Академия плохого воспитания

      -Я полежу здесь у тебя.       В кабинете музыки за пианино было пустое пространство. Туда иногда скидывались реквизиты от спектаклей, которые абсолютно некуда было деть. С одной стороны пианино подпирала стена, с другой пространство закрывал большой фикус. Кстати, до сих пор Минги не был уверен, что фикус настоящий. Иногда он украдкой поливал его, но так, на всякий случай. С недавних пор Хонджун облюбовал это место, хоть гони его оттуда, хоть выкуривай. Мальчишка кинул за инструмент свой рюкзак и юркнул за фикус. Минги очнулся, потому что порядочному учителю надо было обязательно возмутиться.       -Как полежишь? Зачем? Когда? А уроки?       Минги заглянул за пианино, где мальчишка уже устроился на полу, положив под голову свой рюкзак.       -У меня ОБЖ.       Аргумент был железный. Минги и сам старался лишний раз не сталкиваться с учительницей ОБЖ, опасаясь, что она тут же заставит его надевать противогаз на время. Да и предмет, конечно, отстойный до безобразия. Учебники по ОБЖ даже в библиотеке не проверяют, всё равно за год их не открывает никто. Минги растекся по спинке инструмента и подпёр рукой подбородок, наблюдая, как десятиклассник листает ленту в телефоне. В последнее время – может, просто время года такое? Заболевания, авитаминоз всякий? – Хонджун выглядел волнующе. Беспокоил мужчину мальчишка. Синяки эти под глазами, блуждающий временами взгляд… Минги убеждал себя, что это глупые предрассудки. Сам-то он в его возрасте явно принцем не был. Да и сейчас он тоже, собственно, не большой красавчик.       -И надолго ты сюда?       В кабинет зашла группка детей, и музыкант попытался принять как можно менее палевную позу, притворившись, что смотрит в окно. Мальчишка тем временем положил под голову обе руки и наблюдал за учителем. Такие гляделки у них входили уже в обычную практику.       Прозвенел звонок, и Минги отскочил к доске.       Минут через десять урока, когда мужчина благополучно забыл про юного прогульщика, он случайно чуть не получил инфаркт. Развернувшись к классу, музыкант задел что-то ногой, и непонятный предмет отлетел вдруг к самому окну. Минги дёрнулся, почувствовав, как сердце подскочило к горлу и спрыгнуло обратно. Он медленно выдохнул и как можно спокойнее подошёл к окну. Если можно давать оскар за наигранную непринуждённость, Минги был бы как минимум на него номинирован. Он так же невозмутимо наклонился и сунул в карман предмет, даже не посмотрев, что это. Пальцами он нащупал в кармане пластмассовый корпус. Что это – игрушка? Или коробочка с чем-то? Рыжеволосый с подозрением оглядел класс, чтобы по взгляду выявить хозяина предмета. Дети всегда палятся, особенно если делают что-то нелегальное. И это всегда заметно, как бы они ни маскировались. Он внимательно проштудировал детишек, наметив себе уже парочку подозрительных мордашек. И вдруг совершенно удачно его взгляд попал в сторону пианино.       Из-за кадки с фикусом выглядывали белые кроссовки.       Чудно, твою мать.       Минги снова оглядел класс, на это раз чтобы понять, кто заметил гостя. Опять отметил парочку мордашек, причём тех же. Может, сделать вид, что не заметил? Типа, он здесь ни при чём, кто-то труп приволок – он сюда пришёл урок вести. Пауза тем временем затянулась. Чтобы её заполнить, Минги громко вздохнул.       -Итак, дети, давайте проверим, как вы выучили песню, которую я задавал на домашнее задание.       Казалось, половина класса наблюдает за ним издевательски хитрым взглядом. Ничего, чувствовать себя клоуном ему уже в привычку. Опыт учителя научил его тонкостям максимально наигранного пофигизма. Не уровень, конечно, завуча, которая однажды по луже прошла мимо детей, закрывающих собой рыгающую пеной бутылку колы. И всё бы наверняка прошло гладко, если бы дверь класса вдруг не открылась, и внутрь заплыла компания людей. Во главе её порхала завуч. Вспомнишь лучик, однако.       -Проходите, дорогие наши гости. Здесь у нас проходят уроки музыки.       Комиссия приходит неожиданно. Особенно когда спишь на учительских планёрках. И как это он не заметил туалетную бумагу в толчке? Проверяющих было двое: седой мужичок в узких очочках и женщина с короткой стрижкой. Они с подозрением оглядели класс и остановились на музыканте. Валентина Ивановна покрутилась посреди класса, словно показывая не кабинет, а себя в новой локации, и подскочила обратно к людям.       -Ну что - пройдём дальше? В кабинете информатики у нас недавно поставили новые стулья.       Она было принялась подталкивать их обратно к выходу, но мужчина вдарил по тормозам.       -Погодите-погодите. А вот это уже интересно. Молодые учителя – очень любопытная тема. Не возражаете, если мы поприсутствуем немного?       И они принялись пробираться к последним партам. Шляпа. Минги тут же подскочил к фикусу. Чтобы выглядеть непринуждённее, он даже прислонился боком к пианино, закрывая собой обнаглевшего прогульщика. Комиссия уселась втроём за единственную свободную парту, и женщина махнула мужчине рукой.       -Вы продолжайте, продолжайте. Представьте, что нас здесь нет.       Сложно представлять, что в кабинете нет тех, от кого прячешь целого человека. Тем более Минги вроде как пристроился уже у пианино. Собственно, всё бы ничего, но ему надо было не подпирать инструмент, а сесть за него. Он хлопнул руками.       -Может быть, ребята, у кого-то есть вопросы по домашнему заданию?       А домашкой бьло выучить песню про дружбу. Удивительно, если бы у кого-то и правда появился вопрос. И, на удивление, в воздух взметнулась рука. Минги с готовностью и опаской одновременно кивнул. Мальчишка подскочил на месте.       -А мы петь будем?       Знаете таких задротов, которые помрут, если не покажут, что выучили домашку. Причём даже ту, которую задают устно, чтобы потом забыть про неё нафиг? Они на уроке прям чуть не скулят на месте. Так вот, учителя тоже их ненавидят. Минги кивнул. Садись, блин, пять.       -Будем. Обязательно. Но, может, кто-то ещё хочет что-нибудь спросить? Например, по тексту?       Молчание. Надо как можно дольше потянуть время, чтобы не покидать место.       -Давайте поговорим о песне. Кто может сказать мне, о чём она?       Та же рука выросла к потолку. Может, ещё кто-нибудь захочет сыграть в эту тупую игру? Мужчина решил взять дело в свои руки. Он махнул рукой на девочку за третьей партой, погружённую в свой телефон.       -Ева, как ты думаешь, что на самом деле несёт в себе этот текст?       Девочка поднялась с места с растерянным видом. Даже если она не пропустила вопрос, легче ей от этого не стало. Она принялась, запинаясь и подглядывая на листочек на парте, бубнить:       -Эмм, ну это…. Дружба, она крепкая. Она не сломается. Не развеется…       Минги остановил её, пока девочка не пересказала весь текст. Мальчишка-задрот аж заскулил на месте, показывая, что он мог бы рассказать его гораздо лучше. Музыкант проигнорировал его.       -Притормози. Слова ты знаешь, я вижу. Но я хотел бы поговорить об их значении. Что нам хотел сказать автор, понимаешь?       Какой-то урок литературы получается, честное слово. Сейчас он перейдёт к внутреннему состоянию человека, которому просто заплатили за несколько куплетов детских рифм. Ева растерянно оглядела класс и начала опять:       -Дружба крепкая. Не сломается. Не развеется. От дождей… и вьюг.       Запинаясь, девочка отчаянно старалась незаметно палить в листочек на парте. Интересно, если её снова осстановить, с третьей попытки она начнёт заново? Хотя нет, если мужчина сейчас снова её остановит, она разрыдается. А если не остановит – задрот просто взорвётся. Минги дождался, пока она закончит куплет, и примирительно махнул рукой:       -Молодец. Вижу, что учила. Четыре.       Не пять - за то, что в телефоне на уроке сидит. Краем глаза рыжеволосый наблюдал за комиссией, не собрались ли они гулять дальше. Но нет, тройка фундаментально укоренилась за последней партой. Двойка, если быть точнее. Завуч, казалось, была готова в любой момент вспорхнуть со своего места. Может, им скоро наскучит смотреть на нудный урок музыки? Вон, в кабинете химии наверняка какая-нибудь лабораторка проходит – там минимум блокбастер. Или посмотрели бы на новые стулья у старых компьютеров. Зрелище живописнейшее.       Валентина Ивановна сделала руками знак, что пора бы уже приступать к музыке. Минги нехотя отлип от пианино и обошёл его вокруг. Мимоходом он бросил цепкий взгляд на комиссию. Заметили мальчишку? Оставалось надеяться, в таких очочках видно не дальше собственного носа. Есть ли покровитель у плохих окулистов? И - что было интереснее – что делает Хонджун? Спит? Слышит он вообще, что происходит по ту сторону фикуса? Минги до чесотки хотелось заглянуть за пианино, но это было бы палевно даже с его ростом. Поэтому он сел и открыл крышку инструмента.       -Ребята, давайте петь группами. Первый ряд, подойдите к пианино.       