"Хождение за три моря" Сергея Разумовского и компании

      …Ох уж эта Мория, Мория-умория. Кусок вечно спорной горы, за которую гномы сражаются с орками уже кто знает сколько лет. Точнее, сражаются сильно сказано. Настоящие кровопролитные войны были во времена Трора, а теперь просто мелкие потасовки местного масштаба. Орки в Мории окопались прочно и не имеют никакого желания оттуда уходить. Гномы периодически приходят на очередное завоевание горы, постреливают, совершают пару абсолютно бесполезных вылазок и убираются восвояси. Национальная гордость требует вернуть территории, но заниматься этим вопросом вплотную у гномов нет ни желания, ни лишних денег. Морийские копи уже давно истощены и проще попробовать создать искусственный заменитель мифрила, чем разрабатывать то, что осталось в этой несчастной горе. Гномы, собственно говоря, именно так и поступают, а все эти крики о возвращении исконных территорий и национального достояния, скорее повод для очередных учений армии, застоявшейся без дела. Ну и способ отмыва денег, естественно.       Приблизительно такие мысли крутились в Сережиной голове. Рейсовый автобус «Ривенделл — Эрегион — Врата Мории» полз со скоростью беременной черепахи, и у Разумовского от безделья начинался нервный тик. Водитель автобуса был эльф, и будучи бессмертным, абсолютно никуда не спешил. За шесть часов поездки они уже два раза останавливались на обед и четыре раза для похода в туалет. Сережина деятельная натура громко протестовала против подобного насилия, но других вариантов не было и он смирился, продолжая скрипеть зубами и негромко матерится.       Нынешняя поездка была продолжением поиска материалов для излечения Ксюши. Все, что можно было обнаружить по этому вопросу в Ривенделле, уже отправилось в Соловец вместе с Леголасом и Гимли. Они решили не нарываться и пропустить поездку к оркам.       Пропуск в Морию для остальных организовал Азог, у которого были весьма крепкие связи с Морией. Если вы помните, орки и гоблины были искусственно созданы двумя гениями от генетики — Сауроном и Саруманом. Они, то есть орки, а не генетики, имели вторичный пол и размножались благодаря именно ему. В свое время Азог, будучи альфой, женился на омеге-мужике по имени Дуршатал и даже заимел сыночка альфу. Все бы хорошо, но характер обоих супругов оставлял желать лучшего. А запах… Ну, чем могут пахнуть орки вы сами наверняка представляете. В общем, вонища в доме стояла невообразимая, а смешанная с запахом цветочных духов давала стойкое и абсолютно убойное сочетание. Цветочные ароматизаторы по дому разбрызгивал Дуршатал, упрямо утверждая, что так воняет гораздо меньше, а сочетание цветов и помоев — хит нынешнего сезона. Азога это не устраивало и перепалки словесные перерастали в кулачные бои, благо Дуршатал комплекцией практически не отличался от своего