Всегда есть что-то еще

      Воздух вырывался из легких с едва слышными хрипами. Вокруг было темно, я чувствовала это даже не открывая глаз, хотя какое-то мельтешение цветов било по векам. Ужасно болела рука; во сне мне привиделось, что Корифей вырвал ее из плеча, но в реальности моя несчастная конечность была на месте, хотя и болела так, словно я уцепилась за оголенный провод.       Откуда пришел этот странный сон? Я искала древнего жреца больше двух лет, но не смогла найти ни следа. И тот вечер, что я видела во сне, закончился тоже ничем: я всего лишь вернулась в наше временное пристанище, выспалась и так ничего и не узнала. Никто из нас четверых.       После этого были другие вечера, новые знакомства и новые опасности, был побег… Затем… затем я узнала, что Верховная Жрица решила созвать Конклав во имя мира, и решила, что лучшего момента, чтобы погрузить этот мир в хаос окончательно, быть не может, а значит, он не может здесь не появиться. Потом была дорога, я спешила так, что пришлось бросить свою команду — ведь я могу летать, а они нет… Леса, поля, море — все сливалось едва ли не в единую полосу цвета, а затем наконец показались стены Храма, ставшего домом для Конклава, а потом…       Темнота. Память, словно старая кинопленка в руках умелого режиссера монтажа, оказалась нарезана аккуратными блоками, и некоторая их часть потерялась при сборке. Я не помнила, что случилось на Конклаве. И не могла понять, где я нахожусь.       Эта мысль заставила меня, наконец, открыть глаза, но пользы зрение не принесло. Темнота, не такая всеобъемлющая, как в глубинах моей памяти, живая, с трепещущим светом факелов где-то за дверью, надежно скрывала от меня мир вокруг. Впрочем, по некоторым косвенным признакам: полу, выложенному из грубо отесанных камней, отблескам теплого золотистого пламени на стенах и тяжелой железной решетке вместо двери, — я заключила, что нахожусь в темнице. Или, по крайней мере, подвале. В пользу темницы также говорили деревянные колодки, мрачно оттягивающие мне руки.       Я уставилась на них с искренним изумлением: такого чуда человеческой мысли я до сих пор в Тедасе не видела, королевское правосудие во всех странах, где я успела побывать, давно перешло на прогрессивные металлические кандалы, а разбойники обходились тем, что найдется в дорожной сумке, причем, нередко у того, кого требовалось связать.       — Однако, — хрипло пробормотала я, больше для того, чтобы услышать хоть какой-нибудь голос в свою поддержку. — Куда это меня занесло?       Я осматривала запястья — размышляла, много ли придется оставить кожи и мяса на этих орудиях средневекового правосудия, и пролезет ли через отверстие колодок мой неснимаемый браслет, — когда по стенам внезапно забегали изумрудные отсветы. Источник этой загадочной иллюминации я найти не успела — руку, все ту же, больную, снова пробило словно бы разрядом, отдаваясь в больных ребрах, и я глухо застонала, бессильно оседая на пол. Кажется, на какое-то время сознание милосердно покинуло меня, потому что момент, когда на лицо полилась холодная свежая вода, я не смогла встроить в один ряд с другими воспоминаниями.       — Достаточно, — произнес резкий, грубоватый женский голос с едва уловимым акцентом. Вода перестала литься, и я рискнула чуть приоткрыть глаза — совсем немного, чтобы незаметно было со стороны. Свет факелов стал ярче, кажется, несколько штук принесли даже в мои временные, надеюсь, апартаменты. Напротив меня стояла высокая, крепкая женщина с черным ежиком волос, в доспехах, с мечом — настоящая леди-рыцарь. Чем-то она напомнила мне капитана Авелин, а еще — Анну, ту наемницу, с которой мы оказались вместе в киркволльской церкви во время взрыва. Похожий акцент? Создатель, о чем я думаю…       Ближе к двери замерла тень. Я бы и не заметила ее, но еле слышное позвякивание выдавало: словно монисты чуть покачивались на сквозняке. Впрочем, тишину подвала разрушала не только она — сбоку и сзади негромко поскрипывала кожа, словно несколько человек переминались с ноги на ногу, да возле правого плеча на землю капала вода.       — Вставай, — воительница вздернула меня за шкирку как кутенка. — Можешь не притворяться, я вижу, что ты очнулась.       Она убрала руку, и я плавно осела назад. Не в обморок, нет, что-то мне подсказывало, что бесить своих тюремщиков столь демонстративно не стоит, — возможно, это шептали так до конца и не зажившие после предыдущего опыта общения с тюремщиками ребра, — но стоять без поддержки оказалось выше моих сил. Я чуть приподняла голову, чтобы продемонстрировать внимание.       — Как ты устроила этот взрыв? Говори!       Женщина явно злилась, а я никак не могла понять, о чем она. Взрыв? Последний взрыв, который я устроила, прогремел уже больше пяти лет назад, вряд ли… Ох. Я ведь летела на Конклав, ожидая какой-нибудь пакости, летела, чтобы предотвратить, защитить… неужели я опоздала? Все эти люди…       В голове зашумело. Воительница еще что-то говорила, даже встряхнула меня за плечи, пытаясь добиться ответа, но вызывая только вспышку боли в нижней части грудной клетки… По стенам снова забегали изумрудные зайчики, руку пронзила боль, и я застонала.       — Хватит, Кассандра. Нам нужны ответы, а не мертвое тело, — мягко произнес такой знакомый, почти родной голос. Такой холодный и чужой, и я не могла понять — чем я разочаровала ее настолько? Я подняла глаза — голос шел от тени, замершей возле двери, — и прошептала:       — Лелиана?       Тень качнулась, сделала шаг вперед, обретая очертания стройной рыжеволосой женщины, уставшей, поникшей, но по-прежнему решительной. Я видела, как с каждый шагом раскрываются в удивлении ее глаза и меняется выражение на лице.       — Откуда ты знаешь Лелиану? — резкий, как хлыст, вопрос. Но я даже не повернула голову, смотрела только в эти знакомые уже почти десять лет, серые, как грозовое небо, глаза. Серые, но так не похожие на ртуть, что привиделась мне посреди кошмара.       — Лелиана, — выдохнула я, чувствуя, как по лицу расползается улыбка, а по щекам течет влага — то ли капли воды с волос, то ли слезы. Последний шаг — и она замирает возле меня, высокая, суровая. Но на лице ее растерянность, даже потрясение.       — Это ты… О Создатель, — она упала на колени рядом и схватила мое лицо двумя ладонями, всматриваясь мне в глаза. Потом порывисто обняла, игнорируя колодки, что застряли между нами, и так же резко отшатнулась, встряхивая меня словно куклу: — Почему как только где-то происходит катастрофа, так рядом оказываешься ты? Почему… Где ты была все это время?       Я не знала, что на это все ответить, и единственное, на что меня хватало — улыбаться в ответ. И жадно разглядывать: за прошедшие годы старая подруга успела измениться, лицо стало жестче, взгляд тоже, да и кольчуга, сменившая и церковную мантию, и куртку, говорила сама за себя. Услышав про взрыв, я не успела подумать, что рядом с Верховной Жрицей должна была быть и ее Левая рука, но теперь, едва это пришло мне в голову, как по телу пробежала дрожь. И почти сразу накатило такое облегчение, что ноги отказали окончательно.       — Живая, — с облегчением пробормотала я. Боль в ребрах словно отошла на второй план, я больше не обращала на нее внимания. Лел судорожно выдохнула:       — Еще как. Кассандра, сними с нее эти кандалы, никуда она от меня не денется.       Я заулыбалась еще шире, а потом немного истерично засмеялась:       — Я и от брата сбегала, и от демонов, и магистров… А от тебя не убегу?       — Только попробуй, — в голосе послышалась угроза. — Тебя я знаю отлично. Сбежишь — нажалуюсь Айдану, может, он тебя выпорет наконец.       Кассандра — черноволосая воительница — с неохотой кивнула кому-то, и с меня, наконец, сняли колодки. Я тут же потянулась потереть запястья, но отвлеклась на воительницу, которая недовольным тоном поинтересовалась:       — Лелиана, ты ее знаешь?       — Это сестра моего… Героя Мора, — Лел в последний момент поправила фразу, но я все равно захихикала:       — Так твоего или Мора?       — Где ты была? — сурово поинтересовалась старая подруга, игнорируя подкол. Я тоже перестала смеяться и вздохнула:       — В Тевинтере. Это долгая история, совсем не хочется рассказывать ее, сидя на полу в темнице. Холодно.       — Согреешься еще, — проворчала Лелиана, снова пристально меня разглядывая. Я мельком глянула: черные доспехи, в которых я изображала Ворона, зияли дырами и были такими пыльными, что цвет едва угадывался. Металлические «перья» с рукавов большей частью облетели, и из-под правого кокетливо выглядывал дорогой даже на вид браслет. Наверно, я была похожа на разбойницу, но подругу заинтересовало не это; она аккуратно, кончиками пальцев подцепила седую прядь и вопросительно посмотрела мне в глаза: — Надо полагать, это — тоже долгая история?       Я только кивнула: рассказывать сейчас про храм Думата однозначно не хотелось, судя по взрыву — были проблемы и поважнее. И сейчас меня явственно волновала другая:       — Почему я здесь?       Она на мгновение замолчала, потом отвела глаза:       — На Конклаве произошел взрыв, и ты — единственная, кто выжил.       Я зажмурилась, переваривая информацию, которая никак не хотела укладываться в голове. «Единственная выжившая» — значит, все, кто там был, погибли. Верховная жрица, церковные иерархи, маги, храмовники, простые люди, пришедшие поглазеть на заключение самого значимого за последние века мира… Глазам стало горячо, и я потерла их ладонью. Джустиния, любимая наставница, начальница, спасительница Лелианы…       — Мне жаль, — шепотом. Она кивнула, но ничего не ответила, только глаза отвела. Несколько секунд мы молчали, но потом я, наконец, повторила вопрос:       — А я? Почему я здесь? Погодите… — логику происходящего я все никак не улавливала, а потом — словно щелчок в голове раздался — все части головоломки встали на свои места. — Вы что, подозревали меня?! Только потому, что я выжила?       — Аль… — Лелиана хотела что-то сказать, но осеклась под взглядом, которым я ожгла обеих женщин.       — Это настолько абсурдно звучит, что я даже комментировать не буду, — буркнула я и отвернулась. В голове не укладывалось, что из меня могли сделать террористку. И кто! Человек, который знает меня дольше всех! Который знает, как и зачем я вообще появилась в этом мире!       Продолжать обвинять меня подруга не решилась: то ли мне все-таки верила, то ли поняла, что такое предположение выглядит притянутым за уши и нелепым. Но просто так отпускать меня тоже не собиралась, резко спросила:       — Что ты там делала?       