Копи богини Кали

      Свершилось. Древний храм был найден, и можно было бы с гордостью заявить, что именно я сыграла ключевую роль в его поисках. Но в действительности я, кажется, подтолкнула мир к его скорой кончине. Или, по крайней мере, значительно сократила собственный век. И теперь мне оставалось лишь со страхом наблюдать за тем, чему я стала причиной.       Теперь, смотря на Амрита, я видела лишь человека, одержимого безумной идеей. Но ясно было одно — он верил в то, что говорил. Верил, что Кали можно воскресить и призвать в наш мир, а уже одно это утверждение заставляло меня сжиматься от ужаса. Насколько нужно потерять рассудок, чтобы думать, что это возможно? Полагать, что в человека, как в какой-то сосуд, можно влить божественное начало? И главное, каким образом?..       «С помощью ритуала, — ответила я самой себе. — Ритуала, о котором он уже все тебе рассказал».       То, через что прошла Сана, — это меня ждало? Льющееся с губ и через края кубков вино, кровавая майтхуна и… погребальный костер.       Костер…       Все те сны и видения, в которых не прекращая горело пламя, были прямым предостережением. Я видела огонь своими глазами, ощущала его собственной кожей. Почему же тогда я не разгадала эти подсказки раньше? Почему не почувствовала опасность, когда она маячила у меня перед самым носом?       Потому что не желала верить, что они могут нести в себе правду, вот почему. А еще потому, что кто-то очень, очень умело скрывал истинное лицо за маской благородного дружелюбия. А еще потому, что я оказалась ослеплена его невероятной, нечеловеческой притягательностью, которой он пользовался, ловя каждую искру моего влечения к нему. Он будто знал, что я не смогу устоять перед ним. По какой-то причине считал, что мы оба как-то связаны с Шивой и Кали — двумя сущностями, которые неизменно будут тянуться друг к другу. И, похоже, даже в этом он был прав.       А если на секунду допустить, что все эти россказни про Кали не фанатичный бред? Тогда… все еще хуже. Каждая из легенд гласит, что возрождение богини не сулит ничего, кроме всеобъемлющего хаоса. Это гибель всего сущего. Гибель всего, что человечество создавало веками.       Меня била дрожь. От холода или страха — неизвестно.       И ведь это я, я во всем виновата. Послушай я Киллиана в нашу первую встречу с Амритом, всего этого можно было бы избежать. Можно же было? Или все было предрешено в ту минуту, когда моя нога ступила на трап самолета в Мумбаи?       Амрит на какое-то время удалился, не заботясь о том, сбегу я или нет. Впрочем, в моем положении об этом никакой речи не шло. Силы ко мне так и не вернулись, будто что-то целой горсткой пиявок высасывало их. Мне было тяжело стоять, тяжело оставаться в сознании. Каждое движение требовало значительных усилий и отдавалось болью во всем теле. Как могла, я старалась держаться, чтобы не провалиться в очередное забытье, которое так и норовило протянуть ко мне костлявую ладонь, чтобы уже никогда не отпустить.       Время шло, а Амрита все не было. От озноба и бессилия я уже не чувствовала кончиков пальцев, а зубы беспрерывно стучали друг о друга. Я понимала, что мне нужно было хотя бы немного согреться, но боялась приближаться к факелам — помнила о том, что пламя неизменно несло с собой боль и разрушения. Но когда поняла, что другого выхода нет, я кое-как все же смогла подняться и подобраться к одному из них. Почувствовав долгожданное тепло, я ощутила себя немного лучше. В отличие от всех снов и видений, настоящий огонь не стремился испепелить меня дотла, а напротив, помогал поддержать во мне остатки жизни.       Я прикрыла глаза, невольно представляя, что нахожусь у себя дома, в Англии. Нежусь в кресле и греюсь рядом с камином. Рядом заливисто смеется Киран, рассказывая о школе, а из кухни по всей квартире разносится запах знаменитого бабушкиного печенья с изюмом.       