Патронус судьбы

— Эти взгляды…прикосновения…— она тяжело выдохнула и посмотрела на Джинни. Через пару секунд Гермиона тихо сказала: — Кажется, я влюбляюсь, Джинни, влюбляюсь в Нотта… Такое откровение прозвучало громом среди ясного неба. Джинерва приподняла ровные рыжие брови. Уизли думала, что будет все как всегда: скомканные объяснения, краснеющие щеки, «ну…я…в общем…». Но тут сразу четко и ясно. Как ледяной водой окатило, видит Мерлин! — Я не удивлена, милая, — после продолжительной паузы сказала Джинни и приобняла Гермиону за плечи. Шатенка положила голову ей на плечо, как делала всегда, когда они разговаривали по душам. — Я же уже говорила, что вы идеальная пара? — Грейнджер кивнула. — Так вот, есть один вариант, который, я не сомневаюсь, сразу всплыл у тебя в голове. — Мы родственные души, — Гермиона шумно выдохнула, и с ближних полок поднялся клубок пыли. Девушки чихнули. Тревога никуда не делась. Клокочущие в голове мысли тоже. Сердце билось часто-часто, а в животе поселилось такое чувство, будто что-то скоро должно произойти. — Я прекрасно тебя понимаю, — произнесла Джинни, глядя в глаза подруге. Она никогда ей не лгала и сейчас этого делать тоже не собиралась. — Когда я видела Блейза, у меня в груди поселялась та же тревога, что у тебя сейчас, — Гермиона удивленно улыбнулась, но говорить ничего не стало. — Но тебе в какой-то степени везет больше. Вы с Тео общаетесь 24/7, да еще и живете вместе. Не придется, как мне, каждый раз вылавливать его взгляд в коридорах, а потом как дуре отворачиваться, чтобы не дай Мерлин он не догадался, что сохну по нему в ответ. Это знала только Ты, Астория и Пэнси. — Знаешь, что самое странное? То, что Тео с каждым разом всё ближе и ближе. — Видимо, он тоже догадался, — предположила Джинни. — Он умен, Герм, и ты это знаешь не хуже меня. Гермиона вспомнила недавний случай в гостиной; как он заправлял ей волосы за ухо, как раз за разом не отстранялся. В его глазах она заметила что-то новое, странное в какой-то мере, непривычное. Нежность. Та нежность, с которой он смотрел… Так смотрят на людей, которыми дорожат. Так Блейз смотрел на Джинни, Драко на Асторию. И впервые за это время у Гермионы проскочила одна странная, но вполне интересная для Джинни мысль, которую тут же озвучила: — Так Блейз смотрит на тебя, Драко на Асторию, а Пэнси — на Гарри, — и у девушек сложился пазл. Внезапно, но так во время, как никогда. Взгляд родственных душ было сложно спутать. И теперь они понимали, чьи дороги к кому ведут. — Да уж, — вздохнула Джинни. — Хотели поговорить о твоей личной жизни, а в итоге разгадали загадку: почему Пэнси отмалчивается по поводу родственной души. — Только никому, — на всякий случай сказала Гермиона, — в особенности — Забини, — и Джинни кивнула. Гермиона была уверена, что подруга будет держать рот на хамке. По поводу Пэнси и Гарри точно. Эти догадки стали второй главной мыслью в голове Гермионы, первое место по-прежнему занимал Нотт. Гарри и Пэнси… Поттер и Паркинсон… Взрывное сочетание, но нельзя отрицать, что идеально дополнявшее друг друга. Этот пазл, конечно, был лишь догадкой, построенной на размышлениях о взглядах парней на девушек, девушек на парней. Но Джинни и Гермиона, хоть и не сказали вслух, подумали об отношениях этих двоих за прошедшую неделю, а в особенности — о редких, но попадающих в точку комплиментах Гарри, и их переглядках в Большом зале. Невозможно было не заметить, но возможно сразу не догадаться. Тем временем неподалеку разговаривали Блейз и Теодор, так же как и в прошлый раз стоя друг напротив друга. На самом деле их дружбе мог позавидовать каждый. Забини хоть и был шутником и любил подкалывать всех без исключения, умел хранить секреты и быть серьезным в нужный момент. Нотт первым делом открывался ему, а потом, получив нужные слова и советы, мог открыться Малфою и Паркинсон. Он доверял им всем, но изначально делился всегда с Блейзом. Было в нем что-то такое. Возможно, даже слишком