Слом

После ухода Боруто Мицки ещё какое-то время сидел на коленях брата, а потом побрёл к окну, наблюдая на оранжево-розовым небом, что постепенно начинало темнеть. Это окно выходило почти на восток, и небо здесь темнело быстрее, наползая синей чернотой на последние лучи солнца. Это было красиво — собственно, как и всегда, и безумно завораживало Мицки — и, пожалуй, это было единственным, что ему нравилось здесь. Окна и небо. В пещерах этого не было, приходилось выходить наружу, чтобы увидеть эту красоту, а тут он смотрит прямо из спальни, сидя на полу. Лог подошёл осторожно и опустил ему на плечи плед. Змеёнок улыбнулся ему, оторвавшись ненадолго от неба. Не было холодно, но зато теперь стало более уютно. Особенно когда брат остался рядом, присев и прижавшись к боку. И они оба смотрели в небо, наслаждаясь красотой и друг другом. Это было удивительно прекрасно. Но, даже это — возможность видит небо — Мицки бы не задумываясь променял на то, чтобы вечность провести с Боруто и семьёй. Он бы легко променял это, на их тёмные, холодные пещеры — только бы с ними. В покое и счастье. Он тяжело вздохнул от этих мыслей, провел взглядом последний светлый клочок неба, и ушёл в постель. Брат погладил его по голове и тихо занялся своими делами. Мицки понимал, что если он вернётся назад, вцепится в Боруто, то так навсегда и застрянет в тенях, не восстановиться. И ещё он понимал, что не сможет задушить Узумаки, отняв у него весь остальной мир, возможность что-то делать; да и, что бы с ним ни было — жизнь продолжалась. Мир продолжает жить, нестись вперёд и меняться. Сейчас всё вроде спокойно, нет чего-то серьезного, глобального, но это сейчас. Позже, может — и наверняка случится — что-то ужасное, тяжёлое, что перевернёт реальность снова. Выведет мир на новый виток. Что тогда будет с Мицки? Если всё перевернется, а он так и застрянет в этом состоянии? Что будет с Боруто? Он ведь рано или поздно задохнётся от бездействия. И сам змеёнок тоже. Он ведь помнил, как и самому стало в какой-то момент тошно и узко в их пещерах. Любовь — прекрасно, но вечность в этой патоке — нет. Конечно, это звучит красиво «навсегда остаться в этом миге счастья», но для этого нужно перестать существовать. Думать. Иначе мозг сойдёт с ума, рано или поздно. И умрёт. Возможно, умрёт с мыслью о том, что это «счастье» самый настоящий ужас. Просто потому, что душе и разуму всё же нужно развитие. И ему тоже. И Боруто. Отцу с братом. И целой вселенной. А паузы должны чередоваться выходами на новый этап развития. Мицки вздохнул. Просто было понимать всё это, даже удавалось заглушить тоску в сердце и желание зависнуть в том счастье, но сделать что-то — что угодно — было невероятно сложно. А мысли только больше тревожили. Даже когда рядом с ним лёг брат и обнял его, буря в мыслях и сердце продолжалась, не смотря на покой Лога. Но это рождало усталость и он всё-таки уснул, правда так ни на что и не решился, и даже во сне эта буря не утихала. Только под утро, когда мозг совсем вымотался он смог отдохнуть, когда сквозь сон почувствовал, как его обнял отец. Немного покоя и темнота затопила его сознание, даря покой и отдых. Утро не принесло больше решимости или желания сражаться со своей слабостью. Мицки всё так же был заторможен. Только разум так и продолжал дёргаться, заставляя злится. И в какой-то мере испытывать боль от тоски. И, когда в очередной раз дрогнуло сердце, собирая слезы под сомкнутыми веками, змеёнок резко выдохнул и зло протер глаза. А потом медленно и явно неохотно сел на кровати — самому было тошно от всего, что с ним происходит, и хотелось всё это разорвать. Но сил и разума хватило только на то, чтобы снова попытаться жить. Он послушно выпил лекарства, замечая, что даже от этого сразу же немного стало легче, хоть они ещё и не начали действовать. А потом сам расчесал волосы и оделся. И пошел на кухню. Даже еда сегодня показалась немного вкусной, хоть он бы и предпочел чтобы Боруто дал ему кусочек мяса. Да хоть конфету, от которой вяжет рот. Мицки только и мог, что напомнить себе, что Боруто сейчас со своей семьёй. А Мицки со своей. Тоска то и дело прорывалась в сердце, пытаясь захватить, а усталость, апатия сковывала тело, но он старался слушать и смотреть. Даже, внезапно, его вполне захватила