Всегда есть что-то еще

      Хоть формально лето еще и не закончилось — солис, последний его месяц, едва перевалил за середину, — дыхание осени уже чувствовалось. Небо, еще недавно сине-синее, почти кобальтовое, украшенное кокетливыми кудряшками облаков, выцветало; теперь его оттенок напоминал те самые голубые бриллианты, про которые когда-то говорил магистр Красс. Но, в отличие от камней, небо было бесконечным, бездонным, не скованным гранями кристалла… Снова вспоминались страхи подземных гномов: подпрыгни повыше — упадешь в бледно-голубую бездну. И центр Безмолвных равнин вспоминался тоже — таким же бездонным небом, только оттенок был совсем иным. А вот облаков одинаково не было ни там, ни здесь.       Воздух тоже стал прозрачным и чистым, прохладным, словно вода из ручья. Пока что еще в нем властвовали запахи травы и пыли, поздних цветов — сиреневого шалфея, золотистой пижмы, синих васильков, словно выпивших цвет из небосвода, — но уже чувствовалась нотка осенней горечи.       В небе властвовали птицы: скворцы и ласточки, утки… все они стремились на север, в сторону Тевинтера, к теплой зимовке в мягком климате. На мой ферелденский вкус, и в Орлее климат был вполне ничего, но вряд ли для птиц мое мнение значило больше, чем легкое дуновение ветерка. Впрочем, сейчас я была рада смешаться с перелетными стаями: одной точкой на небосводе больше, одной меньше… какие бы приказы ни приходили от руководства, даже красные храмовники не в силах перестрелять всех птиц.       Ветер упругими лентами удерживал мои крылья, позволяя кружить над Полями Гислена так высоко, как только получалось — все же рисковать не хотелось… Прямо подо мной расстилалась почти бескрайняя степь, немного напоминающая мне Феравелские равнины моего родного эрлинга. Совсем немного: здесь не было моря — мы оставили его двумя сутками ранее на юге, как не было и болот. И гор видно тоже не было — не считать же таковыми невысокие холмы, огораживающие местность с юга и востока, переходя в пойму реки Минантер. Западной границей служил Старый имперский тракт, за которым, если верить карте, были все-таки болота — те самые Нахашинские топи. Но то, что по карте было «рукой подать», разглядеть с высоты птичьего полета не удавалось, хотя для меня горизонт раскрывался куда дальше, чем для моих спутников.       Еще одним отличием от Феравел было отсутствие ферм. Нельзя было назвать Поля Гислена полностью необжитыми, деревни встречались, но в основном по краям равнины, ближе к тракту и городам — Арлесанзу, через который мы проезжали, Монфору, напомнившему мне о герцоге Проспере и его замке в Виммаркских горах, Гислену, принадлежавшему покровителю Вивьен. Центр же Полей радовал почти полной безлюдностью и периодически встречающимися древними развалинами, в которых легко угадывались еще тевинтерские постройки. Впрочем, нас интересовали две точки: древний храм Думата, в который, предположительно, увезли магистра Эрастенеса, и чуть менее древняя деревня Вирле, в крепости которой засел Самсон. Но ни того, ни другого объекта я пока не видела.       Поездка сюда, на границу Орлея и Неварры, стала для меня неожиданностью. До Осеннего бала, на котором агенты Корифея попытаются убить императрицу, времени оставалось все меньше — настолько, что Жозефина уже вызвала в Скайхолд нескольких портных, которые должны были сшить официальные мундиры для нашего отряда. Я хотела успеть все-таки проехаться по южной части Орлея — в конце концов, на бал лучше являться с хоть какими-то успехами. С другой стороны, успеть разобраться со всеми проблемами, что ждали меня в Долах, за две недели и еще доехать до Халамширала, где ожидался бал, было если не нереально, то очень сложно. Единственное, что облегчало задачу — Халамширал был когда-то столицей Долов, еще во времена эльфийского правления здесь, так что ехать предстояло не на другой конец страны, но…       — …Ты рассказала Кальпернии об ее бывшем хозяине, — заметила Лелиана на первом же нашем собрании после аукциона. — Она вполне может доложить об этом интересе Корифею, а уж он, в отличие от нее, знает, чем важен храм и где он находится. Поднять по тревоге всю армию красных храмовников… Если мы хотим нанести удар, это надо делать сейчас.       — Как это ни прискорбно, тем, кто приедет на бал, разрывы где-то в дебрях не так уж важны, — мягко добавила Жозефина, явно заметив мои сомнения. — Пусть небольшой, но громкой победой вы сумеете привлечь внимание куда лучше. К тому же вы сможете пройти с нашей армией через несколько городов Орлея… пятеро из семи членов Совета Герольдов имеют земли как раз по пути от Полей Гислена в Халамширал.       В качестве подготовки к балу мне пришлось освежить в памяти — точнее, получить с нуля, — знания о благородных семьях Орлея, так что и про Совет Герольдов я успела узнать. Леди Дюсетта отнеслась к своей роли моего секретаря едва ли не серьезнее, чем Жозефина к своей посольской, и узнав, что об Игре я знаю прискорбно мало, а о потенциальных противниках — еще меньше, взялась меня просвещать. Причем сразу после аукциона и взялась, мы даже отплыть из Ансбурга не успели — среди гостей леди Соррель был некий Лотар Дуси, входящий как раз в этот самый Совет, и леди Дюсетту изрядно удивил тот факт, что я о нем до этого даже не слышала.       В общем, пришлось снова заняться геральдикой, и пусть я запомнила еще не все необходимые семейства, Совет Герольдов в списке на изучение был вторым после претендентов на трон. Так что оценить предложение Жозефины я могла в полной мере, и теперь со скепсисом косилась на карту — «по пути» было настолько относительным… Халамширал находился на юго-восток от Полей Гислена, причем между ними лежало Недремлющее море, языком врезающееся в земли Орлея. Прямая дорога между ними вела через Вал Руайо, можно было бы сделать небольшой крюк и пройти через Вал Шевин — а там морем до удобной бухты в полудне пути от Халамширала.       А можно было пойти сначала на северо-запад в Шюрно — прямо противоположную сторону, — оттуда по Старому Имперскому тракту спуститься сначала в Гислен, потом Монфор, оттуда на восток все в тот же Вал Шевин, из которого можно отплыть в сторону Халамширала… Но если Жозефина говорит «пять», то вместо моря нам придется вернуться по той же дороге на запад, обойти вдоль морского побережья едва ли не треть Орлея, зайти в Вал Форэ, в котором никого из Совета не было, но все равно город большой… Оттуда — до Вершиля, резиденции Великого герцога Гаспара, который и прислал нам приглашение на бал, а там уже и до Халамширала не так уж далеко. Относительно.       Первый вариант отнимал у нас дня четыре на дорогу, второй почти десять — при условии, что в Вал Шевин мы зайдем еще на пути «туда», без лишних крюков. К тому же…       — Маленькая победа заинтересует придворных, — заметила я. — Но герцог Гаспар, насколько я знаю, военный. И на бал мы явимся как раз по его приглашению. Полагаете, несанкционированный военный парад в его собственном городе его впечатлит должным образом? Особенно в сравнении с тем, что я могла бы обезопасить от демонов целый регион.       — Он орлесианец, Алиена, — улыбнулась тайный канцлер. — Парад его впечатлит. А вы как раз успеете приехать к самому балу и при этом избавитесь от одного из генералов Корифея. Это не менее важно, чем демоны.       Каллен меня уговаривать не торопился, но смотрел очень выразительно. Ведь там, на этих демоновых Полях, прятался Самсон…       Я предприняла последнюю попытку:       — Мы можем не успеть. Поля Гислена большие, красных храмовников, вы сами говорили, там едва ли не армия. И еще храм. И времени получается впритык.       — Если окажется, что мы не успеваем, вернемся напрямую, — проговорил все-таки командор. — К тому же я надеялся захватить Самсона живым, и тогда его надо будет сопроводить в Скайхолд.       Похоже, идея парадных маршей ему тоже была не по душе. Но — Самсон. Прошлое, с которым следовало разобраться…       ...Внизу, далеко-далеко, показались развалины, в которых мне почудилось движение. Камнем упав вниз, я едва не рассмеялась — так соскучилась по свисту ветра и ощущению падения, — а потом так же резко взмыла снова вверх: довольно крупный фенек мелькал между обломками древнего строения. Милый зверек, ничуть не похожий ни на обещанных демонов, ни на красного храмовника.       Вообще-то у нас были донесения агентов Лелианы, достаточно точно обозначавшие и местоположение Вирле, и нужного нам храма. Но я по-прежнему плохо ориентировалась на местности по карте, и если насчет резиденции красных храмовников мне точно сказали, что до нее еще далеко, то с храмом были варианты. Он был существенно ближе. Да и сбрасывать со счетов патрули противника не стоило, раз уж этот Самсон такой талантливый командир.       «Что там?» — тут же возникла в мыслях Ванда. Я отмахнулась, и фигурально, и буквально, взмахнув крылом:       «Ложная тревога. Фенька заметила».       «А я нашла трех порождений тьмы, — хвастливо отозвалась демонесса. Я вздрогнула, сбившись с полета, и она тут же укоризненно добавила: — Да сдохли они уже. Вообще-то я их убиваю лучше, чем все твои Стражи вместе взятые, забыла?»       «Просто не ожидала, что они здесь, — отозвалась я и осмотрелась повнимательнее. Может, я кого замечу? Конечно, на солнце эти твари не слишком любят выползать — за исключением последователей Архитектора, кстати, — но вдруг да замечу? — Будьте осторожнее. Убиваешь ты лучше, но Стражи их чуют, в отличие от нас».       Ванда ответила презрительным фырканьем и исчезла из мыслей. А я задумалась о том, стоило ли отпускать Айдана…       …Все проблемы в эрлинге брат решил практически в рекордные сроки. Подробностей я не знала, но к моему возвращению из Ансбурга он успел снова добраться до Скайхолда и вовсю готовился отправляться в Западный предел на поиски Жана-Марка Страуда и орлесианских Серых Стражей. К счастью, обещание Айдан сдержал, так что явился не в одиночку: с Йованом, Огреном и Каттрин, оставив Натаниэля вместо себя — и заниматься делами эрлинга, и восстанавливать влияние Серых Стражей, и даже общаться с госпожой Вулси. Последнее, как я подозревала, с особенным удовольствием.       Встретился ли Айдан с баннами своих земель, я уточнила отдельно. Не хотелось снова оказаться претенденткой на звание эрлессы.       Приезд Серых Стражей вызвал какую-то бурю в крепости. Сначала оказалось, что Гаци Штурхальд, наш главный каменщик, и Огрен друг друга прекрасно знают еще со времен Орзаммара и даже покинули его по одной причине: Бранка. Правда, эта стерва немного по-разному повлияла на их судьбы, и если про рыжего Стража я все знала, то черноволосый строитель меня удивил. Оказалось, что статуя Бранки в Зале Предков была его работы, и, узнав, что Совершенная свихнулась, скульптор потребовал его творение убрать. Летописцы, разумеется, отказались, и тогда он ушел на поверхность сам.       Третьим к гномьей компании присоединился бармен Кабо — тоже выходец из Орзаммара, дальний родственник Корры. Кто такая Корра, я сходу вспомнить не смогла, и Огрен хмыкнул:       — Вы ж в ее таверне ночевали во время Мора, малявка.       — Барменом у нее мой троюродный брат был, — задумчиво добавил наш трактирщик.       Я кивнула и спряталась за чашкой: в таверне я оказалась больше по случайности, да и в разговор старых знакомых влезла больше машинально, не так уж мне эта Корра и нужна была.       А потом ко мне подсела Элан Вемаль, наша новая специалистка по травам. Адан после Убежища решительно заявил, что подобные приключения не для его возраста, пообещал работать на Инквизицию как-нибудь издали, забрал Иосу и уехал. Его место заняла эльфийка Элан, невозмутимая и, как мне показалось, немного себе на уме. Поначалу я решила, что девушка хочет сидеть ближе к гномам — как-то многозначительно она переглядывалась с Кабо, — но впечатление быстро развеялось: у травницы была просьба ко мне как к Инквизитору. Правда, высказать ее она не успела.       Дверь таверны распахнулась как от пинка и вошла еще одна представительница подземного народа, светловолосая, зеленоглазая, красивая — и очень злая. Я ее видела впервые, но, поскольку за ее плечом стоял улыбающийся Айдан, предположила, что это кто-то свой. Проходить внутрь эта незнакомая знакомка не торопилась, сложила руки на груди и принялась высматривать кого-то в таверне, благо, почти все повернулись ко входу, не скрывая лица. Впрочем, долго искать не пришлось.       — Вот ты где, крыса пещерная!       — Э… Фельзи, — самоуверенность с Огрена тут же как рукой сняло, и мне показалось, что он не отказался бы стать невидимым. — А ты что тут делаешь?       — Что я тут делаю, нагов ты помет? — гномка все-таки прошла внутрь таверны, на ходу сжимая кулаки. Будь ее противником кто-нибудь другой, я бы забеспокоилась, но Огрен был на удивление крепким… в крайнем случае, пусть его Страж-командор спасает.       Возле моего стола, прислонившись к краешку, вдруг появился Коул. На него внимания никто не обратил, и я бы не сказала — потому что он этого не хочет или потому что есть более интересная сцена? Дух наклонился ко мне и негромко сообщил:       — Ей больно. Она боялась, и теперь злится, но чувствует облегчение. Если ударить, станет легче верить.       — Думаешь, стоит вмешаться? — с сомнением прошептала я. Не то чтобы Огрена было слишком жалко, но драку в таверне допускать не хотелось… Коул еще раз посмотрел на парочку гномов, разборки которых перешли уже на новый уровень шума, а потом кивнул куда-то в сторону выхода:       — Ему страшно.       Я глянула туда и увидела мелкого мальчишку-гнома, рыжего, как… Огрен. Он прятался за спиной Айдана и на… мать?.. и правда смотрел со страхом. А мне вдруг вспомнились рассказы о том, что у нашего берсерка есть сын, названный в честь моего брата. Логично предположить, что у сына должна быть мать…       Пришлось вмешаться, хоть семейные разборки я и недолюбливала. К счастью, причина для скандала была хоть и важной, но не то чтобы неисправимой — Огрен, как выяснилось, «забыл» предупредить жену о том, что уходит на три года. Он и раньше не слишком баловал ее вниманием, но все же иногда отправлялся повидать сына, а тут — сначала пропал, а потом появился, но ей даже записки не отправил. Разобравшись, я встала на сторону Фельзи, так что спасать Огрена пришлось уже Айдану. Наверно, если бы не тот факт, что подчиненных у моего брата не так уж много, пришлось бы берсерку хотя бы на месяц осесть в Скайхолде или там Башне Бдения со своим семейством… но отпускать Стража-командора в Западный предел с совсем уж маленьким отрядом я не хотела.       Огрен этим тут же воспользовался и выбил у меня приглашение для Фельзи погостить в Скайхолде, как будто у нас тут народу и без того было мало. Но почему-то я согласилась, и все дни до отъезда крепость могла наслаждаться бурными скандалами парочки. В отличие от них и вопреки моим ожиданиям, Айдан-младший беспокойства никакого не причинял — на второй день его и вовсе отловили в кузне мастера Харрита и Дагны, молча наблюдающим за их работой… В общем, ребенок оказался вполне самостоятельным и серьезным не по годам, так что не мешал никому.       Чего нельзя было сказать об остальных Стражах. Правда, Йован сам по себе был совершенно беспроблемным гостем, вот только как-то просочились слухи, что он малефикар, вызывая нездоровое оживление что у наших храмовников, что у магов; да и Каллен смотрел на него без особой симпатии.       — Среди Стражей вообще бывают нормальные маги? — поинтересовалась у меня Кассандра, когда пришлось ввязаться в очередную ссору на тему магии крови. — Один одержимый, другой — маг крови.       — О, ты еще не видела даму из этого Ордена, — почти мечтательно протянул Дориан. — Язык как у виверны. Жаль, ее не было на приеме в Магистериуме.       — Да, Харриет бы имела успех, — я хмыкнула, представив себе магичку посреди всех этих магистров. Вряд ли бы ее сумели заклевать даже без покровительства главного юстициара.       Но все же несколько дней, что Айдан провел в гостях Инквизиции, пришлось провести настороже.       И, будто мало нам было скандальных гномов, ребенка и малефикара, свой вклад в развлечения Скайхолда решила внести и Каттрин. Уже на первое же утро она отправилась на тренировку наших солдат, понаблюдала и презрительно фыркнула, мол, воины у этой Инквизиции паршивые. Каллен раздраженно нахмурился, но промолчал — и на этом бы все закончилось, если бы рядом не оказался Железный Бык. Непонятно, чем уж так его зацепила похвальба авварки, но он тут же взялся доказывать ее неправоту.       К счастью, этот шум за пределы тренировочных площадок не вышел, но кое-кто из наших солдат, тоже закусивших удила, отправился в лазарет.       — Хорошо, что здесь нет Ферхара и Зеврана, — шепнула я Каллену, стоя рядом с ним и наблюдая за очередной… хм… тренировкой.       — Почему? — так же тихо ответил командор.       — Дед очень любит мной хвастаться, — я хмыкнула. — А Зевран очень не любит, когда кто-то сомневается в моих навыках, все же он меня учил. Тем более я Инквизитор, а сомневалась она в наших солдатах… Я совершенно не хочу драться с Каттрин.       Каллен как-то странно на меня посмотрел, едва заметно улыбнулся и ушел. А через полчаса я увидела на плаце его самого — отправился защищать честь Инквизиции.       И все это накануне боевой вылазки!       Когда наступил день отъезда, я радовалась искренне: никаких больше примерок, никаких уроков геральдики и дипломатии, но главное — никаких Серых Стражей в Скайхолде. Насколько я радовалась Айдану и Андерсу, настолько же не обрадовалась остальным. Да и не только я, Жозефина тоже вздохнула с облегчением, хоть ничего и не сказала. А я жалобно попросила:       — Может, в следующий раз возьмешь Натаниэля?       — А эрлинг оставить на Огрена? — с усмешкой уточнил брат, и я только печально вздохнула. Хуже Огрена на этой должности мог быть только Сверр.       А потом поняла, что разъезжаются практически все.       Блэкволл уходил вместе с Серыми Стражами в Западный предел. И при этом так смотрел на нашу леди-посла, что я заподозрила какой-то личный интерес — уж очень напоминал Айдана, когда тот прощался с Лелианой. Вот только взгляд у брата был наполнен нежностью и обещанием, а у лже-Стража — тоской. И я понадеялась, что после возвращения из Западного предела приставку «лже» он сумеет отбросить, а вместе с ней и свои давние прегрешения.       