Imperie

      Джеремайя Валеска видит мир без искажения стекла — очки оставлены позади, как и гонка со своей сутью в поворотах лабиринта. Семьдесят три тупика; семьдесят три возможности проиграть. Лишь одна возможность победы.       И он победил. Он проиграл.       Он видит все несовершенства, как инженер-проектировщик может построить лучше.       Первым в списке — столик на двоих в ресторане давнего друга. — Чёрный кофе, два сахара, латте с корицей, семифредо и дорогую мисс Джи, — заказ принимает новенькая: она записывала каждое слово мужчины в блокнот, пока он не произнёс последнее. Официантка нервно оглядывается на кружащую у стойки Эл и просит помощи. — У Вас особое дело к нашему персоналу, мистер Валеска? — русая садится напротив, выпрямляется и отсылает испуганную девочку. — Дружеская встреча, — солнцезащитные очки он кладёт на стол и повторяет: кофе, сахар, латте, семифредо и Джи. — Этой позиции нет в нашем меню, — глянцевый список формата А4 раскрыт на последней странице, — остальное приготовят в порядке очереди, ожидание не более десяти минут.       Терпение Джеремайи оставлено в лабиринтах; он готов сорваться. — Стоит ли мне назвать её имя? — Валеска выделяет последнее слово. Они похоронили имена в двух метрах промёрзшей земли: есть безликие Эл и Джи, есть подставные имена и личности, есть прошлое и мёртвое настоящее.       Если Джи вытащила тайну из могилы, ей лучше иметь объяснение. — Заказ принят, ожидайте, — русая уходит, бросает фартук за стойку и поднимается на второй этаж, чтобы пересмотреть бумаги, где фигурируют настоящие имена.       Вид пасмурного неба над Готэмом Джеремайя предпочитает снующим без дела людям на площади: попрошайки, бездельники, рабочие — они пожирают созданное, каждый кусок больше предыдущего, и бесконечно требуют. На руинах потребления он построит нечто великое. — Прости за опоздание, Майя, — чёрный кофе перед ним, латте и десерт перед ней. — Мне следовало появиться раньше. — Прелюдия неуместна, — он делает глоток, — я здесь по делу. — И какое у тебя может быть ко мне дело? — она пробует десерт. — Насколько я помню, у нас разный профиль. — Мы — создатели, Д..орогая, — Джеремайя осекается. Повторять её имя в мыслях стало привычным; он едва ли не произнёс это вслух.       Эмоциональная нестабильность увеличилась с подарком Джерома. Цена мира без искажений платится сполна нервным подёргиванием и желанием слышать хруст костей на пару с отчаянной попыткой вырвать глоток воздуха из рук мучителя.       Душить — неразумно. бЕзумно.       Он — лицо истинного благоразумия с неумением принимать отказы. — Мне нужны твоё мышление, твоё видение, твой ум, — с дрожью в руках новенькая убирает посуду, — мне нужна ты.       Джеремайя называет её имя. — Ты не знаешь, с чем связываешься, Майя, — шеф-повар в строгом сочетании белого и чёрного, костюм тройка смотрится не хуже формы, и Джи использует каждый элемент образа: мягкость заменили чёткие согласные и нейтральный тон. — Эта нора куда глубже. — Тик-так, — молочно-голубой пугает холодом. Джеремайя напряжён. — Мне нужен ответ. — Отказываюсь, — она не отводит взгляда. — Тогда я разнесу это место в щепки, — алая улыбка зловеща. — Танец?       Он предлагает руку; она принимает.       Валеска кружит Джи в вальсе между пустеющими столиками. Она сжимает плечо. Он давит на талию.       Их зрительный контакт непрерывен. В мыслях Джеремайи только имя, что оседает на женских губах. «Даю время до полуночи», — он произносит в имитации поцелуя, — «и отказ ответом не будет считаться».       Они заканчивают танец, но не спешат отступить. — Время закрытия, мистер Валеска, — Эл спускается со второго этажа.       В заднем кармане Джи несколько купюр и номер телефона. Джеремайя покидает ресторан с пальто на плечах.             До полуночи менее часа.