Звёзды начинают светить ярче

— Я обещал, что опробую свою магию на тебе, ублюдок, — прошипел маг и зажёг в руках мощную сферу. — Он провоцирует тебя, не поддавайся, — Гантлос попытался остановить его, но было уже поздно. Самое мощное заклинание, на которое только был способен недавно восстановивший свои силы Огрон, устремилось прямиком в демона. За долю секунды Хранитель отправил огненный шар в ответ, рассчитывая перехватить чужое заклинание и сбить мага двойным ударом, однако, всё пошло не по плану. Их энергии столкнулись, озарив пространство ярким светом, подобно тому, как сверкает молния на тёмном небе, и тут же раздался зловещий грохот. От взрыва земля задрожала под ногами. Валтор оскалился. Он явно недооценил способности мага. Теперь он стоял перед выбором: не сдаваться и продолжить бой с равным, а скорее даже превосходящим его по силе соперником, поскольку на стороне Огрона ценное преимущество — поддержка товарищей; или же забыть о гордости и сделать шаг назад. С уст Валтора сорвался тяжёлый вздох. Хранитель замер на месте и крепко сжал руки в кулаки. Он исподлобья смотрел на магов в ожидании их действий, не оставляя мысли о возмездии. Это недолгое мгновение тишины казалось ему вечностью. — Спустя столько лет ты всё ещё мечтать отомстить нам, как обиженный ребёнок. Иллидиса уже давно нет в живых, а ты до сих пор не можешь отпустить старую обиду, — произнёс Гантлос, уверенно глядя демону в глаза. — Ты не в том положении, чтобы пререкаться со мной. По законам Магикса твоё место в тюрьме, и я с удовольствием готов это обеспечить. — И что же ты сделаешь? Хочешь снова помериться силой? — Огрон вскинул брови и язвительно улыбнулся. — Он пойдёт жаловаться команде Света, — тихо усмехнулся стоявший в стороне Анаган, после чего обратился напрямую к Валтору. — Сдаёшь позиции, дружище. Помню времена, когда ты устанавливал свои порядки, а не исполнял чужие. На самом деле маги Чёрного Круга отчётливо понимали, что Валтором движет не высокое стремление к справедливости, а банальная, низменная жажда мести за личную трагедию, и закон — последнее, что могло его сейчас волновать, но поскольку все находили в игре по обмену колкостями особое удовольствие, апеллировать к потерянному авторитету стало удачной идеей для ещё большего накала атмосферы. — Никто из вас не смеет так со мной разговаривать. Валтор медленно процедил сквозь зубы по слову, его сжатые ладони напряглись сильнее прежнего, а глаза налились тёмно-алой кровью. Маги успели только судорожно переглянуться между собой. Внутри у демона вспыхнула ярость Дракона. Дикое потаённое чувство, долгое время спящее глубоко внутри, а ныне пробуждённое, оно лилось наружу свирепым огненным потоком, и никто не мог его остановить. Языки пламени гуляли по пространству, захватывая в жаркие объятия всё живое на своём пути. Последнее, что помнил каждый из магов, прежде чем провалиться в беспамятство — темнота в глазах и удушающий кашель товарищей где-то на фоне. Первым начал приходить в себя Анаган. Тело ощущало твердую почву, пахло жжёной травой вперемешку с болотной сыростью. Маг с трудом поднял голову и осмотрелся вокруг: демона поблизости не было. Сфокусировав взгляд, Анаган заметил лежащих поодаль друзей. Пригляделся: дышат. «Псих», — прохрипел маг и перевернулся на спину, раскинув руки в стороны. Мышцы гудели, словно после изнурительной тренировки. Огрон возвращался с ворохом мыслей в голове. Нападки Валтора осложняли и без того нелёгкое положение Чёрного Круга. Лидер команды давно размышлял над тем, как ему найти подход к сильным мира сего и выторговать свободу для своих товарищей. Он понимал, что, с одной стороны, в Волшебном Измерении их признавали преступниками, виновными в развязывании войны против земных фей. С другой стороны, как верно отметил Гантлос в недавнем разговоре, «раз уж после всего того, что Валтор сделал с Домино, его считают уважаемым магом и даже доверяют ему вершить правосудие, то почему бы нам не попытать удачу?» По мере приближения к Алфее маг всё более явственно ощущал неотвратимость предстоящей беседы, куда, как ему думалось, привлекут не только директоров трёх школ, но и представителей от земных фей, а также, разумеется, Валтора, который несомненно станет главной преградой на пути магов. Во всей этой истории у Огрона имелся важный козырь в рукаве — тёплые отношения с Рокси. Номинально она считалась принцессой Тир Нан Ога и, несмотря на то что девушка пока ещё училась магии и в настоящий