Всегда есть что-то еще

      Храм казался и знакомым, и незнакомым одновременно. За дверью нас ждал… холл?.. где привратник находился в прошлый раз. И тогда, и сейчас это помещение украшали статуи — они были привычны мне, в Ферелдене часто встречалась именно такая Андрасте, со щитом или поднятым мечом. В Круге я на них и вовсе насмотрелась так хорошо, что и с закрытыми глазами могла бы описать каждую позу, не раз приходилось прятаться в их тени во время ночных несанкционированных прогулок. Однако раньше камень всегда оставался камнем; теперь же статуи едва заметно шевелились, чуть поворачивали головы, словно провожали нас взглядами. Это почти пугало, я так и ждала, что сейчас одна из них сойдёт со своего постамента, чтобы… что? Но ни одна так и не попыталась этого сделать.       Со стенами тоже творилось что-то странно: они мерцали, то становясь настолько каменными, что, казалось, мы переместились в реальный мир, то исчезали вовсе, оставляя после себя только обломки, местами оскверненные красным лириумом — ту же картину, что я видела полгода назад в настоящем Храме священного праха. Возможно, та таинственная сила, которая пыталась разрушить Храм — видимо, это был обещанный Соласом демон страха, — наконец начала побеждать, раз уж привратник исчез. Но пока что стены держались.       Короткий коридор привел нас, как и в прошлый раз, в довольно крупный зал, где ждали своего часа призраки значимых для Андрасте людей, чтобы задать паломникам свои загадки. Я помнила их — мать Пророчицы Брона, лучшая подруга Елисея, один из учеников, чьего имени я не знала, Маферат и Гессариан, лучший друг Маферата Хавард, жена Гессариана леди Василия, Шартан… Они были в зале и сейчас, причем выглядели куда реалистичнее, чем десять лет назад. Хотя я бы предпочла именно сейчас обойтись без реализма.       — Похоже, загадки отменяются? — философски поинтересовалась Ванда, разглядывая оппонентов.       — Да уж, — пробормотал Варрик, — им явно не до загадок.       Брона, когда-то красивая женщина, висела, судорожно подергиваясь, на собственном рабском ошейнике, и из ее чуть раскосых, миндалевидных глаз текли кровавые слезы. У рыжей, немного похожей на Лелиану, Елисеи было вырвано горло, кровь толчками вырывалась наружу, рот был открыт в безмолвном крике — в нем не было языка. Утонченная леди Василия сгорала вечно в негасимом пламени, ее муж, архонт Гессариан, был проткнут несколькими мечами — копиями его собственного Меча милосердия. У Маферата оказалась отрублена голова, но отрублена не до конца, так что призрачный меч снова и снова опускался на почти перерубленный позвоночник. Ученик, чьего имени я не помнила, казался тенью самого себя — исхудавший до состояния скелета, он лежал на полу и едва дышал. Шартан был истыкан стрелами так, словно на нем тренировали свое искусство все лучники огромной армии. Тело Хаварда словно пропустили сквозь мясорубку, таким оно выглядело изломанным и потрепанным.       И все они были живы, если это можно было назвать жизнью. Скорее — растянутой во времени смертью.       — Мы должны помочь им, — твердо заявила Кассандра, убирая меч. Вивьен осмотрела тех, кто продолжал умирать у нас на глазах, и пожала плечами:       — Они духи, дорогая моя Кассандра, вряд ли им можно как-то еще помочь.       — Дух у входа что-то говорил об узниках, застрявших здесь, — возразил Дориан. — Сдается мне, это они и есть.       Солас почти бесшумно прошептал какое-то заклинание, изумрудной змейкой скользнувшее мимо замученных людей, и кивнул Дориану:       — Ты прав. Они попали в ловушку своих кошмаров, как и те, кого мы видели раньше.       Хоук осмотрел зал со скепсисом, но, в отличие от чародейки, отказываться сходу не стал. Поинтересовался:       — Есть идеи, что делать дальше?       — Понять, что их мучает, и уничтожить это, — эльф пожал плечами. Хоук в ответ пробормотал:       — Ну, это вряд ли будет слишком сложно.       На первый взгляд, задача и впрямь казалась относительно простой: повытаскивать из Шартана стрелы, вынуть Брону из петли… правда, было неясно, как вылечить Хаварда и Елисею. Однако до них мы дойти не успели, застряв ещё на матери Андрасте. Ошейник никак не желал выпускать женщину, и единственное, чем мы могли ей помочь — приподнять, чтобы он не давил на шею. Но вечно так стоять возможности не было, да и мне казалось неправильным — вопрос надо решать радикально, а не полумерами.       Через несколько минут бесплодных попыток расстегнуть ошейник Айдан вдруг отошёл на пару шагов, осмотрел все картину в целом и негромко произнес:       — Может быть, мы поняли слишком буквально. В прошлый раз она загадывала загадку про сны. И что-то такое рассказывала, что судьба дочери приснилась ей ещё до рождения самой Андрасте. И о сожалении, что не смогла предотвратить ее.       По залу вдруг пробежал сквозняк, пахнуло пылью и почему-то известкой, а потом раздался глубокий женский голос:       — Я вся печаль и раскаяние. Я мать, льющая горькие слёзы по дочери, которую не смогла спасти.       Мы невольно отступили назад, и «горькие» кровавые слезы хлынули из глаз Броны с новой силой. Брат, напротив, шагнул ближе; помолчав, он негромко произнес:       — Ты была человеком. Всего лишь… даже зная судьбу, не всегда удается ее избежать и не всех удается спасти. Сейчас твоя дочь у Создателя, и не стоит лить слезы о ней. Иди следом.       С тихим щелчком ошейник лопнул, но женщина не упала — мягко воспарила, и ее слезы обернулись светом. Она мягко улыбнулась Айдану, и мне на мгновение почудилось совсем другое лицо, то, что я неоднократно видела на портретах в Хайевере, да и в Башне Бдения. А потом дух растаял в золотистом свете.       Айдан так и остался стоять перед тем местом, где висела Брона, и теперь уже я подошла ближе, чтобы утешить его — слова, сказанные матери Андрасте, слишком явно отражали прошлое его самого. Но брата в этот раз сожаления не коснулись, лишь лёгкая, светлая печаль. Он приобнял меня за плечи и чмокнул в макушку.       — Стоит здраво оценивать пределы своих возможностей, — все так же тихо пояснил он, хотя я не задавала вопросов. — Спасти родителей было не в моих силах, и моей вины в этом нет. Стоит просто помнить о них.       — Это все, что ли? — нетерпеливо вмешалась Сэра. — Тыр-пыр и все готово?       Я вздохнула и отстранилась от брата. Вообще-то эльфийка со своей непосредственностью и своеобразным чувством юмора мне нравилась, но иногда очень хотелось ее стукнуть. Сейчас был как раз такой момент, вот только ситуация не располагала.       — Сомневаюсь, что это будет так просто, — отозвалась Кассандра. — Страж-командор, вы помните, о чем рассказывали остальные?       — Более-менее, — не слишком уверенно отозвался Айдан. Ванда дернула плечом:       — С некоторыми и помнить не надо.       Демонесса нахально залезла в мою сумку сама, вытащила гитару и отправилась ближе к Елисее. Говорила она так тихо, что слышно не было даже нам, хотя расстояние выходило едва ли больше пяти шагов. Но потом подруга заиграла, и музыка говорила за нее лучше любых слов: в мелодии слышались и сожаление, и неуверенность, и свет, и радость — такая, что на глаза невольно наворачивались слезы счастья. К гитаре присоединилась невидимая свирель, высокая, звонкая, как весенние капели. Гулко забилась Завеса, ударами задавая ритм — теперь его слышно было не только мне, как это бывало в реальном мире, но и остальным. Казалось, сама Тень пела, вторя гитаре.       