Я знала, что это была лишь фантазия, способ сбежать от правды. В ней нельзя было растворяться. Потеряю контроль над собственным сознанием, и, кто знает, что случится. Суровая реальность была гораздо мрачней, и я с усилием заставила себя вернуться в недра негостеприимной пещеры.       В ту же секунду в воротах появился Амрит. Я не могла точно сказать, сколько его не было — час или несколько, но только теперь он был не один. За собой он вел целую толпу. Несколько дюжин людей, низко и почтенно склонив головы, ступали внутрь храма вслед за хозяином. Все они был одеты в длинные, до самой земли, черные и красные балахоны, лица их скрывались за накинутыми на голову капюшонами. Перед собой они несли тяжелые золотые и серебряные подносы, на каждом из которых покоились различные предметы. У кого-то я успела заметить рулоны ткани, еще у кого-то — винные бутылки, у третьих — целый набор благовоний. Несколько человек принялись раскладывать музыкальные инструменты — струнный, напоминающий гитару, ситар, за ним показался барабан табла. По пещере разнесся звон каратала, и меня перенесло в видение в пещерах Махакали. Пальцы мелко задрожали.       — Великолепно, — слышу я довольный комментарий Амрита. — Совсем скоро мы сможем начать церемонию.       — И вы уверены, что я приму в ней участие, — едва слышно процедила я.       Среди вереницы лиц, благодаря падающим на них языкам пламени, я все же успевала выхватить проблески нескольких знакомых. Узнала садовника, двух охранников, Махавира и даже Яшви — служанку, которую я застала в первом доме Амрита. Все они сразу же приступили к своим обязанностям, будто готовились к этому дню долгие годы.       — Боюсь, у вас не такой большой выбор, Амала. — Амрит указал одному из последователей, где следует расстелить ковры. — Видите ли, церемония состоится при любых обстоятельствах. К тому же, процесс уже запущен, а он необратим.       — Процесс?       Амрит поднял глаза на огромную статую Кали:       — Темная мать всегда почувствует рядом свою дочь, даже если ее отделяют от нее более сотни поколений.       На моем лбу проступил холодный пот. Кажется, я только что получила ответ на новую загадку.       — Хотите сказать, что мы с вами — потомки древних богов?       Он снисходительно улыбнулся.       — Многие индийцы потомки древних богов, — поправил он терпеливо. — Только в ком-то кровь разбавлена больше, в ком-то — меньше. Мы же с вами буквально пропитаны ею, так как наши семейные древа берут свое начало прямиком от них.       — Поэтому я сейчас стою рядом с вами? — спросила я с вызовом, но мой голос заглушила давящая на плечи слабость. — Потому что во мне, как вы думаете, течет верная кровь?       — Я не думаю, Амала, я знаю это.       — Вы все еще можете ошибаться, — упорствовала я.       — Я никогда не ошибаюсь, — отрезал он, вынудив меня прекратить спор.       Не ошибается, так врет.       — Как тогда, в аэропорту, да? Когда сказали, что рейс вашего друга задержали, а он не приехал ни тогда, ни на следующий день.       Было видно, что Амрита сперва смутило мое напоминание, но затем он рассмеялся.       — У вас удивительно хорошая память. Но если вы хотели подловить меня на лжи, то, боюсь, у вас ничего не вышло. Мой знакомый действительно должен был прилететь в Индию в тот день, но не смог. Зато у него получилось сделать это сегодня.       — Неужели?       — О, да. Он, кстати, должен почтить нас своим присутствием. И, ручаюсь, вы будете очень рады его видеть.       Что? О чем он говорит?       Амрит не стал ничего объяснять — ему явно нравилось, что я оказалась в замешательстве. Вместо этого он решил вернуть меня к изначальной теме:       — А если вы все же хотите знать, почему именно вы, то на то есть и иные причины.       — Какие же?       — Я привык довольствоваться лучшим и никогда не идти на компромиссы, — сообщил он, придав голосу особой гордости. — Вы должны быть польщены, что из всех девушек, пригодных для данной роли, я выбрал именно вас.       — Это ваши родители выбрали меня, — скрывая злобу, заметила я, слишком поздно осознав, что выдала то, чего не должна была.       Уголок губ Амрита дернулся.       — Так вы знаете? Что же вы молчали? Впрочем, вынужден сообщить, что их выбор практически никак не повлиял на мой. Разве что несколько упростил некоторые задачи.       — Какие, например?       — Связал наши души вместе, — ответил он спокойно. — И теперь, где бы вы ни оказались, вы неминуемо сами бы пришли бы ко мне в руки.       Вот и подтверждение. Я действительно угодила в ту же ловушку, в которую однажды попала Сана. Разве что мои родители, в отличие от ее, попытались спасти меня, увезя в другую страну, но даже это не помогло. Я все равно очутилась там, где должна была очутиться с самого детства.       Неожиданно в пещере послышался звук бьющегося стекла — на пол уронили бутылку с вином. Амрит свирепо прикрикнул на виновника, и несколько человек кинулись убирать разлетевшиеся во все стороны осколки. Кто-то случайно ступил на один из них босой ногой, и лужа вина смешалась с пролившейся кровью.       «Еще немного, и так же здесь прольется моя кровь», — пронеслось в голове.       Мне необходимо было срочно что-либо придумать. Я лихорадочно перебирала в мыслях все наши разговоры, размышляя, что могла бы использовать.        И тогда одна идея все-таки пришла ко мне.       — Раньше, еще в особняке, вы сказали, — слабо начала я, — что мне необходимо сделать выбор.       Амрит, все еще раздраженный из-за инцидента с бутылкой, медленно кивнул:       — Верно. Я не отказываюсь от своих слов.       Я собралась с духом, чтобы спросить прямо:       — О каком выборе шла речь?       Он вернул взгляд ко мне.       — Вы уверены, что хотите знать ответ на этот вопрос? — усмехнувшись, поинтересовался он.       — Разумеется.       — Что ж. Выбор до невозможности прост. Вам нужно решить, хотите ли вы пережить этот день или же нет.       Неведомая, покрытая шипами, веревка резко затянулась на моей шее.       — Что? — выдохнула я. — И вы так спокойно об этом говорите?       Он устало закатил глаза и развернулся ко мне, готовый произнести важную речь. Но прежде его горячая ладонь легла на мою скулу, даря столь нужное мне тепло. Я не заметила, как прильнула к нему, чтобы заполучить больше.       — Амала, вы должны понять, что существуют события, против которых человек бессилен. Нам с вами было уготовано стоять сегодня здесь, чтобы предложить свои тела в качестве временных пристанищ для двух величайших богов. Но я, со своей стороны, сделал все возможное, чтобы для вас все закончилось благополучно.       Я все еще позволяла ему рассматривать меня, гладить пальцем щеку. Амрит же наклонился к моему уху и зашептал:       — Я привел вас сюда. Я открыл вам глаза на несправедливости мира, которые нам с вами теперь под силу изменить. Я преподнес вам такие дары, о которых даже самые обеспеченные женщины Индии могут только мечтать.       Моя ладонь нервно накрыла сломанный браслет.       — А еще… — Его зубы неожиданно зажали мочку моего уха, и Амрит заполучил вырвавшийся из моего горла стон. Следующие слова ворвались в сознание палящим дымом: — Я пробудил в вас желание быть моей.       Я почувствовала, что начала задыхаться.       — Держитесь за него, — настаивал он, заполучив все мое внимание. — Стоните, извивайтесь подо мной, когда наступит момент. Получайте удовольствие, которое способны постигнуть лишь боги и их наместники на земле. Отдавайте мне всю себя и принимайте меня целиком. Не обращайте внимание на то, что происходит вокруг, смотрите только на меня. Позвольте этим древним стенам впитать ваш сладкий возбужденный голосок, а мне — наслаждаться вами и вашей сексуальностью.       