момент не управляла королевством самостоятельно, её мнение могло сыграть решающую роль в вопросе помилования магов Чёрного Круга. И всё сложилось бы прекрасно, вот только имя демона вновь всплывало в голове и перечёркивало планы. Валтор наверняка скооперируется с землянками для продавливания своего мнения в противовес доводам Рокси, и потому надеяться оставалось лишь на благосклонность старейшин Магикса, чьими голосами будет вынесено финальное решение. Когда Огрон подходил к школе и оставалось пройти всего несколько метров до ворот, ему навстречу выбежала Рокси. Малиновые пряди волос небрежно спадали на лицо девушки. Она стремительно приблизилась к магу и, глядя на него глазами, полными беспокойства, выпалила: — Где ты пропадал? Я тебя везде искала! — Не переживай, я ведь вернулся. — Огрон, так нельзя! Почему ты не предупредил меня? — Прости, но сейчас это уже не важно, — маг взял фею за руку, и она лишь устало вздохнула в ответ. Уголки его губ слегка приподнялись. Огрону нравилось, с какой легкостью Рокси позволяла ему прикасаться к себе. Он не встречал сопротивления всякий раз, когда невзначай касался её, сидя рядом, крепко обнимал на прощанье по вечерам или же шутки ради мог взять фею на руки, и тогда она начинала смеяться, требовать отпустить её, но физически совсем не пыталась вырваться из его сильных рук. — Ты должна понять меня, Рокси, — продолжил маг. Лицо его приобрело серьёзный вид. — Мне тяжело здесь находиться. Взрослому мужчине жить в школе для девочек — это ненормально. Судьба дала мне шанс вернуться к полноценной жизни, я не могу так бездарно потерять его. — И какой у тебя план? Рокси хорошо знала, что Огрон не привык болтать попусту, и, раз он заговорил о своих намерениях, то предстоящие действия уже давно обдуманы и готовы к реализации. Огрон, со своей стороны, чувствовал, что может без опасений довериться фее в этом вопросе, и что она поддержит его планы. Они смотрели друг на друга полные уверенности, и каждый видел в человеке напротив воплощение своих надежд. — Мы с Гантлосом и Анаганом будем запрашивать созыв Совета Магикса, чтобы нам назначили общественные работы, — Огрон говорил твёрдое «будем», а не абстрактное «хотим». — Там для нас выделят специальное жильё, мы останемся под контролем до дальнейшего решения. Я сделаю всё возможное для этого, вот только без твоей помощи мне не обойтись. На улице темнело. Вдвоём фея и маг повернули к Алфее, где в отдельных окнах зажигались ночные огоньки. Огрон без прикрас рассказал о встрече с Валтором и об опасениях насчёт его выходок, а Рокси шла и думала, как ей — отстранённой от всяких земных дел вплоть до общения с собственной матерью девочке, — наладить контакт с феями королевства и обеспечить Чёрному Кругу защиту, ведь на Тир Нан Оге даже не захотят слышать их имена. Стояла тёплая ночь. По аллеям опустевшего парка гулял ветер, разгоняя сухую листву. На скамейке сидели молодой человек и девушка. Их уединение обрамляла природная тишина. Девушка, прикрыв глаза, положила голову на плечо парня, в то время как его ладонь опустилась ей на колено. — Мне очень беспокойно из-за браслета дружбы. Вместо сплочённости мы успели только поругаться. Ума не приложу, что нам делать дальше… Флора тяжело вздохнула и подняла взгляд к звёздному небу, а затем перевела его на Гелию. Вид у феи был нездоровый. Весь вечер она провела в раздумьях, анализируя ситуацию с браслетом. По возвращении в Магикс на новую миссию фее природы пришлось кардинально изменить привычный уклад жизни, к какому она успела привыкнуть на родной планете. Резкие перемены не могли не вредить моральному и физическому состоянию Флоры. Здесь, в Алфее, она хуже спала и много переживала о происходящих событиях. И, конечно, ей не хватало любимого человека рядом. В мирные деньки Флора и Гелия часто гуляли по вечерам, вместе отдыхали в выходные и даже снимали общий домик на лето. Особенно пара любила цветочный парк в столице Линфеи, куда они ездили вдвоём, а иногда даже брали с собой младшую сестрёнку Флоры и дружной семьёй проводили время в радости и удовольствии. Теперь же Флора не могла думать о романтике, любви и семейных посиделках. Судьба заставила её забыть о планах и сфокусироваться на роли феи-хранительницы. Ей вновь пришлось окунуться в бесконечные битвы и сражения, сопровождаемые головной болью, ссорами и разладами. Гелия не имел возможности регулярно навещать Флору здесь, но когда ему это удавалось, он делал всё возможное для