супруга. Через три года совместной жизни и нанесения тяжких телесных повреждений друг другу они подали на развод и благополучно разошлись в разные стороны. Дуршатал с сыночком Мазогом остался в Мории. Он вступил в организацию феминисток под названием «Омеги тоже люди» и теперь усиленно делал карьеру в политике. Сейчас Дуршатал был советником Великого Гоблина по вопросам семьи и брака. С Азогом у него после развода сложились прекрасные отношения, гораздо лучше чем в браке. Их общий сыночек, Мазог, был представителем так называемой «орочьей золотой молодежи», говоря проще, придурок ещё тот. Оба родителя его просто обожали и потакали во всем.       Именно этот «золотой мальчик» и встречал наших путешественников у входа в Морию, на верхних ступеньках широченной каменной лестницы, ведущей к Вратам. Днём они были распахнуты настежь, но вход строго по пропускам, как гласили таблички, привинченные намертво к обеим створкам. — Ну типа, здрасьте! — Мазог ухмылялся во все тридцать два зуба, хотя всем окружающим казалось, что их шестьдесят четыре, а то и все сто двадцать восемь. — Мамашка на конференцию усвистал, а мне велел вас встретить, ну, типа, гостеприимство проявить. Ну, типа, на жаб поохотиться, в баньку с омегами, все дела. — Мы вообще-то не с омегами париться приехали, — сурово заявил Олег. — Так ты и не парься. С ними вообще никаких запар нет, одно сплошное удовольствие, — довольно заржал Мазог, сияя зубами. Его компаньоны, в количестве двух штук, активно поддержали ржач. — Такое ощущение что мы на конюшне, — тихонечко пробормотал Алтан. — Ну так чё, двинули пацаны? — поинтересовался Мазог, глядя на Олега с Вадом. — Или вам, типа, ваши омежки гулять не дают? — Ты тут кого омежками называешь? — взбеленился Сережа, ясно понимая намек. — Не дрейфь, пацан, мир стоит на двух китах — альфах и омегах, все остальные шушара мелкая, — громогласно провозгласил Мазог. — Я омег уважаю, с мамашкой-то моим. Чё не так гавкнешь — по стенке размажет и фамилию не спросит.       Ребята оказались в затруднительном положении — с одной стороны нужно было заняться делами и просмотреть материалы, оставшиеся от гномов со времён их проживания в Мории. С другой — ругаться с орками, отказываясь от программы развлечений, не хотелось. — Придется разделиться, — после непродолжительного раздумья сказал Сережа, — мы с Алтаном пойдем работать, а Олег с Вадом развлекаться. — Ты это серьезно, Серый? Смерти моей хочешь? Я уже предчувствую, что это за развлечения будут, — зашипел Олег. — Олежа, я доверяю тебе самую сложную работу. Но учти: узнаю что изменил — отрежу член по самые яйца. Да, пробыл в Мории полчаса и сам как орк заговорил.       Мазог во время совещания стоял в сторонке, со своими друзьями и снова громко ржал. Олег ещё раз взвесил ситуацию и вздохнув, кивнул головой, соглашаясь с Серёжей.