богатый жизненный опыт. Да и слова, которые он сказал ему в детстве, когда им было лет по 9: «Если у тебя есть секреты, — говорил маленький Забини, — можешь их мне доверить. Я никому не скажу, честно-честно», были какими-то по своему особенными. С тех самых пор они всегда были вместе. И словами сложно передать, какую преданность и дружескую любовь он испытывает к этому, как Теодор выражается, «шутнику хренову». — Опять Грейнджер? — спросил Блейз, поправляя лямку сумки. — Ты даже не представляешь, — и потер переносицу. Сегодня он чуть не сорвался, когда они смотрели друг другу в глаза. Казалось еще пара секунд — и он ее поцелует, а потом один из них по любому будет делать вид, словно ничего не произошло. — Вчера ей пришло письмо от врача. — И в этот раз ничего? — в глазах мулата появилось явное беспокойство за подругу. — Да, ничего, — вздохнул Тео. — Она плакала у меня на плече, — и отвернулся к окну, оперевшись руками о подоконник. На них еще сильнее проявились извилистые дорожки вен. — Блейз, после смерти мамы я не чувствовал себя так плохо от женских слез. Забини грустно улыбнулся, вспоминая Лукцессию Нотт, и подошел к другу, положив руку ему на плечо. Они вглядывались в серую картину за окном. Пару минут каждый думал о своем. — Тео, все серьезнее, чем есть на самом деле, — наконец изрек Блейз. — Тебе она понравилась с самого начала, просто понял ты всё это только сейчас. Ты заботишься о ней, знаешь, что она любит, что читает. Защищаешь. Может показаться, что ты ведешь себя по отношению к Гермионе как заботливый брат. Но только мы видим, да и она сама, что это не так. Твоя забота отличается от заботы того же Поттера. Вот он точно ей как брат. Теодор улыбнулся. Так оно и было. Забини, как всегда, глаголит истину. — Ты прям гуру отношений, — посмотрев на друга, со смешком в голосе сказал Теодор. — Просто я совсем недавно был на твоем месте, — ответил Блейз. — Пара деньков, и все решится. — И после рукопожатия они разбрелись по гостиным. *** Спустя пять минут после того, как Теодор зашел в башню, пришла Гермиона. Не сказав соседу ни слова, поднялась на второй этаж. Теодор услышал, как открылась и закрылась одна дверь, видимо спальня, потом щелкнул замок-защелка на двери в ванной. Нотт сидел в кресле, а на коленях его покоилась история магии. Этот придмет, как бы кто не обижался, он не любил. Войны, исторические личности. Интересно, но скучно. Получал за урок и домашнее задание «Превосходно» или «Выше ожидаемого», но за чтением нередко засыпал или погружался в свои мысли, из-за чего приходилось перечитывать абзац по несколько раз. Защита от темных искусств нравилась ему много больше, и чары тоже. Прекрасное владение палочкой и хорошая память на всевозможные латинские и греческие слова и темных существ делали свое дело сообща. На этих предметах можно было показать себя, все свое умение и мастерство. Практики были на каждом уроке, даже на лекционных. Зелья он варил отменные, «Превосходно» было у него и при Слизнорте, и при Снейпе. У них он был на хорошем счету, как и Гермиона. Хотя Зелья она не любила. Оно и понятно: предвзятое отношение Снейпа к гриффиндорцам не нравится многим. Оно-то и отбило за столько лет прекрасное ощущение от принесенных очках своему факультету. Тео не заметил, как снова отвлекся на собственные мысли и забыл понимать прочитанный текст. Как только он попробовал вникнуть в суть параграфа, на лестнице послышались шаги. Нотт оторвался (причем с невероятной охотой) от истории и посмотрел на девушку, подходящую к дивану. На Гермионе была его толстовка и обычные магловские джинсы. В ней боролось желание поспать и желание сесть за книгу, чтобы хоть как-то отвлечься. — Можешь поспать, — сказал Теодор, когда Гермиона зевнула в третий раз, прикрывая рот тыльной стороной руки. — Я разбужу тебя без четверти 10… — Мне еще историю магии учить, — вздохнула она. Гермиона села на диван и одним движением палочки притянула из сумки учебник. «Точно