Звёзды начинают светить ярче

Идея Флоры о проведении голосования хотя и не встретила единогласной поддержки от Винкс, всё же была принята в качестве пробного варианта для решения проблемы с браслетом. Наибольшим энтузиазмом загорелась Муза, увидев в голосовании шанс сместить Блум с лидерского пьедестала. Остальные восприняли сие мероприятие скорее равнодушно, однако в отсутствие иного выхода согласились поучаствовать. В назначенный час феи собрались в гостиной, где их уже ждал реквизит: шляпа, бумажные карточки и ручки, заранее подготовленные по просьбе девушек Гелией, поскольку именно он и являлся первоначальным автором замысла. Потому как камней в браслете было всё-таки семь, седьмая фея — Рокси — присутствовала в гостиной вместе со всеми, несмотря на нескрываемое возмущение некоторых персон. Муза прокручивала в голове вереницу эпизодов, когда её заслуги оставались в тени триумфа Блум. Годами она принимала правила игры, где Винкс приходилось следовать за Блум и облегчать ей путь к успеху, а после лишь довольствоваться ролью «подруг главной звезды». Сейчас фея музыки уступать была не намерена, ведь уступить браслет Блум означало бы навсегда смириться с второстепенной ролью, а ей этого совсем не хотелось. И если часть команды Винкс подобные мысли не разделяла, то ещё минимум один человек думал точно также, как Муза. Она это хорошо знала. Фея музыки резкими штрихами вывела имя «Лейла» и бросила бумажку в общую корзину. У принцессы Солярии происходящее не вызывало ни капли интереса. Если отдать голос за себя нельзя, то какой толк от участия в принципе? Разве что попытаться внести разнообразие в привычный ход вещей, к чему и склонялась Стелла, мысленно сравнивая две кандидатуры. Блум, конечно, хороший лидер и отважная фея, но ум и аналитические способности Текны, коими фея солнца и луны с годами всё сильнее восхищалась, наверняка смогут привнести пользу в командную работу, и, по крайней мере, вдохнуть свежий воздух в рутину. Стелла пожала плечами и восходящей строкой написала имя феи технологий. Ещё одна бумажка отправилась в шляпу. Лейла сделала выбор в пользу родственной души. Вдвоём с Музой они хорошо понимали друг друга, пожалуй, лучше, чем кто-либо иной. В тяжёлые моменты обе из них могли рассчитывать на поддержку подруги, даже если общие отношения между шестью волшебницами давали трещину. Именно благодаря Музе принцесса Андроса вернулась к миссии, и теперь без сомнений писала на листочке имя феи музыки, считая её единственной по-настоящему достойной обладания браслетом. Для Текны изначально выбор стоял в равной степени между всеми участницами клуба Винкс. Она анализировала сильные и слабые стороны каждой феи, сравнивала их боевые навыки и магический потенциал, умение колдовать и выстраивать коммуникации в команде. В конечном итоге Текна пришла к выводу, что из всех возможных вариантов оптимальным считается нынешнее положение вещей, а именно — лидерская роль Блум. Количестве успешных миссий под её руководством значительно превышало число поражений, в то время как у остальных велика вероятность неудачи, ведь никто не обладал нужным опытом, каким могла похвастаться Блум. Замена лидера здесь и сейчас могла стать фатальной ошибкой, и потому Текна решила не экспериментировать и оставить всё как есть. Так родился первый голос за Блум. Голос Флоры оказался самым предсказуемым среди всех: фея природы по традиции выбрала Блум. К такому раскладу Флора привыкла, она чётко знала своё место в коллективе и, что для неё особенно важно, всегда могла положиться на Блум. Вместе команда Винкс достигла мастерства, каждая фея в клубе полностью раскрыла свои силы, а разве можно