Патронус судьбы

В четверг тоже шел дождь. Крупные капли нещадно бил по окнам и карнизам. Непрестанные раскаты грома сопровождались нередкими молниями, сильными порывами ветра. Ближе к вечеру все успокоилось. Утро пятницы встретило ласковым солнцем, которое было редким гостем в последние два дня. Нежные лучики пробивались через плотные шторы, падая на лицо Теодора. Часы показывали 6 утра. Нотт прищурился и перевернулся на спину. Из приоткрытого окна слышалось пищание птиц. Парень улыбнулся. День должен был быть многообещающим. Через пол часа в коридоре послышались шаги Гермионы, настроение которой было не менее хорошим. Солнце приносит счастье каждому нуждающемуся. Зашумела вода. Мысли девушки кружились вокруг сегодняшней проверки, которая медленно, но верно надвигалась на них. Прохладные струи приводили в тонус, заставляли проснуться и начать смотреть на мир трезво, а не через туманность прошедшего сладкого сна. Гермиона не могла найти свой доклад по Зельям и конспект по ЗОТИ. В итоге, она ушла без них: — Потом найду, — глядя на наручные часы, произнесла Гермиона. Завтрак вот-вот начнется. Она опоздала на пять минут, чем удивила сидящих как на иголках Гарри, Рона и Асторию. По сравнению с ним Гермиона была само спокойствие. Джинни тоже не нервничала, за обе щеки уплетая овсянку и тост с арахисовой пастой. Гарри отодвинул от себя яичницу с беконом. Рон же за весь завтрак выпил два стакана чая. Причем молча. — Не переживайте вы так, — пыталась успокоить их Гермиона. На удивление не было такого, чтобы кусок в горло не лез. Наоборот, она достаточно сильно хотела есть, так, что съела овсянку, порцию яичницы с беконом и выпила два стакана яблочного сока. — А если… — Рон, никаких «если», — ответила брату Джинни. — Вон, Гермиона держится, Драко, Пэнси и Тео тоже. Возьми себя в руки уже, — видимо, за те 5 минут, на которые Гермиона опоздала, у них случилась небольшая стычка. Это было слышно в интонации Уизли-младшей. — Ты мужчина или как? А что дальше будет, когда ты узнаешь патронус и имя своей родственной души? Расплачешься? — Ну, знаешь… — Рона это рассердило. Не медля, парень вышел из-за стола и, закинув сумку на плечо, кинул: — Приятного аппетита, сестричка. — Гермиона от этого слова поморщилась. Рональд так называл Джинни только когда не испытывал к ней ничего, кроме гнева, который он был не в состоянии обуздать. Он направился к выходу, что не могли не заметить четверо слизеринцев, наблюдавшими за столом Гриффиндора. — Что там опять происходит? — всматриваясь в рыжеволосую фигуру, произнесла Пэнси. Брюнетка потягивала черный кофе, рассматривая Большой зал. — Не знаю, но очень интересно, — протянул Блейз, готовясь к очередной сцене, так как за ним поспешила (в прочем, как и всегда) Гермиона. На каблуках она не поспевала за другом. — Рон, успокойся и иди медленнее, — крикнула она ему. Парень остановился и повернулся к ней. — Что-то добавить хочешь? — усмехнулся он. Понимал, что не стоит вымещать свое плохое настроение на близких людях, но процесс был уже запущен. — Пошли за стол тебе нужно что-нибудь съесть, — заботливо сказала Гермиона положила руку на его плечо. — Не стоит сейчас злиться из-за пустяков. Весь день впереди, успеете пособачиться. Уизли тяжело вздохнул и направился обратно к столу. Зная Гермиону, лучше не спорить с ней и не портить настроение. А то есть возможность сделать себе только хуже. — Ничего себе, — усмехнулся Малфой. — Да Уизел у нас верная собачка. Надо будет ему вкусняшку дать за выполненную команду. — Драко, это уже не смешно, — вмешался Теодор. — Он теперь и наш друг, так что давай сворачивай эту свою лавочку «Тысяча и один прикол над друзьями Грейнджер». Малфой вновь хотел сострить, но сделать ему это не дал голос директора Макгонагалл: — Уважаемые ученики, — гул в зале сошел на нет. — Попрошу всем курсам, кроме седьмых, в ближайшие пять минут покинуть Большой зал. Все послушно принялись шуршать и звенеть тарелками. Толпа переговаривающихся ребят хлынула из столовой. Те, кто остались, непонимающе переглядывались. — Мои дорогие, — вновь заговорила Макгонагалл. — Сейчас вам предстоит пройти проверку. В первой половине дня вы освобождены от занятий. Мистер Финниган, это не значит, что можно будет болтаться по школы без дела и общаться с привидениями. Вы должны будете ожидать своей очереди на третьем этаже. Принимать вас буду я, профессор Люпин и профессор Снейп. После обеда, — продолжала инструкцию директор, — у 7 курса будет пара Зельев, а у 7 дополнительного — пара ЗОТИ. Затем вы поменяетесь. Старосты, проконтролируйте, чтобы была относительная тишина. Можете идти. — Три учителя на 2 потока, — вздохнула Гермиона, поправляя жилетку*. Она шла плечом к плечу с Пэнси и Джинни. — Сомневаюсь, что мы успеем до обеда. — Скажи спасибо Мерлину, что в числе проверяющих нет никого из министерства, — ответил Драко. — Мне отец рассказывал, что после одной из таких проверок, где были министерские, по всей волшебной