***
Вот и сегодня, после ужина, по велению хозяина Последнего Домашнего Приюта владыки Элронда , в камине вспыхнул огонь. Он и послужил сигналом к началу поэтических чтений. Сегодня свои произведения читал известный и всеми любимый хоббит Бильбо Бэггинс. Для этого он встал на стул, ибо из-за своего маленького роста был попросту не виден, заложил руки за спину и начал: Для странствий судно создавал Скиталец вод Эарендил; Он прочный остов воздвигал, Борта и мачты возводил, Ткал паруса из серебра, Крепил огни — светить в пути; Подобьем лебедя была Резная грудь его ладьи… Алтан даже не успел вникнуть в текст, как увидел на противоположном конце зала Серёжу с Олегом. Они подавали ему какие-то знаки, видимо просили подойти. Вадим уже пробирался к ребятам и Алтан, вздохнув про себя и смирившись с тем, что балладу не дослушает, двинулся следом. Как только он добрался, Серый схватил за руку и вытащил всех сначала из зала, а потом уже и на улицу. Остановился он только в резной беседке напротив входа в Приют и, откашлявшись, начал: — Тан, тут дома произошло кое-что. Ты только не нервничай, ну, ничего в общем-то особо страшного не случилось. Он снова замялся, явно пытаясь подобрать слова, потом продолжил: — В общем, мальчишки играли в рыцарей, побеждающих дракона, а дракон… Он забежал в твою экспериментальную теплицу… Ну, короче, смотри сам. С этими словами Сережа протянул Алтану планшет с фотографией.***
Ни для кого не было секретом, что Тан обожал цветы. Нет, даже не обожал, это было его образом жизни, релаксом, смыслом существования и т.д. и т.п. На его участке цветы цвели круглый год, а за домом была приличных размеров теплица, где Алтан создавал новые сорта. И вот теперь он с ужасом смотрел на вытоптанные и поломанные растения. Точнее, растений уже не было видно. Вся поверхность теплицы представлялся собой растоптанную площадку с утрамбованной землёй, из которой кое-где виднелись разодранные зелёные листочки и разломанные стебли. Алтан потерял способность дышать, взирая на картину разрушений и отказываясь верить собственным глазам. — Тан, они не хотели, они просто заигрались. У мальчиков богатое воображение вот и… — Золотко, ну не огорчайся, другие цветочки вырастишь, — к Сережиному дрожащему голосу присоединился успокаивающий баритон Вадима. — Другие? Да что вы, блин, несёте? Эти говнюки мелкие разрушили то, во что я душу вложил! В душу мне насрали, понимаете вы это или нет? За коим чёртом вы вообще этих придурков взяли? Спокойно не жилось? — Алтан швырнул на землю планшет и пошел прочь, не замечая слез в Сережиных глазах, хмуро-огорченного взгляда Олега и напряжения Вадима. Сейчас он их всех ненавидел.***
На Ривенделл постепенно опускалась ночь. В воздухе, буквально напитанном цветочными благоуханиями, кружились желто-золотистые бабочки, с их крылышек плавно осыпалась золотистая пыльца. От этого воздух будто светился, темноты не существовало, только лёгкий полумрак. Где-то недалеко мягко пели водопады Имладриса, насыщая все вокруг невесомой водяной пылью. Алтан почти бежал, мимо Шпиля Встреч, к небольшому озеру Хедгуинен за ривендельскими кузнями. Они уже много осмотрели в самом Последнем Приюте, побывали в пещере Имлад Гелайр, но именно это небольшое озерцо стало любимым местом отдыха. Немного отдышавшись, Алтан сел на берегу и попытался привести мысли в порядок. Тан не был чадолюбив и никогда не страдал от того, что гей и не сможет иметь своих детей. Ему было вполне достаточно Вадима, Серёжи и Олега, чтобы чувствовать себя в семье. Они были и друзьями, и родственниками, и коллегами — в общем, всем. Когда Серый и Олег решили