Я неловко пожала плечами.       — Последнее время я искала… кое-кого. У меня были предположения, что он может попытаться развязать войну, или устроить какую-нибудь провокацию, или… неважно. Когда я услышала про Конклав, то подумала, что это идеальная возможность для него, и решила попытаться предотвратить или хотя бы щит поставить. Как в церкви Киркволла…       — Но не смогла? — глухо спросила она. Я опустила глаза:       — Я опоздала. Наверно. Я помню только, как подлетаю к стенам Храма, а дальше — пустота.       Лелиана тоже опустила глаза в пол, секунду молчала, а потом подняла меня с пола — почти за шкирку, совсем как ее подруга, — и обняла.       — Дура… Какая же ты дура, Алиена.       Ребра протестующе взвыли, но насладиться этими ощущениями я не успела: руку снова прошило разрядом, и куда сильнее, чем раньше. Зато на этот раз я заметила источник изумрудного свечения. Им оказалась как раз больная рука; свет неоновыми всполохами зажигался как раз одновременно с болью. От столь сильных ощущений я вскрикнула, хватаясь за страдающую конечность, и, наверно, упала бы, если бы девушка меня не поддержала.       — Что это? Что за хрень? — простонала я. Лелиана осторожно отпустила меня, убедилась, что я стою на ногах, и взяла мою светящуюся изумрудным светом ладонь в свои руки.       — Мы не знаем, — она погладила большим пальцем мою линию жизни, и боль словно немного отступила. — Но предполагаем, что эта метка еще может нам помочь.       — Помочь? В чем? — я с опасением отдернула руку. Надеюсь, рубить ее не придется — на такие жертвы я пока была не готова.       — Увидишь, — она отвернулась к воительнице. — Кассандра, отведи ее к разрыву. Посмотрим, будет ли толк.       — Надеюсь, запихивать меня в этот ваш разрыв не нужно? — проворчала я. Лелиана укоризненно посмотрела на меня, притянула на секунду к себе и шепнула «Будь осторожнее». Кассандра хмыкнула и кивнула:       — Идем.       Из камеры мы вышли первыми. С определением своего местоположения я угадала: это был подвал, причем явно тюремного назначения. Помимо моих «апартаментов» по обе стороны от прохода я заметила еще несколько, но пленником я, похоже, была единственным, если не считать парочки уже истлевших скелетов.       — Интересный у вас тут реквизит, — пробормотала я, не рассчитывая на ответ, но женщина внезапно усмехнулась:       — Тебя пугают скелеты?       — Нет, — подумав, ответила я. — Чего их бояться, тихие, мирные, лежат себе… Скорее, пугает тот факт, что они так и лежат, закованные в кандалы. Их тут что, просто забыли?       — Кто знает, — она пожала плечами. — Они тут с самого обнаружения Урны Священного Праха.       Видимо, она хотела произвести на меня впечатление пафосом этого места, но увы — Урну я видела своими глазами и не впечатлилась даже тогда. Зацепило меня другое:       — Так это еще от тех сектантов осталось? Вот паразиты… Может, все-таки не стоило их отпускать?       — Сектанты… — она затормозила посреди коридора и с удивлением посмотрела на меня. — Откуда ты про них знаешь?       — Я была среди тех, кто нашел Урну. Айдан, Алистер, Лелиана… Еще пара человек. И я. Я же сестра Айдана, я весь Пятый Мор с ним прошла.       — Подожди… — она нахмурилась и окинула меня недоверчивым взглядом. — Сколько тебе лет?       — Девятнадцать, — я улыбнулась. — Тогда мне было десять. У меня… богатая на события жизнь.       — Но как тебя решились взять с собой? Ребенка?       — Долгая история, — я пожала плечами и чуть поморщилась. — Давай как-нибудь в другой раз.       Она кивнула и снова двинулась вперед. Затормозив возле одной двери, на этот раз деревянной, женщина на секунду задумалась, но все же прошла дальше, до каменной лестницы, ведущей на улицу — сверху явственно веяло морозным воздухом, почему-то немного пеплом и чем-то железистым. Свет снаружи на лестницу тоже падал, но выглядел совсем неестественно: ни тебе желтых солнечных лучиков, ни облачной хмари; больше всего отсветы напоминали мою собственную руку, а еще — завесные факелы в Башне Бдения, и я даже мимолетно зауважала того, кто так храбро и экономно решился освещать комнаты при помощи магии.       Однако, к моему удивлению, вывела лестница сразу наружу, без дополнительных помещений с необычными светильниками. На улице мел снег — слабый, не скрывающий собой мир. И огромную зеленую воронку в небе этого мира, освещающую сейчас землю вместо солнца. Она была того же искрящегося оттенка, которым полыхала моя рука, и вызывала восхищение и одновременно ужас. Весь мир изменился в ее свете, словно Тень выплеснулась в реальность, но не гнилостно-зеленым своим светом, а изумрудным, ярким и чистым.        Я замерла, кажется, даже распахнув рот, и Кассандра тут же «представила» мне:       — Это Брешь. Разрыв в ткани Завесы, которая отделяет наш мир от Тени. Она растет с каждым днем, открываются новые разрывы, поменьше. Из них лезут демоны…       — Алиса, это пудинг. Пудинг, это Алиса, — вырвался истерический смешок. Потом я с ужасом уставилась на свою сопровождающую: — И вы надеетесь, что я смогу ее починить? — одно только предположение, что придется подойти ближе, ввергало меня в панику. Воительница дипломатично уточнила:       — Мы рассчитываем на это.       