Вивьен не пожелала составлять нам компанию и светить лицом по всему Орлею, так что отправилась сначала в Вал Руайо, а затем обещала дожидаться нас в Халамширале. У нее мне тоже почудился личный интерес: до сих пор трудностей с тем, чтобы демонстрировать лицо Инквизиции, у нее не было. Но делиться со мной проблемами императорская чародейка не пожелала, и я не стала настаивать — в конце концов, разобраться с Самсоном мы сможем и без нее.       Сэра тоже собралась по каким-то своим таинственным делам в Вершиль, обещая присоединиться к нам уже там, только несколько раз переспросила, точно ли мы планируем устраивать парады на обратном пути. Причем, по всей видимости, наши солдаты Сэре нужны были куда больше, чем встреча со мной. Пришлось пообещать, что даже если не поеду в Вершиль лично — мало ли, сколько времени у нас отнимут дела, — то обязательно пришлю отряд.       А мы отправились на Поля Гислена…       …На этот раз, кажется, это были нужные нам развалины. Пожалуй, на земле их можно было бы пропустить: светлые камни поросли травой и кустарником, местами достаточно густым, чтобы скрыть целое здание. Но с неба я видела расчищенную площадь перед храмом, традиционные тевинтерские скульптуры, жаровни с горящим пламенем, металлические двери, украшенные чеканными драконами. Правда, наши разведчики говорили что-то о демонах, и вот как раз их я не видела. Но эти развалины явно заброшенными не были.       А потом на горизонте показался патруль красных храмовников, и я поспешила к ним.       Вести из Скайхолда всю армию на эти Поля Гислена было откровенно сложно — где еще столько кораблей найти, чтобы всех переправить, — но, к счастью, этого и не понадобилось. По последним докладам разведки, в Вирле квартировала все-таки не вся армия Корифея, только несколько отрядов. Главным, кто нас интересовал, оставался Самсон и, опять же по данным разведки, он должен был находиться в этом своем штабе.       Но с неба я не увидела не то что генерала красных храмовников — их и самих оказалось куда меньше ожидаемого. Той пары сотен человек, что мы с собой взяли, было более чем достаточно — даже, пожалуй, немного с избытком, — чтобы справиться с ними. Даже с учетом их силы, более удачного расположения — укрепления Вирле выглядели поставленными на скорую руку, но все равно затруднили бы бой, — и отсутствия у нас эффекта неожиданности. Патрули красных храмовников явно не зря получали свой красный лириум, потому что нашу армию заметили издалека и сразу же отправили гонца в основной лагерь.       Будь он обычным человеком, я бы, пожалуй, попыталась его остановить, но гонцом оказалась красная тень — так прозвали мои советники тварей с клинками на месте рук, тех, что мне напоминали крикунов. Как и соответствующие порождения тьмы, красные тени были нереально быстрыми, ловкими и умели хорошо прятаться. Связываться с таким противником мне не слишком хотелось, так что я развернулась и отправилась к своим.       — Не нравится мне это, — сообщил Варрик, едва я только рассказала об увиденном. Каллен тоже явно хотел что-то мне ответить, но перекрикивать гнома не стал. — Не скажу, что я так уж рвусь подраться с этими тварями — без обид, Кудряш, — но куда они могли деваться, да еще так неожиданно?       — Мы разберемся, — отозвался командор, чуть нахмурившись и глядя вперед. — Они далеко?       — Вон за тем холмом, — я махнула рукой в нужную сторону, — находятся развалины. А вон на той гряде впереди я видела патруль.       — Неплохое у них зрение, — присвистнул Железный Бык. Не согласиться с ним было сложно: слишком уж далеко было до той гряды, все подробности не разглядишь. С другой стороны, в патруле был десяток красных храмовников, а у нас — отряд из двух сотен солдат, да и шли мы по равнине не особенно скрываясь.       Каллен немного подумал и поинтересовался:       — Они все еще там?       Пришлось снова лететь вперёд.       В итоге под прикрытием очередных холмов мы сумели незаметно разделиться: довольно большой отряд под предводительством Кассандры поехал в обход — лошадей гнали изо всех сил, рассчитывая обойти лагерь красных храмовников с другой стороны и отдохнуть уже после боя. Основная же часть армии отправилась напрямую к Вирле, правда, не особенно быстро, давали время на маневр. Я взяла на себя храм Думата — не в одиночку, конечно, вместе с магами, Варриком и Быком. Кто бы меня одну отпустил?       На этот раз Ванда решила присоединиться не ко мне, а к основному войску: не совсем самостоятельно, не совсем добровольно, но... Отчасти это немного тревожило — и я даже до конца не могла понять, беспокоюсь ли за подругу, которой вряд ли обрадуются те же храмовники, которых в большом количестве взял с собой мой командор, или рада ее отъезду: уж лучше пусть она будет рядом с теми, кто не может почувствовать порождений тьмы сам. Да и вообще, присмотрит, чтобы красные твари не слишком потрепали наше войско.       Но ехала она, конечно, не для этого. Вместе с Кассандрой отправился Коул — два бывших обитателя Тени могли общаться друг с другом, заменяя нам кристалл памяти. Со мной Ванда тоже связи не теряла, не такое уж большое расстояние разделяло храм Думата и Вирле. Впрочем, нам не нужно было согласовывать ни с кем свою атаку, воевать с чужими армиями или совершать какие-то иные тактические маневры — а уж с кучкой демонов можно справиться и без помощи своего.       Проследив, чтобы наши маневры остались незамеченными — или хотя бы мы заранее узнали о чужом внимании, — я покружилась над войсками, провожая их и оглядываясь по сторонам. Разъездов красных храмовников видно больше не было, порождений тьмы тоже, словно Ванда сумела отловить всех, неосторожно выползших на поверхность. Из демонов присутствовал только свой... своя. Я вздохнула и развернулась в сторону храма — тратить слишком много времени все же не стоило. Но не удержалась, приземлилась все-таки на вовремя подставленную руку командора.       — Все будет в порядке, леди Инквизитор, — с едва заметной улыбкой пообещал он. Ближайшие солдаты на нас косились: не то чтобы меня в птичьем облике никто не видел, скрывать я уже давно бросила, но разговаривать обычно с птицей никто не стремился. Гладить — тем более, а Каллен на прощание провел ласково по спинке пальцами. Я и не подумала сопротивляться, что-то нежно курлыкнула в ответ, и командор попросил: — Будьте осторожны.       — Да куда она денется, — проворчала Ванда, ревниво на нас поглядывая. Я фыркнула в ответ и попросила:       «Присмотри за ними».       На это подруга отвечать не стала, и я взлетела в небо и отправилась все-таки к храму Думата.       Кусты оказались не такими уж густыми, как показалось вначале, да и тропинку ко входу кто-то прорубил до нас. Впрочем, личность этого «кого-то» особых вопросов у меня не вызывала. Обновить ее все же пришлось: посещали храм явно нечасто, проход успел зарасти, хоть и не фатально.       Храм ничуть не походил ни на один из тех, что я видела в Тевинтере. В Вирантиуме храм радовал глаз белизной камней с темно-зелеными, почти черными гуртами; Карастес почти весь, напротив, был выстроен из черного камня с синеватым отливом. Облик этого города тоже отличался контрастами: рыжими карнизами из камня, напоминающего киркволльский агат, такими же рыжими пилястрами и золотистыми, с искоркой, молдингами. В Минратосе цветов было существенно больше двух, но общее стремление к контрастам оставалось. Здесь эта традиция нарушена тоже не была, но вот желтоватого песчаника, который, казалось, вот-вот рассыплется в кучку песка, мне до сих пор видеть не доводилось. Как и металлической отделки — страшно было представить, сколько железа ушло на статуи и жаровни, фигурные розетки на стенах и окантовку остроконечных мерлонов. И, конечно, двери — они, как и в Вирантиуме, были выполнены из неизвестного мне металла.       И форма у него была совершенно иной, вытянутой, прямоугольной.       Но кое в чем этот храм не отставал от уже виденных мной раньше. Его укрывала неестественная тишина.       — В Тевинтере есть похожие места, — словно прочитав мои мысли, проговорил Дориан, и я порадовалась. Затащить тевинтерца на корабль оказалось непросто, и во время плавания он, по словам Варрика, собирался то умирать, то продавать душу любому, кто избавит его от качки. После того, как мы сошли на берег, маг немного ожил, но привычной болтливостью по-прежнему не отличался. И теперь вот наконец проявил интерес к окружающей действительности. — На задворках сознания ничего не слышится? Здесь есть сила. Или была.       — На вид заброшенный, — пожал плечами кунари, а потом мрачно добавил: – На вид они всегда такие.       — Демонов нам тут обещали, — я вздохнула и огляделась еще и правильным зрением. — Идем, раньше начнем — раньше закончим.       Варрик комментировать не стал, но Бьянку взял в руки сразу. Подумав, я последовала его примеру: и щиты раскидала, и Enansal на всякий случай со спины сняла. Мало ли, сколько там этих демонов будет…       Но внутренний двор радовал глаз пустотой; единственное, что выдавало обитаемость этого места — горящие жаровни, которые венчали четверку колонн в центре двора. Выглядела эта композиция донельзя ритуальной, и я почти ожидала увидеть между ними… что угодно — вызванного демона, мозаику с поясняющими рисунками, остатки цепей на худой конец. Но нет — и в обычном, и в правильном зрении там ничего не было. Разве что это была посадочная площадка для дракона? Тоже ритуальная, вряд ли Древние боги снисходили до каких-то заштатных храмов. Впрочем, Архитектор говорил — и демонстрировал, — что жрецы тоже левитировали, имитируя полет своих богов. Мог ли жрец не спускаться по лестнице от входа, а слетать сюда, в центр колонн?       