усыновить мальчишек, Алтан только плечами пожал — как говорится, чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало. Мальчишки появились в доме у ребят и, естественно, стали постоянно бывать и у Алтана, ведь оба дома стояли на одной территории и соединялись крытым коридором для удобства. Тан не обращал на них внимания до тех пор, пока однажды не услышал фразу из их разговора: — …Ну, и ещё был этот, муж дяди Вада… Тогда Алтану стало неприятно — получается, его Дракон для них дядя Вад, а он сам — этот, муж означенного дяди да и только. Тан стал присматриваться и заметил, что Вад проводит с мальчишками достаточно много времени, играет, вместе с Олегом учит драться. Да и мальчишки, завидев Вада, неслись к нему со всех ног, вешались на шею, наперебой рассказывали о своих делах. Алтан был в замешательстве, не зная как на это реагировать. Он сам совершенно точно детей не хотел, но глядя на Вада, смеющегося вместе с мальчишками над очередной их проделкой, чувствовал боль в груди. И вот теперь это… Алтан сам себя не мог ни понять, ни успокоить. Если бы кто- нибудь сказал что уничтожив цветы он сделает своих ребят счастливыми, то Алтан самолично бы вырвал их из земли, выкопал все корешочки, сжёг бы цветы на костре и развеял пепел — сделал все, чтобы они были счастливы. Но эти мальчишки… Они как будто нарочно стремились отнять все, что так дорого Алтану — Вадима, любовь друзей, цветы. И как тут быть он попросту не знал. За его спиной послышались тяжёлые шаги. Алтан понял, что это Дракон, почувствовал, даже не оборачиваясь. Вадим сел рядом и обнял Тана за плечи. Так они и сидели, пока Алтан не нарушил молчание: — Я понимаю что выгляжу бессердечной скотиной, Вад. Понимаю. Понимаю, что ты любишь детей, но Вад… Я… Я ничего не могу с собой поделать, не могу быть таким, как вы — как Сережа радоваться каждой их проделке, как Олег учить и воспитывать, как ты баловаться и играть. Я боюсь… Боюсь, что из-за этого мы расстанемся… Из-за меня… Вадим тихонько хмыкнул: — Даже не пытайся, золотко, решить что-то за меня. И ничего не бойся. Я с тобой и так будет всегда. Мне нужен ты, такой как есть — гордый, вредный, упрямый и несговорчивый. А дети… Для реализации отцовских инстинктов мне и Волковых хватит. — Волковых-Разумовских, между прочим, — раздался сзади Сережин голос. — Красиво сидите, мальчики. Мы с Олежей тоже так хотим. С этими словами пара Волковых-Разумовских уселась рядом. Олег прижал к себе Серёжу, а тот тихонечко мурлыкнул в ответ. Так и сидели, наслаждаясь ароматным воздухом, тишиной и мерцанием озёрных вод. Нарушил молчание все тот же неугомонный Сережа: — Говорят, что Последний Приют — самое волшебное место на земле. Именно здесь царит покой, дни пролетают незаметно и ночи дарят спокойный сон. Не знаю как вы, а я в чём-то согласен с этим. Даже мысли здесь другие, более мудрые, что ли. Алтан ехидно вздернул бровь: — Мне уже пришла в голову мудрая мысль. В отместку за весь ущерб, нанесенный детьми, я заведу огромную собаку и научу ее гадить на вашей половине участка. Вот и посмотрим, какой выход вам подскажет приобретенная эльфийская мудрость. — А что сложного? — хмыкнул Олег. — Я уже придумал надпись на могилку этой собачки: «Спи спокойно дорогой товарищ, нам очень не хватает твоего дерьма». Алтан, сам того не замечая, подхватил весёлый смех друзей. — Ну что, раз все успокоились, идём обратно? Судя по энтузиазму господина Бэггинса он написал не балладу, а балладищу, так что успеем дослушать концовку. …Эарендил навеки стал Для всех, затерянных во тьме Звездой, летящей в вышине, Живым огнем, проводником К Священной Западной Стране.