Я судорожно выдохнула, а потом истерически хихикнула. Попыталась представить себя возле этой воронки — и не смогла, фантазия отказывала. А потом вдруг вспомнилось видение из Храма Думата, самого первого, который оставил мне на память седину. Там я видела похожую картину — зеленое небо, просочившиеся в реальный мир демоны… Люди, убивающие друг друга, повинуясь их воле. И слова Сэндала: «Тени расступятся, и небеса широко раскроются. Время щита придет». Вместе с ним вспомнилось и другое предсказание, полученное все в том же храме Думата. Голова слегка закружилась от обилия воспоминаний, но одно сомнению не подлежало — «важен лишь итог». Да и есть ли у меня выбор? За возможность пожить еще я заплатила свободой, и теперь пришло время отрабатывать. И если это еще не та ситуация, когда мне надо стать щитом, то… до «той» доживать стало откровенно страшно.       С некоторым усилием пообещала:       — Я ее закрою.       Кассандра с сомнением еще раз оглядела меня и кивнула:       — Надеюсь. Идем, не время любоваться.       Только теперь я отвлеклась от воронки и осмотрелась по сторонам. Воздух вокруг словно покрылся рябью и иногда вибрировал, наглядно демонстрируя мне нестабильность Завесы. Кажется, он был таким везде, в том числе и в моем подвале, но там, при тусклом свете факелов, это было не так заметно.       Вышли мы из церкви, одновременно знакомой и нет: именно здесь я когда-то впервые «примерила» свое светящееся платье, чтобы обмануть отца Эйрика и его помощников; но здание теперь было заметно больше, видимо, его перестроили, когда сюда потянулись паломники. Вышли мы не через главные двери, а из небольшого лаза в подвал, который скрывался за какими-то бочками.       Вокруг моего временного пристанища суетилось несколько солдат. Вдалеке слышались голоса и других людей, но Кассандра явно вела меня так, чтобы не попадаться на глаза окружающим. Тем не менее, мужчины нас заметили; до нашего появления они были заняты какими-то своими, несомненно важными делами, но теперь останавливались и сверлили меня глазами. Впервые мне подумалось, что, пожалуй, чужие взгляды — штука не такая уж и приятная. На сцене все воспринималось как-то иначе. Я нахмурилась и уставилась строго в затылок Кассандре. К ней я уже хотя бы привыкла.       При дневном свете моя сопровождающая выглядела чуть моложе, но потрепанней — некоторые шрамы в неверном пламени факелов казались незаметными, сейчас же безжалостный зеленый свет подчеркивал все неровности кожи. Волосы у женщины тоже оказались длиннее, чем я подумала вначале: их хватило даже на косу-корону вокруг головы. А вот военная выправка мне не почудилась: прямая спина и напряженные развернутые плечи навевали мысли о плаце.       Взгляд со спины моей проводницы невольно снова соскочил на изумрудное зарево в небе. Оно пугало и одновременно завораживало, подавляло своим величием. Вначале мне показалось, что Брешь похожа на гигантское торнадо, но затем веретено истончилось, оставляя только циклопическую воронку, которая внезапно напомнила о моей прошлой жизни. Она была похожа на слив в ванной, крутящуюся воду, которая убегала по трубам в неизвестность. Только здесь, в Тедасе, «крутилась» сама материя — я видела парящие осколки камней — и уходила куда-то за грань понимания и реальности. Брешь создавала вокруг себя почти первозданный хаос, в ней мелькали тени, обломки, пробегали ветвистые разряды изумрудных молний… И она менялась — у меня на глазах воронка вновь отрастила «хоботок», соединяясь с поверхностью, по нему побежали зеленые искры, мне даже почудился треск разрядов, а потом мою руку снова прошила боль.       Это было так неожиданно и… и… — несправедливо! — что я сбилась с шага, упала, пропахав коленями смерзшийся снег. Ребра отозвались вспышкой боли, на глазах выступили слезы, и я быстрее сморгнула их, чтобы не показывать незнакомой женщине. Кассандра услышала, развернулась и даже помогла встать — на этот раз не за шкирку, подхватила меня под мышками и вздернула на ноги как морковку из грядки. Ребра снова протестующе взвыли, и я зашипела от боли.       — Осторожнее, — сухо заметила она, окидывая меня чуть презрительным взглядом. Похоже, в то, что я помогала во время Мора, она не поверила. Это отчего-то зацепило, и я поспешила оправдаться:       — У меня ребра сломаны… Были. Еще не до конца зажили. И еще всякое… по мелочи.       Ее взгляд чуть смягчился, и следующая фраза была уже дружелюбнее:       — Тогда тем более смотри под ноги. Брешь от нас никуда не денется. К сожалению.       Я кивнула и рискнула попросить:       — Можно идти чуть помедленнее? Я понимаю, мы торопимся, но… Сейчас войду в ритм и пойду быстрее. Но хотя бы пять минут?       Она кивнула и снова зашагала, теперь уже не впереди, а рядом. Спустя десяток шагов спросила:       — Травмы были до взрыва?       — Да, — я кивнула, снова сбивая дыхание. И попросила: — Знаешь, ко мне наверняка есть… множество вопросов. Или будет… И мне даже есть что рассказать, важное. Но это все… долгая история, а я сейчас не в том состоянии, чтобы болтать… Давай помолчим? Или расскажи мне, что сейчас происходит вокруг… чтоб я хоть в курсе была.       