одна из книг, и он смог отвлечься от всего, полностью погрузившись в изучение. Но очень быстро мозг перестал усваивать информацию и он снова и снова читал одно и тоже, даже не понимая, что делает. Лишь когда глаза совсем устали он понял, что всё это время застрял на одной странице. Не очень такое интересно, да и не приятно, потому книгу он отложил, собираясь углубится в ботанику вечером, а пока переполз к отцу на колени. Брат рядом, что уже даже с готовностью поднял руку, чтобы Мицки подполз, как-то обиженно на это посмотрел. Змеёнок даже посмеялся, как и отец. А потом родитель поманил Лога к себе, и тот привалился к нему с другого бока. Они лениво, в тишине занимались своими делами, Мицки возвращал покой и ждал пока глаза и разум перестанут болеть. Позже он даже вышел на улицу — привык, что они часто гуляли. Вот только маленький двор как-то удручал. И змеёнок тоскливо, неуютно топтался в нём. Сейчас хотелось пройтись — по скалистой, пустынной земле, вокруг пещер — или хотябы по тому же лесу, что виднелся невдалеке от забора. За забором. Мицки долго, нерешительно смотрел туда, а потом всё же вцепился в рукав брата, поднимая на него глаза. Лог понял всё без слов, прижал его к себе крепче, обняв за плечи, и вместе с ним прыгнул через невысокую ограду, а потом ещё раз, приземляясь уже у зарослей леса. К подобным действиям Мицки уже привык, и сам мог бы такое сделать, но, то, что это было чем-то новым, неизведанным, тормозило его. И сердце нервно стучало. Он стоял на мягкой траве, смотря под ноги, и крепко держался за брата, пережидая это волнение. Страх. Успокаивал взволновавшиеся сердце и мысли. Когда удалось поймать хрупкий покой, первым что он заметил, был Какаши — шестой сидел на ветке дерева, флегматично читая книгу. Почувствовав на себе взгляд он поднял ладонь и улыбнулся. Хоть за маской этого и не было видно, а потом снова вернулся к чтению. Мицки на секунду застыл, а потом тоже улыбнулся — именно из-за того, что шестой и был таким спокойным, отчасти даже ленивым, его и послали наблюдать. Странно, но это не очень то и взволновало змеёнка. И он сделал несмелый шаг, ощущая слегка пружинящую траву. Лог рядом спокойно стоял и держал его за руку, и Мицки сделал ещё шаг — маленький, ещё несмелый, но сделал. Прикрыл глаза, прислушиваясь к спокойствию природы, леса и выдохнул. Стиснул ладонь брата и пошёл дальше. Они неспешно и спокойно бродили по лесу, зайдя достаточно далеко, чтобы не слышать звуки деревни, и наслаждались природой, солнцем, что проникало сквозь кроны деревьев. Мицки улыбался и легко ступал по траве, время от времени наклоняясь за крошечными разноцветными цветками и рассказывая брату о них. Лог слушал, чему-то удивлялся, а на что-то фыркал — было действительно спокойно и хорошо. А потом рядом со змеёнком мягко спрыгнул с ветки Боруто, ярко улыбаясь. — И чего это вы пошли без меня гулять? — Наигранно возмутился Узумаки, уперев руки в боки. Мицки коротко посмелся и выбрав из букетика белый цветок заложил его за ухо Боруто. Парень на секунду замер, нерешительно поднял руку, но так и не коснулся цветка. А потом улыбнулся — тепло и мягко. Втроём гулять было веселее, хоть порой они просто молчали, не тревожа покой словами, иногда смеялись, а потом даже немного попрыгали, играя в догонялки. Мицки старался не потерять букет и зацепить за ухо Лога розовый цветок, а Боруто то и дело поправлял свой. До обеда они так и бродили в лесу, и удивительно, но покой не нарушило даже то, что они натолкнулись на детей у реки, что плавали. Но всё же не стали с ними мешаться, отойдя дальше, за изгиб реки и деревья. — Может как-то сходим поплавать? Дальше жару обещают. — Предложил Боруто, стягивая сандалии и заходя в воду по краю реки. По камням может не очень удобно, но вода ему явно понравилась. — Ааа… Хорошо. Ей вы не пойдёте? — Обернулся он к братьям, что так и стояли на траве. — Нет. — Безразлично выдохнул Лог. — Сейчас не пойдёте или вообще не поплаваем? Лог сначала промолчал, как-то нахмурившись, а потом всё же решил выдать маленький секрет. — Я не люблю воду. — Боруто даже плескаться ногами прекратил, и вопросительно бровь поднял. Старший выдохнул. — Ванна или источник — там тепло. Узумаки рассмеялся на такое. — Змея теплолюбивая. — Я до рождения