Закрытое учреждение «Хогвартс»

      — Руб! — крикнул Малфой, заглядывая в просторный ангар. — Руб!       — Кто ещё там? — проворчал густой бас.       — Как ты умудрился спрятаться? Разве это возможно? — усмехнулся Драко.       Из тёмного угла, скрытого огромным куском брезента, медленно вышел здоровенный мужик, с длинной лохматой бородой и такими же длинными волосами, собранными в хвост, в джинсах и коричневой косухе, усыпанной металлическими заклёпками — черепами в банданах. Двухметровый толстяк неспешно передвигал ноги, приближаясь к центру зала.       — Как мой Стриж? — улыбнулся Драко, приподнимая ближайший к нему брезент, явно скрывавший несколько машин.       — Не трожь, Малфой, — с опаской попросил мужик. — Это не твой Стрижик.       — Пока я здесь — мой! — уверенно заявил парень, приподнимая один брезент за другим. — Где он?       — Дамблдор запретил тебе… — начал великан.       — В смысле, запретил? За что? — гневно выкрикнул Драко, ощущая, как внутри всё переворачивается от возмущения.       — Сказал, ты наказан. Нарушил правила…       — Я? — с силой ткнул Драко себя пальцем в грудь. — Что я нарушил опять?       — Говорят, ты девочку обидел, — опустил глаза Руб.       — Я её обидел? — прищурился Драко. — Эта дрянь посмела…       — Неважно, Малфой. Ты знаешь правила — девочек не касаться, — а потом пробурчал себе под нос, — пока сами не попросят.       Гнев как рукой сняло, и Драко расплылся в широченной улыбке.       — Зря я это сказал. Очень даже зря, — отвёл глаза великан и, отвернувшись, добавил: — Уходи, Малфой. Дамблдор шутить не любит.       — Дай хоть посмотреть, — с досадой простонал Драко, приподнимая следующий брезент.       — Нельзя, — ворчал Руб. — Сказано, нельзя! Ты наказан на две недели.       — Две недели?! — снова крикнул Драко. — Они там охренели совсем? Из-за какой-то дуры!       — Ничего не знаю. Малфой, не создавай мне проблем, ты знаешь, я тут так, просто по старой дружбе. Не хочу, чтобы Дамблдор меня уволил, идти мне некуда…       — Закругляйся ныть! — бросил Драко, садясь на старый табурет.       Тем временем Руб стянул с верстака брезент, под которым лежал разобранный движок, и, взяв грязную тряпку, начал бережно протирать детали.       — Сам не ной, — продолжал великан. — Каких-то две недели. Веди себя хорошо и скоро увидишь своего Стрижика.       — Шантажисты, — прошептал Драко, растирая лицо ладонями.       — Иди покури, расслабься, — сочувственно произнёс Руб.       — Я так от рака лёгких сдохну через год, — бросил Драко.       — Да, это правда, — усмехнулся мужик.       — Вот ты — байкер бывалый, — вздохнул Драко. — Это вообще нормально, что для тебя машина роднее человека?       — Ещё как! — протянул Руб. — Машина — это продолжение тебя. Твой друг. Конечно, он иногда подводит, сам знаешь, у меня переломов не счесть, оттого я и здесь. Не тот уже старый волк.       — Скорее слон, — усмехнулся Драко.       — Слон тоже хорошая скотина, — поддержал Руб. — Так что не кисни. Стрижик тебя дождётся.       Но Малфой остался сидеть на табурете, с каким-то ненормальным отчаянием шаря взглядом по скрытым брезентом машинам, словно пытаясь угадать, где он.       — Девчонка-то хоть симпатичная? — несколько нерешительно спросил Руб, и Драко бросил на него испепеляющий взгляд. — Ладно-ладно, не хочешь не говори.       — Уродина, — процедил парень, внезапно почувствовав, как огонь прокатывает по телу. Её глаза всплыли в памяти, и Драко тряхнул головой, чтобы отогнать наваждение.       — Ну тем лучше, — пробасил старый байкер, — красотки до добра не доводят. Все беды от них.       — Тебе откуда знать? — издевательски усмехнулся Драко.       — Да крышу, знаешь ли, сносит независимо от того, какой ты. Будь ты увалень, как я, или красавчик, вроде тебя. С кем угодно может случиться. А здесь… Здесь хороших девочек нет, сам знаешь. У всех рыльце в пушку. Может, кроме Макгонагалл, — и Драко в голос расхохотался, запрокинув голову. — Короче, будь осторожен, Малфой, — подытожил великан, и Драко, хлопнув здоровяка по плечу, вышел из ангара.       