Кассандра промолчала, аккуратно обходя сугроб. Легкий порыв ветра сдул снежную крошку, и я шарахнулась в сторону: сугроб оказался вмерзшим в лед трупом. Внезапно вспомнился Остагар. Там в сугробах точно так же прятались мертвецы. Осмотревшись по сторонам, я приметила не один такой сугроб, а еще — брошенное оружие, обрывки каких-то знамен или плащей. Снег тоже выглядел не белым и даже не изумрудным в свете воронки — на нем был сероватый пепельный налет. Сглотнув, я решила, что на небо полюбоваться успею, сейчас лучше смотреть под ноги. Не хотелось бы наступить на что-нибудь… на кого-нибудь.       Женщина скосила глаза и нехотя ответила:       — Взрыв разрушил и без того хрупкое перемирие. Маги обвиняют храмовников, и наоборот. Церковь молчит. К тому же повсюду открываются небольшие разрывы, и из них лезут демоны. Вся долина сейчас — поле боя, — она замолчала, а я огляделась еще раз. Теперь взгляд выхватывал не только оружие и трупы: обломки заборов, осколки камней, черепки посуды, неведомо как попавшие на улицу… Убежище — я вспомнила название — было простой деревней, здесь жили и трудились обычные люди. Может, не совсем, все-таки рядом был объект паломничества, но взрывов и демонов тут точно не ждали. От этого становилось жутковато. — Боюсь, наша армия не выстоит, — добавила воительница, словно прочитав мои мысли. — Нужно закрыть Брешь.       — Я закрою, — тихо проговорила я. — Чего бы это ни стоило.       Почему-то сейчас, в этом зеленоватом свете, льющемся с небес, мир казался продолжением сна. И в этом сне не было страха, неважно было будущее — да и есть ли оно у нас? — терялся смысл собственного выживания… Главное — прекратить этот кошмар.       — Я присмотрю за тобой, — кивнула Кассандра, и я не поняла, о чем она говорила: обещала сохранить мне жизнь или не допустить побега? Я кинула быстрый взгляд из-под ресниц и вздохнула. Кажется, она и сама еще не определилась.       Путь наш оказался неблизким. Судя по всему, мы шли какими-то задворками, в стороне от основных дорог и военных действий, — нашему продвижению мешал только ветер, бьющий в лицо. Потихоньку эмоциональный накал начал спадать, и я почувствовала, что вокруг морозно, а на мне лишь тонкая кожаная куртка, к тому же дырявая и мокрая. Ребра ныли все сильнее, похоже, перелеты на собственных крыльях при таких травмах были не слишком разумным занятием. Или это меня во время взрыва приложило? Память отказывалась говорить… От Бреши периодически вниз падали камни, окруженные зеленым мерцающим ореолом. В полете они издавали пронзительный свист, словно падающие фугасы из военных фильмов моей прошлой жизни, и так же грохотали при приземлении. Я каждый раз вздрагивала, но только решительнее переставляла ноги, так что вскоре уже Кассандре пришлось догонять меня. Недовольной этим фактом она, впрочем, не выглядела и быстро вырвалась вперед, цепким взглядом окидывая дорогу.       Вечно везти нам не могло. Наша дорога шла вдоль небольшой речки, что впадала в озеро, сейчас замершее. Несколько раз приходилось пересекать ее по мостам, и вот, на третьем или четвертом по счету, я споткнулась о спрятавшийся в снегу камень, едва не растянулась, и Кассандра остановилась, поджидая меня. Взгляд ее пылал укоризной, и я даже втянула голову в плечи — внезапно мне стало стыдно за свою неуклюжесть, хоть у нее и были объективные причины. Но сосредоточиться никак не получалось: болели ребра, срывалось дыхание, в голове слегка плыло — и от обилия информации, и от старых ударов. Периодически простреливало руку, но я стискивала зубы и старалась не сбиваться с шага. И все же переоценила себя, взяв со злости такой темп.       Я уже открыла рот, чтобы повиниться: гордость гордостью, но еще пара десятков метров — и я просто упаду и не встану. Но в этот момент очередная глыба, окутанная зеленым пламенем, врезалась в мост за нашими спинами. Я все-таки упала, и дыхание перехватило от боли и страха. Еще чуть-чуть, парой метров ближе… а ведь на мне даже щита не было. Воительница устояла, но сил позавидовать ей не было. Она дернулась было ко мне, чтобы помочь встать, но вдруг резко, всем корпусом, развернулась, единым движением вытаскивая меч. Я уже видела такую пластику, я всю здешнюю жизнь прожила среди воинов, и знала, что значит этот жест. Впереди бой. Щит сорвался с пальцев сам по себе, я не заметила даже, как вскинула руку…       Это был призрак. Слабенький, едва заметный, я видела каждый камень и сугроб, что просвечивали сквозь него. Воительнице он оказался на два удара, а затем она снова развернулась ко мне и изменилась в лице. Это выражение я тоже знала, но сделать ничего не успела — полупрозрачная темная рука коснулась груди, и к сердцу потянулся холод, от которого отказывала воля и останавливалось дыхание. Перед глазами возникли две красные точки, гипнотизирующие и отбирающие остатки сознания.       А потом все резко кончилось. Грудь сдавило болью от нехватки воздуха, и я поспешно вдохнула, краем сознания отмечая, что призрака больше нет. Надо мной стояла Кассандра, напряженная и, кажется, чуть напуганная; заметив, что я пришла в себя, она с облегчением выдохнула и помогла подняться. А потом обвиняюще заявила:       — Ты маг.       