***

      Для начала все пошли в Зал Орочьей Славы или, сокращённо, ЗОС, в запасниках которого и хранились нужные материалы. Ранее, при гномах, здесь был Зал Мазарбул, то есть Зал Памяти и были выставлены экспонаты, посвященные героизму гномов. После завоевания Мории орки переделали экспозицию полностью, посвятив ее уже своему героизму, а экспонаты гномов спрятали в запасники, на всякий случай, а то мало ли что. Гимли посоветовал ребятам посмотреть на сохранившиеся предметы и переслать ему фотографии некоторых из них. Орки ничего не имели против, так что Сережа с Алтаном принялись за работу, а Олег с Вадом, тяжело вздохнув, отправились развлекаться.

***

— Ну, чё, пацаны, первым делом на охоту, а то из чего шашлыки делать будем. Я тут с заповедником договорился, там глубинные жабы размером со слона водятся, — Мазог просто излучал энергию и неподдельный энтузиазм. — Ща на личном золотом фуникулёре до Тронного Зала, а потом к заповеднику «Чёрное озеро» махнем, к шалашу. — К какому ещё шалашу? — Ты чё, типа, Орочьей истории не знаешь? В шалаше на Черном озере прятался великий Горлум, размышляя, как создать великое Кольцо для счастья всех орков и гоблинов. Только маги, волки позорные, его в психушку запрятали, не дали сделать ни хрена. Так и сидит чувак в психушке, за счастье народное страдает. Вот в честь такого его великого подвига шалашик, где он жил, в памятник превратили, а вокруг него заповедник сделали, чтоб не шастали все, кому не лень. Токо мы не все, нам можно. — Да, вот так и переделывают историю, всяк на свой лад, — пробормотал Вад, летя на бешеной скорости на том самом золотом фуникулёре. — Хорошо, хоть вестибулярный аппарат крепкий, а то от таких скоростей блеванул бы на головы беспечных орков.       У берега Черного озера были припаркованы крохотные утлые лодочки, в которые и предложено было забраться — в каждую лодочку по одному. — А весла где? — поинтересовался Олег. — Ты чё, пацан, с крыши навернулся? Все, как завещал великий Горлум — ложишься на живот в лодочку и гребешь руками. Только так, а не иначе.       И Мазог со товарищи наглядно продемонстрировал как это делается. Олегу с Вадом не оставалось ничего другого, как присоединиться к этому театру абсурда. Так строем по одному и доплыли до маленького островка в центре озера, на котором и располагался знаменитый шалаш. Когда все вылезли из лодок, Мазог потащил всех к шалашу делать селфи на фоне исторического сооружения. Сияние зубов при этом срабатывало как вспышка, давая необходимый свет. Жабы, как объяснил золотой мальчик, водятся на другом берегу, поэтому после сеанса фотографирования все снова забрались в лодки и поплыли дальше. По мере приближения к берегу, стали появляться эти самые пресловутые глубинные жабы размером конечно не со слона, но с корову точно. Кожа у них сияла голубовато-серым светом, и как объяснил Мазог, из нее получались шикарные куртки и плащи. Жабы были под угрозой исчезновения, поэтому такая одежда стоила немерянных денег, но у него, у Мазога, таких курток было штук пять. Их мясо не отличалось особым вкусом и было жесткое, главным аргументом было то, что оно редкое и, соответственно, дорогое. Дальше все развивалось по простому сценарию — все вышли на берег, получили оружие — гарпуны со снотворным и пошли вдоль берега. Жабы никого не боялись, видимо, действительно, на них охотились крайне редко. Выбрав самую большую, пульнули в нее из гарпунов и когда она упала, началась очередная фотосессия с участием охотников. Что только не вытворял довольный Мазог — забирался на жабу сверху, приставлял ей гарпун к виску, пожимал лапу — и все это его спутники снимали на смартфон. Олег с Вадом стояли в сторонке, искренне надеясь, что проснувшись, несчастная жаба ничего не будет помнить. — Ну все, пацаны, типа поохотились — сообщил Мазог, отправляя матушке подробный фотоотчёт. — Поплыли обратно, а то водка греется. — А как же тушу свежевать? Водка без шашлыка — деньги на ветер, — ехидно поинтересовался Вад. — Ну ты и монстр, братан, уважаю — живую жабу свежевать, — восхищённо проговорил Мазог, перейдя с пацаны на братаны. — Только же нельзя, потому что заповедник. Мамаша меня самого освежует, если узнает, что мы жабу кончили. А насчёт шашлыка базара нет, все уже с жабьей фермы доставили и даже приготовили, так что ноги в руки и бегом.       На этой веселой ноте все погрузились в лодочки и погребли обратно. К концу путешествия ни Вад, ни Олег рук поднять уже не могли, зато Мазог скакал, как весёлый щенок и сиял, как полная луна.