Я уже почти не понимала, что он говорит, но готова была выполнить любой его наказ. Вдруг он выпрямился и громко бросил через плечо:       — Яшви! Приготовь госпожу Кхан к нашей церемонии.       Одна из фигур отделилась от толпы и направилась в нашу сторону.       — Пока мы совершаем финальные приготовления, Яшви нанесет мехенди, — объяснил он, встретив мой непонимающий взгляд. — А уже потом я весь ваш.       Он готов был покинуть нас, но отчего-то передумал:       — М, и еще кое-что. Абхей тоже присмотрит за вами. Ради вашей же безопасности.       Наши глаза встретились, и стало понятно — он что-то подозревает. Уже не ощущает, что я буду так покладиста, как ему хочется.       Дождавшись Абхея, он удалился, а его место заняла Яшви. Пока я настороженно смотрела вслед удаляющемуся силуэту Амрита, она потянула меня на себя и повела в сторону одного из гротов. Я не сопротивлялась — не могла, даже если бы захотела. С уходом Амрита я лишилась той небольшой части энергии, что успела восстановить, а вышагивающий за нами Абхей также сокращал шансы на какой-либо побег.       Абхей, отвернувшись, остался стоять у входа в грот, а Яшви, не говоря ничего, усадила меня на расстеленную кем-то ткань и расположилась рядом сама. Сперва она разложила рядом тонкие кисточки, специальные конусы, тюбики с хной и другие бутыльки. Она взяла мою ладонь, положила себе на колени и, предварительно протерев кожу, начала аккуратно выводить рисунок. Хна слушалась ее беспрекословно — не оставляла лишних пятен, идеально прорисовывала каждую арку, дугу и завиток. Я же, из-за усиливающегося чувства безысходности, смотрела в пустоту, не видя ни проявляющегося рисунка, ни саму Яшви.       Прошло не так много времени, как она наконец поставила финальный штрих. Довольная результатом, она переложила мою руку с колен, намекая, что хне еще требовалось застыть. Я не сопротивлялась, а она, сложив весь свой инструментарий в небольшой мешок, выбежала в общий зал к остальным.       Я проследовала за ней взглядом. Работа в зале кипела. Слуги расчистили импровизированный каменный алтарь, накрыв его полотном плотной ткани. Все мое тело вновь пробило дрожью. Я уже сбилась, какой раз за последние несколько часов.       Достаточно изучив происходящее в пещере, я решилась наконец посмотреть на результат трудов Яшви. Рисунок вышел великолепным — все линии получились безупречно тонкими и ровными, она явно знала толк в том, что делала. Но стоило внимательней присмотреться к узору, как я едва не лишилась чувств.       На ладони был начертан символ Сахасрары, в центре которого проглядывали луна и полумесяц.       Ошибки быть не могло — точно такой же рисунок я видела в видении в храме Амрита. Тогда мне привиделось, что моя кисть оказалась сожжена до самой кости.       Всплеск адреналина отрезвил меня.       Охваченная паникой, я принялась яростно тереть ладонь. Хна, как назло, уже успела застыть, потому краска никак не желала стираться. Но я не сдавалась. Чем сильнее она сопротивлялась, тем настойчивей боролась с ней я. Наконец она все же уступила. Мне не удалось полностью извести ее, но несколько линий оказались безвозвратно стерты. А без них картина была незавершенной, значит, более не могла нести в себе сакральный смысл. Это вселило в меня немного уверенности.       В эту же минуту за мной явилась Яшви, чтобы проверить рисунок. Она бегло пробежала по нему взглядом, отчего не заметила мои нововведения (к тому же, я предусмотрительно прикрыла несколько стертых линий пальцем). Кивнув, она жестом велела мне подняться и последовать за ней. Не желая привлекать лишнего внимания к мехенди, я послушалась — с трудом переставляя ноги, отправилась за ней. И сглотнула, заметив, что меня ждало.       Амрит уже занял место в самом центре зала, у алтаря. Люди в капюшонах выстраивались перед ним полукругом в несколько рядов. Все молчали, терпеливо ожидая дальнейший действий. В тени капюшонов я не видела их глаз, но кожей чувствовала как обжигали их взгляды.       