Я пожала плечами, поморщилась от боли и равнодушно не согласилась:       — Нет, у меня даже справка есть. Была… Рыцарь-командор Грегор из ферелденского Круга магов подтвердит, да и Лелиана тоже. Можешь не переживать, что я превращусь в какую-нибудь облезлую хрень и начну захватывать власть над миром. А сферы…       — Тоже длинная история? — усмехнулась она уголком губ. Я кивнула:       — Точно.       Больше женщина со мной не заговаривала, но темп немного снизила: видимо, заметила, что я еле волочу ноги. Я же, в свою очередь, старалась не слишком отставать и не создавать лишние трудности. Уже когда мы пересекли солидный кусок пути по льду, Кассандра вдруг наклонилась и подняла с земли меч, почти целый, только кончик немного треснул — так сразу даже и не заметишь.       — Держи, — она протянула мне оружие. — Я не могу следить за тобой постоянно, но и без защиты оставить не могу.       — Надеюсь, себя я им не убью, — на выдохе с натугой пошутила я и взялась за рукоять. Меч показался тяжелым, неудобным и только оттягивал руку. Я на секунду прикрыла глаза, прикидывая, не отказаться ли от столь ценного подарка, и заодно переводя дыхание, но все-таки решила взять. Мало ли что случится, тяжесть в руке хотя бы немного успокаивала.       Дареное оружие пришлось тащить прямо так, без ножен, которых поблизости не валялось, и это было ужасно неудобно: до этого правой рукой я разминала левую, когда небо в очередной раз простреливало меня зелеными молниями, теперь же оставалось только терпеть и стонать сквозь зубы.       Призраки стали попадаться чаще, и пришлось следить еще и за тем, чтобы защитные сферы висели на нас обеих постоянно. Это неплохо отвлекало от падающих «снарядов», да и вообще оказалось нелишним: с трудом поднявшись по небольшому пригорку с развалинами каменного строения, я неожиданно увидела… что-то. Среди марева разорвавшейся Завесы парило нечто изумрудно-зеленое, похожее на кристалл, и в то же время на дыру в пространстве. Почти рефлекторно я скользнула на другой уровень восприятия, призывая правильное зрение, и отшатнулась: разрыв выглядел словно клубок нитей, что были одновременно и тут, и где-то еще, словно лента Мебиуса, повернутая своей плоскостью одновременно и к нам, и в Тень. Обрывки нитей, непонятные клочки, свечение создавали ореол хаоса вокруг, вызывающий тошноту. Я сбросила оцепенение и заодно снова посмотрела на мир своими глазами, но сделать ничего не успела: что-то толкнуло меня, сфера лопнула, и я покатилась по земле прямо по направлению к разрыву. Ужас сковал горло, иначе бы я заорала: отчего-то показалось, что меня сейчас затянет внутрь.       Внезапно ко мне подскочил незнакомец, с силой рванул левую руку ближе к разрыву и замер, удерживая меня на ногах. По руке — сквозь нее — полилось изумрудное сияние, уже не случайные вспышки и молнии, а прочный жгут энергии, дуговой разряд, и отчего-то это было не так больно, скорее страшно, словно кость вытягивали наружу через ладонь — но под обезболиванием. В другой ситуации я бы сцепила зубы и потерпела, но сейчас ребра снова взвыли, голова закружилась, и я невольно обвисла в руках незнакомца.       Энергии через меня текло все больше, затем яркая вспышка — и все кончилось. О том, что еще секунду назад реальность в этом месте сбоила, не напоминало ничего. Внезапно мимо носа пролетел арбалетный болт и в трех метрах от меня растаял очередной призрак.       Удерживающая меня рука исчезла, и я со стоном осела прямо на снег. Марево Завесы с исчезновением «кристалла» стало куда слабее, но сейчас сил порадоваться этому у меня не нашлось.       Откуда-то со стороны полуразрушенной стены послышался сказочно знакомый голос:       — Перчинка! А я-то все ждал, когда ты появишься? Такая заварушка, а тебя все нет.       — Варрик, — губы растянулись в усмешке, хотя орать от боли хотелось больше. — А ты-то тут какими судьбами? Неподходящее место для почтенного гнома из Торговой гильдии.       — Понятия не имею, о ком ты, — приятель спрыгнул со стены и подошел ближе. — На мой вкус, тут как раз можно подцепить пару интересных сюжетов.       Он помог подняться и, кажется, хотел обнять, но я отшатнулась:       — Все нежности потом. У меня ребра сломаны, а ты как обнимешь, так можно будет хоронить.       — Перчинка, ты меня пугаешь. С каждой встречей ты выглядишь все хуже и хуже, — заметил Варрик, придирчиво меня оглядывая. Его, как и Лелиану, заинтересовала седая прядь, но задавать вопросы он не торопился. — Хотя в прошлый раз мне все-таки понравилось меньше.       — Не ври, такое красивое платье было… — проворчала я, потверже вставая на ноги. На мой вкус, в прошлый раз было куда лучше: порванное платье всяко лучше порванных доспехов, да и ребра тогда были целыми. А еще в Антиве было тепло, так что одежда меня в принципе волновала куда меньше — сейчас я бы не отказалась и от шубы. Жаль, жаться к Варрику, который на фоне морозного воздуха казался восхитительно теплым, было не слишком прилично. Или к тому мужчине, который держал мою руку возле разрыва — я не заметила, кто он, но ростом он точно был выше гнома, а значит, и площадь теплой поверхности была больше. Сейчас это казалось очень важным фактором.       К нам подошла Кассандра, с подозрением разглядывая Варрика:       — Вы знакомы?       — Ба, Искательница, и чем ты меня только слушала? — ухмыльнулся лучший писатель Тедаса. — Я же рассказывал тебе о Перчинке.       Женщина перевела на меня изумленный взгляд:       — Герой Мора, Защитник Киркволла…       Я смущенно пожала плечами:       — Я же говорила, что у меня была насыщенная жизнь. А «Искательница»?..       — Кассандра Пентагаст, Искатель Истины. Правая рука Верховной Жрицы, — нехотя представилась она, потом покосилась на воронку и отвернулась. Ну да, теперь никакой Верховной Жрицы нет, так что и в Правой руке надобность отпала. Я мгновение помялась, но все-таки представилась:       — Алиена Кусланд… Белый Страж.       — Белый Страж? — Кассандра смерила меня не то заинтересованным, не то недоверчивым взглядом. Я в ответ на это пожала плечами и поморщилась:       — Мне дали этот титул после Мора. Собственно, Стражем меня назвал здешний дух-хранитель Храма, а Его величество только закрепил титул официально. А потом признали и в Вейсхаупте, так что я как бы... член ордена, но не совсем.       Она кивнула, но ни задавать вопросы, ни комментировать не стала. Из-за спины раздался довольно приятный баритон:       — Здесь все знакомы, стоит, пожалуй, представиться и мне.       Я обернулась, чуть не упав на развороте. Мужчина, про которого я только-только вспоминала, оказался эльфом. Худой и изящный, как и все представители его расы, но довольно высокий и — поразительно для меня — абсолютно лысый. До сих пор лысых эльфов мне видеть не доводилось, и это было неожиданным зрелищем. На пухлых губах блуждала вежливая улыбка, в темно-серых, практически стальных глазах посверкивало умеренное любопытство. От мысли погреться я моментально отказалась: наверняка с незнакомым эльфом это будет ещё менее прилично, чем со знакомым гномом, — и выдохнула, собираясь хотя бы улыбнуться. Но он опередил меня:       — Меня зовут Солас. Рад, что ты жива.       — А уж я-то как рада, — вздохнула я и поморщилась, проведя рукой по ребрам. Кажется, недолеченные трещины грозились снова превратиться в переломы. — Хотя не знаю, может, и не очень.       — Перчинка, веселей, — хмыкнул Варрик, а потом сообщил, доверительно понизив голос: — Можешь хотя бы сказать «спасибо» тому, кто выдернул тебя с той стороны.       Я удивилась такой заботе, но послушно произнесла:       — Спасибо.       — Идем, — оборвала наш обмен любезностями Кассандра. — Твоя метка может закрывать разрывы, и это все, что нам надо было узнать тут. Надеюсь, она сможет закрыть и Брешь.       — Заботливая, как всегда, — хмыкнул Варрик, незаметно цепляя меня рукой за талию и позволяя снова опереться. Я не стала строить из себя стойкую воительницу и благодарно прижалась покрепче. Так и впрямь было куда удобнее, а главное, теплее.       Женщина вдруг обернулась, словно вспомнив что-то, и обратилась к гному:       — Спасибо за помощь, Варрик, но дальше мы справимся сами. Ты свободен.       — Шутишь? — хохотнул приятель. — Перчинку я тебе на растерзание не оставлю. Да и как ты собираешься дойти до Бреши? Ты вообще заглядывала в долину?       Кассандра поджала губы, резко отвернулась и направилась в выбранную сторону. Варрик негромко хмыкнул и подмигнул мне, так что я слабо улыбнулась в ответ. А потом шепотом поинтересовалась, цитируя самого Варрика:       — Я чувствую здесь какую-то интересную историю.       — У меня для тебя много историй, — пообещал приятель. И добавил: — И я обязательно послушаю все твои.       — Звучит как угроза, — фыркнула я.       Площадку, посреди которой висел закрытый мной разрыв, мы покидали молча: мне стало хуже после падения, каждый шаг отдавался болью в грудной клетке, да и идти в обнимку с Варриком было непривычно. Не смущало меня это ни капли — вряд ли меня сейчас вообще что-то могло смутить, — но приноровилась я не сразу.       Сам гном, как и новый знакомый, Солас, молчали, за что я была благодарна. Подозрительные сугробы приятель тоже обходил, что несказанно радовало — топтаться по чужим телам мне по-прежнему не хотелось. Дорога шла немного в гору, через несколько метров сменившись пологой лестницей, и требовала почти все мое внимание и силы.       Осмотреться по сторонам я смогла, только когда мы поднялись наверх. Со склона открывался вид на долину внизу, где сейчас копошилась цветастая масса, в которой я не без труда опознала людей в разноцветных доспехах и демонов — поверить в реальность увиденного оказалось сложно, Завеса все еще натужно вибрировала, и изображением словно подергивалось рябью, как на старом телевизоре. Картина эта напугала, но и чудесным образом привела в себя.       — Кажется, у тебя ключ к нашему спасению, — Солас, похоже, внимательно следил за моим состоянием, потому что заговорил очень вовремя, отвлекая меня от зрелища внизу. Варрик, тоже разглядывающий открывшуюся картину, проворчал:       — Хорошо бы. Хотя я бы предпочел, чтобы это был кто-то другой.       — Прости? — я, нахмурившись, повернулась к приятелю. От него я подобного не ожидала: Варрик никогда напрямую никого не защищал и не отговаривал, действуя завуалированно. Того, что он меня одну не оставит, я ожидала, а вот такого…       — А что, Искательница тебе еще не сказала? — хмуро поинтересовался приятель. Солас мягко заметил:       — Твоя метка сумела помочь нам с разрывом. Но пока расширяется Брешь, расширяется и она.       