Он быстрым шагом нёсся через перелесок, сокращая путь. Чувство, что его лишили единственной радости в жизни, до боли сдавливало грудную клетку. Всё из-за неё! Ни одна девчонка, никогда не позволяла себе так обращаться с ним — как с ничтожеством. Драко зарычал, переходя на бег. Как же ему нужен был сейчас Стриж! Лететь навстречу ветру, глотая воздух, забываясь, избавляясь от тоски.       «Веди себя хорошо! Сейчас! Мрази! Я вам покажу!»       Влетев в общежитие для мальчиков, Драко, сбив с пути пару парней помладше, распахнул дверь в свою комнату. Нотт аж подпрыгнул на своей кровати.       — Малфой, придурок! Какого хрена?! — Он упал обратно.       — Выясни, где она живёт — этаж, комнату. Где она проводит время. Кто она — эта мелкая дрянь!       — Тихо-тихо! — Нотт снова поднялся с постели, подходя к разъярённому соседу по комнате. — Что стряслось-то?       — Хагрид выставил меня прочь! — в отчаянии запуская пальцы в свои светлые волосы, рычал Драко. — Хоть что-то здесь было. Хоть что-то!       — Да брось! — закатил глаза Нотт.       — Нет! — Малфой ткнул указательным пальцем Теодору в грудь. — Это из-за неё! И эта Грейнджер поплатится!       — Забудь ты о ней. Нахрен она тебе сдалась?!       — Никто! Слышишь?! — Малфой схватил Тео за грудки, чем явно напугал парня. — Никто не смеет так говорить со мной! Никто!       — Да чего она там такого сказала-то? Небось какую-то глупость, — Нотт тут же отвёл взгляд, потому что ноздри Малфоя вздулись, а оскал стал угрожающим. — Ладно, хорошо, я понял. Всё узнаю, постараюсь. Но ты же понимаешь, что если сделаешь ещё какую-нибудь глупость, попадёшь в одиночку. А там ничего нельзя — ни курить, ни читать. Говорят, даже спать могут не давать. Ты хорошо подумал?       — Просто сделай! — выпалил Драко, отталкивая Тео в сторону и отворачиваясь к окну.       Он с трудом дышал, и слёзы наворачивались на глаза от злости и обиды. Хотел бы он вести себя иначе. Хотел бы дать себе по башке и больше не думать. Всё было так хорошо, пока не появилась эта девчонка. Почему она сумела за какие-то пять секунд вывести его из себя, ведь он так славно держался столько месяцев!       Драко свирепо ударил кулаками в подоконник.       — Побыстрее, Нотт… — прошипел он.       — Я уже ушёл.       За спиной хлопнула дверь, и слёзы сорвались с ресниц.

***

      Каждый день, ровно в 16:00 девушка посещала библиотеку. Входить в корпус мальчиков можно было только в форме и по пропускам, подписанным кураторами: профессором Снейпом и профессором Макгонагалл. Грейнджер ничего не стоило получить такую возможность, и она быстро освоилась.       Однако, по словам Нотта, девчонка была какая-то «зашуганная». Она то и дело озиралась, входя в корпус, а потом и в библиотеку, всегда садилась за один и тот же стол, выбрав место прямо под камерой наблюдения. Нотт лично следил за ней почти десять дней, удивляясь тому, что она, «кажется, ничего не заметила».       Студенты не жаловали библиотеку, предпочитая проводить свободное время как угодно, только не за чтением, потому чаще всего храм тишины и порядка пустовал, что вполне устраивало девушку. Она, как обычно, вошла в довольно обширную библиотеку, прошла к излюбленному столу и села, разложив перед собой книги и тетради.       Но не успели химические формулы запестреть перед глазами, как она услышала тихие шаги. Авторучка замерла на полуслове. Она ощутила чьё-то тёплое дыхание в области затылка. Гермиона бросила взгляд на видеокамеру, и мороз прошёл по коже — залеплена жевательной резинкой.       — Попалась, крошка…       Вкрадчивый шёпот пробрал до дрожи. Малфой видел, как она втянула голову в плечи, как затряслись её руки. Жалел, что не видел её лица в этот момент. Грейнджер медленно приподнялась, но тяжёлые мужские ладони грубо легли на плечи и придавили её к стулу.       — Зачем это? — тихо спросила она. — Тебе мало того, что ты уже натворил?       — Как же здесь было тихо и спокойно — просто райский уголок, — с поддельным сожалением тихо, нежно говорил он прямо ей на ухо, с удовольствием наблюдая мурашки, пробегающие по её шее. — Ни одна тварь не смела портить окружающую среду — все вежливые, учтивые — чудо, а не местечко! И тут, появляется нечто наглое и самоуверенное, мнящее себя выше…       — Выше кого? — усмехнулась она, но дрожь в её голосе была такой явной, что Малфой просто взбесился.       — Трусливая овца! — прошипел он. — Сама уже обделалась, а строит из себя смелую львицу!       Он резко развернул к себе девушку, чему очень способствовало гладкое сидение деревянного лакированного стула. Их разъярённые взгляды встретились. Грейнджер не из робкого десятка — это точно, но Малфой заметил, как она изо всех сил подавляет страх.       — Набрасываешься на противника в два раза меньше тебя? — ехидно усмехнулась девушка, надменно вздёргивая подбородок. — Думаешь, выглядишь круто?       — Да мне плевать, что ты думаешь, замухрышка! — скривился Малфой. — Ты нихрена не знаешь и смеешь бросаться обвинениями…       — Или не Малфоя-младшего видела вся Британия по всем каналам страны, когда тебя выводили из собственного поместья в наручниках и крови отца? Не тебя ли судили, а потом спрятали? Ты жалок!       Его руки одним движением сомкнулись на её горле, пригвождая девчонку к стеллажу за спиной. Гнев распалил такой огонь в его глазах, что теперь уже скрыть страх ей не удалось.       — Дрянь! — выдохнул он ей в лицо. — Кто ты такая, чтобы судить?! Что ты знаешь обо мне и моём отце?!       — Я знаю то, чего ты вообще не способен понять, — задыхаясь прошептала она, изо всех сил пытаясь его отпихнуть. — Пусти, псих! У тебя Импульсивное расстройство личности на лицо.       — Заткнись. Придушу! Не смей больше оскорблять меня, маленькая тварь. Не смей упоминать моего отца.       Она вдруг перестала биться в его руках. Грейнджер закрыла глаза, и Драко немного растерялся. Когда её ресницы затрепетали, а глаза приоткрылись, в её взгляде появилось что-то незнакомое. Грейнджер смотрела внимательно и ласково одновременно. Её маленькие ладони ненавязчиво заскользили по его плечам, скрытым рубашкой и форменным пиджаком.       Драко услышал её прерывистый вздох. Внезапно она заговорила тихо, нежно:       — Извини. Если бы я знала, что для тебя это так болезненно, я бы никогда себе не позволила. Все мы здесь… не без греха.       Малфой невольно ослабил хватку и осознал, что прижимает девушку к стеллажу всем своим телом. Огонь прошёл по внутренностям. Его взгляд зафиксировался на её губах, чуть дрожащих, немного приоткрытых. Одной рукой он обхватил девчонку за талию, со всей силой ощущая, насколько давно он не касался женского тела, наверное, месяца три с тех пор, как освободили его прежнюю пассию. Дыхание сбилось, а сердце ускорило ход. Её рука бережно поглаживала его плечо, а потом трепетно коснулась щеки.       — Отпусти, пожалуйста, — шепнула она.       — Нет, Грейнджер, — выдохнул он, испытывая головокружение от её прикосновения. — Ты одними извинениями не отделаешься!       Он крепче прижал девушку к стеллажу. Какой-то первобытный инстинкт разрывал всё внутри. Податливая, такая ласковая — она оказалась не такой уж недотрогой, и Драко переместил вторую руку с её горла на подбородок, приподнимая лицо.       — Не надо… — с мольбой еле слышно произнесла она.       — Щ-щ-щ. Не бойся, крошка, тебе понравится… извиняться, — и ехидная усмешка озарила его лицо.       Внезапно он ощутил, как что-то очень холодное и острое упёрлось в его горло. Внутри всё будто резко обрушилось, а её взгляд снова стал надменным и холодным.       — Здесь нельзя… носить оружие, — выдохнул Драко, чувствуя, что остриё всё сильнее вжимается в его кожу, упираясь в кадык.       — Отпусти, — потребовала Грейнджер. — Или ты думаешь, один такой крутой? Если девочка поступила в Кембридж, думаешь, она интеллигентная и безответная?       — Убери нож.       — Нож? — усмехнулась она. — Это всего лишь безобидная ложка.       — Что?       У входа раздались шаги. Драко моментально понял, что охрана уже обнаружила залепленную жвачкой камеру.       — Дрянь, как ты…       Но Драко не успел договорить. В этот момент она вдруг дёрнулась и взвизгнула. Ложка-заточка прошлась по её запястью, из которого закапала кровь. Малфой отскочил, а ложка со звоном упала на пол.       — Стерва! — выдохнул он.       В глазах потемнело. Драко, словно во сне, ощущал как ему заламывали руки, как ударили по ногам дубинкой, и он упал на колени перед девчонкой, глядящей на него с неподдельным ужасом.       — Это не я! — завопил Драко. — Она сама себя порезала! Это не моё!       — Доигрался, Малфой, — с усилием поднимая парня на ноги, ворчал охранник. — Тебя же предупреждали, не подходи к девочке!       — Это её нож! Её! Ты меня подставила! — рвался из рук охранников Драко.       — Мисс, вы в порядке? — уточнил один из них, бросая взгляд на Грейнджер.       — Я… я не знаю… — промямлила она испуганным голосом.       — Она врёт! Она сама порезалась, — сквозь зубы рычал Малфой.       — В одиночку его! Директор разберётся.       Драко всю дорогу выворачивался и орал о несправедливости, словно не верил в происходящее. Его надула какая-то дрянная девчонка. Кто она такая, чтобы так глумиться над ним? Признать, что он повёлся на её ласку, было всё равно, что вырвать свои собственные мозги, сложить на стол и размозжить молотком. Как? Как он так встрял? Кажется, ещё ни разу в жизни Драко Малфой так себя не презирал.       Почему-то до последней секунды он думал, что его поведут к куратору, к директору, но что его сразу бросят в одиночку — представить не мог, пока тяжёлая железная дверь за ним ни захлопнулась.       Бетонные стены и пол, окно под потолком. Ни кровати, ни табурета, ведро в углу. Это даже не тюрьма — это хуже тюрьмы. Малфоя затошнило от брезгливости, переполнившей его аристократическое нутро. Он ударил ногой в дверь, грязно выругавшись.       Драко ненавидел её. Совершенно не знал, но ненавидел больше всего на свете, казалось, даже больше, чем отца. Её шёпот звучал в ушах, её томный взгляд пробирал до самого нутра, но он ненавидел её.       Все дни, до исполнения плана, он наблюдал за ней в общей столовой, хоть она находилась в другом конце зала. Следил взглядом, когда она проходила мимо в библиотеку или прачечную. Всякий раз, когда она появлялась в поле его зрения, Малфой заходился в беззвучной злобе. Он так ждал дня, когда его наказание закончится, но отказаться от преследования кареглазой девчонки так и не смог.       Что он хотел ей доказать? Что объяснить? Кажется, он и сам не осознавал. И теперь, сидя на полу и прислонившись к холодной стене, Малфой думал, что Нотт был прав.       Неужели он мог просто поговорить…       Вот ещё! Говорить с этой мразью? Ни за что!       Кажется, это была самая длинная ночь в его жизни. Драко думал, что не сможет заснуть вот так, словно нищий — валяясь на холодном бетонном полу. Но, кажется, сдавшие нервы, сделали свою работу.       Драко проснулся от резкого скрипучего звука, открывающейся двери. Он хотел вскочить на ноги, но понял, что тело затекло до боли — ломило поясницу, плечи и особенно зад, который он, казалось, безвозвратно отсидел. Еле сдерживая стоны боли, Драко медленно поднялся, пока профессор Снейп созерцал эту жалкую картину — новенькая форма оказалась измята и запылена, волосы парня изрядно растрепались, и двигался он явно с трудом.       — Вы свободны, мистер Малфой. Приводите себя в порядок, занятия никто не отменял.       — Я думал, меня тут неделю продержат… после вчерашнего, — начиная злиться, бросил Драко.       — За вас замолвили словечко, — недовольно процедил Снейп.       — Позвонили отцу? Так и думал, — Драко гневно сжал кулаки.       — Нет. Мы не сообщили вашему отцу. Это… другой человек.       Драко не на шутку удивился. Чтобы кто-то, кроме его собственного отца, мог заступиться за него? Невозможно.       Малфой выходил из одиночной камеры почти вальяжно и уверенно, словно вернулся из отпуска. Он замер на пороге, совершенно изменившись в лице — его ехидная усмешка растворилась, а плечи невольно поникли. Перед ним стояла Грейнджер, в джинсах и своей огромной толстовке. На руках наручники. Малфой вышел из камеры, не сводя взгляда с девушки, а она, с совершенно безразличным выражением лица, так и не подняла глаз.       — Справедливость существует! — надменно бросил Драко, и тяжёлая железная дверь закрылась за Грейнджер.