Яшви подвела меня к Амриту и оставила подле него, после чего зажгла несколько палочек благовоний, оставленных кем-то неподалеку. Поднялся негустой, но едкий дым, в ноздри ударила пряная сладость. Опять закружилась голова.       Внезапно Амрит поднял кулак с Калидасой над головой, призывая обратить на себя взгляды всех присутствующих. Голоса смолкли, а пронизанная жуткими мотивами музыка стала громче.       — Дети и слуги Темной Матери, — заговорил он громким поставленным голосом. — Вы все знаете, что собрало нас в этих стенах. Час, которого мы так долго ждали, настал. Сегодня свершится то, к чему мы готовились долгие годы. Не все достойны пережить предстоящую ночь и вступить в новую эру, но, если такова воля великого махадева и Темной Матери, мы смиренно примем уготованную участь. Помните, смерть — такое же начало. Возможно, именно ваша кровь должна пролиться, чтобы освободить этот мир от скверны.       Слушая его, я не могла отделаться от мысли, что всем, абсолютно всем в этом зале — кроме самого оратора — не суждено увидеть завтрашнего дня. Я уже была свидетелем того, как Амрит относится к своим слугам или беднякам на улице, но не желала замечать. Он не ставил их ни во что, считал людьми второго сорта, не достойными особой чести. Все они — лишь инструменты, винтики в системе, которые необходимы, чтобы запустить механизм. Амрит наверняка даже здесь все просчитал. Сначала завоевал их доверие и лояльность, чтобы в итоге выкинуть, как ненужный хлам, и избавиться ото всех неугодных, когда представится шанс. Не такую же ли цель преследовал Девдас, когда его последователи, один за другим, гибли в пожаре под отелем?       — Вино — кровь богов, доступная смертным, — продолжил он и протянул мне золотой и покрытый камнями кубок, в котором плескалась алая жидкость. Не кровь, всего лишь вино, но именно оно являлось предвестием приближающегося конца. — Вкусим же его, дабы познать дарованные нам запреты.       Он взял заготовленный кубок и для него самого. Неотрывно смотря прямо на меня, он поднес его к губам. Звонко зазвучали струны, раздались несколько ударов в барабаны. Амрит сделал свой первый глоток. Люди низкими бесцветными голосами затянули неизвестную мне песнь.       Моей первой мыслью было бросить кубок на земь, но понимание, что в противном случае в меня вольют содержимое против моей воли, заставило отказаться от этой затеи и сменить тактику. Все еще не желая играть по правилам, я тоже поднесла тяжелую чашу к нераскрытому рту, сделав вид, что пью. Амрит продолжал опустошать кубок, и я наклонила свой выше, будто вина в нем становилось меньше. Но когда я поняла, что еще немного, и оно прольется прямо на меня, тем самым выдав мой обман, я испуганно приоткрыла рот. Несколько капель все же залились внутрь и неприятно обожгли горло горечью. К счастью, Амрит как раз дошел до самого дна и отдал пустую тару расторопно подошедшему слуге. Понимая, что сейчас настанет и мой черед, я опустила кубок за спину и незаметно вылила содержимое на землю. Красные капли наверняка попали на сари, но, учитывая его цвет, никто не должен был этого заметить. К тому же освещение, несмотря на факелы, было тусклым, да и камень под ногами — темным. Но я, чтобы не создавать лишних подозрений, сделала небольшой шажок в сторону, встав точно на пролитую лужу. Но подобные мучения того стоили, и мне повезло — подошедший ко мне мужчина никак не отреагировал.       — Но не будем забывать, — металлическим эхом зазвенел его голос, — что сегодня должна пролиться кровь нашего общего врага.       Что? Он же не… У меня рухнуло сердце.       — Введите его.       Через врата, под конвоем сразу нескольких вооруженных человек, ввели высокую фигуру, за которой по пятам крался рычащий тигр. Фигура была закована в наручники, на голове болтался огромный мешок, закрывающий обзор. Но не составляло никакого труда понять, кто именно оказался перед нами.       