***

      По дороге в личные апартаменты Мазога, где должен был проходить обед, а скорее уже ужин, Олегу позвонил Сережа. Он сообщил, что ничего нужного по их поискам обнаружено не было, поэтому после обеда можно было бы ехать дальше, но принимающая сторона, в лице Дуршатала, настаивала на ночёвке. Олег был не согласен, но Серый помнил о правилах хорошего тона даже в орочьем городе. Сошлись на том, что вначале поедят, потом будет видно.       В апартаментах Мазога для гулянок отводилась отдельная комната, которую тот гордо именовал банкетным залом. Размеры помещения действительно впечатляли, впрочем, как и размеры стола. Пока дожидались Серёжу и Алтана, шустрые гоблины накрывали на стол, а Мазог развлекал гостей рассказами о своих подвигах на ниве хулиганства, слегка отдающего бандитизмом. Рассказы сопровождались показами селфи и комментариями, типа: «А это мы с пацанами типа аварию устроили на моем фуникулёре. Не вписались в поворот» или " А это мы с пацанами типа погром в кабаке устроили, за то что нас выкинуть оттуда хотели». Мужики уже ясно осознавали что в ближайшие полгода слово «типа» будет самым нелюбимым и раздражающим в их лексиконе. Наконец-то прибыли мальчики, и Мазог прекратил петь оду о себе, любимом. Зато выяснилось, что неожиданности ещё не прекратились. Орк, сияя как медный таз, вдруг громко заявил: — А теперь… Лучшие омеги для лучших гостей!       После этого заявления из боковой двери вышел гоблин- распорядитель в сопровождении четырех мелких фигур в паранджах. Они быстро засеменили и остановились напротив гостей. Распорядитель громко перечислил: — Фатима, Лейла, Зухра, Гюльчатай!       И кто же потянул Вада за язык… Поклонник советских боевиков выдал знаменитую фразу: — Гюльчатай, открой личико!       Гоблин поднял паранджу и Вад упал со стула, на котором сидел. Более нервный Алтан громко взвизгнул. Нет, ничего особо страшного, просто эффект неожиданности. На них, расплываясь в ухмылке, смотрел самый обычный гоблин: ну, коричнево-зеленая кожа, рыбий рот, из которого торчали остренькие зубки, лысая голова и огромные выпученные глаза — в общем, ничего особо ужасающего. Ну, воняло от него тухлой рыбой, но это же гоблин в конце концов. Пока Вад поднимался с пола, довольный произведенным эффектом Мазог сообщил, что лучшие омеги предоставляются сегодня гостям для того, ну вы сами понимаете для чего, не маленькие. Вад рявкнул «Нет!» так злобно, что Гюльчатай упал в обморок, успев напоследок трагично пролепетать: — Господин не хочет назначить меня любимой женой.       Все остальные звуки заглушил дикий хохот гостей. Мазог и компания хохотали вместе с ними, даже не понимая, над чем.       Остаток ужина прошел, как любят выражаться политики, в непринуждённой и дружеской обстановке. Трое ребят не стали повторять ошибки Вада и гоблины в паранджах ушли восвояси. А вот Гюльчатай, восстав из обморока, остался в зале и прислуживал Дракону, время от времени бросая на него то, что он видимо считал томными взглядами. Олег с Серёжей получали несказанное удовольствие наблюдая за медленно раскаляющимся Вадом и слушая змеиный шепот Алтана, который сообщал, что отныне и вовеки веков жить Ваду с красотой несказанной по имени Гюльчатай, раз он, скотина такая, не ценил того, что имел. Хозяин вечера продолжал громогласно вещать о своих подвигах на ниве алкоголя, гулянок и противозаконных выходок. Так вот, незаметно и скоротали вечерок. Спать отправились по отдельным комнатам, причем верный Гюльчатай просился лечь на коврике у кровати Вада, так, на всякий случай, вдруг ему что-нибудь понадобится. Дракону понадобилась масса усилий, чтобы от него отделаться, тем более что Алтан, уходя в свою комнату грохнул дверью так, что начался небольшой камнепад. Поздней ночью Сережа перебежал в комнату к Олегу и ещё раз посмеявшись над Вадом, наконец-то уснул.

***

      Ранним утром четверка путешественников уже стояла у Врат Мории в ожидании автобуса «Мория — Лотлориен». Провожал их все тот же Мазог все с теми же друзьями. Дуршатал срочно отбыл в Изенгард на научную конференцию с докладом «Мегаверс как будущий образ жизни мирового сообщества», поэтому прислал записку с извинениями и Мазога. Вад даже застонал, когда увидел за спиной орка все того же Гюльчатай, который выглядел как верная жена, провожающая мужа на войну. У Алтана закончилось шипение, и он перешёл на свистящие согласные, мечтая превратить ни в чем не повинного омегу-гоблина в кучку пепла. Ситуацию спас подъехавший наконец-то автобус. Ребята сердечно попрощались с Мазогом, сделав напоследок селфи у автобуса для фотоотчёта, заняли места в салоне и двинулись дальше. А Гюльчатай ещё долго махал вслед грязной тряпочкой, изображающей носовой платок.