представить Винкс без лидерства Блум? Так рассуждала Флора, выводя узорные буквы, мелкие и тоненькие, из которых сложилось имя принцессы Домино. Сама Блум интуитивно чувствовала горькую правду: её позиции ослабевают. Повлиять на чужую волю она не могла, и потому ей оставалось только проголосовать по велению сердца, надеясь на взаимность. Блум выбрала лучшую подругу. Ту самую, кто однажды встретилась ей в парке Гардении и навсегда перевернула её жизнь. Она открыла Блум мир магии, стала доброй наставницей и близкой подругой, научила её не бояться и верить в себя. С приятным трепетом в душе фея Огня Дракона написала имя «Стелла», подчеркнув его прямой линией, и сложила карточку пополам, прежде чем опустить в шляпу. Последней определилась с выбором Рокси. Она долго следила за девочками, всматриваясь в их лица и подмечая неуловимые знаки, проскальзывающее в мимике и жестах, вздохах и покашливаниях, взглядах и улыбках. Земной фее чуждо было желание обладать браслетом, за который внутри Винкс шла столь яростная борьба. Рокси здесь ощущала себя лишней, и даже наличие в браслете седьмого камня воспринималось и ею, и другими феями скорее как совпадение, чем основание стать полноправной частью Винкс. Она могла только поддержать кого-либо из них, и после длительных размышлений решила остановиться на Музе. Муза должна спасти свою планету, а значит, именно в её руках должно быть всё необходимое. «Возможно, я ошибаюсь, но я всего лишь человек», — подумала фея, когда клала свою бумажку. На ней голосование подошло к концу. Перед Валтором вновь открывался вид на Алфею. Сквозь полусумрак мерцали огни фонарей, украшавших фасады розовых сооружений. Ветер гнал густые свинцовые тучи, застилая ими небосвод, и, вопреки тому, странное ощущение сухости сдавливало горло, будто чьи-то иссохшие, костлявые руки сомкнулись на шее, выдавливая из тела жизнь. День выдался мрачным. До слуха тёмного хранителя доносились обрывки разговоров, коими традиционно наполнялся внутренний двор, стоило юным феям выйти с занятий. Валтор стоял в отдалении и терпеливо ждал, пока территория опустеет. Близилась ночь, и вместе с ней ближе надвигалась стихия. Дождавшись, когда на дворе не останется ни единой живой души, демон стал медленно брести по направлению к Алфее. Крупные капли дождя, разразившегося в полную силу, били по его лицу и плечам, под ногами растекались грязные ручьи, резкие порывы ветра раздували плащ так, что подол, поднимаясь, создавал иллюзию, словно маг возносится ввысь. Он шёл, не обращая внимания на атмосферу вокруг, будто и не было никакого дождя, никакой темноты вокруг, и безлюдное пространство представлялось ему таким правильным и родным, какими бывают объятия после долгой разлуки у других, нормальных, правильных людей. Хранитель Огня Дракона свободно прошёл врата, по-хозяйски открыв их одной рукой. В тот момент где-то наверху в кабинете Фарагонды загорелась зелёная лампа, и директриса, увидев сигнал, тихо кивнула: «ах, это наш Валтор, всё в порядке». Уверенным взором Валтор изучал территорию Алфеи подобно тому, как лендлорд осматривает свои владения. Пустые тропинки, намокшие скамьи, тусклый свет в окнах — нет ничего, где можно остановиться взгляду. Едва уловимый среди шумного ливня скрип двери за спиной заставил мага обернуться. На крыльце показалась фея, чьи розовые волосы и фиалковые глаза Валтор хорошо запомнил за их предыдущие встречи. Она сделала шаг, затем следующий и остановилась на крайней ступени под козырьком. Защищаясь от холода, фея вжимала голову в плечи и потирала слегка дрожавшие руки. Она вдыхала свежий воздух и сбрасывала напряжение со своего тела — позади у неё были