой угол или я сделаю это сам, - отдав указ, он терпеливо дождался, пока люди уйдут, но и Ричер шагнул назад. Ясное дело: тот был без ножа, в отличие от Натаниэля.   Предвидев такой исход, пришлось использовать свои навыки тренировки экси, которые изначально не предназначались для пыток или убийств. Ему не требовалось много времени, чтобы прицелиться, а потому попав в ляжку сзади, сжал волосы упавшего “товарища” и, оставляя за ними дорожку крови, потащил в комнату.   Замкнув на ключ и оставив его в замочной скважине, чтобы никто не смог взломать или открыть двери, вернул свое внимание тем, кто посмел довести Жана до крайности, тем, кто порвал последнюю тонкую нить, на которой он держался. - Из ума вышел!? – и снова Ричер. - Тебя к играм не допустят, если убьешь, псих чертов! Жан сам решил сдохнуть, вот и издевайся над его телом! – поддержал Джонсен, отрывая ткань наволочки с помощью зубов, чтобы перекрыть кровотечение.   Натаниэль подошел будто ничего существенного и не делает. Его внешний вид и эмоции были совершенно спокойны. Пока. Он ждал три недели, так тут образовалась вторая причина изуродовать их. - Я вас не убью, но через пять минут вы передумаете, - растянув губы в улыбке, провел ножом по рукам Ричера, что закрывали рану. Тот не мог сделать абсолютно ничего, иначе кровь уйдет быстрее, а шансы на жизнь уменьшатся. – Но перед этим, - он ногой надавил на плечо Джонсена, заставляя выпрямиться. Сжимая чужие четыре пальца и поднимая для удобства себе выше, продолжил: - я лишу вас пальцев и сыграю на спинах в крестики-нолики. Знаете эту игру? От скуки с однокурсниками поиграть можно. Советую попробовать… ах, точно. Вы не сможете.   Посмотрев на бледные пальцы, запачканные в крови, Натаниэль пропуская все слова, прощения, оскорбления, не дал вырвать руку и наконечник ножа вставил под ноготь. Надавив сильнее и проткнув кожу, колупнул, отрывая. Его ударили по ноге в приступе боли и попыток вырваться, отчего теперь сидел на полу, опустив оба локтя на согнутые колени. - Да начнется незабываемый вечер, - переведя взгляд на другого, что отползал подальше, улыбнулся шире. – Только хуже делаешь. Сиди смирно так, как спокойно лежал Жан под вашими телами.    Подойдя к Ричеру, пнул под ребра и наступил на грудь, беря уже раненую руку. Также сжав четыре пальца, доводя до хруста, посмотрел вниз. - Какой палец выберешь первым? – подождав десять секунд, он перестал нуждаться в ответе. – Я бы тоже не смог выбрать. Профессиональному игроку без пальцев сложно будет, - после чего медленно сломал указательный палец, наклонив в сторону. Нож был недостаточным, чтобы прорезать человеческую кость, но прижав ладонь к полу, ударил концом лезвия по нужному месту. Палец начал свисать, словно в мешочке была палочка.   Ему не нравилось слышать крики, которые закладывали уши, потому пришлось сунуть каждому в рот по тряпке, хотя и помогало это слабо. За этот час и Ричер, и Джонсен могли умереть от потери крови раза пять точно, но Натаниэль бинтовал раны как только мог, сократив в несколько раз обильно текущую кровь. Тренер и Рико на данный момент пытались открыть двери – это было видно по дергающему ключу в скважине. Да и разъяренные голоса обоих были неплохим показателем явившихся. Он был уверен, что никто другой после этого не станет помогать Рико в избиении даже через угрозы.   Оба парня, потерявших сознание, лежали на полу с оголенным торосом. Шесть пальцев у каждого отсутствовали, а на спине под слоем засохшей крови можно рассмотреть три палки по горизонтали и три по вертикали. Натаниэль и не думал, что настолько хорош в искусстве: круги, сделанные на коже, были достаточно ровными для извивающейся и мягкой поверхности.  Если у Ричера кожу рук красили длинные порезы, то у Джонсена было старательно-вырезанное слово: «потаскуха». Да, с ним не поступали настолько жестоко, но сегодняшнее их пережитое не сравниться с восемнадцатилетним постоянным насилием со стороны не только Мориям. За все эти года он научился держать самообладание, а потому страх о том, что с ним будет позже, скрывался за толстой стеной спокойствия. Подойдя к двери и повернув ключом, отошел на два больших шага. Тетсуи и Рико ворвались внутрь, а все остальные Вороны стояли позади. - Удачи выкупить их молчание, если, конечно, они не сдохнут до прибытия врача, - Натаниэль бросил нож под чужую кровать и холодно посмотрел за спину Мориям, намекая товарищам убраться прямо сейчас. Его успешно проигнорировали, а трость Тетсуи сильно ударила по скуле, обещая очередную порцию синяков. Поморгав от потемнений в глазах, отвернулся от следующего замаха. Сразу пожалел, что к земле не прирос. Тренер бил снова и снова, но выучив силу замаха, Натаниэль знал, что до потери сознания его не доведут – это было еще хуже. - Из-за вас один участник вашей команды умер. Из-за чертова старика, от которого в скором времени будет отдавать старческой вонью и его племянника, не умеющего адекватно себя вести. Его не могли не взять на осенний банкет, а потому доводить до полусмерти не выгодно. Но это не значило, что раны, которые можно скрыть за одеждой и маской безразличия не будут использованы.  - Сделай с его руками что угодно, а потому вытащи на поле. Пусть сыграет с остальными. Не сможет забить пять мячей – переходи с ладоней до локтей, не оставляя и ровного места на коже, - Тетсуи сощурившись, смотрел на Натаниэля, отдавая указ Рико.   