Я посмотрела на вход и лестницу, вспомнила Архитектора, да и Ванду… В принципе, мог. А уж делал ли — мы вряд ли узнаем.       Торжественная встреча ждала нас только на ступенях храма, перед входом — по бокам от него сверкнули изумрудом две тонкие щели, из которых выбрался комитет по этой самой встрече в лице демона гнева и пары призраков. При виде любимого огонька я обрадовалась так сильно, что едва не влетела в выпущенный мне навстречу огненный шар. Но его поглотила моя защита — даже не рассыпалась от первого удара, — а потом я собралась и вспомнила об осторожности. Правда, Железному Быку обогнать себя не позволила: я, конечно, не то чтобы воин, но ведь меня тренировали полжизни… иногда тело требовало движения. А уж с таким идеальным противником, который вылез словно специально под мой шест…       Встречающим не повезло. Призраков едва ли не первым же ударом отправили обратно в Тень Дориан и Варрик, демона гнева со второй попытки заморозила я, а добил кунари — широким взмахом секиры раскалывая ледяную статую на осколки. Изумрудные щели замерцали, но новые враги появиться уже не успели: Солас раскрыл небольшой разрыв, и я почти сразу почувствовала, как неизвестная сила — магия — подтягивает меня к нему. Не настолько сильно, чтобы я совсем не могла сопротивляться, но все же приятным ощущение было не назвать. Зато щели, из которых появлялись призраки, притянуло к этому разрыву словно магнитом — очень странное зрелище, словно сам воздух разрезали, приоткрывая изнанку мира, и этот «разрез» пробежал мимо тебя, — после чего эльф одним лаконичным движением закрыл их все.       На мой удивленный взгляд он пожал плечами:       — Я изучал Завесу и Тень всю жизнь. Возможно, Брешь была мне не по силам, но небольшие разрывы я могу как открывать, так и закрывать. Совсем небольшие.       Последний комментарий он добавил, едва заметно улыбнувшись, и вовремя: я уже успела задуматься, как можно было бы использовать это чудесное умение Соласа. В конце концов, после Глубинных троп был целый месяц до Осеннего бала, он мог бы взять отряд солдат и сам съездить в Долы, раз уж мне никак не удавалось. И с эльфийскими артефактами вряд ли кто-то разберется лучше, чем наш эльф…       Смутившись этих мыслей, я кивнула:       — Буду знать.       — Главное, держи свои умения подальше от нас, — проворчал Железный Бык. — Иначе в этот небольшой разрыв тебя я запихну первым.       К сожалению, пройти дальше оказалось куда сложнее. Внутри храма демонов и правда было довольно много, тут разведчики не ошиблись. У меня успел возникнуть вопрос, откуда они про этих демонов узнали, но поискать ответ я не успела: пришлось отбиваться от новых врагов. К сожалению, внутри меня противники не радовали: демоны гнева попадаться перестали, зато демонов отчаяния — ледяных по сути — было аж трое. Это и правда ввергало меня в отчаяние, потому что шест мой против них был бесполезен; впрочем, будь он хоть сто раз полезен, бегать за летающими тварями все равно не хотелось. Пожалуй, в этот раз я особенно ярко пожалела, что так и не научилась ни стрелять из лука, ни метать ножи — но хотя бы возможность разбивать магию была при мне. А с тем, чтобы поджечь противника, прекрасно справились Дориан и Солас.       Помимо демонов нас ждали только тишина и разруха. Металл не выдержал испытания временем и начал отходить от камня, да и сам камень — не зря он показался мне ненадежным, — крошился. Статуи драконов пока держали оборону и выглядели почти новыми — только покрытыми пылью, исцарапанными и древними. Пожалуй, можно было бы ожидать паутины, но вот как раз ее не было: храм казался пустым и безжизненным. Во втором зале декоративный проем открывал нам картину нижнего этажа; возможно, когда-то там проводились служения, и, чтобы паства не попадала на головы жрецам, проем был огорожен балюстрадой. Сейчас она была частью выломана, частью раскрошена, одна из колонн нижнего этажа, не выдержав, покосилась, так что можно было беспрепятственно спуститься вниз. Вот только не слишком хотелось: внутри здания огня не было, да и магические светляки давали неожиданно мало света, а узких окон едва хватало, чтобы видеть окружающий зал. Исследовать подвалы с таким раскладом вряд ли было хорошей идеей.       Первой интересной находкой оказался кристалл. Он лежал как раз во втором зале, на металлическом постаменте у стены, и соблазнительно поблескивал в сумраке резными гранями.       К тому моменту, как мы уезжали из Скайхолда, разведчики Лелианы доставили кристалл памяти, похожий на тот, что оставил нам Маркус — синий граненый камушек, парящий внутри медной оправы… правда, эта оправа была куда проще, чем на артефакте магистра Красса, а сам кристалл оказался раздроблен. С ним взялась разобраться Дагна, но узнать результат я уже не успела — наше войско вышло в дорогу. И вот теперь нам попался еще один кристалл, только на этот раз — насыщенно-красный, словно свежая кровь… или красный лириум. Впрочем, это точно был не он — привычной неприятной реакции у меня не появилось, даже когда я осторожно его коснулась.       — «Кальперния готовится ступить туда, где обитает печаль, дабы явить её свету. Не может она знать, что должна сделать, не может понять. Со временем она простит», — произнес вдруг знакомый гулкий голос. Испугаться я не успела: кристалл в такт голосу замерцал, так что и источник звука угадывался легко. И, осознав, сразу почувствовала досаду:       — Мне бы этот камушек неделю назад…       — Понять бы еще, о чем речь, — со скепсисом отозвался Дориан.       — Разберемся.       Увы, пообещала я это слегка опрометчиво: кристаллов и впрямь нашлось несколько, ради них мы даже спустились все-таки в подвал, вот только ситуацию они ничуть не проясняли — Корифей как-то не позаботился о том, чтобы оставить сколько-нибудь понятные записи. Его досада на окружающий мир, разочарование в своем прошлом походе, злость на неразумную девчонку — меня! — и прочие эмоции были малоинформативными. А магистра Эрастенеса так и не находилось.       Правда, оставался еще один зал, вот только вход в него сторожил демон гордыни. Я до последнего надеялась, что нам удастся обойтись без боя с ним — даже обыскивали доступные комнаты мы едва ли не на цыпочках, чтобы не привлечь внимания этой твари. Жаль, что эти усилия оказались напрасными.       — Ты уверена, Перчинка? — уточнил на всякий случай Варрик, когда мы собрались на пороге предпоследнего зала, изучая будущего противника сквозь колонны на каком-то возвышении, видимо, алтаре. Демон нас то ли не видел, то ли не считал чем-то интересным, пока мы держались на расстоянии. Но что-то подсказывало, что сопротивляться нам он будет в полную силу.       — Нет, — честно ответила я. В памяти всплыл удар электрической плети, и по мышцам пробежала судорога фантомной боли. Связываться с демоном гордыни не хотелось.       Кунари, явно стараясь приглушить голос, проговорил:       — Так, может, ну его? Лучше сходим завалим пару отрядов красных храмовников.       — Неужели кто-то боится демонов? — с иронией поинтересовался Дориан.       — Я — отдельно, демоны — отдельно, самый лучший вариант, — проворчал кунари. — Или…       — Солас, — перебила я. — А ты не сможешь открыть разрыв чуть побольше и запихнуть эту тварь в него?       — Боюсь, что настолько большой не смогу, — в отличие от остальных, эльф разглядывал демона гордыни без особого страха, скорее, с печалью. — Предполагаю, что и ты не сможешь, даже с помощью метки.       Я только вздохнула. Вспомнила другого демона гордыни, Отвагу, и поделилась:       — У долийцев Вольной Марки есть артефакт под названием «Маска Фен`Харела». Вернее, копия, саму маску они благополучно потеряли. Он как-то помог нам запихнуть демона гордыни в Тень.       — Это не того, к которому бегала Маргаритка? — уточнил Варрик. Я кивнула, а Солас удивленно покосился на меня:       — Маска Фен`Харела? Впервые слышу о таком артефакте. Занятно.       Отвечать на это я не стала — в конце концов, не обо всех же эльфийских артефактах он в курсе, так что ничего удивительного в такой неосведомленности не было. Да и потом, нельзя же знать все, даже при помощи Тени, не без иронии подумалось мне. Но эту мысль я тоже придержала при себе, вместо этого предложила:       — Ну что, вперед? Или подождем, пока вернутся Каллен и Ванда и убьют его за нас?       — Умеешь ты мотивировать, босс.       