Дети шумно зашевелились, задвигав стульями и языками. Пару минут они пытались сгрудиться перед инструментом, закрывая собой фикус и, соответственно, чужие кроссовки. В толпе послышалось девчачье: «Ай, я на что-то наступила!». Это явно сигнал. Минги тут же рявкнул:       -Так, ребята, тише! Давайте построимся по-человечески, и начинаем распевку.       Пальцы забегали по клавишам, играя повторяющуюся мелодию. Взглядом мужчина нашёл среди детей любопытную голову, норовящую заглянуть за пианино. Он тихо предупреждающе протянул: «Чукоткина…»       Чукоткина повернулась обратно, зарядив косичкой соседу по лицу. Тот было возмущённо отрыл рот, но Минги промычал и его фамилию. Под монотонный ритм дети затянули распевку. Что бы Хонджун до этого ни делал эти полурока, сейчас он как минимум уже точно не спит. Хитрый взгляд Чукоткиной говорил, что она всё-таки умудрилась посмотреть за спину. Взгляд комиссии сквозь очочки говорил… не понято вообще, о чём могли говорить эти взгляды. На лице завуча читались усталость и нетерпение одновременно.       Комиссия продержалась до конца мучения первой группы. Когда ребята пошли на свои места, и на их место потянулся второй ряд, последняя парта тоже пришла в движение. Перед уходом женщина с короткой стрижкой зачем-то подошла и похлопала Минги по плечу. От одного этого, казалось, дружеского жеста по спине мужчины прошёл холодок. Комиссия скрылась за дверью, оставив его с классом детишек и абсолютной неуверенностью, что он всё ещё полностью рыжий.       Едва дождавшись, пока мелкотня покинет на перемене класс, Минги подскочил к пианино и заглянул за спинку. Десятиклассник в наушниках спал, по привычке уткнувшись носом в согнутый локоть. Убил бы. Но не хочется.

***

      Через несколько уроков Минги нашёл Хонджуна в коридоре у кабинета математики. Он показал ему следовать за ним и пошёл в сторону мужского туалета.       Они зашли внутрь, и мужчина прикрыл дверку. Десятиклассник в приподнятом настроении повернулся к нему. Он было полез с поцелуем, но мужчина остановил его. На лице мальчишки отразилось удивление.       -Постой, - он достал из кармана пластмассовую баночку без этикетки, - это что такое?       Глаза быстро вспыхнули и погасли. рука дёрнулась к предмету.       -Дай посмотрю.       Но Минги поднял баночку выше, чтобы мальчишка не достал до цели.       -Так это всё-таки твоё.       -Нет, с чёго ты решил?       Он попытался было снова достать до коробочки, но мужчина был неколебим.       -Значит, я могу это выбросить, так?       Хонджун опустил глаза и принялся рассматривать умывальники.       -Ну выбрасывай.       Минги прищурился.       -То есть, точно не твоё?       -Нет.       Минги слегка стушевался. Врёт? Предположение, что баночка выпала из рюкзака мальчишки, слегка подтаяло в его голове. Он даже не мог с уверенностью сказать, что именно там за таблетки. А там, собственно, были таблетки. Какие-то. Решение пришло мгновенно.       -Тогда я могу просто смыть эту баночку в унитаз. Так?       И он понёсся к кабинкам. Всегда, так сказать, мечтал смыть что-нибудь, кроме дохлой рыбки. Хонджуна хватило на полторы секунды, после чего он понёсся следом за мужчиной. Он врезался в дверь, за которую ухватился мужчина и распластался по стене, раскинув конечности. Все дверки были заблокированы.       -Не надо, пожалуйста!       -Почему же? Это же не твоё.       Ну давай, соври теперь что-нибудь. Только правдоподобнее, чтобы Минги смог уснуть сегодня спокойно, не беспокоясь за тебя всю ночь.       -Нет! То есть – да, не моё. Это мамино. От головы. У меня сегодня сильно болит голова.       Наступила пауза, Минги взглядом отчаянно пытался досверлиться до правды. Дверь крайней кабинки вдруг зашевелилась, Хонджун вздрогнул и отпустил её. Из туалета вышел четвероклашка, напуганным взглядом оглядел собравшихся и вылетел в коридор, даже не помыв руки. Надо будет запомнить, кстати, за руку его не брать никогда.       -Отдашь? – спросил Хонджун. Минги помялся, поглаживая пальцем пластмассовый корпус. Подумав, от поднял баночку и тряхнул ей в воздухе.       -Вот это я конфискую. Пусть твоя мать сама приходит за своими таблетками.       Синие глаза зло сощурились в щелочки.       -Я думал, ты не такой. Зануда.       И он выбежал из туалета, задев Минги плечом.       Музыкант в который раз посмотрел на белый пластмассовый бок со следами от клея этикетки.