уснет», — усмехнулся про себя Теодор. И через 10 минут наблюдал такую картину: Гермиона спала, положив голову на подлокотник и свернувшись клубочком. Женская рука все еще держала учебник, открытый на 253 странице. Нотт улыбнулся. Тихо встал, чтобы не разбудить девушку и аккуратно забрал учебник, положив закладку там, где она остановилась. Была половина девятого. *** — Я вообще не заметила, как провалилась в сон, — сказала Гермиона в свое оправдание, как только Тео ее разбудил. Глянув в зеркало, которое висело рядом с дубовым книжным шкафом, гриффиндорка привела спутавшиеся волосы в порядок. Выглядела она куда лучше, чем когда зашла в ванную после ужина. Спать все еще хотелось, но уже не так сильно. За 10 минут до отбоя они начали осматривать коридоры. На старинный замок опускалась ночь. В окнах мелькали редкие звезды, которые было видно из-под расступившихся туч. Их шаги отскакивали от стен звоним эхо. На конце двух палочек горели огоньки света, разряжавшие мрак и темноту. Не все волшебники с картин спали, но те, кто недавно погрузились в дремоту недовольно ворчали. По вымощенному каменными плитами полу бродил сквозняк. То там, то тут скрипели двери. Табун мурашек проходился по коже каждый раз, когда слышались шорохи и скрипы. — Вообще во время дежурства старосты разделяются, — сказал Нотт, понизив голос. Он заметил, что Гермиона дрожала. Скорее от боязни темноты, чем от холода. — Так и дело идет быстрее… — Еще я одна ночью по Хогвартсу не ходила, — Теодор не видел, но был уверен, что девушка закатила глаза. Откуда-то из-за угла раздался громкий шорох. В конце коридора зажглись факелы. Гермиона рефлекторно схватила Теодора за руку и прижалась к его плечу своим, сокращая расстояние до минимума. Она не любила дежурить по средам. Совсем не любила. — Это, наверное, Филч, — как можно тверже произнес Нотт, хотя в груди его поселилась какая-то тусклая тень тревоги. Послышались шаги. Кто-то неторопливо приближался к паре старших старост, которые стояли на месте как вкопанные. Наконец Теодор сделал шаг вперед и потянул за собой Гермиону. Так покачала головой, мол: я не пойду. — Мне хватило приключений, — сказала она. Руку Нотта не выпускала. Наоборот, сжала крепче. Теодор тяжело вздохнул. — Не бойся, я с тобой, — и большим пальцем провел по тыльной стороне маленькой женской ладони. Эта девушка прошла войну, была в плену у Темного Лорда, лежала под клинком Беллатрисы Лестрейндж, но до сих пор до жути боялась темноты. Нотт усмехнулся про себя. «Невероятная девушка», — подумал он. Она сделала небольшой шаг вперед. Кто-то, не теряя времени, подбирался все ближе. Факелы, прикрепленные к стене в ряд, продолжали по одному загораться. Если бы Гермиона была одна, то до рассвета бы простояла в этом темном коридоре на этом же месте. Но она сейчас с Ноттом и бояться действительно нечего. Гермиона поравнялась с Тео, и вместе они пошли дальше. В конце коридора появился силуэт. — До отбоя 2 минуты, — сказал Нотт не своими голосом. Он звучал старше и серьезнее. — У меня есть часы, мистер Нотт, — послышался добрый голос Люпина. Тео почувствовал то же облегчение, что и Гермиона. Они выдохнули. Но рук не разжимали. — Римус, ты нас напугал, — призналась Гермиона, переходя на «ты». — Догадался, — в голосе профессора слышалась усмешка. — Теодор, почему Минерва раньше не сделала тебя старостой? Прекрасно справляешься! — Простите, пожалуйста, — виновато улыбнулся Нотт. Мерлин, от только что выдвинул грубую дежурную фразу любимому преподавателю. Если бы свет был более ярким, дневным, например, то на щеках слизеринца можно было бы без труда разглядеть смущение. — Да ладно. Хотя ты прав, до отбоя 2 минуты, а я по коридорам хожу. Пора бы уже ложиться, иначе завтра к первому уроку точно не проснусь, — и, попрощавшись с учениками, направился к своему кабинету. — Ночью встретить преподавателя более жутко, чем днём, — тихо рассмеялся Нотт. Гермиона согласно кивнула, и они двинулись дальше.