Не думая ни о чем, я захотела броситься к Киллиану, но Амрит, явно ожидавший подобного, удержал меня на месте.       — Вы обещали, что не тронете его! — вырвалось у меня.       — Я обещал, что мои люди проявят чудеса гостеприимства, — возразил Амрит. — Но распространялось это правило только до того момента, как мы перешагнули порог этого храма.       — Нет, нет!       — Успокойтесь, Амала, — жестко осадил меня он.       Я не знала, куда себя деть. Мне невыносимо больно было видеть Киллиана таким. Несмотря на то, что он всегда почти на голову возвышался над остальными, сейчас он казался меньше, чем обычно. Грудь заметно впала, плечи осунулись. Он даже словно убавил в росте. Лишь только кроссовки, приобретенные по совету Амрита вместо старых (и горячо любимых), выдавали прежнего его. Чертовы, чертовы кроссовки — они делали этот отвратительный момент еще более отвратительным.       Из-под мешка раздалось протестующее мычание — видимо, даже его рот был заклеен, — но ощутимый удар по спине свел его на нет.       Черт, черт. Он ведь оказался в таком положении из-за меня! Он должен был уехать сразу, как мы расстались в аэропорту, а не возвращаться за мной, за безголовой девицей, которая неспособна отличить черное от белого.       — Подведите его ближе.       — Пожалуйста, не трогайте его, прошу, — взмолилась я.       — Вы ведете себя жалко. Ваш британец и так прожил заметно дольше положенного. — Его голос зазвучал ниже: — Чем изрядно попортил мне все карты.       Глаза защипало, по щекам побежали слезы. Не выдержав, я предприняла очередную попытку вырваться, и тогда Амрит рявкнул кому-то из приспешников:       — Уведите госпожу Кхан подальше. Я пока сам с ним разберусь.       Меня тут же взяли под локти и оттащили в сторону, ближе к гротам. Прижали с двух сторон, вынуждая наблюдать за неизбежным. Я могла лишь как мантру жалобно повторять «нет, нет, нет…». За спиной что-то зашуршало, но я не потрудилась обернуться — единственное, что меня интересовало, находилось передо мной.       Киллиана скрутили и силой поставили на колени у алтаря. Заставили его вытянуть вперед руки. Он как мог сопротивлялся, но их было больше. А в следующую секунду Калидаса вонзилась прямо в центр его правой ладони, пригвоздив ту к поверхности — кинжал вошел в плоть и камень, как в расплавленное масло. В стороны брызнула кровь, а уши разорвали душераздирающие крики — мой и Киллиана.       — Ну что, мистер Лайтвуд. — Амрит наклонился к нему, опершись об алтарь. — Уже не такой вы и герой, да? Теперь скулите, как жалкая шавка. Но у меня для вас хорошие новости — вам осталось недолго. Снимите с него мешок. Пускай посмотрит в лицо человека, который покажет ему его истинное место.       Один из громил послушно сдернул с него мешок. И…       — Что?.. — выдохнула я.       — Что?! — выкрикнул Амрит.        Это был не Киллиан. Это был…       — Какого черта здесь происходит?! — набросился Амрит на ничего непонимающих слуг. — Кого вы привели?       Это был Бернард Кингсли. Тот самый член комиссии, который отказал мне в гранте. Но… как?..       — Для вас что, все европейцы на одно лицо?       «Ручаюсь, вы будете очень рады его видеть», — пронеслись вовсе неискренние слова Амрита. Так это про него он говорил? Он его «знакомый»?.. Но это все равно не объясняет, как он…       У алтаря началась суматоха. Люди занервничали, забегали из стороны в сторону. Кто-то ринулся к Кингсли, чтобы попытаться его освободить. Вдруг слева от меня послышался глухой стук, а справа — хруст. Я ощутила, как хватка на предплечьях тут же ослабла, а двое людей в капюшонах безвольно упали на землю. Не успела я сообразить, что именно произошло, как что-то утянуло меня назад.       А в следующее мгновение весь мой мир растворился в остром взгляде серых, как обломки полированного гранита, глаз.