Призрачная девушка уже на первых аккордах чуть успокоилась, и даже кровь, кажется, приостановилась, являя миру вторую, алую улыбку. Выглядело это так, что я невольно отступила ещё на шаг, но лицо Елисеи чуть изменилось, так что его перестал портить даже такой… шрам? Раной он уже не выглядел. Когда же мелодия завершилась и Ванда протянула гитару Елисее, та улыбнулась, одними губами прошептала «спасибо» и растаяла, как и Брона. Инструмент так и остался у хозяйки.       На этот раз тишину не рискнула разрывать даже Сэра, слишком глубоко запала в душу мелодия. Легкое жжение в груди дало понять, что и Вера не осталась равнодушной; одинокая слезинка все-таки скользнула по моей щеке, и я не могла бы сказать, кому из нас двоих она принадлежала.       — Ну, не хочешь как хочешь, — наконец проговорила Ванда и прижала гитару к себе. Варрик кашлянул и заметил:       — Ты могла бы играть чаще, Лавандочка. Не знал, что у тебя настолько хорошо получается.       — Я часто играю, — меланхолично отозвалась она. — Просто всегда только для одного человека.       Я чуть смущенно кивнула и приняла у нее гитару — и снять, и наложить уменьшающее заклинание подруга смогла и сама, без помощи Дориана. И тут же перевела тему:       — Кажется, я знаю, как можно утешить еще кое-кого.       Маферат выглядел так, как я запомнила его по статуям в Амарантайне: светлая борода, лохматая, но остриженная коротко и аккуратно, кожаные доспехи, светлые голубые глаза. Чем-то он напоминал мне Гарнайта Говорящего с Волками, хоть это сходство и было случайным — два варвара принадлежали к разным народам. И представить аввара на коленях, с полуотрубленной головой, я не могла; впрочем, и самого Предателя вряд ли казнили именно таким способом.       Пару мгновений я стояла рядом с ним, а потом присела на пол, чтобы смотреть глаза в глаза, и проговорила:       — Всех нас учат, что ты предал Андрасте, отправив ее на смерть. В детстве я тоже думала, что предательства, такого предательства, нельзя простить, тем более у меня был и другой пример перед глазами, более свежий. Но со временем я поняла другое… может быть, ее ты и предал, как предал Логэйн своего короля. Но сохранил страну, войско, сохранил мир на своих землях — хотя бы на некоторое время. Кто знает, не уничтожили бы вас войска империи уже в следующей битве? Я видела их… время рассудило, и все они обрели покой, забыв о старой истории. Обрети его и ты. Не было предательства, было лишь торжество здравого смысла.       В глазах вождя аламарри я прочитала благодарность и понимание. И еще — обещание, от которого невольно вздрогнула. Ведь меня называли Вестницей Андрасте…       — Надеюсь, если я забудусь в своей убежденности, как забылась она, на меня найдется свой Маферат, — пробормотала я. Древний полководец улыбнулся и кивнул — приросшей на место головой. А потом растаял и он.       — Надеюсь, до этого не дойдет, — проворчал Айдан, помогая мне встать.       Я осмотрелась: на этот раз никто не стал ожидать результата моих переговоров с мужем Андрасте, только брат решил побыть рядом. Остальные же отправились выяснять, кому еще смогут помочь без посторонних подсказок. Сэра молча подкармливала печеньем исхудавшего последователя Пророчицы — надо бы узнать его имя, а то неудобно как-то. Вивьен беседовала с леди Василией, причем магистресса отвечала чародейке даже сквозь пламя, и, судя по доносящимся интонациям, дамы нашли общий язык. Хоук обнаружился возле Гессариана; поначалу я глазам не поверила, но потом сочла, что логика в этом есть: архонт защищал свою империю, равно как и Защитник Киркволла защищал свой город — до последнего, пока мог. Зато совсем не удивилась Соласу, который взялся побеседовать с Шартаном. Возле Хаварда присела Кассандра. Искательница выглядела растерянной, но ее тихий голос был привычно тверд.       Только Варрик и Дориан остались в центре зала. Последний встретился со мной взглядом и улыбнулся:       — Чувствую себя лишним на этом празднике жизни. Даже собеседника мне не оставили.       — А тебе было бы, что им сказать? — хмыкнул Варрик, похоже, ничуть не опечаленный отсутствием призрачных визави. Маг рассмеялся:       — Не думаю. Песнь Света мне никак не давалась, да и не сказать, что меня обучали ей хоть с каким-то усердием. А с архонтами мне говорить не о чем: не о том же, что меня прочили ему в наследники. Сомневаюсь, что подобная информация может кого-то утешить.       О чем бы ни говорили мои спутники с духами, их усилия приносили определенные плоды. Первой из ловушки смогла уйти леди Василия, причем на встречу с Создателем она отправлялась с настолько самоуверенной улыбкой, что я не сомневалась: о чем бы женщина ни сожалела, Вивьен убедила ее в собственной правоте. Следующим был Хавард, затем подопечный Сэры. Интересно, неужели ему хватило простого печенья? Впрочем, учитывая его худобу, речь шла, скорее всего, о голоде, да и эльфийка под конец что-то все-таки буркнула на прощание. Последним ушел Шартан: он долго слушал Соласа, кажется, даже отвечал ему, и исчез не так, как остальные — растворившись в свете; эльфийский борец за свободу просто пропал из виду. Впрочем, Соласа это, похоже, устроило, а кто, кроме него, лучше мог определить, удалось спасти пленника или нет?       Поразмышлять и порефлексировать нам не позволили. Едва Шартан пропал, двери, ведущие глубже в Храм, распахнулись, явно приглашая нас внутрь. Вот только прямо на пороге стояла знакомая женщина в карминном хитоне и серебристой шипастой короне; ее внешность постоянно менялась, словно никак не могла определиться с возрастом.       Узнала я ее, конечно, сразу, но не сказать, что обрадовалась. Однако решила побыть вежливой, все же до сих пор она мне помогала, хотя и несколько… своеобразно. Даже насчет Фейнриэля, как я сейчас вспомнила, предупреждала.       — Магистр Эленай Зиновиа, — я приветственно кивнула. Она ответила взглядом холодным и полным пренебрежения; в голосе хоть какой-то намек на дружелюбие тоже отсутствовал:       — Значит, ты сумела обойти предсказанное. Что ж, и это было предопределено.       Вероятно, предсказательница хотела сказать что-то еще, но теперь ее опознала и Ванда. Прищурилась и не предвещающим ничего хорошего тоном поинтересовалась:       — Так это и есть та тетка, что пыталась отправить тебя на смерть?       — Я не сплетаю судьбы, — демонессе Эленай Зиновиа ответила так же холодно. — Лишь вижу дороги и перекрестки. Куда свернуть, выбирает идущий.       Ванда негромко рыкнула, и на ее руках начали отрастать когти. Но тевинтерская предсказательница только высокомерно усмехнулась и повернулась ко мне:       — Тебе однажды предлагали выбрать, но ты отказалась. Готова будешь сделать этот выбор теперь?       — Я не Андрасте, что бы вы там себе ни думали, — буркнула я. — И не собираюсь выбирать среди друзей.       — Посмотрим, — она внезапно развеселилась, рассмеялась и исчезла. Остался только смех, эхом разлетающийся по залу.       После такого напутствия на дверь я посмотрела с опаской. Религиозные диспуты мне успели изрядно надоесть, и дурацкий древний выбор между Мафератом и Гессарианом представлялся сейчас наименьшей из проблем.       — Ну, попадись она мне, — прошипела демонесса. И решительно направилась вперед.       Мы последовали за ней, но лично я без особого желания. Айдан на ходу предупредил: «двойники», так что все снова повытаскивали оружие, готовясь защищаться. Мне стало даже интересно: в прошлый раз мой двойник продемонстрировал пару интересных ударов, которые потом удалось разобрать с Зевраном на тренировке. Не то чтобы сейчас я снова собиралась наблюдать за техникой, но все же было любопытно.       Только удовлетворить это любопытство не вышло. Двойники здесь и правда были, в каком-то роде…       Следующий зал больше походил на лесную поляну — открытое небо, в которое снова заглядывала голубоватая луна, поросшая мхом земля под ногами. Стены, увитые плющом и все тем же мхом, скорее угадывались по сторонам, и дверь, через которую нам следовало покинуть это место, казалась висящей в воздухе. А между нами и дверью раскинулось кладбище, старое, с провалившимися могилами, покосившимися надгробиями, разрушенным склепом, стены которого торчали вверх изломанными зубьями. Где-то тонко, жалобно тивкала незнакомая птица. Единственное, что выдавало нереальность картины — запах. Менять запахи Тень так и не научилась.        В Тедасе, где была принята кремация, подобных захоронений не было. У богатых семей под урны с прахом предков выделяли небольшой зал, часто при домашней церкви, бедняки относили прах своих родных в городские церкви, где были оборудованы специальные крипты для урн, или просто рассыпали его по ветру. Неварранский Большой Некрополь был гигантской закрытой криптой, которая тоже в надгробиях не нуждалась.       — Я видел такое в Убежище, — наконец поговорил Айдан. — В прошлый раз, во время Мора.       — Старая имперская традиция, — пояснил Дориан. — До Андрасте покойников принято было хоронить в землю. Наверно, столько места освободилось, когда решили сжигать.       — Вряд ли надгробья нам навредят, — полувопросительно произнесла я. И уже увереннее добавила: — Так что идём вперёд.       Но внимания эти могилы все же привлекали. На кладбище оказалось много пустых плит, были и именные, но незнакомые — Галлард, сэр Гилмор, другие. Под ними стояли даты, видимо, рождения и смерти — или любые иные, иногда временной интервал оказывался слишком невелик. Эпитафии присутствовали не везде, к примеру, таинственный Галлард обошёлся без приписок.       Последними в ряду оказались надгробья без дат, зато все с эпитафиями. Но внимание они привлекли не этим: на камнях были выбиты наши имена. Сначала я заметила имя Варрика, затем — Айдана, а следом и свое. Вместо прощальных напутствий под нашими именами красовалось по паре слов, и после своего надгробья я поняла, что это наши страхи. Во всяком случае, у меня значилось «стать маткой», и от одной мысли по спине пробежала стая мурашек. Айдан боялся «подвести», а Варрик — «стать как родители». Последнее удивило: приятель редко говорил о своей семье, но обычно в положительном ключе.       Я огляделась: очередной сюрприз Тени заметили уже и остальные — Дориан притормозил у одного из надгробий, видимо, своего, и удивлённо вскинул брови. Вивьен, стоя чуть сбоку, у другого камня, пробормотала «какая чушь».       А потом я заметила то, чего быть не могло никогда — надгробье с именем «Ванда». Ее страхом значилось «потерять себя».       — Пф, бредятина, — возмущённо проговорила подруга, тоже заметив свою могилу. — Даже если предположить, что кто-то сумеет меня убить окончательно…       Она осеклась и ещё раз глянула на надпись. Потом фыркнула и непримиримо тряхнула головой:       — Вот пусть тут и покоится.       — Согласна, — с облегчением вздохнула я. Пусть это действительно станет кладбищем наших страхов, и тут они и останутся. Я даже протянула руку, чтобы коснуться надгробья — своего, конечно, — в надежде, что так страх перейдет в иллюзорный камень.       Зря, конечно… забыла, что «вещи обладают памятью».       Вокруг, во тьме, сновали порождения тьмы, и я странным образом видела их, словно темнота не была помехой. И чувствовала, как огонь, бегущий по венам, тянулся к этим тварям, пел чудесную песню и пробуждал голод. Меня удерживали двое гарлоков, настоятельно подталкивая к человеческому телу, распростертому перед моим лицом. На мгновение голод стал таким сильным, что я едва не вцепилась в подставленное плечо, но сквозь затуманенный разум пробилась мысль, что так быть не должно. Это же человек! Я попыталась отшатнуться, и тело вдруг забилось, выгнулось, показывая мне обрамленное светлыми, но грязными волосами лицо, на котором светились лазурные глаза. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, и ужас затапливал разум. Неужели все ложь? Не было никакой демонессы, и Киркволла не было, и взрыва, и брата… Только порождения тьмы, от которых меня не смогли спасти, скверна внутри и снаружи и сладкие видения, заставляющие сердце болеть сильнее, чем тело от сжигающего огня. Не выдержав, я снова закричала, чувствуя, как разум уплывает куда-то во тьму, и в это время знакомый безэмоциональный голос произнес прямо в голове: «НЕТ!» Глаза напротив вспыхнули, уничтожая весь окружающий мир и меня вместе с ним.       А потом все заволокло лавандовым туманом, в котором потерялись и лазурные глаза Андерса-Справедливости, и бормотание гарлоков, и даже пламя, пожирающее кровь. Эмоции словно отключили, и я отдалась этому состоянию, стремясь сбежать от вернувшейся памяти. Сейчас, когда чувства отступили, я осознала, что это всего лишь память — и даже не о том, что случилось, а лишь о том, чем меня пугали… маленький фрагмент моего путешествия через храм Думата, стоившего мне первой седины.       Наконец сквозь туман проступило бледное лицо Ванды. Подруга легко удерживала меня на весу одной рукой — видимо, ноги у меня подкосились от такой смены сюжета, — но я все же постаралась встать самостоятельно. Она помогла и убрала, наконец, вторую руку от моего виска. Сердито — и испуганно — нахмурилась, уже открыла рот, чтобы… отчитать меня? Но не успела. Над кладбищем прокатился другой голос, гулкий, тяжёлый, неприятно знакомый — голос Корифея, и его узнали на этот раз все.       — Похоже, у меня гости. Незваные, нахальные, роющиеся в хозяйских вещах. И на удивление неблагодарные.       Я вздрогнула и посмотрела на Ванду: когда тут успел появиться Корифей? Но она только покачала головой и указала пальцем наверх, беззвучно прошептав: «демон».       — Хочешь украсть тот страх, от которого я тебя столь любезно избавил, глупая девчонка?       «Он нас видит?» — поинтересовалась я у демонессы. Это был странный способ общения — и не вслух, и не мысленно, я словно проговаривала губами то, о чем молчала иными способами. Она так же молча пожала плечами, и отвечать на провокационный вопрос я не решилась. Но демон не успокоился:       — Думаешь, это воспоминание сделает тебя сильнее? Ужас ослабляет, парализует волю столь хрупких существ, как ты. Сильнее он может сделать только меня, ибо я — Кошмар!       — Комар! — не выдержав, передразнила Ванда. — Я эти воспоминания прятала, а он, видите ли, избавил!       