Я тут же уставилась на свою конечность, словно надеялась увидеть это расширение невооруженным взглядом. Но по ладони только пробегали изумрудные искры, а на коже по-прежнему не было и следа. В правильном зрении картина пугала куда больше: словно в моей ладони открылся портал в иное измерение, снова похожий на ленту Мебиуса, только охватывал он всю кисть и едва заметно, почти неуловимо для глаза, полз выше. Я вздрогнула и в ужасе отшатнулась, возвращая привычное зрение.       Кассандра обернулась, смерила нас строгим взглядом, который, впрочем, сейчас не произвел на меня особого впечатления, и недовольно заметила:       — Именно поэтому стоит закрыть Брешь как можно быстрее. И это будет сложно сделать отсюда.       Вперед я рванула первой, Варрик едва успел подстроиться — после увиденного правоту Искательницы я признала безоговорочно, — но разговор не прекратила. Тем более что информация явно была очень важной для моего здоровья.       — Я так понимаю, расширившись достаточно сильно, она и меня… расширит?       — Я не исключаю такой возможности, — уклончиво ответил эльф. — Но постараюсь помочь, чем смогу.       Я кривовато улыбнулась и решила перевести тему. По всей видимости, точной информации о моем будущем все равно ни у кого не было, так что стоило, наверно, немного разобраться с настоящим:       — А как ты оказался здесь, Солас? На верного последователя Солнечного трона ты не похож, уж извини.       — Как и мастер Тетрас, — с улыбкой заметил мужчина. — Но я и впрямь не имею отношения к Церкви. Я… отшельник. Можно сказать, отступник, если это важно, — я покачала головой, и он одобрительно кивнул. — Я заинтересовался Конклавом, но не успел — оставался еще день пути, когда случился взрыв. Тогда я нашел выживших и предложил свою помощь. Я изучаю Тень, Завесу и немного разбираюсь в этой магии. Возможно, я смогу помочь с закрытием Бреши. К тому же это любопытно.       — День пути, — уцепилась я за дату. — Я, кажется, влетела прямо в сам взрыв… Сколько же я провалялась в отключке?       — Три дня, — Солас пожал плечами и отвернулся. Варрик продолжил за него:       — И уже никто не знал, выживешь ты или нет.       — А почему мое появление стало для вас новостью? Лелиана тоже не знала, что пленница — это я, — я повернулась к старому приятелю. Он пожал плечами:       — Насчет Соловушки не скажу, а мне тебя вблизи не показывали. А в помятом, избитом и растрепанном теле в порванных черных доспехах сложно опознать нашего сияющего Белого Стража.       Я смутилась. За последние три года я так часто меняла одно шикарное платье на другое, что почти забыла о существовании другой одежды; доспехи Воронов тоже были достаточно стойкими к грязи. До этого спасало зелье Дагны. И теперь чувствовать себя грязной и оборванной было… неприятно.       Дорога от разрыва обратно в лагерь была другой. Кажется, Кассандра теперь вела нас по второму, более крутому, берегу речки, но местность я не узнавала — да и не до того мне было, когда мы шли в эту сторону. Вот только трупы, брошенное оружие и другие признаки близких сражений валялись и здесь, стыдливо присыпанные снегом.       — Лучше расскажи, откуда ты в таком виде, — хмыкнул Варрик. Я заметила, что Искательница чуть замедлила шаг, чтобы не пропустить мои слова, но только вздохнула:       — Может, потом? Честно говоря, мне тяжело идти и говорить. Даже с твоей поддержкой.       — Эй, Перчинка, ты же не заставишь меня умирать от любопытства? — хмыкнул гном. — Последний раз я видел тебя совсем в другом месте и совсем в другом виде… и не думай, что я поверил, что все было в порядке. Что там с тобой случилось? И как ты решилась изменить своим белым тряпкам? Да еще так радикально, на черные доспехи… и меч? Ты решила покончить жизнь самоубийством?       — Меч мне вручила Кассандра, — открестилась я, игнорируя остальные вопросы. Конечно, ответить все равно придется, Варрик так просто не отстанет, но не сейчас… — Чтобы я не была совсем уж безоружной.       — Мда, — протянул Варрик. — А я-то полагал, Церковь давно отказалась от столь изощренных способов казни. Брось бяку, девочка моя, не позорься. Я за тобой присмотрю.       Я с облегчением последовала совету, и поймала пронзительный взгляд воительницы:       — Ты сказала, что… — она осеклась, потому что на самом деле я ничего не говорила. — Почему ты не сказала, что не умеешь сражаться?       — Я умею, — возразила я. — Просто мое оружие — не меч. Но все было бы в порядке. Варрик преувеличивает.       Последнее я добавила уже с сомнением, и гном расхохотался:       — Преувеличиваю? Помнится, ты умудрилась уронить себе на ногу двуручник Фенриса, чудом не оттяпав пальцы. И это было даже не в бою.       — Я не ожидала, что эта оглобля столько весит, — смутилась я. — Фенрис всегда так легко им махал…       Варрик покачал головой, снова рассмеялся и аккуратно похлопал меня по плечу:       — Перчинка, просто смирись с тем, что мечи — это не твое. Кстати, где ты потеряла свой шест?       — Знать бы, — я печально вздохнула. — Полагаю, там же, где и сумку. Варрик, потом, пожалуйста.