долгие и пустые разборки с Винкс, которые не дали иного результата, кроме новых обид. Валтор смотрел пристально, прожигая фею насквозь. Она ощутила на себе его леденящий взгляд и нервно сглотнула, не решаясь пошевелиться. Напряжение между феей и демоном нарастало, Валтор продолжал держать фею на крючке, а в её голове по кругу всплывала сцена из воспоминаний, когда демон хотел расправиться с ней и Огроном. Долгие минуты они стояли друг напротив друга, окутанные незримыми цепями, и даже дождь, казалось, замер косой стеной. Наконец Рокси собралась с духом и обратилась к магу. Голос её на мгновенье дрогнул, но Валтору хватило этого, чтобы почувствовать её страх перед ним. — Ты ищешь Блум? В ответ маг нахмурился. Он с тяжестью выдохнул набранный в лёгкие воздух и мотнул головой. — Нет, — сухо ответил демон. — Она в библиотеке, — сказала Рокси то, что на самом деле хотел услышать Валтор, после чего, воспользовавшись его мимолётной слабостью, юркнула назад и быстро скрылась за дверью. Маг застал Блум в отдалённом уголке, окружённой книгами, очевидно не тронутыми по назначению, но взятыми ею специально, дабы со стороны создавалось впечатление, что пришла она сюда именно ради чтения. Блум сидела с закрытыми глазами и пальцами потирала виски. Усталость пронизывала её тело, она тяжело вздыхала, и её дыхание растворялось в тишине библиотеки. Валтор долго наблюдал за одинокой феей, не решаясь подойти ближе и нарушить её уединение. Ему хорошо знакомо это желание остаться одному и погрузиться в собственные мысли вдали от всех, где никто не потревожит твой покой. Демон готов был смотреть на неё целую вечность, но Блум сама прервала молчание. — Валтор, ты пришёл ко мне? — фея подняла глаза и выпрямилась на кресле, отодвигая книги подальше к краю стола. — Я лишь хотел узнать, как ваши успехи по спасению Мелодии. — Всё также. — А что насчёт браслета? — Ничего, — Блум снова склонилась над столом и поджала губы, — мы в тупике, Валтор. Маг сел рядом, и Блум, положив голову ему на плечо, принялась рассказывать о наболевшем. За последнее время у принцессы накопилось слишком много переживаний, и с каждым днём держать их внутри становилось всё тяжелее. Впервые она попала в ситуацию, когда у неё нет возможности разделить свои переживания с подругами, ведь именно они и служат всему виной. Могла ли Блум представить, что однажды самым близким человеком в её жизни, пусть даже на столь короткие минуты, станет повелитель тёмной огненной энергии, хранитель пламени Дракона, такого же, какое горит у неё в сердце, и, быть может, неспроста? Валтор умел слушать и слышать, в особенности тех, кто по-особенному ему дорог. Он видел в Блум корень той перемены в своей натуре, что заставляла его — ранее непреклонного, непоколебимого демона, — поступать так, как в иных обстоятельствах он никогда бы себе не позволил. Он обнажал свою уязвимость перед лицом нового, чуждого демоническому существу ощущения. Между ними томилась тайна, которую он не хотел разгадывать, а вместе с тем продолжал наполнять её новыми смыслами, собственноручно ломая многолетние защитные стены, преграждавшие путь истинным желаниям и чувствам. — Вздор, браслет по праву должен принадлежать тебе, — ровно произнёс Валтор, но в глазах мужчины уже читался вспыхнувший огонь негодования, рвущийся наружу в стремлении окутать собой праведную фею. — Браслет получила не я, браслет получила команда Винкс. Он принадлежит нам всем. Тебе не понять, Валтор. — Я и не хочу понимать! Чьей заслугой является успех вашей команды? Кто собрал вас вместе и раз за разом приводил к победе? Это сделала ты, Блум. Ты и есть победитель. А победитель получает всё. Валтор