любимой феи и окружал её теплом и заботой. Гелию до глубины души поражало, как такая нежная, хрупкая Флора, похожая на весенний цветок на тонком стебельке, отважно бьётся против зла. В годы учёбы специалистам ставили фей-хранительниц в пример, называя их образцом храбрости и отваги. Между тем Гелия не просто отсиживался в укромном уголке, пока его девушка рисковала собой, а сам участвовал в важной миссии: специалист служил в королевской гвардии Линфеи и разрабатывал план защиты планеты на случай вторжения тёмных сил. — Может, вам бросить жребий? — предложил Гелия в ответ на слова Флоры. — Это честно и непредвзято. Мы делали так во время учёбы, когда требовалось определить капитана команды на очередное задание. — Боюсь, девочки не согласятся на такое. — Тогда предложи им провести голосование. Пусть каждая напишет на бумажке имя той, которую считает достойной, за исключением самой себя. У кого будет больше всех голосов, та и станет обладательницей браслета. — Хм, хорошая идея, — приободрилась Флора. — Я поговорю с девочками завтра утром. Фея крепче прижалась к молодому человеку и вновь засмотрелась на звёзды, рассыпанные по небосводу. В постоянно меняющемся мире таилась местность, где будто замерло течение времени. Мелодия, яркая и гармоничная планета, подвергшаяся нападению могущественных злодеев, прекратила своё прежнее существование. Мир музыки погрузился во мрак. Стрекотание волшебных сверчков, переклички ночных птиц, ветер, свистящий в ветвях деревьев — всё в одночасье утихло. Вместо родных мотивов на планете гудели свирепые бури, грозовые облака сталкивались в небе, порождая раскатистые волны грома. Улицы городов опустели. В садах увядали растения, поющие фонтаны превратились в иссохшие мраморные плиты, поскольку некому стало за ними ухаживать. Обитатели Мелодии скрывались в убежищах, боясь попасть под проклятие тёмных мага и ведьмы. С первого дня колдуны держали в плену принцессу Галатею. Её отец — король Гармониус — эвакуировался на отдалённый остров в сопровождении королевской свиты. Постепенно из острова сделали убежище для спасённых мелодийцев. Для безопасности людей там возводили щиты, обустраивали подземелья и создавали новый быт. За один день удавалось перевезти на остров всего пару семей, большинство жителей попросту не имели возможности покинуть свои дома из-за преград чёрной магии, окутавшей планету, однако люди не сдавались и продолжали помогать друг другу в надежде на лучшее. Участь Галатеи тревожила без исключения всех. Король горевал из-за дочери и надеялся на скорую подмогу от Музы с командой Винкс. Сигналы бедствия не доходили до внешнего мира — их мгновенно блокировал барьер, возведённый Брианной. Единственный человек помимо тёмных властелинов, кто мог проходить сквозь него — фея Амелия. Ведьма лично открывала проход прислужнице, когда та приносила вести из Магикса. По стечению обстоятельств о ручной шпионке знала Галатея. Сквозь решётку она наблюдала за светловолосой девушкой, ходившей по замку, до слуха порой доносились обрывки разговоров феи и её хозяев. Принцесса тщетно умоляла Амелию о помощи. Она одновременно испытывала жалость к наивной девчонке, поверившей колдунам, и видела в ней надежду на спасение. С исчезновением Амелии принцесса Галатея заметила изменения в поведении Кайдена и Брианны. Дела их шли неладно. Образ уверенного мага растворялся в воздухе и сменялся раздражением в жестах и голосе, он чаще срывался на окружающих, в первую очередь — на заколдованных королевских слуг, которых он превратил в своих монстров. Брианна начала больше суетиться и тоже переходила на повышенные тона. Главной жертвой для неё являлась именно Галатея. Принцесса подозревала в Брианне специфическую ненависть к юным девушкам, чьей молодости она завидовала. Отсюда вытекало высокомерное и пренебрежительное отношение к молодым девицам, в сущности, представлявшее собой попытку обиженной женщины заглушить в себе горечь утраты былой красоты и свежести. Размышлениями о душевных терзаниях ведьмы Галатея занимала себя, стараясь убежать от суровой физической реальности, полной боли и слёз. Ситуация с Амелией заставила ведьму и мага в срочном порядке укреплять оборону и искать дополнительные источники силы. Кайден, находясь на пике напряжения, днями напролёт занимался изучением заклинаний. В руки к магу попали секретные фолианты планеты музыки, написанные на древнем языке мелодийцев. В нынешний век носителей языка практически не осталось в живых, однако