И тут же бросила чуть виноватый взгляд на меня. Я в ответ только слабо улыбнулась: было у меня подозрение, что забыла я о видениях из храма не сама по себе, но злиться не получалось — уж лучше бы мне этой пакости и вовсе не вспоминать. Одной седой пряди достаточно…       Хоук хмыкнул и предложил:       — Валим отсюда, пока он языком болтает?       То ли демон все же услышал нас, то ли новое развлечение было запланировано: стоило только сделать шаг в сторону выхода, как могилы, даже проваленные внутрь, задрожали, земля зашевелилась, и из них начали вставать их обитатели. Стоило бы снова ждать скелетов и мумий, и тогда происходящее могло бы показаться не слишком качественным ужастиком… но Кошмар учел мои страхи. Из могил поднимались порождения тьмы.       — Бежим, — скомандовал Айдан, подталкивая меня вперёд. Просить себя дважды я не заставила, но меня быстро обогнала Искательница. Впрочем, на лице ее был не страх, а привычная сосредоточенность. В руках она так и держала меч и щит, и я не стала противиться: пусть бежит первой. Обернувшись, я осмотрела остальную команду и едва не споткнулась: Айдан замыкал наш строй, видимо, решив, что порождения тьмы — по его части.       До выхода оставалось не так уж далеко, Кассандра преодолела это расстояние буквально за минуту, а Сэра еще и обогнала нас обеих — страх хорошо придавал сил. Дверь вела в коридор, темный и неприятный; он невольно вызывал в памяти полные скверны нижние коридоры Глубинных троп. Впрочем, времени на рефлексию нам по-прежнему не оставляли: бежать приходилось в полную силу, и единственная мысль, которая меня заботила — как долго мы продержимся.       Ванда чуть отстала, чтобы помочь моему брату, но пользы от этого вышло не слишком много: хоть она и выжгла едва ли не все кладбище, а потом и пройденный нами коридор, гарлоков странным образом не становилось меньше. И новых дверей не попадалось, хотя я точно помнила, что десять лет назад мы попадали практически сразу из зала в зал, без длинных переходов.       Словно подслушав мои мысли, едва ли не прямо перед нами появилась дверь. И она заставила резко затормозить: практически в шаге за ней открывалась пропасть. Может, и иллюзорная, но на вид очень реальная. Знакомые каменные плиты, которые в прошлый раз надо было нажать в правильном порядке, сейчас мерцали, то исчезая, то появляясь вновь, менялись местами… выдержать какой бы то ни было порядок представлялось сложным.       — Прыгаем, — решила за всех Ванда. — Я подхвачу.       И, не дожидаясь нашего согласия, попросту спихнула всех нас вниз. Судя по крикам и ругани, к свободному падению мои спутники были непривычны, но долго оно не продлилось: демонесса слово сдержала, так что направление нашего движения сменилось быстро и резко, как на невидимом батуте. Желудок подкатил к горлу, но жаловаться я не торопилась — лучше уж так, чем все-таки познакомиться с порождениями тьмы. Что угодно лучше.       Не все были со мной согласны. Едва ноги коснулись твердой поверхности на противоположном конце зала, как Сэру все же стошнило, а Хоук пообещал:       — Выйдем отсюда, я тебе голову откручу, мохнатая.       — Выйди сначала, — буркнула она. И фыркнула: — Неженки.       А я смотрела на другой край зала, откуда мы столь спешно ретировались: порождения тьмы все прибывали… и не останавливались. Падали вниз с неприятным чавком, их место занимали новые и тоже падали. И новые. И новые…       — Интересно, насколько тут глубоко? — Дориан поискал взглядом что-то на полу, поднял камушек и бросил вниз. Ни стука, ни чавканья, с которым летели вниз гарлоки, не раздалось, но проверять причины этого не хотелось.       — Лучше успеть уйти из Тени до того, как этот факт станет значимым, — тяжело дыша ответил Айдан. Он оказался уляпан кровью порождений тьмы, видимо, на бегу приходилось ещё и отбиваться. Я с тревогой поискала раны, но не нашла: про мастерство Серых Стражей говорят не зря.       Разобравшись с одной проблемой, хотя бы временно, мы переключились на следующую: дверь, единственную, через которую теперь мы могли уйти. Она заметно отличалась от остальных — не деревянная, не каменная, словно отлитая из света. Жаль, не солнечного, он был холодным и чуть сероватым, как зимний, но все же разительно выделялся на фоне ало-изумрудных бликов Тени. Рядом с дверью замер постамент, который я тут же вспомнила: раньше он находился внутри и содержал последнюю загадку — дословно я ее не помнила, что-то о том, чтобы предстать перед Создателем без мирской жизни. Сейчас текст изменился:       «Смотри на храм Думата, Бога тишины, говорящего с верными во снах их. Словами страстными Не поколебать волю Его. Криками отважными Ее победить Его. Ибо тишина Его подчинит себе всё, А тайны Его известны лишь достойным. Смотри на Храм Думата И бойся Его».       — Если был у нас был выбор, я бы туда не пошел, — прокомментировал Варрик. И я мысленно согласилась, сюрпризы в Тени почему-то до сих пор были лишь неприятными. Видимо, сказывалось влияние самопровозглашенного хозяина этого места.       — Полагаю, именно этого Кошмар и добивается, — возразил Солас. — Чтобы мы боялись.       — Едва ли у него выйдет, мой дорогой Солас, — высокомерно усмехнулась Вивьен. — Я убеждена, самое интересное в храмах Думата мы уже видели, но не могу сказать, что сильно впечатлена. Посему предлагаю не тратить время на очередные обсуждения.       Она прошла мимо нас и толкнула последнюю — я была уверена в этом — дверь.       — Почему вы это делаете? Почему именно вы?       Верховная Жрица Джустиния — я сразу узнала ее, хоть до сих пор никогда и не видела, — висела, захваченная несколькими магическими путами. Чем-то они напоминали те, что призывала Ванда, но цвет был не лавандовым — багровым, какой представлялась мне скверна. Вокруг нее стояли четверо Серых Стражей, удерживающих женщину на весу. Это было странно, я готова была поклясться, что не все из присутствующих маги, а значит, владеть магией, хоть бы и скверны, не могли. В теории, конечно…       А ещё радовало, что никого из них я не узнала — эти люди никогда не проходили через Башню Бдения, во всяком случае, в моём присутствии.       — Держите жертву крепче, — Корифей вошёл в те же двери, возле которых, только с другой стороны, мгновение назад стояли мы. Двигался он легко, почти рисуясь, и явно пребывал в хорошем настроении, даже торжественная мрачность как-то слегка отступила. Присутствие моего главного противника исключало любые теории — уж он, будучи порождением тьмы, точно владел магией скверны на высоком уровне и, видимо, мог научить даже тех, кто к магии не способен в принципе.       Находились мы все в том же Храме священного праха, я узнала и барельефы, и даже сам зал — в нем когда-то стояла Урна. Сейчас вместо нее на возвышении находилось кресло, на котором, по всей видимости, должна была председательствовать Верховная Жрица, и свет из окна, который раньше падал на священную реликвию, отскакивая от нее солнечными зайчиками по всему залу, теперь освещал этот символ власти.       И я неожиданно поняла, что это очередной фрагмент моей памяти — второй из потерянных, точнее, украденных Кошмаром. И даже попыталась об этом сказать остальным, вот только не вышло: рядом со мной находились только участники разыгравшейся сцены, да и говорить у меня не получалось. Не было для этого ни языка, ни губ, да вообще ничего не было — только голое сознание, как в самом начале, когда я только умерла в другом мире и попала в этот. Выходит, я была в Тени? На границе Тени? И что тогда случилось с моим телом, что оно оказалось живым и куда более молодым?       