О том, что мы все-таки решились связаться со столь сильным противником, я пожалела довольно скоро. Из всех нас подойти поближе к демону мог только Железный Бык; вернее, могли-то все, но если оружие достает через всю комнату, как магический посох или арбалет, то зачем? Поэтому и все шишки огребал тоже он. Правда, гордыня там или нет, тупым демон не был, так что кунари пришлось не столько пытаться прорубиться сквозь защиту, сколько не пропустить тварь к нам… И то, на месте стоять не рекомендовалось никому: магией противник владел весьма неплохо, и не только электрической. Большую часть его огненных шаров и шаровых молний я разбивала еще на подлете, а меньшую поглощали щиты, но все же стоять спокойно на одном месте при виде таких атак мог бы только очень хладнокровным человек. Лично я таким не была.       В какой-то момент Солас снова раскрыл свой микроразрыв, позволяя Железному Быку отскочить и передохнуть хоть немного: демон притяжению Тени сопротивлялся куда хуже жителей реального мира, так что и на месте стоял как приклеенный, даже чуть отползал назад, к разрыву. Увы, слишком часто проворачивать этот фокус не получалось, маны он жрал изрядно, а к лириуму наш специалист по Завесе прибегал только в самом крайнем случае.       Когда демон разлетелся темным дымком, мы попадали на каменные плиты пола там же, где стояли.       — Лучше красные храмовники, — пару минут спустя резюмировал Бык, снял флягу с пояса и от души к ней приложился. Я только понадеялась, что в ней не пресловутый maraas-lok — мало ли, что нас еще ждет в этом храме?       Но больше врагов не осталось. За последней дверью нас ждал магистр Эрастенес собственной персоной — во всяком случае, я надеялась, что это он, поскольку больше тут искать было некого. Но находился он в столь странном положении, что я не сразу даже решилась подойти.       В центре темной комнаты сиял синеватый сферический барьер, больше всего напоминающий мои щиты. Других источников света не было, так что разглядеть ни размеры зала, ни его наполнение не удавалось — за исключением самой сферы. Внутри нее на коленях сидел мужчина в потрепанной мантии, с накинутым на голову капюшоном. Он бормотал нечто неразборчивое; по барьеру периодически пробегали молнии, и иногда они били в пленника, от чего он содрогался всем телом, но только стонал, не пытаясь позвать на помощь.       — Ничего себе заклинание сдерживания, — удивился Дориан. — Оно бы и десяток демонов гордыни сковало.       — Да, нам он не навредит, даже если захочет, — согласился Солас. Бык проворчал:       — Не там его поставили.       Я махнула приятелям, чтобы помолчали — обсудить магические ловушки можно и потом, для начала следовало разобраться с тем, для чего мы вообще в этот храм явились. Осторожно позвала:       — Магистр Эрастенес?       Маг поднял голову, и из-под капюшона показался заросший седой щетиной подбородок.       — Ученый Тевинтера был, — пробормотал он в ответ. Сверкнула очередная молния, жаля старика в плечо, но на этот раз он не позволил себе даже стона, только заговорил погромче. — Прикован к Корифею я, и на каждый вопрос давать ответ я должен. Из-за Кальпернии… ох!       Последовал еще один разряд, и я огляделась, пытаясь понять, как можно отключить заклинание.       Сидел магистр на крупной платформе из темного камня, исчерченной рунами. Над ним возвышалось несколько статуй — не то угловатых воинов, не то стилизованных драконов, разглядеть лучше мешал сумрак. В лапах они держали фигурные копья, направленные остриями вниз. Все они указывали как раз на платформу, и в правильном зрении был виден поток магии, переходящий от оружия к рунам. Правда, понять, как отключить всю эту структуру, я не смогла; разломать — пожалуйста, но выживет ли при этом магистр?       — Вы знаете, как отключить эту дрянь? — я и сама не знала, у кого спрашиваю, у магистра или у своих спутников. Дориан нахмурился, Солас не ответил, но взгляд его скользил по статуям и рунам — и я понадеялась, что что-то он сможет придумать. Эрастенес печально покачал головой:       — Нельзя снять эти путы. Сосуд не должен иметь воли, и Корифей железом обуздает молнию. На мне же он практикуется — и раз нельзя освободить то, что ему нужно, то и мне свободы не будет.       — Сосуд? — отвлеклась от ловушки. — Что за сосуд?       — Кальперния, — в магистра снова ударила молния, и он застонал. Придумать, как можно помочь ему, у меня пока не получалось, пришлось подождать, хотя сердце от жалости сжималось. — Перешла моя рабыня на его сторону, чтобы стать сосудом и спасти Тевинтер. С таким предводителем… ох…       О спасении Тевинтера я уже слышала от самой Кальпернии, но прерывать ее бывшего хозяина не решилась: ему и так было сложно говорить.       — Подняла бы она рабов, как поднялась сама, — продолжил, наконец, магистр. — Установила бы новый порядок железной рукой. Могла бы она так сделать. Не будь она сосудом.       — Что это значит? — повторила я. — Сосудом для чего?       — Не ведаю, — судорожно выдохнул Эрастенес и сжался, словно в ожидании удара. Но его не последовало, и мужчина осторожно продолжил: — Сила не менее чем у Уртемиэля, восставшего из пламени. Мои оковы лишь проба, ее же будут шедевром.       В этот момент со сферы снова сорвалась молния, и магистр затих. Солас, словно дожидавшийся этой паузы, тут же проговорил:       — Ты можешь подменить эту сферу своим щитом, Алиена. Если рассчитать ее размер верно, чтобы зазор между двумя барьерами был не слишком велик, заклинание не сочтет твой щит посторонним вмешательством, и тогда мы сможем уничтожить накопители… статуи. Полагаю, вреда пленнику от этого не будет.       — Полагаешь? — уточнила я. Эльф пожал плечами:       — До конца я не уверен.       — Цепь сломала меня, друг мой, — вмешался магистр. — Нет боле крыльев у разума. Не свободы я жажду, но покоя. Заступи за круг, и оберег сработает. Стану я пылью и светом. Освобожусь.       — Осторожнее, Перчинка, — Варрик ухватил меня за руку, хотя я и не собиралась так легко шагать в какие-то неопознанные артефакты. — Кто знает, как эта дрянь себя поведет.       — Ну, в таком местечке и я бы мечтал о смерти, — возразил Дориан. Гном кивнул и добавил:       — Главный вопрос — только ли о своей.       Я заколебалась. Не от того, что так уж хотела вмешиваться в работу непонятной магии, просто — убивать человека? Даже не врага, пленника, которому и так досталось.       — Круг Корифея сдержит разрушение внутри, — проговорил Эрастенес. — Нечего бояться. Прошу вас…       Внезапно мне вспомнилась совсем другая просьба, даже не высказанная голосом, но переданная на уровне эмоций — внутри филактерии, Камня Жизни, который Айдан нашел в Бресилиане, а я оставила на алтаре. Тот эльф тоже устал жить, вернее, существовать, и желал только покоя. Магистр провел в этой ловушке куда меньше времени, но боль испытал, наверное, больше… Могла ли я ему отказать в том, что другому даровала?       Сама в рунический круг я все же не полезла — занимать место магистра, если что-то пойдет не так, мне совершенно не хотелось. Но кинжала вполне хватило: барьер вспыхнул так ярко, что пришлось прикрыть глаза, а когда свечение погасло, от магистра и впрямь осталась только кучка пепла.       — Он мог рассказать что-то полезное, — с едва заметным осуждением проговорил Железный Бык. Я кивнула:       — Мог. Или не мог, мы уже не узнаем. Но продолжать его мучить не могла я.       — Полагаю, он был бы не столь милосерден, — заметил Солас. В его интонациях я ни осуждения, ни одобрения не услышала. Но следующие слова сомнения развеяли: — В Тевинтере жалость к тем, кто ниже, не практикуется, как я слышал. Особенно среди рабовладельцев.       — Не все тевинтерцы — жестокие отморозки, — оскорбленно отозвался Дориан. — Многие рабы живут получше, чем эти ваши свободные крестьяне здесь, на юге.       — Но у них нет главного, свободы, — пожал плечами эльф. — Даже обнаружив, что его рабыня — маг, которых так уважает ваше общество, этот человек не дал ей свободы.       — Его характер — не повод ему уподобляться, — прервала я спор. — Лично мне доводилось даже караваны рабов освобождать, а еще отпускать невольных узников, и не вижу причин, почему бы мне не делать этого и дальше. Давайте лучше поищем, нет ли здесь каких-нибудь записей Корифея. Не с собой же он описания ритуалов и ловушек таскает…       Вирле когда-то, вероятно, радовала глаз приезжих веселыми расцветками домов — даже сейчас кое-где виднелись остатки облупившейся краски то желтого, то ярко-голубого цвета, намертво въевшиеся в дерево стен. Правда, больше ничем свое вечно праздничное прошлое деревня не выдавала: само дерево потемнело, стекла, если когда-то и были вставлены в окна, сейчас отсутствовали — даже обломков уже не осталось. Часть строений и вовсе развалилась, о них напоминали только грубо выложенные очаги да полуистлевшие бревна, никому, по всей видимости, не пригодившиеся. Впрочем, и не удивительно: если Дочерей Песни приказал вырезать император Драккон, значит, местечку было, по меньшей мере, девятьсот лет. Странно, что сохранилось хоть что-то.       Крепость — скорее, одинокая башня, чем полноценное сооружение, — радовала глаз и сейчас; правда, не праздничными расцветками или песнями местных жителей, а хорошими укреплениями. Явно свежими, раствор между камнями не успел даже окончательно посветлеть, а брустверы из набитых мешков выглядели только что уложенными. Вряд ли это поможет защитникам крепости, но, по крайней мере, стоило признать, что они старались.       