достаточно наплавался. — Буркнул Лог и «пнул» реку ногой, укрывая Боруто брызгами. Тот засмеялся сильнее. А Мицки просто переминался с ноги на ногу — он бы может и поплавал, но было как-то неловко. Лежать в тонком халате и под покрывалом на кушетке было спокойно, а подумать, что он разденется при Боруто и они оба будут плавать было смущающе. Так что Мицки слегка нахмурился, и сделал вид, что увлечён своим букетом. Это были такие странные чувства, и внезапные, что он растерялся, и даже не сразу услышал. — Мицки, — Узумаки тихо и осторожно подошёл к нему с боку. Змеёнок порадовался, что капюшон и пушистые волосы достаточно скрывают его лицо с боков — пару секунд на то, чтобы собраться у него было. — ты будешь плавать? Или хоть пройдемся? — Боруто прижимался к боку своим горячим телом, и сердце нервно заходилось стуком. Он сосредоточился на вопросе и мысли про противную, прохладную воду, немного сбили нервозность. Он словно немного пришёл в себя и слегка поморщился. — Не хочу. — Ладно. — Легко согласился парень и прижался сильнее, обнимая. — Всё хорошо? Мицки не смог сдержаться и улыбнулся. Боруто ярко и тепло улыбнулся в ответ и сжал в объятиях. Сердце Мицки снова затрепетало и стало хорошо-хорошо. Они ещё гуляли вдоль реки, братья бродили по берегу греясь на солнце, потом собрали ягод и отдохнули на поляне. Так неспешно и незаметно время близилось к закату, и они побрели назад. У дома всё так же флегматично и даже устало от такой активной работы сидел шестой, только в этот раз у него хоть было развлечение в виде общения с Орочимару. Ну, если можно считать развлечение разговор с кем-то, кто настолько старше, умнее и вроде как выше тебя самого — не ростом, разумеется. Однако, что Какаши, что саннин, кажется оба были вполне довольны происходящим и пили чай. Боруто сразу начал что-то трещать «старику Какаши», а шестой внимательно разглядывал Лога, потом перевёл взгляд на Мицки и кисло, немного устало, будто уже заранее вымотался, скривился. — Они же одинаковые, Орочимару-сан. — Протянул Хатаке. Змей коротко посмеялся. — Так вышло. — Просто хмыкнул он, весело щурясь. Мицки улыбнулся на это, и, подумав, всунул в руку Какаши половину букета, а вторую отдал отцу — не пропадать же цветам. Лицо у шестого было забавным, а Мицки и Узумаки вдоволь посмеялись с этого. Впрочем потом и сам шестой улыбнулся. Только с Логом ещё раз обменялись изучающими взглядами и вернулись к тихой болтовне. Змеёнок прижимался к родителю, слушал уютные разговоры, иногда даже сам говорил, а потом они отпустили шестого ужинать, а сами разлеглись по дому, заполнив собой пространство. Как-то за это время с змеями у Боруто тоже появилась привычка как минимум садится, когда только можно, или разлегаться по всяким поверхностям, подобно рептилиям. Вот так вот лежать, разговаривать и миловаться, или просто молча заниматься своими делами. Сейчас они лежали почти что треугольником — Мицки с Орочимару, а Боруто и Лог по одиночке смотря на них — и разговаривали. Мицки наслаждался, дышал любовью и думал. А потом всё же решил. — Я хочу ещё дальше. — Выдохнул змеёнок, все остальные направили на него взгляды. Страшно от этого не было, он лишь подбирал нужные слова. — Хочу к ребятам и на миссии. К обычной жизни. Тут уж покой Боруто покинул его и парень вскочил, подползая ближе. — Серьёзно? — Взволновался он. Мицки бы и рад так и провести всю жизнь в их спокойствии, но превращаться в бесполезную массу не хотелось. Потому он собирался хоть понемногу двигаться. Жить. Он кивнул. Он так и не будет до конца готов. Но сделает хоть что-то. Так что, до ухода Боруто и до сна, они решили, что завтра на обед Узумаки приведёт Сараду и Шикадая — тех, кто был Мицки ближе всех в Конохе. После Узумаки, разумеется. Перед уходом Лог и Боруто вышли покурить, а Мицки долго ворочался в волнении. Но пришёл сон, а потом и новый день. Руки слегка дрожали, когда он пил лекарства, сердце волновалось, пока они прогуливались в лесу и разговаривали с Какаши, но Мицки не кричал. Не плакал. И держался. А потом пришли старые друзья. Тихо, настороженно, но радостно. Кажется на вечность все внутренности будто подпрыгнули, замёрзли от страха, но было много тёплого между ними. В их отношениях. Прошлом. Мицки судорожно выдохнул и улыбнулся им.