И не произойдет ли этого сейчас?       Мысль испугала не на шутку: ни умирать, ни снова превращаться в ребенка я не желала категорически, только не сейчас…       Но вволю попаниковать мне не дали: события разворачивались дальше. Корифей поднес печально знакомую сферу к телу пожилой жрицы, и она выгнулась от боли, напитывая артефакт — магией? жизненной силой? собственной душой?       — Кто-нибудь! На помощь! — сумела простонать Джустиния, но Корифей прервал ее, торжественно объявив:       — Настал час моей победы.       Я бы на его месте не радовалась заранее — может, суеверий в Тедасе нет, но вот сейчас жрец очень явно сглазил свою победу. Я-то уже знала, что ему ничего не удастся: сейчас что-то произойдет, и рванет Завеса, влечу я, получу свою метку и выпаду в Тень. Но жрец ни о чем таком не догадывался, так что улыбался, глядя на мучения женщины. Улыбка у него была не слишком привлекательной, что и не удивительно в сравнении с другими порождениями тьмы. Вот только я сравнивала со вторым знакомым жрецом, Архитектором, улыбка которого выглядела гармоничной, даже несмотря на скверну. Корифею этой гармонии в облике недоставало.       Порядок событий мне угадать не удалось. Корифей все еще колдовал со своей сферой, когда мелкий ястреб, довольно потрепанный, надо сказать, влетел в одно из окон храма. О чем я в тот момент подумала, увидев Корифея, сказать было сложно, даже вернувшаяся память не давала объяснений моему порыву — не размышляя, не пытаясь напасть со спины или обеспечить себе хоть какие-то шансы, я рухнула на пол и обернулась в человеческую форму.       — Ты! — а вот торжество от того факта, что я, наконец, нашла проклятого жреца, вспомнилось отлично, как и злость за его действия. Каким бы ни было мое отношение к Церкви в целом, пытать ее жриц, как и любых других людей, я считала недопустимым. К тому же лично Джустинии мне стоило быть за многое благодарной: все разрешения, что мне приходили от имени Верховной Жрицы еще с самого детства — и решение о моей свободе как не-мага, и решение обучать моих близнецов, — подписывала именно мать Доротея, ставшая при инаугурации Джустинией, а не живая еще на тот момент Верховная Жрица Беатрикс.       А еще я попыталась привычно разорвать заклинание, открывшееся моим глазам, но и этого сделать не удалось: вечно я забывала, что действие артефактов моими силами прерывать не получается. Зато удалось разорвать хотя бы часть пут на Верховной Жрице.       Корифей отвлекся на мое появление и разом помрачнел. На мгновение даже обидно стало, обычно моему появлению радуются куда больше. Правда, сколько я у него из-под носа артефактов увела, сколько его последователей попали под руку Маркусу с моей помощью, да и сколько раз я в его убийстве успела поучаствовать… ладно, я бы на его месте тоже не радовалась. И эти мысли отдались в душе теплым чувством злорадства, за которое мне даже не было стыдно.       — Ты снова перешла мне дорогу, маленькая смертная! — рука с артефактом чуть дрогнула, кажется, со злости. Я-прошлая на это внимания не обратила, а вот я-нынешняя заметила, что магия, мучающая Джустинию, ослабла.       — Снова? Да я тебя три года искала! — не иначе как от избытка чувств я сунула руку в сумку и швырнула в Корифея первое, что попалось под руку — бутылку Агреджио Павали. Подходить ближе я благоразумно не рискнула, но и с метательным оружие прогадала: бутылка попала не в жреца, а одного из его помощников, стоявшего рядом. Тот покачнулся и упал, теряя свою магическую нить, и Корифей окончательно разозлился.       — Беги, дитя, — едва ли не прошептала Джустиния. — Ты мне не поможешь…       — Ты прервала ритуал, дрянь! — перебил ее наш противник.       Я, не иначе как после перелета, была слишком уставшей и не соображавшей вообще ничего… потому что иначе объяснить, почему я взялась за шест и двинулась прямо на Корифея, было нельзя. Но напасть не успела, к счастью — победить мне бы наверняка не удалось, а возрождаться я еще не научилась, — потому что у него за спиной вдруг возникла Вера, опалив комнату яркой золотистой вспышкой.       –Да беги же, Алиена! — сердито и немного виновато велела она. — Твои щиты тут не работают, беги, дура!       Верховная Жрица, решив, по всей видимости, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих, вырвала одну руку из магического захвата и выбила сферу из рук Корифея. И тут же бессильно обвисла, но ее мучитель преимуществом не воспользовался, кинулся за артефактом. Я же, поначалу решив послушаться Веру, в последний момент передумала — сработал рефлекс отбирать все артефакты, за которыми тянется оскверненная рука. Вот только моя собственная на прикосновение подобных артефактов рассчитана не была: в ладонь впилась тысяча ядовитых игл, полосуя кожу, впрыскивая яд… неизвестную магию, от которой моя рука и сама превращалась в артефакт. В тот момент, когда, казалось, моя конечность попросту взорвется не то от боли, не то от энергии, которую в нее напихали, взорвалась сфера. И я даже не расстроилась: Корифей успел подойти ко мне слишком близко, чтобы я успела увернуться.       Во взрыве исчез и сам жрец, и наша Верховная Жрица, и Серые Стражи, и Храм. Как я уже знала, от Храма вообще мало что осталось, да и Завесу этот взрыв превратил в решето.       Значит, взрыв все-таки устроила я. Пусть и не специально…       — Тебе не стоит примерять все события мира на себя, — услышала я голос Джустинии и открыла глаза.       Вокруг снова был Храм, только теперь его теневая часть — и Кошмар, похоже, побеждал, потому что от стен осталось совсем немного. Вся моя команда тоже была на месте, и, судя по лицам, в этом фрагменте моей памяти они успели побывать вместе со мной. По крайней мере, большинство смотрело крайне неодобрительно, а у Айдана и Ванды это неодобрения явно готово было сорваться с языка прямо сейчас. И я бы даже спорить не стала: повела я себя и правда совершенно по-идиотски.       — Защитник. Герой Мора. Инквизитор, — задумчиво проговорила женщина. — Те, благодаря кому мир выглядит так, каков он есть.       — Ваше святейшество, — с заметным сомнением в голосе кивнул в ответ Айдан. Хоук промолчал — не зря монна Лиандра сетовала на недостатки его воспитания.       Верховная Жрица стояла на том же месте, где и в осколке памяти, но выглядела куда живее и бодрее. И, кажется, едва заметно светилась — совсем слабо, не так, как привратник Храма. Интересно, это она была той силой, что позволила хранителю этого места хранить его чуть дольше, чем он мог сам? И кто она сейчас? Она ли?       Последний вопрос я решила прояснить сразу, но меня опередила Кассандра:       — Верховная Жрица Джустиния? Ваше святейшество?       — Кассандра, — жрица посмотрела на свою Правую руку и едва заметно улыбнулась.       В голосе Искательницы было столько надежды, что я даже замялась со своим вопросом. Но все же иногда надежда бывает скорее вредна, так что я все же спросила:       — Это вы? Или вы дух?       — Этот вопрос я оставлю тебе, Белый Страж. Мне приятно увидеть, наконец, ту, за чьими делами следила моя Левая рука и за кого она просила трижды.       — Трижды? — с недоумением переспросила я, но тут же решила, что этот вопрос может потом прояснить и Лелиана. — Корифей ведь погиб в этом взрыве? И вы тоже?       — Не живая она точно, — буркнула Ванда, разглядывая жрицу с подозрением. Она в этом была не одинока, большинство отнеслось к новому действующему лицу с недоверием. Правда, вмешиваться в разговор все же не торопились.       — На доказательства моего существования у нас нет времени, — спокойно отозвалась Джустиния, подтверждая мои мысли. — Хотя мне странно слышать подобные сомнения от тех, кто стоит в Тени во плоти. Но сейчас это не важно. Ты сумела найти осколки своей памяти, Инквизитор. Это хорошо, ты забрала часть сил у Кошмара. И это плохо, потому что он знает, что ты здесь.       — Не скажу, что у меня был выбор, — буркнула я. — Некоторые воспоминания я ему с удовольствием подарю, пусть подавится.       Джустиния улыбнулась.       — Этот Храм — средоточие веры, символ, который можно обернуть и к добру, и во зло. Я надеялась пробудить хотя бы в лидерах воюющих сторон священный трепет перед Создателем, напомнить, что все мы дети Его. Но вмешался Корифей, тот жрец, что однажды уже бросал вызов могуществу Создателя. Он надеялся подпитать верой тысяч людей свой ритуал, но вышло иначе: благодаря ей я и хранитель этого места смогли укрыть его от глаз Кошмара хотя бы в Тени. Мы знали, что сюда придет тот, кто сумел разрушить планы Корифея, и ждали.       — Наступает время, в котором сходятся нити судеб, — вспомнила я слова Веры. Или она сама произнесла их вновь моими губами?       — Верно, — мягко согласилась Верховная Жрица. — Теперь тебе надо идти. Я сохранила для тебя островок безопасности, теперь твоя очередь.       — Нам надо убить Кошмара? — уточнила я. Но она покачала головой:       — Чтобы победить Кошмара, тебе надо выбраться отсюда и атаковать Корифея. Демон служит ему по доброй воле, Корифей принес много ужаса в мир. Ложный Зов, спутавший Серых Стражей так, что они натворили бед, — его работа.       — Тогда мне определенно есть, о чем с ним побеседовать, — мрачно проговорил Айдан. Я испуганно обернулась на брата: еще не хватало устраивать тут бои с демоном, в которых нет необходимости. Наша задача — Корифей, Кошмар без него все равно не сможет ничего сделать в реальном мире. Если я правильно поняла.       — Идите, — повелительно махнула рукой Джустиния. — Я отвлеку его настолько, насколько смогу, но вам лучше поторопиться.       В реальности из этого зала к Бреши можно было пробраться только вертикально вверх, так что никому, кроме меня, Ванды и Дориана рассчитывать было бы не на что. Но, к счастью, мы были в Тени: здесь Храм отчего-то располагался не в седловине между двух вершин горы Даверус, а на склоне одной из них, так что дорога вверх существовала — грубые каменные ступени выглядели рассчитанными на великана. Даже на вид они не казались легкой дорогой, так что торопиться и правда стоило.       На прощание Верховная Жрица, или дух, который ей прикидывался, подошла ближе к Айдану и негромко попросила:       — Передай ей… я сожалею, что подвела ее.       После чего обратилась светом, очертания которого еще смутно напоминали женскую фигуру, и устремилась вверх. Туда, где сквозь марево разрыва я вдруг заметила глаза. Сотни мелких, омерзительных глазок.       — Значит, все же дух, — с болью произнесла Кассандра. А я вдруг вспомнила все до конца.       — Она выжила после взрыва, как и я. Нас закинуло в Тень, — нахмурившись, словно это помогало вспоминать лучше, проговорила я в ответ. — Но здесь были демоны, сотни… наверно, подручные Кошмара. Мы бежали вот по этой самой лестнице, но они настигали… и Вера выбрала спасти меня. Это она была за моей спиной в разрыве.       — Не она, —задумчиво отозвалась Ванда. Уточнила: — Это — не жрица. Дух. Наверно, как Коул, оказался рядом с умирающей, пожалел и стал ею. Хотя на Сострадание не похож.       Искательница кивнула, но как-то отрешенно. А Сэра вдруг фыркнула:       — Ну, и долго будем стоять? Эта тетка ясно сказала, чтоб мы жопами шевелили побыстрее. Лично я не хочу ждать, пока твоей Вере опять придется выбирать.       — Золотые слова, Сэра, — отозвался Дориан. — Я бы предпочел уже оказаться в горячей ванне.       — Ой, да заткнись, — буркнула эльфийка и побежала по лестнице вверх.       Ступени оказались неудобными не только на вид. С бега быстро пришлось перейти на шаг и экономить дыхание, даже разговоры замолкли. Хотя Хоук по дороге попытался высказать Айдану претензию о Стражах, которые оказались замешаны в дела Корифея по самую маковку, но без огонька, да и не всерьез, кажется. Брат, все эти годы просидевший на Глубинных тропах, послал его куда подальше, а Ванда ехидно поинтересовалась, сколько денег на восстановление Киркволла потратили за последние десять лет. На этом не начавшийся спор замолк, только Варрик хмыкнул:       — Сменила любимца, Лавандочка?       Демонесса гордо вскинула голову, обернулась огромной кошкой и догнала меня, наглядно демонстрируя, кто тут у нее самый любимый человек. Я бы улыбнулась, но после всех сегодняшних забегов сил едва хватало, чтобы не спотыкаться. Крупное кошачье тело пришлось как нельзя кстати: я уцепилась за холку и перенесла на нее часть веса. Может, это и было не совсем честно по отношению к остальным… но быть героичным Инквизитором, особенно на бегу, мне уже надоело. В конце концов, я и жива-то до сих пор только благодаря благосклонному отношению духов, и глупо этим не пользоваться.       Мы успели подняться примерно до середины лестницы, когда маленькая золотая искорка, за которой я наблюдала краем глаза, вспыхнула в последнем прощании и осыпалась вниз цветочной пыльцой. А среди облаков показался, наконец, сам Кошмар — гигантский паук, уродливый, изломанный, нереальный со своими бесчисленными лапами и глазами, покрытой не то язвами, не то какими-то фумаролами и наростами шкурой. Выглядело это скорее отвратительно и тошнотворно, чем страшно; а вот тот факт, что он мог нас заметить, пугал.       — Думаете скрыться от меня? — демон словно читал мои мысли. Впрочем, может и читал? Помнится, Имшэль сходу проник в мою голову, без всяких прелюдий. Но следующая фраза здешнего хозяина внушала надежду: — Вам не спрятаться в Тени. Здесь я — бог.       — Ого, — выдохнул Дориан. — А я-то думал, безумнее той лириумной тетки мы никого не встретим…       — Всегда есть куда безумнее, — отозвался Хоук.       На этот раз Кошмар нас, похоже, слышал, потому что тут же отреагировал:       — Хоук. Считаешь, что ты значишь что-то? Что все, что делал, имело значение? Ты даже не смог спасти свой город. Как ты мог ожидать, что сразишь бога?       — А что с Киркволлом не так? — поинтересовался Защитник. — Когда я последний раз там был, он вполне стоял на своем месте.       На этом он споткнулся, видимо, тоже начал уставать от беготни, хоть и был натренирован киркволльской лестницей. Айдан успел подхватить его под локоть и помог выровнять шаг, а Искательница велела:       — Не разговаривайте с ним. Он этого и ждет.       Демон громоподобно расхохотался — слышать смех Корифея было особенно неприятно, мрачное выражение его лица мне нравилось больше, особенно когда я была тому причиной, — и переключился на женщину:       — Твой Инквизитор — обманщик, Кассандра. Еще одно доказательство того, что Создателя нет, и вся твоя «вера» напрасна.       — Захлопни пасть! — рявкнула Ванда, у которой проблем с дыханием не было никаких. — Она — самый настоящий Инквизитор, и никаких других быть не могло!       Я улыбнулась подруге, но слова демона отдались внезапно уколом в сердце. Я и сама не считала, что это мое место… Белый Страж — да, но Инквизитор? Какой из меня военный лидер, да и вообще лидер? Я даже командовать не умею.       Подруга клацнула зубами рядом со мной, выражая свое мнение на эту тему. Кассандра же ничего не ответила, и я не поняла: согласна она с Кошмаром или по собственному совету его игнорирует.       Демон не желал отставать, высказывая какие-нибудь гадости каждому из моих спутников. Досталось даже Ванде, но подруга оборвала оппонента после первого же слова. Я запомнила только одну фразу, ее Кошмар адресовал Соласу, на эльфийском языке — потому она и зацепилась в памяти. «Dirth ma, harellan. Ma banal enasalin. Mar solas ena mar din». Большую часть слов по отдельности я знала, но в единую фразу они у меня не складывались, видимо, не хватало опыта для правильной интерпретации. Но эльф чуть помрачнел — видимо, с ним демон угадал точнее всего.       Все закончилось как-то внезапно. Мне уже начало казаться, что эта лестница будет бесконечной и умрем мы на этих самых ступенях, когда они превратились сначала в довольно крутой, но преодолимый подъем, а потом и вовсе в плато — верхушки горы здесь не было. Разрыв сиял рядом — протяни руку и затянет. А над ним нависал сам Кошмар и пощелкивал какими-то отростками у морды, не то жвалами, не то щупальцами — они явно были гибкими и шевелились, но, судя по извлекаемым звукам, не мягкими. Разрыв по размеру до Бреши не дотягивал, но пройти в него мы могли бы всей командой одновременно; нависающий над ним демон мог бы точно так же одновременно проглотить нас всех — и при этом скрытая жвалами пасть едва ли была крупнее каждого из сотни глазок. Небо туша противника закрыла надежно, так что луны я больше не видела.       К счастью, вылететь прямо на плато мы не успели, притормозили чуть ниже по склону. Прятаться было негде, да и не уверена я была, что это возможно: демон уже мог нас заметить, но не спешить с атакой — кое в чем он был прав, деться нам отсюда некуда. Единственный выход — впереди.       — Интересно, Кудряш со своими лесами успел? — задумчиво проговорил Варрик.       — Предлагаешь посидеть тут подольше? — мрачно хмыкнул Хоук. — Заодно, может, и демону тут торчать надоест?       — Я бы на это не слишком рассчитывал, — отозвался Солас. Он хмурился, разглядывая противника, но мыслями своими не делился. А жаль: у меня идей не было никаких, все в панике разбежались.       Ванда предложила:       — Можем его отвлечь, а кто-нибудь сходит посмотрит, — подумала и уточнила: — Кто-нибудь, кто сумеет взлететь. Дориан.       — А если их там нет, побегаем кругами, пока не построят? — уточнил Хоук, поворачиваясь к подруге.       — А если их там нет, пусть притащит того типа, Эримонда. Отдадим его Кошмару, пока они будут решать свои вопросы, сбежим и спрячемся.       Я обдумала слова демонессы. Не то чтобы ее план был так уж хорош, но другого все равно не было.       — Почему не Алли? — поинтересовался Айдан. — Она тоже умеет летать.       — Я отсюда без вас не уйду! — отрезала я, тут же подобравшись. Брата Кошмар обвинял в том, что он не смог спасти ни семью, ни подчиненных, и меня не сумеет, и понять, откуда растут ноги у этого предложения, было нетрудно. — В конце концов, закрывать этот разрыв мне.       Он вздохнул, но спорить не стал. Кассандра посмотрела на меня, словно ожидала подтверждения, а я все боялась решить неправильно. Слова Кошмара зацепили не только Айдана, и у меня всколыхнули старые сомнения… Если я решу неправильно, кто-то может погибнуть. Как Корзник…       На мгновение пространство подернулось золотистым туманом, и почему-то стало легче. Видимо, Вера решила поддержать в трудную минуту, потому что уверенности в себе у меня определенно прибавилось. И я кивнула:       — Так и сделаем. Дориан, готовься бежать.       — Опять? — скорбно выдохнул тевинтерец.       Отвлекать Кошмара оказалось сложно. Сдвигаться с места эта туша не хотела, просто подойти поближе и помахать руками оказалось недостаточным. В разговоры демон тоже больше не вступал и отреагировал только на огненный шар, который запустил Солас. Не то чтобы особенно резко отреагировал, надо сказать, просто большая часть глазок повернулась в нашу сторону да жвалы зашевелились активнее и чуть сдвинулись от разрыва.       Но все-таки мы смогли вовлечь эту тварь в бой. Сердце замирало от ужаса: ему ведь даже ловить нас необязательно, достаточно наступить, — но раз уж ввязались, обратной дороги не было. Нехотя, словно делая нам одолжение, Кошмар отполз от разрыва и двинулся на нас. Дориан, заблаговременно отошедший от общей компании, улучил момент и побежал к разрыву. В этот момент я особенно сильно пожалела, что не могу повесить на него щит, но, стоило подумать, как вокруг мага сомкнулись два барьера: лавандовый и зеленоватый. У магов они были не настолько прочными, как мои щиты, но хоть какая-то защита…       Но Кошмар даже не дернулся в сторону Дориана. Он надвигался медленно и неотвратимо, как смерть, и от одного вида хотелось сдаться, сжаться в комочек и заскулить. Вера снова вмешалась, смыла своим светом навеянный ужас, и я все-таки смогла встряхнуться. К счастью, аура страха никого не парализовала с концами, пусть чуть замедленно и явно через силу, но двигались все. Солас приложил Кошмара еще одним огненным шаром, Вивьен, успевшая отойти на другую сторону от подъема, добавила молнию ему в бок, а Ванда взлетела вверх и выпустила целый рой стрел-заклинаний, причем сразу разных — как она успевала их все создавать, для меня оставалось загадкой.       Кошмар замер, словно выбирал цель. Собрав всю храбрость в кулак, я выхватила кинжалы и бросилась прямо под тушу. Не сядет же он на брюхо? А если проскользнуть и выйти с той стороны, то, может, удастся достучаться до своего якоря и всадить молнию в зад этой твари. Или хоть хитин ему поцарапать или что у него вместо шкуры такое…       Айдан, разгадав мой маневр, метнулся следом, и в этот же момент к нам присоединились стрелы Сэры и болты Бьянки. Именно они и смогли причинить наибольший урон. Заметить, кто именно попал в глаз, я не успела, но взревел Кошмар так, что мы с братом упали оба — к счастью, уже за демоном, потому что эта тварь все-таки бухнулась на землю. Наверно, это тоже сопровождалось громким стуком — пыль поднялась такая, словно мы снова попали в песчаную бурю, — но услышать его не получилось, я словно оглохла. К счастью, ненадолго, испугаться не успела, как и увернуться — упав, демон начал размахивать многочисленными ножками, и одна неплохо подкинула меня в сторону разрыва.       Воронка была так близко, что я видела сквозь ее марево реальный мир: горы на горизонте, какие-то конструкции, искаженные мельтешением Завесы. Демон снова взревел, но на этот раз очевидно от ярости и развернулся так резко, что я моментально переоценила его скорость и свое мнение о нем. Похоже, до этого он играл с нами, но теперь игры кончились.       