Возможно, даже слишком сильно. Обычно, как я знала, в такие мешки насыпали песок, камни, глину — все, что под руку подвернется. Здесь, судя по всему, под руку подворачивались люди, слишком уж активно и охотно на некоторых из них росли кристаллы красного лириума, местами вымахав выше человеческого роста. Близко к ним я не успела подойти, командование армии собралось на некотором расстоянии от крепости, но плохо было даже от одной мысли, на чем могли расти кристаллы.       — Армии тут действительно уже нет, — мрачно докладывал Каллен.       Мы сидели на крыльце одного из домов. Здесь собрались и мои спутники, и Кассандра, два командира — храмовников и разведчиков. Позиция была удобной: мы крепость видеть могли, хотя бы частично, а нас оттуда — нет, так что и шальной стрелы можно было не опасаться. А стрелы летали — Ванда одну поймала едва ли не возле своего носа и с возмущением отправила обратно. Промазала, из лука она так и не научилась толком стрелять.       Поэтому добавила вдогонку огненный шар, и вот им попала, вызвав поток ругани, мало совместимой с обликом рыцаря Церкви.       Наша армия окружала крепость, чтобы противники не надумали бежать, но те пока попыток не предпринимали, покорно дожидаясь штурма. Возле ворот я успела заметить десяток суетящихся над чем-то солдат, прежде чем меня увели на полянку временного штаба, бывший дворик одного из домов. Сам штурм откладывался по технически причинам: ворота оказались заперты намертво, а спешки особенной не было — основная дичь успела слинять, и крепость потеряла львиную долю своей привлекательности. Конечно, взять ее все равно следовало, хотя бы для того, чтобы убедиться, что это не красивый обман со стороны Самсона.       — Мы встретили три группы по десять человек, которые явно пытались отвлечь нас, но основное войско успело уйти. Полагаю, Самсона внутри тоже нет.       — Но даже если Кальперния предупредила Корифея, как он сумел так быстро отдать приказ храмовникам? — виновато поинтересовалась я. Возможности у проклятого жреца были, конечно, один только Фейнриэль чего стоил. Но мне не хотелось верить, что это я спугнула противника.       Командор немного помолчал, потом покачал головой:       — Думаю, тут что-то другое. Они уходили в спешке, по всей деревне остались следы. И крепость… Если присмотришься, то увидишь огонь.       — Они подожгли сами себя? — поразилась я и даже выглянула из-за угла, разглядывая крепость повнимательнее. Каллен тут же дернул меня назад, но предосторожность оказалась излишней: враги то ли предпочитали экономить стрелы, то ли моей физиономии не заметили.       — Оставшиеся храмовники заняли внутренний двор, — пояснил он, даже забыв отчитать меня за неосторожность. — Он небольшой, но все же есть. И не думаю, что они подожгли себя, скорее, какие-то ценные вещи, лишь бы не достались нам.       — То, что не успели вывезти, потому что спешили? — поняла я мысль нашего главнокомандующего. Он кивнул. Помолчал немного и добавил:       — Думаю, это что-то ценное. Вряд ли Самсон оставил бы людей на смерть ради недогоревшей еды или стандартного снаряжения.       — Надо штурмовать, пока не догорело, — проговорила Кассандра. Она тоже смотрела на крепость, нахмурившись, словно прикидывала, как лучше проводить штурм. Можно было бы, конечно, бросить всех солдат на это дело, преодолеть стены и потушить пожар, но при этом оставался риск потерять своих людей, если не от удара красного храмовника, то от близкого контакта с красным лириумом. Это не хотелось ни мне, ни Каллену, ни Кассандре. К тому же Ванда со скепсисом покосилась на наших полководцев и повторила, похоже, уже не в первый раз:       — Внутри храмовников нет, все бумажное и деревянное уже не спасешь, а железо вас и так дождется.       Я кивнула, принимая ее своеобразный доклад, снова выглянула, на этот раз аккуратнее, и заметила:       — Крепость уже наполовину разрушена. Это мы постарались?       — Отчасти, — кивнул командор. И с заметным недовольством добавил: — Отчасти еще Самсон.       — Интересно, кто предупредил его, — задумчиво проговорил Варрик. В этот момент раздался звук глухого удара, и я от неожиданности даже вскочила. Каллен снова перехватил меня и усадил обратно, непреклонно, но осторожно. Ванда ухмыльнулась и переглянулась с гномом, и я украдкой обоим показала кулак. К счастью, больше этого вроде бы никто не заметил.       — Гонец вряд ли бы успел добраться, а свяжись Корифей с Самсоном при помощи магии, времени на сборы было бы больше, — проговорила я, уводя тему. И все-таки не выдержала: — Что это было?       — Таран. Но, — командор поморщился, — собранный на скорую руку. Не думаю, что его хватит еще хотя бы на пару ударов. Неважно. Удар Самсону мы нанесли, а с возможной утечкой информации разберемся позже.       Снова раздался удар, и на этот раз за ним последовал скрип и скрежет. Каллен тут же подхватился с места и кинулся в сторону ворот крепости, я едва успела повесить на него щит. И на всех остальных, потому что отдыхать под прикрытием деревенских домов не остался никто.       Ворота треснули, но так и не распахнулись. Таран — обыкновенное бревно с приколоченными на него наспех щитами — валялся рядом, а наши солдаты спешно отступали под защиту окрестных строений, помогая товарищу, из ноги которого торчала стрела. Ванда проводила их взглядом, посмотрела на ворота, явно выбирая, чему из своих умений отдать предпочтение, и поинтересовалась у меня:       — Давай я вынесу эту ворота? — и пожаловалась: — Они мне не разрешали.       — Выноси, — я кивнула и с удивлением посмотрела на Каллена. Он чуть нахмурился и положил руку на меч, но возражать не торопился. А в следующее мгновение ворота и правда перестали существовать: демонесса не ограничилась огненным шаром, направив вперед целый поток пламени. Правда, контролировала она его отлично — камни стены даже не оплавились.       На мгновение покосившись в ту сторону, куда отошли наши солдаты, я заколебалась — идти лечить раненых или все же защищать пока целых… и выбрала в пользу второго. От одной стрелы ничего не случится, а вот рисковать тем, что кто-нибудь из моих друзей может поймать эту стрелу, например, в глаз, я не хотела. Вот только намерения не всегда совпадают с возможностями. Во внутренний двор я еще заставила себя зайти, хотя тошнило так, что я едва сдерживалась. И даже выдержать короткий, но ожесточенный бой: храмовников внутри оказалось едва ли с десяток, но среди них нашлось место двум теням и красному чудовищу — той твари с рукой-булавой. Наших воинов тоже насчитывался едва ли десяток, больше просто не поместилось бы во внутренний двор, но таких гигантов и таких... убийц среди нас не было.       Впрочем, у нас были мои щиты. Никакого иного участия в битве я принять все равно была не в состоянии, так что стояла возле Варрика, с трудом обращая внимание на окружающее, и сквозь тошноту занималась защитой. Получалось, прямо скажем, не слишком хорошо, но неумех среди моих спутников к счастью, не было.       По внутренним ощущениям с храмовниками пришлось драться минимум пару часов, но на самом деле, конечно, бой отнял едва ли минут двадцать, да и то, в основном, из-за чудовища. Едва появилась возможность выйти в центр двора, я поспешила туда — подальше от разросшихся вдоль стены алых кристаллов, так что и лучше мне стало почти сразу. Я тут же осмотрела своих людей, с облегчением отметила, что раненых нет, и перевела взгляд на саму башню. И едва не застонала вслух.       Внутри красного лириума росло значительно больше.       Упрямством я, возможно, и впрямь походила на Хоука, а может, и превосходила, потому что все равно попыталась пройти вперед вместе со всеми — оставлять нашего командора наедине с лириумом не хотелось категорически. Дело даже не в том, что внутри еще могли быть враги, дело не в том, что он красный... просто Каллен и лириум... не хотелось, и все. Но Ванда дернула меня за руку, не пуская вперед, в тот момент, когда я почувствовала, что сдерживаться дольше уже не смогу, и прошипела:       — Хватит себя мучить! Ничего с нами не случится, я прослежу!       Каллен обернулся, и я даже сквозь тошноту и головокружение удивилась, насколько он был бледным. Но на меня посмотрел с беспокойством и попросил:       — Подожди здесь. Не думаю, что мы надолго задержимся.       — Я тоже не думаю, — пробормотала я и едва успела зажать рукой рот. Сглотнув горькую слюну, с трудом продолжила: — Может, тебе тоже не ходить?       Мой командор чуть помрачнел, но покачал головой и снова развернулся к крепости. Настаивать я не стала — не смогла, — и Ванда быстро, едва ли не одним рывком, оттащила меня наружу, а потом метнулась следом за остальными. Я была ей благодарна: уж лучше пусть присмотрит за остальными она. Все тут, конечно, крутые воины и все такое… но она — сильный демон. Свой сильный демон, что немаловажно.       Ждать, вопреки общему мнению, пришлось довольно долго. Наши солдаты помогли мне отойти от входа в крепость к ближайшему домику и устроиться на крыльце. Я успела выпить воды, чтобы тошнота отступила, более-менее прийти в себя, подлечить раненого — и даже не одного, — а наружу все никто не выходил. Правда, и звуков боя слышно не было, и это изрядно утешало. И еще то, что Ванда бы предупредила, случись там что-то неожиданное. Наверно.       