сорвался на повышенный тон и мысленно проклинал себя за это, однако вовне маг только сжал с силой челюсть, отчего скулы на его худом лице стали ещё острее, а взгляд жёстче, и, не говоря более ни слова, направился к выходу, оставив Блум в одиночестве размышлять о сказанном. «Доброй ночи», — прошептала Блум ему вслед и задумчиво посмотрела на часы. Пробило двенадцать. До сих пор Гантлос и Анаган вели скрытое существование, хотя и оковы Омеги больше не сдерживали беглых магов. Опасность подстерегала их всегда и везде, стоило им только сделать шаг в сторону оживлённого Магикса. Пока Огрон кропотливо вынашивал план по возвращению Чёрному Кругу полноценной свободы, маги вынуждены были просто ждать и надеяться на лучшее. Анаган освоился быстрее Гантлоса. За пару дней он приноровился к «ночной жизни» и, к удивлению товарищей, скоро смог начать тренировки и практиковать заклинания, тогда как Гантлос с трудом вставал на ноги после заключения во льдах, хотя и старался не показывать свою слабость перед друзьями. В попытке облегчить тяжкий процесс восстановления маг любил обращаться к природе: туманная водная гладь, капли свежей росы по утрам, бесконечное звёздное небо, окутывающее Землю по ночам. Гантлос с удивлением обнаружил, какой прилив сил даёт единение с первозданным миром. Покой и умиротворение — два новых спутника, сопровождавших его вдали от людей, и не важно, находился он на берегу озера или в глуши леса — всюду рядом с ним витало чарующее чувство блаженства. Оттого раздражение Гантлоса в миг дошло до предела, стоило ему заметить хорошо знакомый, не без причины ненавистный силуэт на горизонте. — Сколько лет, сколько зим… — протянул хриплый женский голос, и следом перед магом во всей красе предстала его обладательница. Статная фигура на высоких каблуках, чёрные кудри, спадавшие по плечам ниже поясницы, глубокая синева глаз, страстных и холодных одновременно — её образ навеки врезался в память Гантлоса. Меж тем она сокращала расстояние, и вот уже их лица оказались в опасной близости друг от друга. С расчётом на соблазнение женщина прищурилась и облизнула губы, на что маг демонстративно поморщился. Она ухмыльнулась в ответ. — Ты не меняешься. «Я не изменяю своим принципам», — почти те же слова произнёс Гантлос в их последнюю встречу. Гантлос помнил её. Помнил целиком и полностью. Хитрость, манипуляции, уговоры и слёзы. Шёпот, касания рук, томное дыхание в ночи. Она выжимала из мага все соки. После близости с ней он до изнеможения лишался сил и не мог думать ни о чём, кроме жажды увидеть её снова. Она была настоящим энергетическим вампиром. Недаром во времена знакомства с ней лидер Чёрного Круга научился поглощать чужую магию и оборачивать её против соперника — Огрон взял себе на вооружение главное умение ведьмы и в многочисленных битвах довёл его до совершенства. Её имя жило у Гантлоса на устах. Мелодичное, звучное, со значением в древнем языке — «сильная», и сокращённое магом до простого и нежного «Бри». Ворожила Брианна или нет — маги не знали, но под её влиянием с Гантлосом происходили странные вещи. Он отчаянно метался из стороны в сторону, то следовал за ней по пятам, то отвергал их связь и честью клялся: «с Брианной покончено», а затем опять сдавался под натиском коварной ведьмы, и история повторялась. Так продолжалось долго, и дело могло зайти ещё дальше, если бы однажды Гантлос не обнаружил себя в состоянии полного беспамятства на грани с сумасшествием, и его воспалённый мозг наконец ясно осознал — корень зла кроется в ведьме. К тому моменту Чёрный Круг уже не сомневался в истинных намерениях Кайдена и Брианны. С самого начала никто не питал иллюзий на их