И в этот момент из разрыва вынырнул Дориан.       — Я лишу вас последней надежды, — пророкотал Кошмар и метнулся вперед, но не ко мне, а к тевинтерцу. Тот верно оценил ситуацию, коротко мне кивнул — надеюсь, в знак того, что нас уже ждут, — и вывалился обратно сквозь разрыв. Вовремя, потому что демон приземлился точно перед разрывом, на то место, где был Дориан. Мне пришлось спешно откатываться куда-то за зеленую воронку, иначе на этом моя жизнь могла бы бесславно закончиться. Радовало, что хотя бы плюхнулся Кошмар не на брюхо, а на свои ножки. Его глаза волшебным образом снова стали целыми, будто и не выл он каких-то пять минут назад. — Я окружу вас вселенной страха. Вы не покинете Тень!       Падение и последующий кувырок наверняка оставили мне на память в лучшем случае синяки, но сейчас боли я не чувствовала совсем — до того ли? Пользуясь очередной попыткой демона порисоваться, я отползла ближе к краю площадки, едва ли не за обрыв, и, пригибаясь, побежала к своим. Но нападать Кошмар больше не пытался, усевшись прямо перед разрывом. Видимо, наша смерть в его планы не входила — ведь мертвых мучить куда сложнее.       Мы быстро собрались вместе, чтобы как-то скорректировать планы. Я выдохнула:       — Судя по всему, нас уже ждут. Есть идеи, как от этой твари избавиться?       — Отвлечь, — мрачно проговорил Айдан. — Убить его мы все равно не сможем.       — Тот, кто останется отвлекать, вряд ли успеет проскочить в разрыв, — заметил Солас, но напрямую возражать не стал. Я понимала, что возможно они оба правы, но согласиться с планом не могла. Отрезала:       — Не пойдет. Я не собираюсь тут никем жертвовать! Получше мыслей нет?       Пару мгновений все молчали, потом, наконец, заговорил Хоук:       — Есть. Я пробудил Корифея, мне и отвлекать. В чем-то он прав, я не все дела довел до конца.       Я повернулась к нему и... не смогла ничего сказать. Не об этом ли выборе говорила эта стерва Эленай Зиновиа? И неужели его и правда придется делать?       — Хоук, тогда уж мы вдвоем виноваты в его появлении, — вмешался Варрик. Я сглотнула и перебила:       — Втроем. Или меня вы забыли?       — Вчетвером, — поправила с укоризной Ванда. Я вздохнула и прижалась виском к ее плечу:       — Я давно нас обеих считаю за одну. В любом случае, это дурацкий план и дурацкая отмаза. Что непонятного в том, что умирать тут никто не должен? Думайте дальше.       Лично мне в голову ничего не приходило. Вообще-то план с отвлечением внимания был ничего, при условии, что отвлекающий выживет и сможет вовремя запрыгнуть в разрыв. По моим прикидкам, со второй частью плана больше всего шансов было у меня: без меня он не закроется, так что можно хоть всю ночь тут бегать. Но вот насчет выживания… я слишком привыкла полагаться на свои щиты, а здесь их не было.       — Никто из вас не сможет позвать вашего демона? — поинтересовалась Вивьен, разглядывая Кошмара с брезгливым выражением лица. — Он вполне может покинуть Тень и без разрыва, из любой ее точки.       — Боюсь, без помощи Алиены не может, — спокойно отозвался Солас и отвернулся от демона. — Это закрытый участок Тени, ловушка. Но даже если бы и мог, я не могу разговаривать с ним так, как могут Алиена и Ванда.       — Я его тоже не чувствую, — нехотя отозвалась демонесса. Она как раз взгляда от Кошмара не отводила и что-то обдумывала, даже коготь прикусила зубами, словно собиралась грызть.       Айдан вздохнул:       — Других вариантов нет, Алли. Я его отвлеку, а вы уйдете. В конце концов, я должен был умереть еще десять лет назад.       — Я тоже, — сердито буркнула я и развернулась к брату, но он с грустной улыбкой перебил:       — Инквизитор сейчас нужнее Героя Мора.       — Не неси фигни, — отозвалась вместо меня Ванда, оставляя свои когти в покое. — Кому вы там нужны или не нужны, вообще плевать. Между прочим, у тебя после твоего «должен был умереть, но не умер» сын остался, а ты даже не оправдывался перед своей рыжей.       — Что? — заметно опешил Айдан. Я чуть виновато вздохнула:       — Я не успела сказать, все момента подходящего не было. Морриган в Скайхолде, и ваш с ней сын — тоже.       — Во-во, — поддакнул Хоук, но демонесса хмыкнула:       — Что «во-во»? Тебя вообще-то Мерриль ждет. И твоя мать. И я очень не хочу, чтобы они расстроились.       На этой фразе я, наконец, поняла, куда клонит подруга, и резко развернулась к ней. Выбор между Гессарианом и Мафератом меня всю жизнь бесил, выбор между Хоуком и Айданом повергал в отчаяние, но это не значило, что я с облегчением пожертвую кем-нибудь другим. Кем-нибудь, кого воспринимала едва ли не частью себя. Лучше все-таки рискнуть и остаться здесь самой. Я и в птицу оборачиваться еще не пробовала, вдруг получится? Тогда я смогу быть маневреннее Кошмара.       — Ванда, — угрожающе начала я, собираясь высказать, где я видала такие жертвенные планы, но она не позволила.       — Что? Он не сильнее меня. И не слабее, правда, — она поморщилась, — но и не сильнее. И я умнее! И с фантазией! Так что просто подождешь меня у какого-нибудь другого разрыва.       — Ванда… — теперь я растерялась, но она снова проигнорировала меня. Повернулась к Варрику и велела:       — Берите ее и валите отсюда. Я хочу поиграть.       Гном пару мгновений молчал, не решаясь что-то сказать, и я вцепилась в руку подруги, не собираясь ее отпускать. Можно же придумать какой-то другой план! Наверняка можно, надо только подумать!       — Тебе не кажется, что добыча великовата? — осторожно уточнил Варрик. Ванда хмыкнула и легко отцепила мои руки от своей. Снисходительно отмахнулась:       — Я не страдаю гигантоманией. Но если надо, могу и покрупнее вырасти. Не самое сложное приложение сил, знаешь ли. Ну что, вы идете или подождем, пока ему надоест сидеть? Там, кстати, порождения тьмы добрались.       Внизу и правда мерещилось какое-то шевеление, но до ее слов я не обращала внимания на то, что осталось позади. Да и сейчас не хотела: к демонам этих порождений тьмы, в конце концов, я ведь уже сбегала отсюда... по этой же лестнице...       Ванда дернулась к Кошмару, и я не выдержала.       — Нет! — выкрикнула и вскочила, чтобы обогнать подругу, но меня тут же перехватил Айдан. Я попыталась вырваться, хотя и поняла сразу, что не удастся: брат держал крепко. Демонесса, подойдя поближе, поцеловала меня, едва касаясь губами, словно прощалась, и велела:       — Оставь для меня разрыв.       А потом встала в полный рост, повернулась к Кошмару и промурлыкала:       — Теперь моя очередь играть.       На каждом шагу она вырастала в размере, решив, видимо, сравнять шансы. Лавандовая сила расходилась волнами, заполняя площадку, и через минуту мне уже начало казаться, что затея эта не такая уж провальная. Кажется, пределов силы подруги я до сих пор даже близко не представляла.       Мягкие силовые жгуты оплели все лапки Кошмара, и Ванда подтащила его чуть ближе к себе, освобождая нам проход к разрыву. Демон задергался, нити лопались одна за другой, и я снова засомневалась, но вмешаться не могла — Айдан крепко держал меня за руку, во вторую вцепился Варрик, и меня тащили к разрыву едва ли не волоком. Последнее, что я видела: как в воздух взвились новые лавандовые жгуты, оплетая Кошмара. И как одна из его лап устремилась к моей демонессе.