Морияма схватил его под локоть, выводя из комнаты. Тренер же сказал остальным прибраться в комнате, а присоединяться к племяннику времени не нашел. Запинаясь об свои ноги, Венсински смотрел вниз, чтобы ненароком не упасть. Из-за пульсирующей боли в голове он не сразу понял, что находится на кровати Жана. - Как я хочу тебя прикончить настолько мучительным способом, что ты будешь молить о выстреле в твой мозг, лишенного всякого ума и понятия чувства самосохранения, - Рико сжал его волосы и ударил затылком о стену. - Думаешь, это привлечет твоего никчемного отца? Может мать? У тебя вообще есть кто-то, кто не считает мусором и занозой в заднице? Я не удивлюсь, если когда-то тебе вправит собственная семья извилины в мозгу с помощью пули, - сжав запястье Мориямы, изобразил на лице улыбку, хотя она была вообще не к месту.  Вместо ответа тот перехватил чужую руку и вывернул под таким углом, что та обещала в любой момент хрустнуть. Плевок в лицо, который получил и не смог даже вытереть, стал стекать по щеке, вызывая тошноту. - Блядь, сломаешь! – крикнул Натаниэль, начиная поворачивать телом в сторону, чтобы хоть как-то сбавить боль и шансы на перелом. - Я сломаю не только руки, но и тебя, Натаниэль. Видимо, смерть Жана была лишь вторым шагом. Есть еще Кевин, - видя, что упоминание Дэя привлекло внимание, продолжил: - Знаешь, о чем мы говорили? – Рико достал нож, а руку, что недавно выворачивал, сжал за запястье. Проводя лезвием по тонкой коже между пальцами, продолжал с садисткой улыбкой: - Я запер его в туалетной кабине и провел прекрасный диалог. Нет, монолог. Через неделю, на осеннем банкете, Кевин получит билет прямиком сюда. Ты прекрасно знаешь, что он трус, который вернется для собственной безопасности обратно, ибо, если я верну его сам, не оставлю в покое. - Ты и так не оставил бы его. - Вот именно, но мой глупый сводный брат витает в надеждах. На удивление себе, слушал внимательно. Рико это тоже заметил, а потому шире улыбнувшись, провел ножом по всей ладони, делая глубокую рану. Тот прижал своим телом ноги Натаниэля, чтобы не бил в приступах. - Заткнись. Чем громче ты кричишь, тем сильнее я надавлю, - большим пальцем ткнув в рану, он словно старался пройти ногтем под кожу. – Всегда было интересно, откуда у тебя эти шрамы на пальцах, - Морияма провел самым кончиком лезвия по горизонтальным линиям, сделанным давно Мясником.  Натаниэль не ответил, хмуря брови. Теперь не только чужая слюна на щеке доставляла дискомфорт, так и капелька пота щекотала висок. - Отвечай, - потребовал тот, делая очередной надрез, но глубже. - Покусал, пока палец сосал в маленьком возрасте, - услышь он такой ответ от другого сын Мясника, решил бы, что ему отдают отрубленные пальцы жертв. Несмотря на глупую ложь, не хотел, чтобы Рико знал правды или появится еще один неприятный способ причинения боли. - Виновник смерти своей матери и никчемного друга решил шутить, как иронично. Они наверняка в гробу переворачиваются от твоей тупости, Натаниэль, – очередные два быстро нанесенных надреза. - Иди нахуй, - ответив фразой, в которой можно было передать все чувства, дернул рукой назад, не выдерживая боли. Морияма ничуть не разозлился на это, даже наоборот: перехватив удобней нож, наполовину вонзил в ляжку, не затрагивая то, что помешает в будущем в экси.   - Отвечай, когда меня интересует что-то, - громко приказал через вскрик. - Я играл на скрипке! - Шрамы? - Мясник резал пальцы, чтобы я не был в состоянии сжимать струны! – если с такими руками он еле сможет держать клюшку, то с раненой ногой и одного гола ему не забить. - Любопытно, - Рико представил кровавый нож к горлу Натаниэля. –  Я обязательно подарю тебе скрипку. Предпочитая не ухудшать состояние фразами по типу: «я ее сломаю», стиснул зубы. Рико не заставит больше играть, в особенности, если это принесет ту же боль, что и раньше. Ощущать, как режущие струны проходят через кожу и касаются костей, было невыносимо. В давние времена на скрипке обучали детей статных домов – многие считали, что это бонус к показанию своего величия. А позже, видя, как на игре Натаниэля жертвы в доме напрягались больше – включал в случае его отсутствия мелодии. Для психа-убийцы эмоции своей жертвы были дополнительным развлечением.    Руки были в алых перчатках, каплями достающие до локтей и, почти не затронутых, верхушках пальцах. Вес Рико заставлял кровь с ноги течь быстрее и доставлять двойную боль. Нижняя часть лица была в красных отпечатках чужих рук, когда голову то вертели, то били об стену. Шея также показывала все неприятные действия, произошедшие с ним за неопределенное количество часов.  Все то, что сделал в этот день и все то, что Натаниэль за это получил – не было сожалениями. Ситуация смерти Жана его не отпустила, а в особенности невыполненное обещание, данное восемь лет назад. Неуверенность в своих обещаниях усилилась позже от не способности оставить человека при жизни, а первый скачок – изнасилование перед ним, но без возможности помочь хоть чем-то. Натаниэль не задумывался о том, что, когда-то он перестанет думать об этом. Он лишь надеялся, что сны не будут напоминать о допущенной слабости.