Первым из крепости вышел изрядно помрачневший Варрик. Подошел ко мне, плюхнулся рядом прямо на землю и проговорил:       — Знаешь, я его даже помню.       — Самсона? — вяло уточнила я. Гном отмахнулся:       — Его-то я помню прекрасно, вечно в порту ошивался. Там, в крепости, парень… усмиренный, точнее. Кудряш его назвал Мэддоксом. Так вот, его я помню, он еще лет десять назад был обычным магом.       — Что он там делает?       — Уже ничего, — приятель вздохнул. — Траванулся какой-то дрянью, лишь бы нам не достаться. Это он выковал доспехи Самсону.       — Я ничего не понимаю, — признала я после небольшой паузы. Вернее, кое-что я все-таки понимала: что создатель доспехов мертв и, вполне вероятно, свои секреты унес с собой. Вряд ли мы теперь не сможем победить Самсона — все смертны, а кое-кто даже многоразово, — но теперь будет немного сложнее.       Варрик пожал плечами и объяснять еще раз не стал. Я тоже оставила вопросы на «потом», более подробную историю можно будет попросить тогда, когда я смогу ее нормально воспринимать.       Остальные из крепости показались только спустя полчаса. Я предположила, что копались в ещё не успевших сгореть вещах: мало ли, вдруг удастся найти что-то полезное. Во всяком случае, появились они не с пустыми руками — Ванда тащила небольшой сундучок, сияя предвкушающей улыбкой. Ни у Кассандры, ни у Каллена настроение таким приподнятым явно не было, но они, пожалуй, скорее выделялись на фоне остальным: Солас, как и всегда, казался невозмутимым, Дориан блистал легким раздражением и перебрасывался фразами с ухмыляющимся Железным Быком — я могла бы прислушаться и разобрать их, но не ждала чего-то полезного. Коул снова появился внезапно, сразу рядом со мной — присел, прижался к плечу и с неожиданной дрожью в голосе забормотал:       — Он был пустым. Совсем. Песни умерли, нить оборвана, ни боли, ни страха, ни злости. Это хорошо? Но это неправильно, так не должно быть!       — Спокойнее, Парень, — Варрик протянул руку и потрепал духа по плечу, задев заодно и меня. — Это совсем неправильно, но иногда такое случается.       Коул на мгновение замолчал, потом спросил:       — Я мог ему помочь? Вернуть сны, сплести нить заново.       Мы оба не ответили, и дух тоже продолжать не стал. А едва к нам подошли остальные, как рванул к Соласу и потащил его куда-то вглубь деревни. Я проводила их взглядом, а потом снова посмотрела на остальных. Каллен был бледен, даже испарина на лбу выступила, и Искательница косилась на него с беспокойством. Но он держался, хоть и чуть отстраненно, но собранно, первым же и заговорил:       — Все, что может нам помочь, из крепости мы забрали. Самсона там действительно нет. Полный отчет я предоставлю... чуть позже.       — Может, сразу сделаем привал? — предложила я, с тревогой отмечая все больше признаков надвигающегося приступа ломки. Но командор покачал головой:       — Нам надо ехать. Или... как ты себя чувствуешь?       — Кажется, лучше, чем ты, — я бледно улыбнулась. — Но чем дальше от нас будет красный лириум, тем лучше.       — Согласен, — Каллен заставил себя улыбнуться в ответ, но тут же поморщился. И добавил: — Внутри остался... мертвый человек, помощник Самсона. Я знал его в Киркволле. И хотел бы похоронить его.       Я кивнула.       Церковь считала, что лучшая смерть — кремация, ведь именно так погибла Андрасте. Неварранцы не соглашались с этим, складируя своих умерших в Великом Некрополе; аввары, насколько я знала, оставляли тела павших на открытых местах, чтобы птицы могли растащить останки — так душа погибшего вместе с крылатыми вестниками уходила к Хозяйке Небес. Я лично голосовала за церковный обряд, не из религиозных соображений, а чисто практических — могилу копать не надо, гроб покупать, землю занимать. Опять же, шанс, что почивший родственник вернется, одержимый демоном, равнялся нулю, в то время как в Неварре подобное периодически случалось. Правда, дальше Некрополя они не уходили.       Но настолько пышных похорон, как у незнакомого мне Мэддокса, не было, пожалуй, ни у кого из тех, о ком я слышала — исключая разве что саму Андрасте. Крепость Вирле было решено сжечь вместе с красным лириумом — огонь его, хоть и неохотно, все же брал, — и она вся стала погребальным костром для невезучего усмиренного. Правда, предварительная подготовка отняла кучу времени и сил — оскверненный минерал пришлось перетащить внутрь, потому что при горении он выдавал не слишком полезный для здоровья дым. От скверны вообще не было ничего полезного.       Несмотря на свое состояние, после этого Каллен скомандовал отход. Единственная уступка, на которую он с радостью согласился — мы не поехали в Шюрно, решив, что оставить семейство Монбейяр без парада более предпочтительно, чем опоздать на Осенний бал. Лично я бы, правда, обошлась и без того, и без другого, и меня в этом мнении поддерживали все имеющиеся командиры, но увы — об этом стоило договариваться раньше. Пока же мы направлялись в Гислен; после всего увиденного парад казался мне какой-то нелепостью, которая, к тому же, еще и не согласована с властями... последняя мысль не давала покоя особенно. Посовещавшись, мы все-таки устроили привал — после всех забегов по Полям Гислена бережного отношения требовал не только и не столько наш командор, сколько, в первую очередь, лошади, — и отправили гонца в город. Где-то глубоко в душе у меня расцветала надежда, что нам могут и не разрешить военные парады. Мы ведь даже не орлесианцы...       Но узнать об этом можно было только на следующий день. Пока же мы ставили шатры, разводили костры и устраивались на отдых. Кое-кому — крайне необходимый.       В Скайхолде мы с Калленом старались не попадаться на глаза окружающим вместе — сплетни раздражали, да и вообще посвящать в личную жизнь весь наш Орден со всеми гостями крепости, на мой вкус, было лишним. Но здесь, посреди поля, не было удобных крепостных стен и крыш, по которым я могла бы пробраться в спальню возлюбленного; не было тут и надоедливых сплетников. Правда, я отлично помнила, как наши солдаты «болели» за своего командора, когда я обедала с маркизом Делафоссом, да и оговорка Ванды насчет ставок вырвалась не так уж давно. Но, в конце концов, мы тут вроде как сражаемся практически плечом к плечу: многие лица я узнавала по сражению на Валарианских полях и потом на Безмолвных равнинах, кто-то примелькался еще в Сарнии, — в общем, можно считать, что все свои.       К тому же прятаться было и правда негде. Не в птичьем же облике ползти в палатку командора, рискуя попасться кому-то под ноги.       Внутри было темно, после подсвеченной кострами ночи — даже слишком. Зрение мне отказало моментально, хоть я и пребывала в двуногом облике; зато слух улавливал тяжёлое, с хрипами дыхание, доносящиеся со стороны тонкой армейской скатки. Я, кажется, впервые видела, чтобы наш командор не работал, уйдя в личные помещения, и это было, пожалуй, даже более явным показателем его самочувствия, чем бледность и хрипы. Вперед я двинулась наощупь и на всякий случай — чтобы больше не попадать в неприятные ситуации, — позвала:       — Каллен?       Почти сразу же наткнулась на него и едва не вскрикнула: мужчина резко и довольно сильно ухватил меня за руку, которой я коснулась... кажется, бедра.       — Не надо, — прошептал он. — Со мной все в порядке.       Руку я мягко высвободила, да он и не стал удерживать, погладила по плечу и пообещала сама не зная что:       — Не буду. Я просто посижу рядом. Можно?       Отвечать командор не стал, но когда я аккуратно присела на пол, прислонившись к его бедру, снова взял меня за руку, на этот раз куда мягче, и прижал ладонь к щеке. Проговорил чуть громче:       — Извини. Может быть, все чуть меньше в порядке, чем мне казалось. Но намного лучше, чем днем. Если не сложно, там где-то рядом фляга с водой, подай.       Флягу я нащупала сразу — еще когда шла, наступила на край ремешка. Помогла Каллену сначала сесть, а потом и открыть ее — руки у него ощутимо подрагивали. Но вот жара, кажется, все-таки не было, даже испарина исчезла, оставив только противную липкую пленку. Выяснять все это пришлось наощупь, потому что светлее так и не стало, но я этому скорее радовалась — спать мой командор лег без рубашки, и, пожалуй, мне сейчас было несколько жарче, чем ему. На последнюю фразу я отреагировала с небольшим запозданием, поинтересовалась:       — Днем было совсем плохо?       Некоторое время он молчал. Так долго, что я даже забеспокоилась, придвинулась ближе — и снова едва не вскрикнула от неожиданности, попав в крепкие объятия. На этот раз нежности в них не чувствовалось, Каллен скорее цеплялся за меня как за что-то единственно реальное в этой темноте. Но даже так соизмерял силу — прижал крепко, но не больно, уткнулся мне куда-то в волосы и только тогда ответил:       — Кажется, я все-таки переоценил себя. Я... не справляюсь.       — Справляешься, — возразила я и погладила по спине. — Кто из нас двоих сегодня все-таки смог войти в эту проклятую крепость?       