Англии разбрелась информация из списков. — То есть все знали, кто с кем будет, — кивнул Забини. — Ужасно, не правда ли? А каково было близнецам Уизли? — Не сладко. Фред рассказывал, как над ними, откровенно говоря, насмехалась Амбридж, — Джинни поднималась за Теодором по лестнице. Они оказались на третьем этаже, который непривычно сильно был забит учениками. Ребята пробрались к свободному окну и положили сумки на подоконник. Солнце заливало окрестности Хогвартса. На призрачно-голубом небе не было ни одного облачка. — Ты ничего этим утром не потеряла? — спросил у Гермионы Теодор, протягивая толстую тетрадку и аккуратно завернутый свиток. — Больше не разбрасывай по гостиной. — Спасибо, — улыбнулась она и спрятала записи в сумку. Гермиона вспомнила, что оставила их вчера на полке кофейного столика. Вскоре в кабинет начали входить по одному. Кто-то выходил ошарашенный и печальный, кто-то был доволен, даже тени огорчения не было. Парни, все как один, запускали в волосы руки и тяжело вздыхали, оглашая имя следующего. Девушки же глазами искали подруг, называя фамилию. На лицах играла тревога, удивление. У некоторых в глазах блестели слезы, а голос дрожал. Эмоции были самые разнообразные. От неописуемого счастья до непоправимого горя. После того, как одна однокурсница Джинни была на грани истерики, засосало под ложечкой. Накатывала тревога, тошнота. Ком застрял в горле. — Паркинсон, — озвучил Забини, выходящий из кабинета с довольным лицом. Пэнси, видит Мерлин, могла и не заходить в кабинет, так как ничего нового так и не услышала, но всё представление было только впереди. — Поттер, — произнесла она его фамилию и покинула коридор под пристальным взглядом друзей. Ниша на третьем этаже была пуста, так как еще был урок. Паркинсон направилась именно туда, выжидая момент. Гарри вышел с глазами по пять копеек от удивления. Произнеся очередную фамилию, Поттер направился прямиком к Джинни и Гермионе. Рядом стоял Забини. — Вы знали? — спокойно спросил он у подруг, хотя ни о каком спокойствии речи и быть не могло. Когда из его палочки вырвалась райская птица, он понял все до единой мелочи. Объединил все свои мысли и чувства в единый ответ: «Паркинсон — моя родственная душа». — Она может быть в нише, — лишь ответила Джинни и подбадривающие улыбнулась ему: — Вам надо поговорить. Поттер никогда так быстро не бегал, даже на тренировках. Казалось, что прошел один миг. В этой части этажа было тихо и пусто. Солнце било ключом, заливая пол и стены. Гарри остановился у одного из окон и отдышался, облокотившись о подоконник. Взъерошил черные волосы, ослабил галстук. Грудь пронзила боль от резких вдохов после быстрого бега. Голову заполняла тысяча и одна мысль, и все они были связаны с Пэнси Паркинсон, по которой он сох с мая того года, с окончания войны. Впервые он увидел её на следующий день. Она плакала у Макгонагалл на плече. При всех, не стесняясь своих слез. Гарри слышал, как Пэнси извинялась перед директором и осыпала себя проклятиями, сжимая потрёпанную пыльную мантию женщины. Первый настоящий их разговор случился на зельях, когда их поставили в пару. Так их общение и завертелось. И постепенно Поттер заметил, что его отношение к девушке стремительно меняется. Что от одной ее улыбки сердце начинает биться быстрее. — Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень даже ничего, когда принимаешь задумчивый вид? — послышался голос Паркинсон, и Гарри приоткрыл глаза. Она стояла перед ним, засунув руки в карманы. На алых губах играла хитрая улыбка, а зеленые глаза искрились. Ее черное каре было идеально уложено, серьги-кольца ловили солнечные лучи. — Почему ты ничего не сказала? — спросил он, глядя прямо ей в глаза. Приподнял рукава, обнажая сильные руки, которые так привлекали Пэнси. — А надо было? — усмехнулась брюнетка. — Дорогой, да ты бы в обморок упал, узнай эту новость, — сладко произнесла она. Ее речь была усладой для ушей, внешность — усладой для глаз. Парень прикусил губу. — С самого начала знала и молчала, — продолжил он. — Ты знала, что я в тебя влюбляюсь. — Мало знать, Гарри, — и подошла ближе. — Я видела и ощущала это. Гарри, неожиданно для неё, выставил руки перед собой, приглашая Паркинсон в объятия. Пэнси, не произнеся ни слова, обвила его торс ладонями, уткнувшись носом в широкую грудь, вдыхая такой знакомый запах бергамота. Приятное тепло разлилось по телу. Гарри сомкнул руки за ее спиной. — Ты была не права, — сказал парень через некоторое время и выпустил ее из своих объятий. Он поднял девичий подбородок двумя пальцами. В глазах Пэнси отражалась заинтересованность. — Тяжелее мне не стало. — Ты просто еще не… Но Гарри не дал ей договорить, запечатав девичий рот поцелуем. Грубоватым и чувственным, властным и искусным. Пэнси всегда думала, что Поттер целуется по-другому. Совсем. Но ей стало все равно. На свои мысли, на прошлое, на эту чертову проверку. Были важны только его губы, его сильные руки, покоящиеся на её талии…