счёт, а объединение с ними воспринималось вынужденной мерой для победы над земными феями. Так думали все, за исключением Гантлоса. И чем хуже складывались успехи в битвах с феями, тем настойчивее Брианна заманивала Гантлоса в свои сети. Он терял энергию в боях и без сопротивления отдавал львиную долю ведьме. У магов было железное правило: «враг моего врага — мой друг», но с единственным важнейшим условием — предательства не прощают. От предателей избавлялись, и делали это безжалостно, не дрогнув ни одним мускулом на лице. Именно благодаря правде, чистой и откровенной, в противовес гнусному обману колдуньи, друзья Гантлоса смогли открыть ему глаза на предательство Брианны и Кайдена. Тогда Чёрный Круг принял решение бросить подлых союзников на растерзание феям, как они того заслуживали. В роковой час битвы маги сомкнули кольцо вокруг колдунов, а Огрон как бы невзначай обронил отнятый ранее у одной из фей белый круг, и его тут же подхватила хозяйка, чтобы атаковать загнанных в ловушку брата и сестру. Маги скрылись в портале, и на том их союзу с Кайденом и Брианной пришёл конец. «Я не изменяю своим принципам», — сказал Гантлос на прощание, когда Брианна умоляла не бросать её без защиты. — Ты не меняешься… — повторила Брианна самым сладким голосом, на какой только была способна. — Всё также не выношу твоего притворства, дорогая Бри. Надменный тон, который звучал в речи Гантлоса, маг подчеркивал брезгливо-равнодушным выражением лица. Ведьма считывала его сигналы, игнорировала в моменте и откладывала в памяти на будущее. Придёт время, и она припомнит ему каждое слово. — Давай не будем ссориться. Неужели ты не рад нашей встрече? Гантлос молчал. — Я привыкла слышать от тебя тишину, Ган… — Зачем ты здесь? — перебил маг. — Хотела повидаться со старым другом, раз судьба дала нам такой шанс. Признаюсь, я думала, вас похоронили льды Омеги. — Я тоже, — усмехнулся Гантлос. — Судьба дала шанс, не иначе. Между магом и ведьмой шла специфическая игра, где оба осторожничали в выражениях и пытались считать намёки в полутонах, случайных фразах и акцентах, проскальзывающих у собеседника. Гантлос не говорил много, предоставлял возможность высказаться Брианне и с настороженностью слушал. Ему не давали покоя насущные вопросы: в какой степени ведьма причастна к освобождению магов из Омеги? Знает ли она, что после того, как под её руководством Амелия вызволила оттуда Огрона, вслед за ним выбрались Гантлос с Анаганом и вместе встретились на свободе? Планировала ли она такой исход в своих корыстных целях или же дела у неё пошли не по плану и теперь ей приходится расхлёбывать последствия своей ошибки? Для чего, в конце концов, она явилась сюда? Мысли Брианны в свою очередь крутились в той же плоскости. Её волновало, известно ли магам Чёрного Круга и лично Гантлосу о её с братом роли в истории их побега. Могли до магов дойти сведения, что Брианна и Кайден, окунувшись с головой в безрассудство, позволили завербованной фее спасти лидера Чёрного Круга и вдобавок не уследили за оставленным в Омеге порталом, буквально приложили руку к спасению своих врагов? Сложилась удивительная, парадоксальная ситуация: оба всё знали и оба опасались сказать лишнего вслух. Вопросы без ответов витали в воздухе на фоне пробуждавшегося рассвета. «Ты должна успеть до восхода солнца!», — Кайден дал наказ сестре перед её уходом. Брианна мельком взглянула на горизонт и, прежде чем уйти, вдруг вцепилась острыми ногтями в скулы Гантлоса, заставив мужчину смотреть ей в глаза, и трижды повторила гипнотическую мантру: «я вернусь, и ты будешь служить мне» «я вернусь, и ты будешь служить мне» «я вернусь, и ты будешь служить мне»