Мой командор не ответил, сполз обратно на свой спальник и притянул меня к себе, не давая снова сесть. Впрочем, против я не была: если ему легче от объятий, то не мне возражать. Погладила по плечу, зарылась пальцами в волосы, аккуратно их разбирая, поцеловала в висок... Он вздохнул и проговорил:       — Кассандра сказала то же самое. Мы договорились, что она будет присматривать за мной. Давно... еще до того, как ты появилась.       — И ты сказал ей, что не справляешься? — уточнила я. Хорошо, что она не сочла подобное признание за признак слабости, хотя... лучше все-таки поговорить с ней отдельно. Потом.       — Она Искательница Истины, — в голосе возлюбленного мне почудились нерешительные нотки, и я поцеловала его еще раз, так же мягко и ненавязчиво... по крайней мере, хотела. Но он чуть повернул голову, намеренно или нет, и поцелуй пришелся в губы. Каллен вздохнул от этой легкой ласки и признал: — Я боюсь сорваться. После всего, что было сначала в Круге, потом в Киркволле, я... не хочу больше иметь с Церковью ничего общего. Но... я не могу работать меньше, чем любой из наших солдат. Я не могу подвести Инквизицию и... тебя. Если на поле боя меня накроет...       — Как сегодня? — уточнила я, и он кивнул. — Но сегодня ты сам вел войско, первым пошел на штурм и сражался не хуже других... Я, между прочим, видела, кто сунулся под удар этого чудовища. И потом ты смог войти в крепость, решить все проблемы и выйти, хотя вокруг был лириум. Каллен, ты справишься.       Мой командор снова замолчал, только прижался ко мне еще сильнее, горячим дыханием щекоча шею. А потом резко выдохнул, словно решаясь, и вложил мне в руку стеклянный флакон. В темноте сверкнули лазурные блики, и я поспешила отвести глаза.       — Я постараюсь. Но сегодня... пока ты не пришла, я... размышлял. И, возможно, эти размышления завели бы меня не туда.       — О, так это я вовремя зашла, — пробормотала я, сжимая колбу лириума покрепче в кулак, чтобы даже света наружу не просачивалось. Он кивнул и прошептал:       — Забери его. Я... запутался. Я уже не знаю, как будет правильно и в чем слабость. Но точно знаю, что не хочу снова связываться с этим.       В сумку я спрятала лириум так быстро, словно кто-то пытался отобрать, а потом чуть отстранилась и придавила Каллена к одеялу. Вышло это на удивление легко.       — Если попросишь, верну. Но тебе придется быть очень убедительным. А пока лежи, я буду за тобой ухаживать.       — Я не болен, — отозвался мужчина, но в голосе я услышала улыбку, пусть и слабую. В ответ выразительно хмыкнула и отвечать не стала.       Воды во фляге оставалось немного, и я подумала, что надо будет потом, попозже, сходить набрать еще. Но пока что мне хватало и этого: смочить полотенце — на этот раз не собственный рукав, уже прогресс, — и пройтись влажной тканью по лицу, стирая липкий пот. Осторожно обвела глаза, мазнула по кончику носа и следом так же невесомо коснулась губами. Каллен вздохнул и, наконец, откинулся на тонкую подушку, позволяя мне проявить заботу. А я спустилась ниже, протирая шею, плечи, грудь... мышцы казались каменными, и я старалась мягко их помассировать — не бог весть какой из меня мастер, но напряжение их все-таки отпускало. А мне невольно вспомнились слова Зеврана насчет антиванского массажа, и я в очередной раз порадовалась окружающей темноте — мысли невольно свернули не в ту колею. Впрочем... вокруг темно, в лагере шумно, а день был слишком тяжелым. Неужели мы не заслужили немного отдыха?       Кожа была такой же нежной, как и полгода назад — я помнила те прикосновения так, словно все было только вчера. Мелкие шрамы — белесые полоски, которые и разглядеть-то можно было только присматриваясь, — под пальцами не ощущались совсем, но мне казалось, что я помню, как они расположены. Длинная тонкая линия вдоль нижнего ребра к солнечному сплетению, спираль была моим баловством, но я с удовольствием повторила его и повела руку вверх — к следующему шраму, мелкой, почти незаметной звездочке напротив другого ребра. Интересно, что это было? Стрела? Заклинание? И как хорошо, что то ли снаряд был мелким, то ли целители — отличными, иначе Каллен мог...       А вот от моих экзерсисов на ниве целительства остался толстый бугорок, который отлично прощупывался пальцами.       — Андерс может свести шрамы, — прошептала я.       — Я не хочу их сводить. Оставлю на память о твоем лечении, — в голосе возлюбленного послышалась легкая улыбка, но не успела я смутиться, как он подхватил мою руку, поцеловал в самый центр ладони и переложил себе на грудь, словно позволяя подняться выше. И я не стала отказываться, осторожно провела пальцами вдоль линии мышц, положила руку напротив сердца, прислушиваясь к его биению. И поняла, что одних рук мне мало, хотелось поймать пульс губами, попробовать нащупать шрамы языком — сумею ли их найти?       Сердце под ладонью колотилось — не как сумасшедшее, но быстрее, чем в обычном состоянии. Дыхание мой командор явно старался контролировать, но получалось у него плохо, похоже, моя незатейливая ласка рождала сильный отклик. И я решилась — снова нарисовала спираль над солнечным сплетением, но теперь кончиком носа, губами прошлась вдоль ребер, поцеловала тот шрам, что остался на память... поискала другие, языком, как и хотела. Каллен как-то рвано выдохнул и потянулся ко мне — то ли темнота расступилась, то ли глаза больше мне были не нужны, чтобы чувствовать его движения, но я увернулась, негромко рассмеялась и легонько прикусила кожу на боку. И снова поцеловала — в место укуса, во впадину между ребрами, спустилась губами чуть ниже, осторожно провела языком по животу... и поняла, что это, пожалуй, все-таки перебор. Может быть, в другой раз, но... не сейчас.       — Леди Инквизитор, я... вынужден буду принять меры, — пригрозил генерал Инквизиции, но таким расслабленным, чуть хрипловатым и чуть срывающимся голосом, что я снова рассмеялась и все-таки вернулась к поцелуям, проложила дорожку до груди, на мгновение заколебалась, но все-таки осторожно втянула губами бугорок соска...       И снова попалась в ту же ловушку, оказалась придавленной к одеялу, но теперь это ничуть не смущало. И поцелуи, куда более жаркие, чем раньше, порождали совсем не страх или неловкость; ответила я с неменьшей страстью, и даже едва слышно застонала, когда Каллен прикусил уголок губ — моих. Он, услышав, сжал меня в объятиях ещё крепче и скользнул губами вниз, лаская шею, прикусывая ключицы... Воздух словно накалился, и дышать стало труднее, но я скорее согласилась бы умереть, чем остановить происходящее. Казалось, его губы везде — только что горячие прикосновения очерчивали линию моего плеча, и вот его язык уже рисует узоры на моем животе. Что было между этими двумя мгновениями, куда делась рубашка — я не смогла бы вспомнить даже под страхом смерти... не захотела бы... Потому что как можно раскладывать на события этот жар, эту дрожь, пробегающую по коже, это незнакомое, но желанное удовольствие?       Не иначе в отместку, Каллен ласкающе обвел языком ареолу, отчего я задохнулась, и накрыл губами грудь, вырывая у меня ещё один стон, уже далеко не такой тихий. Весь мир сузился до его поцелуев, и я выгнулась навстречу, боясь упустить хоть одно мгновение...       Закончилось все так внезапно, что я даже не сразу осознала — прижималась все так же, кожа к коже, мелко дрожа и сгорая в том жаре, что ещё полыхал между нами. Но целовал Каллен теперь в уголок губ, срывая рваные вздохи, и даже попытался отстраниться. Этому воспротивилась уже я, вцепившись в плечи любимого словно утопающий в соломинку. И он не смог оставить меня, прижался и прошептал:       — Прости... я... не здесь.       — Почему?! — вопрос получился почти капризным, почти требовательным, почти... отчаянным. И даже смущение не накрыло, как раньше. Каллен судорожно втянул воздух, и явно не удержавшись, снова поцеловал меня в шею, а потом уткнулся в нее, сжимая ещё крепче.       — Я не хочу, чтобы это было так... Не посреди лагеря, в каком-то поле... и не в качестве лекарства. Но удержаться сложно.       Слова сначала показались какими-то лишними, царапающими, но постепенно туман в голове разошелся, и даже дыхание удалось взять под контроль. Я запоздало осознала, о чем возмущалась только что, и смущенно прикусила губу. Но чувствовать его вот так, рядом, без малейших преград, было так... правильно, что теперь неловкость казалась какой-то отстраненной — словно и не моя. И в то же время я поняла, что Каллен прав. Демон с ними, с причинами, но вот соседство с двумя сотнями солдат было точно очень лишним. Не удержавшись, я провела рукой по его спине, и напряженной, и расслабленной одновременно, и почувствовала, как по коже пробежала дрожь — не то по моей, не то по его... Выдохнула и хрипловато прошептала:       — А ты романтик.       — Наверно, — он чуть сдавленно рассмеялся и все-таки отстранился, недалеко, я не была готова его отпустить сейчас. — Давай хотя бы попробуем уснуть. Мне завтра еще отчитываться перед Инквизитором.       — Да, мне, наверно, тоже надо рассказать командору о своей поездке, — я хихикнула, глубоко вздохнула, надеясь окончательно прочистить голову, и прижалась к его груди.       А наутро оказалось, что мои надежды ускорить возвращение пошли прахом. В Гислене нас ждали с распростертыми объятиями и даже обещали освободить главную улицу.