память о нём сохранялась до сих пор: в библиотеках Мелодии имелись целые коллекции словарей, обучающих книг, собраний сочинений, летописей и многое другое. Крупнейшая библиотека находилась ровно под тронным залом во дворце. Чудесным образом она не пострадала от атаки чёрной магии, хотя часть дворцовых помещений лежали в руинах. Именно там Кайден и нашёл необходимые материалы для чтения фолиантов. Он скрупулёзно пролистывал лист за листом, самостоятельно переводил всякий непонятный фрагмент, встречавшийся в тексте, и затем проделывал всё заново, дабы наверняка избежать ошибок. Работа требовала предельной концентрации и сосредоточения, Кайдену пришлось отказаться от сна, и это крайне беспокоило Брианну. Брианна старалась не мешать магу, но сестринская любовь велела ей следить за его состоянием. Она часто наблюдала за братом со стороны, стоя в дверях, приносила ему холодной воды и быстро уходила прочь, пока однажды от увиденной картины у неё не дрогнуло сердце. Тусклый свет одинокой лампы косо падал на силуэт сидящего за столом мужчины. Его окружали пыльные книги, стопки старой бумаги с оборванными краями, следами воска и пятнами чернил, разбросанные по полу карандаши. В воздухе витал запах кофе и алкоголя. Под столом — пустые бутылки. — Кай, дорогой, отвлекись немного, — голос ведьмы эхом отразился от стен мрачного помещения. — Ты третьи сутки работаешь с заклинаниями, я волнуюсь за тебя. Переутомление вредно для организма. Маг молча обернулся. Выглядел он раздражённым и уставшим. «Морщины гнева» между бровями на его лице, казалось, были видны сильнее, чем когда-либо. Брианна медленно подошла к брату и опустила руки ему на плечи. Он прикрыл глаза и запрокинул голову назад. — Расслабляться нельзя, тем более сейчас. Из-за той дрянной девчонки мы оказались в уязвимом положении. Без неё мы не сможем заранее узнать, если в Магиксе решат атаковать нас. — Не нервничай, Кай. Мелодия полностью подчинена нам, попытки прорваться сюда станут самоубийством для фей. Я не думаю, что они настолько глупы. — Не нервничать?! — вспыхнул Кайден. Мужчина резко подорвался с кресла и ударил кулаком в стену. От неожиданности ведьма вздрогнула и инстинктивно закрылась руками. На месте удара образовалась паутина трещин. — Тебе напомнить, что на стороне фей выступает Валтор, моя дорогая сестрёнка? Он такой же тёмный, как и мы, наши барьеры его не остановят. Пождав губы, Брианна слушала брата, не смея возразить. Она заметила проступившую на лбу у мага испарину, взгляд его стал злым, словно он собирался наброситься на неё с кулаками. Брат был единственным человеком, кого Брианна безмерно уважала и в той же степени боялась. И на то имелись веские причины. Кайден сестру любил, опекал с малых лет и защищал своё сокровище от недоброго мира вокруг. Во всех он видел врагов, желавших навредить их с сестрой союзу, а тех немногих, кто в дурманящем чувстве то ли страха, то ли очарования переходил на сторону мага и ведьмы и помогал им на пути к цели, считал всего лишь «полезными идиотами», от которых избавлялся, как только они переставали быть нужными. Повышать голос на сестру Кайден позволял себе крайне редко, а если срывался, то после долго жалел о содеянном и в глубине души корил себя за собственную слабость, но никогда не извинялся. Натура Кайдена страшно ревнива. Каждый мужчина в жизни Брианны выступал для него конкурентом за любовь и внимание сестры, и каждый ему в конечном счёте проигрывал. Он давал сестре ту нежность и заботу, какую не способен дать ни один другой мужчина. Потому маг особенно тяжело переносил нервные срывы, ведь под удар попадал его самый близкий человек — та единственная, ради которой он готов на всё. Угрызения совести впоследствии сегодняшнего эпизода маг будет запивать крепким виски и в ближайшие ночи не сомкнёт глаз, прежде чем не убедится, что Брианна не держит на него зла. Тем не менее сейчас голос Кайдена был полон гнева. Накопленная агрессия, ранее вымещаемая на несчастную Амелию, лилась наружу ядовитым потоком, и, хотя в словах мага не звучало прямого упрёка в адрес сестры, сама интонация и выражение лица брата давали понять Брианне его истинные чувства. — …А теперь ещё чернокруговцы бродят на свободе неизвестно с какими намерениями! Не нервничать, говоришь, да? — Я с ними разберусь, — скупо ответила ведьма. — Нам ведь нужен новый шпион, не так ли? — Брианна хитро прищурилась и постучала своими длинными ногтями по столу. — У меня есть отличная идея.